События, предшествующие катастрофе

      Цзинь Гуанъяо глубоко затянулся сигаретой, которую он таинственным образом откуда-то добыл. Лань Цижэнь не хотел думать о том, где и как. В Облачных глубинах не должно быть никаких сигарет, но учитывая то, как обстояли дела, Лань Цижэнь, честно говоря, не знал, может ли он доверять тому, что как ему кажется, он знает.       — Это крэк, не так ли? — мудро заметил Цзинь Гуанъяо. — Крэк, я уверен, что же еще?       Наклонившись вперед, чтобы понаблюдать за происходящим (но не настолько, чтобы потревожить человека, лежащего у него на коленях), он указал на сюрреалистический бред, медленно разворачивающийся прямо перед ними, двумя пальцами держа сигарету с видом человека, говорящего из долгого опыта.       — В моем районе есть проблема с крэком. Так что я знаю, как это выглядит. Сейчас с этим ребенком все в порядке, он находится на волне хорошего кайфа, но это ненадолго. Они крысиный яд смешивают с чистым дерьмом, чтобы получить больше. От этого мозги вконец расплавливаются.       Громко выдохнув, Лань Цижэнь выхватил сигарету из ловких пальцев Цзинь Гуанъяо. Он собирался бросить ее на дорогой деревянный пол кухни и затоптать, но ему пришла в голову идея получше.       Обхватив пальцами недокуренный бычок, как он научился еще в армии, он сделал пару затяжек и позволил чувству, поселившемуся где-то глубоко в легких, выйти с дымом наружу.       Он демобилизовался много лет назад, после того как [УДАЛЕНО] объявила о своей беременности. Тогда он выкуривал по две пачки в день, но в связи с рождением своего первого племянника Лань Цижэнь резко отказался от никотина. И, несмотря на ужасные симптомы абстиненции, он думал, что не скучает по своим раковым палочкам.       Однако этот день угрожал по всем фронтам.       Нужно хоть что-то, что могло бы немного привести его в норму.       — Вероятно, это не наркотики, — сказал Лань Цижэнь, массируя переносицу. — Лань Цзинъи… ну, обычно он такой.       Он наблюдал, как его младший родственник взволнованно развешивает вокруг красные полотнища с традиционными символами двойной радости. (Заранее приготовленные, боги, когда только успел?) И переставляет мебель в соответствии с каким-то великим генеральным планом, который Лань Цзинъи разработал давным-давно, и сейчас приводил в действие.       Также мальчик вовлек в эту суматоху и женихов, например, он выдал им пачку их парных фотографий, чтобы развесить на красном фоне (Это был продуманный, хотя и действительно жуткий штрих, потому что Вэй Усянь не помнил, чтобы приглашал Лань Цзинъи хоть на одно из запечатленных на фото свиданий с Лань Чжанем). Его распоряжения женихи выполнили с разной степенью сотрудничества.       Лань Чжань все еще был в зюзю пьян и с такой же вероятностью мог прикнопить степлером к стене руку вместо фотографии. Между тем, у Вэй Усяня было свое, зачастую противоречивое, мнение о том, где разместить ту или иную ленту или какой чайный поднос они будут использовать для церемонии.       Организация обычной свадьбы и так стресс, пытаться сделать это в течение часа было безумием.       Лань Цижэнь уже мог видеть, как Лань Цзинъи вымотался.       Но мальчик был настолько искренен и так старался, что у Лань Цижэня не хватило духа сказать, чтобы он прекратил попытки организовать фиктивную церемонию бракосочетания.       — Это нормально? — Цзинь Гуанъяо был настроен скептически. На самом деле настолько скептически, что это даже могло бы дать повод для перемирия с Лань Цижэнем.       И после крушения поезда, произошедшего с Доказательствами А и Б, Экспонат С, конечно же, не позволил себя оставить позади.       Это приводило очень веские аргументы в свою пользу.       Лань Цижэнь отказался от своей обычной прямой позы и откинулся, сгорбившись, на спинку стула, на котором сидел. Он затушил использованный окурок о стол, не заботясь о том, что испортил лаковое покрытие.       