События, предшествующие катастрофе

      Цзян Яньли вцепилась в шею мужа.       — Он не берет трубку! — рыдала она. — Сегодня для него самый важный день, и он не берет трубку, поэтому я не могу его поздравить!       Мо Сюаньюй поцокал со своей стороны диванчика.       — Это же не настоящий брак. Это просто как спектакль.       Цзинь Лин согласился со своим вторым шушу. Когда он нажал на уведомление о прямой трансляции, он подумал, что это просто какие-то махинации Лань Цзинъи. Он был готов поржать на очередной придурью опубликованной его другом, да и все.       Но сейчас он уже не был настроен так однозначно, потому что были предъявлены очень убедительные видеодоказательства, где было видно, что офицер Лань и дядя Вэй не просто стояли не понимая, что происходит, но активно участвовали в украшении того, что, как Цзинь Лин предполагал, было домом Ланей.       (Дядя Вэй жил в квартире с коробку из-под обуви в очень плохом районе. Красивые деревянные полы и яркая, кухня с естественным освещением, показываемые на экране, никоим образом не вписывались в суровую атмосферу комплекса Luanzang Hills.)       Кроме того, хотя Вэй Юань и был монстром онлайн-систем безопасности, его навыки не очень хорошо подходили для фальсификации видео такого масштаба.       По крайней мере, так предполагал Цзинь Лин.       Верно?       Вэй Юань был бы слишком могущественным, если бы мог такое.       Цзян Яньли пристально посмотрела на своего деверя, внезапно превратившись из рыдающей беременной женщины в разъяренную беременную женщину. Мо Сюаньюй, мастер точного определения настроений людей, немедленно отступил, чтобы выжить.       Увидев, что главная цель ее беременной ярости внезапно сдалась, Цзян Яньли повернулась к мужу, который всего лишь хотел сидеть на диване и наслаждаться прекрасной «церемонией», которая вот-вот должна была произойти.       По сравнению с его собственной свадьбой, это было не так грандиозно, но он мог оценить, как мило, что они наконец-то делают это официально. Вроде того... В конце концов, это всего лишь игровая свадьба...       Затем, словно Цзинь Цзысюань был участником реалити-шоу, которое он смотрел, Лань Цзинъи с экрана внезапно произнес: «И не называй это игровой свадьбой! Я действительно провел исследование!»       — Ну, ничего себе! — сказал Цзинь Цзысюань, искренне увлеченный происходящим.       Вспышки гнева на Сюаньюя было достаточно, чтобы отвлечь его жену от расстройства, из-за того, что дозвониться до брата не удалось. Цзян Яньли даже проявила умиление тому факту, что Лань Цзинъи оказался настолько предприимчив, чтобы, в самом деле, раздобыть необходимые документы. Какой хитрый, этот Лань Цзинъи. Иногда просто не знаешь, чего ждать от людей.       — Ну, ничего себе, — Цзян Яньли повторила возглас своего мужа. Она тяжело опустилась на уже заполненный диванчик, ее миниатюрная фигура заставила всех потесниться, чтобы дать пространство крошечной, но очень непоседливой беременной женщине. — Ух ты, не знала, что в А-И это есть.       Она протянула руку через Цзинь Цзысюаня и схватила пригоршню попкорна, который Цзян Чэн отобрал у старшего племянника. Цзян Чэну было грустно, что пришлось делиться, но он молча позволил сестре взять то, что она хотела.       Цзян Яньли собиралась положить попкорн в рот, когда камера Лань Цзинъи двигаясь с головокружительной скоростью туда-сюда, сначала приблизила кого-то, чье лицо показалось Цзян Яньли знакомым, потом показала распростертую фигуру милого брата Лань Ванцзи, а затем А-Сяня с Лань Чжанем. Потом в кадре еще раз мелькнуло знакомое лицо.       Она поняла, что это был ее другой деверь.       Когда он первый раз появился на экране, она не узнала его из-за растрепанного общего вида, очень отличающегося от его обычной манеры одеваться.       Теперь, когда весь обзор был сосредоточен на нем, не составляло труда разглядеть, что это на самом деле Мэн Яо, хотя на нем был странный несочетающийся набор одежды, и он выглядел так, словно не спал несколько дней.        Ее муж и Мо Сюаньюй, очевидно, пришли к такому же выводу примерно в тот же момент, потому что А-Сюань внезапно схватил ее за бедро, указал на экран и сказал:       — Это Яо-