Все время, пока он знал о существовании мальчика, он пытался обеспечить Лань Цзинъи какую-то форму порядка или стабилизирующего присутствия.       В конце концов, кто-то должен был это делать.       Мать Лань Цзинъи попала в ту же ловушку, в которую, казалось, попадало большинство Ланей, и быстро влюбилась в кого-то совершенно неподходящего. В конце концов, все, что ей осталось после ее бурного романа, — это палец без кольца и сын, о котором она была совершенно не способна заботиться.       Лань Цижэнь считал своим долгом, как родственника, присматривать за мальчиком, но его возможности были ограничены. Он часто не знал, как обращаться с ребенком, который приходил к нему лишь изредка и все время был таким возбудимым.       — Я тоже уверен, что А-И не под наркотиками! — заговорил А-Юань, милый ребенок, с того места, куда его усадил Лань Цижэнь, после того, как измученный подготовками Лань Цзинъи заорал на него: «А-Юань, как ты кладешь скатерть? Ты хочешь все испортить?!»       Конечно, нельзя позволить Лань Цзинъи разрушить свои шансы с мальчиком из-за организации этой ненастоящей свадьбы.       «Немного времени, чтобы остыть друг от друга», — подумал Лань Цижэнь. И, похоже, это сработало, потому что А-Юань все еще защищал честь (сомнительную) своего парня.       Цзинь Гуанъяо повернулся к случайному ребенку №2 (снова никто не удосужился кого-то представить. Грубо) и поднял бровь в сторону сцены, развернувшейся перед ними, как бы говоря: вы издеваетесь?       Вэй Юань был оскорблен за своего друга:       — Лань Цзинъи — член школьного комитета «Обнимайся, а не ширяйся»! Он бы такого не сделал! Он дал клятву.       После того, как однажды папа отвел их в сторону и рассказал Лань Цзинъи о своих юношеских экспериментах с легкими наркотиками, не упуская ни одной детали и даже приукрашивая некоторые, чтобы было еще страшнее, потому что папа тот еще тролль, Лань Цзинъи стал убежденным сторонником соблюдения чистоты.       На самом деле, если не считать Оуян Цзычжэня, Цзинь Лина (который изо всех сил сопротивлялся), и его самого, то Лань Цзинъи был единственным членом этого комитета по борьбе с наркотиками.       Это послужило поводом для других детей приставать и издеваться над маленьким, но очень громким мальчиком.       Вэй Юань иногда беспокоился за своего друга.       Много раз.       Сейчас не было исключением.       Учитывая, что Лань Чжань практически не входил в число разумных взрослых, способных держать Лань Цзинъи под контролем, а папа потакал прихотям своего пьяного парня и маленького кузена своего пьяного парня, Вэй Юань, по понятным причинам, опасался, чем все это закончится.       Фактически, он уже осматривался в поисках предметов, которые можно было бы использовать для устранения неизбежных последствий.       В основном он чувствовал себя подавленным.       Запасной план Вэй Юаня заключался в том, чтобы наполнить ведро, которое он увидел за кухонной стойкой, ледяной водой и насильно отрезвить своего почти-отца, чтобы заставить его справиться с папой-один, но пока решил, что ситуация не настолько безвыходная.       — Что ты имеешь в виду, говоря, что мы не будем запирать меня в комнате с новыми туфлями? — раскричался Вэй Усянь. — Кто поверит, что это настоящая свадьба, если мы не соблюдем все надлежащие традиции?       (Ситуация еще не вышла из-под контроля, подумал Вэй Юань.)       Отложив телефон с того места, где он «запечатлевал хорошую сторону [Вэй Усяня]» (слова Вэй Усяня, а не Лань Цзинъи), мальчик драматично вздохнул:       — О боги мои! 21 век! Тебе не обязательно выполнять все обряды невесты, потому что ты не невеста! — горячо возразил Лань Цзинъи.       — Какая разница?! Это я женюсь! То, что я хочу, должно быть исполнено, — заявил Вэй Усянь, претендент на премию «Истеричка года».       Потом он вспомнил, что его парень пьян в стельку, и что это действительно не настоящая свадьба. Все наличествующие трезвые просто потакают пьяной/невменяемой половине населения в этом доме, и попытался взять себя в руки.       — О боги, сумасшествие, должно быть и правда, заразно. Хорошо, хорошо, обряд с туфлями не делаем и не запираем меня в комнате.       В то же время он обернулся туда, где Лань Чжань старательно зависал в углу, держа один конец красно-золотого полотна, и был полезен примерно также как собственный портрет, напечатанный на картоне в полный рост и вырезанный по контуру.       Наклонившись к своему парню, Вэй Усянь прошептал: «Но мы обязательно проведем все обычаи, когда ты действительно на мне женишься, ок?»       Лань Чжань торжественно ответил: «Мгм», хотя Вэй Усянь искренне сомневался, что когда протрезвеет, он сможет хоть что-нибудь вспомнить.       Ну что ж. В конце концов, Вэй Усянь еще раз напомнит.       — Ты что-то сказал? — крикнул Лань Цзинъи, пытаясь одной рукой вытащить рулон тонкой красной ткани из тайника в коридоре. Он не выпускал из рук телефон все время, пока готовился к «свадьбе», и не собирался выпускать его сейчас.       — Ничего! — ответил Вэй Усянь. Он заговорщически подмигнул Лань Чжаню, что, вероятно, полностью пролетело над головой его парня, но Лань Чжань улыбнулся ему в ответ, так что все было в порядке.       Все еще держа свой телефон, Лань Цзинъи подошел к паре. Он получит хорошие снимки своего кузена, даже если тот на самом деле не делает ничего особенного! Лань Цзинъи направил камеру телефона на Вэй Усяня.       — Вот, — сказал он, бросив полупрозрачную красную ткань, так что она осела на голове Вэй Усяня.       Вэй Усянь уже собирался посмеяться над ужасным прицелом Лань Цзинъи, когда понял, что мальчик нарочно бросил это таким образом. Потому что это была фата.       Каким-то образом Лань Цзинъи предвидел необходимость в фате и положил ее в свой тайник.       Настолько впечатленный дальновидностью, и даже больше обеспокоенный уровнем предусмотрительности, вложенным ребенком в этот проект (вновь вспоминаются многочисленные фотографии со свиданий, которые у него были под рукой), Вэй Усянь фыркнул.       — Ты был так непреклонен, чтобы я не выставлял себя в роли «невесты», и вдруг даешь мне фату, которая, позволь напомнить тебе, очень такая, как бы сказать, невестовая вещь.       Краска залила щеки Лань Цзинъи.       — Изначально я собирался дать ее кузену А-Чжаню, потому что он намного красивее тебя, но раз ты хочешь все обряды, а у меня нет новых туфель, поэтому я даю ее тебе! Это называется компромисс. Когда вступаешь в брак, приходится часто это делать, так что тебе лучше к этому привыкнуть!       Вэй Усянь подавил желание скосплееить Цзян Чэна, и закатить глаза, слушая лекции Лань Цзинъи. Честно говоря, у парня были действительно жесткие представления о том, как должен работать брак! Чтобы не спорить (потому что он тоже по-своему красив!), он поправил вуаль на голове и схватил Лань Чжаня.       — Хорошо. Это все? Чжань-Чжань и я готовы. Как мы собираемся это сделать?       Очевидная готовность Вэй Усяня к сотрудничеству была для Лань Цзинъи, как заряд чистой энергии. Он развернул телефон и нацелил его на «гостей».       — Хорошо, нам просто нужен кто-то, кто проведет бракосочетание, — сказал Лань Цзинъи. Первоначально он планировал, что это будет Цзян Чэн, и подготовил все документы, но офицеру Цзяну вздумалось пойти и получить травму, и его не было рядом. К счастью, у Лань Цзинъи был запасной план.       На самом деле у него было несколько запасных. И в комнате как раз был тот, кто нужен, чтобы план сработал.       Лань Цзинъи снова пересек помещение, направившись туда, где его старший кузен Хуань лежал лицом вниз, по общему мнению, мертвый для мира, на коленях странного маленького чувака.       Лань Хуань был одним из тех, кто с энтузиазмом (хотя и в пьяном виде) поддержал план Лань Цзинъи по украшению места для домашней свадьбы Лань Чжаня и Вэй Усяня. Он с радостью завешивал комнату всем красно-золотым дерьмом с иероглифами «счастье», которое Лань Цзинъи скупил на свои карманные деньги, но те два глотка алкоголя, которые он ранее выпил, наконец, совсем отключили его.       К ужасу Лань Цзинъи, его чуть не стошнило на некоторые свадебные украшения.       Сичэнь вовремя добрался до кухонной раковины, но во избежание Лань Цзинъи присвоил ему статус «наблюдателя», чтобы гарантировать, что ни одно из свадебных украшений не пострадает.       Помахав телефоном на своего кузена, он сказал:       — Эй, эй! Кузен Хуань? Ты как? Мне нужно, чтобы ты провел свадьбу своего брата.       Закряхтев, потому что его ноги медленно обескровливались, удерживая тяжелую тушку мужчины, которого он любил, Цзинь Гуанъяо протянул, выкуривая еще одну сигарету:       — Честно говоря, не беспокойся. Я думаю, он мертв. Не двигался с тех пор, как опустил голову.       Лань Хуань, который не был мертв и фактически, уже некоторое время чувствовал себя примерно «в порядке», но наслаждался возможностью положить голову на колени А-Яо, восстал из пламени, как Феникс, возрожденный и готовый… что бы там ни творили Фениксы. Лань Хуань ничего не мог вспомнить, его мозг все еще пытался вытрясти вату из черепа.       — Я сделаю это! — заявил Лань Хуань.       Мэн Яо скрыл кислое лицо, которое он изначально сделал, милой улыбкой. От этого взгляд не сделался менее угрожающим.       — Ты все это время был в сознании, А-Хуань? У тебя неестественно тяжелая голова. Я думаю, ты окончательно отдавил мне ноги.       Лань Хуань, который не мог понять, откуда А-Яо узнал, что он всего лишь притворялся, огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы отвлечь:       — Эм… что мне нужно сделать, чтобы заключить этот брак?       — На самом деле, ты решаешь, как ты хочешь это сделать, просто убедись, что они совершают какие-то действия, включающие клятвы, — неопределенно сказал Лань Цзинъи. Он вручил Лань Хуаню пачку бумаг и несколько карточек, заполненных, как предположил Лань Хуань, небрежными каракулями его кузена. — Здесь я перечислил несколько тезисов, с которых ты можешь начать.       Позади него Вэй Усянь фыркнул:       — А нам действительно нужно это для игровой свадьбы? И еще мне хотелось сохранить ту традицию...       Он быстро заткнулся, потому что Лань Цзинъи, поджав губы и выплёвывая метафорическое пламя, велел ему держаться подальше и позволить научить Лань Хуаня тому, как их женить.       Драматично направив телефон на Вэй Усяня, Лань Цзинъи сказал:       — И не называй это игровой свадьбой! Я действительно провел исследование! А поскольку я еще слишком молод для того чтобы быть регистратором брака, я позаботился о том, чтобы аттестовать как можно больше людей в качестве запасных! После того, как кузен Хуань объявит вас мужем и мужем, и вы подпишете эти бумаги, это будет действительно брак по-закону!       — Хм… я думаю, он может легально провести свадебную церемонию только в США, — сказал Цзинь Гуанъяо. Он выхватил бумаги, которые держал сумасшедший ребенок, пока тот отвлекся, и начал читать юридический текст. Удивительно, но сертификат Лань Хуаня и документы местного городского совета (которые на самом деле имели обязательную силу в их стране) выглядели законными и правильно заполненными на его тренированный глаз.       Именно это и беспокоило.       — Для заполнения этих бумаг нужна личная информация. Ты выдавал свои личные данные какому-то тупому подростку? — зашипел Цзин Гуанъяо на идиота Лань Хуаня.       Лань Хуань выглядел таким же озадаченным, как и всегда, и беспомощно спросил: «Что?» в качестве защиты от обвинений Цзинь Гуанъяо.       Тем временем Вэй Усянь нехарактерно тихо для себя слушал разговор, но в его голове незаметно крутились его гремлинские шестерёнки. Он повернулся к сыну и показал ему большой палец вверх.       Вэй Юань, сидевший в стороне от собеседников, застыл как вкопанный, его глаза стали огромными, как обеденные тарелки.       Ой-ой.       Потому что он точно знал, откуда Лань Цзинъи взял личную информацию Лань Хуаня. И информацию о шести взрослых, которые сами не зная того были сертифицированы для заключения браков в Соединенных Штатах.       А-Юань догадался, потому что вспомнил, как пару месяцев назад Лань Цзинъи вылез из своего спального мешка, лежавшего возле кровати Вэй Юаня, и забрался на кровать Вэй Юаня — Лань Цзинъи любил иногда обниматься с ним.       Это было круто.       А что было странно, так это то, что Лань Цзинъи приблизил губы к уху едва проснувшегося Вэй Юаня и прошептал:       — Эй, разве не было бы очень весело, если бы мы, например, располагали личной информацией этих людей… а также, возможно, сфабриковали для них адрес в США и/или, может быть, в Канаде?       Вэй Юань, который устал от подготовки к важной контрольной по математике, и к тому же был в целом непроснувшимся, в темноте ночи повернулся, чтобы посмотреть своему лучшему другу в глаза. Он собирался спросить, с какой стороны это может быть весело, но не смог сформулировать, потому что со сна толком не соображал.       Он встал, и с ноутбука своего отца взломал городскую базу жителей. Он сделал то, о чем его просил Лань Цзинъи, в рекордно короткие сроки, отметил, что записи о Ланях были странным образом зашифрованы, даже для семьи с военными связями, вернулся в постель и тут же снова заснул.       На следующее утро Вэй Юань проснулся рядом с Лань Цзинъи, думая, что это был странный сон, и убрал все это на дальнюю полку в своем мозгу.       До настоящего времени.        «Хм… В конце концов, это был не сон», — подумал он с вязким, искусственным спокойствием.       Затем тяжесть того, что он сделал, обрушилась на него, и он запаниковал.       Ох, черт, ох, черт, ох, черт! Вэй Юань чувствовал себя вдвойне плохо, потому что не любил ругаться, даже в глубине души. И поклялся папе, что перестанет взламывать сильно защищенные онлайн-серверы, (только не попадись, сынок! — со смехом попросил папа) но теперь он нарушил свое обещание.       Если полиция узнает, что он сделал…       Если Лань Ванцзи узнает, что он сделал.       Ему, вероятно, придется арестовать папу — своего парня, — на том основании, что тот безответственный опекун (хотя, глядя на папу прямо сейчас, не казалось, что Вэй Усянь слишком переживает об этом.)       Пытаясь найти способ выглядеть НЕ виновным, Вэй Юань вытащил из кармана телефон и притворился, что играет.       Отвлечься было не так уж сложно.       Довольно скоро он уже листал социальные сети и просматривал прямые трансляции. Одно уведомление привлекло его внимание, и он нажал на него, тихо хмыкнув.       Лань Хуань, стоя перед двумя женихами, чувствовал себя совершенно неподготовленным к тому, чтобы быть регистратором свадьбы. Но он храбро пытался, потому что альтернативой было столкнуться с пытливым гневом А-Яо.       Он был почти уверен, что никому не раскрывал никакой личной информации, но Лань Хуань был не так уж хорош в том, чтобы не доверять людям подобные вещи.       Лань Хуань быстро отошел от этой темы, и, вспомнив, как он писал свои милые, бодрые статьи, даже добавил свой стиль к тезисам, которые он зачитывал из заметок Лань Цзинъи.       Поначалу все было немного неуверенно, но к концу брат уже повторял свои клятвы. Лань Хуань чувствовал, что Вэй Усянь просто согласился, но его обычно стойкий брат, похоже, действительно проникся духом события, поэтому он считал это победой!       Даже непрекращающиеся и громкие вопли Лань Цзинъи на заднем плане, когда он наводил свой телефон на происходящее, чтобы запечатлеть момент, не могли отвлечь Лань Сичэня.       Однако Лань Цижэнь был очень обеспокоен выходками Лань Цзинъи. И то, как мальчик продолжал лезть им всем телефоном в лицо, чтобы узнать их реакцию на дурацкую ненастоящую свадьбу, отвлекало, мягко говоря.       Единственное утешение, которое Лань Цижэнь мог найти для себя, заключалось в том, что кроме присутствующих никто не узнает об этом балагане.       Да, все хорошо, пока никто за пределами семьи не знает, какое бедствие на самом деле представляет из себя семья Лань.       Сделав паузу, чтобы напомнить себе, что не все присутствующие члены семьи, Лань Цижэнь подозрительно посмотрел на маленького человека рядом с ним. Он пытался оценить, какой метод способен удержать Цзинь Гуанъяо от распространения слухов.       Тюрьма казалась таким же хорошим вариантом, как и любой другой.       Почувствовав, что за ним наблюдают, Цзин Гуанъяо повернулся лицом к грозному дяде. Вообще, он не боялся, но также помнил, как некоторое время назад бил старика головой о разные поверхности, когда тот был без сознания. Возможно, тот заподозрил, что он сделал, и жаждал мести.       Эти опасные люди из Лань, с ними нельзя перебдеть с осторожностью.       Тихий угрожающий взгляд был прерван смутно знакомым жестяным звуком.       Лань Цижэнь все еще пытался понять, где он слышал его раньше, когда Цзинь Гуанъяо стиснул зубы и произнес:       — Это твое.       — Что мое?       Цзин Гуанъяо выглядел, так, будто услышал несусветную глупость, что довольно оскорбило Лань Цижэня, потому что он просто задал вопрос. Он ждал достойного ответа!       — Разве это не звонит твой телефон? Тебе не кажется, что следует на него ответить?       Анализируя грубые манеры Цзинь Гуанъяо (поведение маленького крысеныша изменилось с сегодняшнего утра!), он вспомнил, что это действительно был звук, издаваемый его телефоном, когда звонил один из племянников, Лань Цижэнь вытащил свой давно забытый телефон из кармана.       Отклонившись от откровенно любопытного Цзинь Гуанъяо, он потратил еще несколько секунд, пытаясь сообразить, как ответить на входящий звонок, а также понять, почему мать Лань Цзинъи решила позвонить ему ни с того ни с сего.       Они не разговаривали друг с другом с того проклятого семейного завтрака, когда Лань Цижэнь узнал, что Лань Цзинъи у нее вне брака! Чего она могла хотеть сейчас?       Безрезультатно нажав несколько раз на проклятый экран (где тут кнопки?), Лань Цижэнь почувствовал себя очень расстроенным из-за того, что звонок сейчас сорвется. Он бы хотел ответить на звонок и не обращать внимания на безумные выходки сына Лань И.       — Вот, позвольте мне... — сказал А-Юань, протягивая руку с другой стороны и ловко проскользив пальцем по экрану, чтобы (наконец-то!) ответить на входящий звонок. Лань Цижэнь улыбнулся ребенку, отметив, что определенно усыновит его, когда все закончится, и переключил внимание на звонившую.       Затем он услышал, что сказала Лань И, и у него скрутило живот.       Потому что она спрашивала, почему ее сын-подросток в его доме, выдает замуж ее двоюродного племянника Лань Чжаня, и почему оба брата выглядят пьяными?       «Откуда она узнала?», — истерически подумал Лань Цижэнь.       Он не знает, что происходит, но уже может сказать, что это Плохо(TM) .       Пытаясь выяснить, откуда она так точно знает, что происходит (и как она может описывать происходящее в реальном времени), он поймал взгляд А-Юаня. Мальчик был занят просмотром чего-то на своем телефоне, но, похоже, он слышал часть разговора и правильно определил, почему Лань Цижэнь выглядит озадаченным и огорченным в равной степени.       — О, она, наверное, знает, потому что Лань Цзинъи транслирует все это на сайт в прямом эфире, — сказал А-Юань, услужливо показывая свой телефон. Рассеянно улыбнувшись Лань Цижэню, он снова стал смотреть, как мелькают комментарии по экрану. — Я думаю, что на самом деле весь город подключился.       Лань Цижэнь почувствовал, как его душа физически покинула смертное тело, онемевшие пальцы уронили телефон.       — Простите, ЧТО?!       

За час до этого, в одной очень заполненной людьми холостяцкой берлоге на другом конце города

             Цзинь Лин пристально смотрел в экран своего телефона, с отвисшей челюстью.       — Ма-а-а-а-ам!!!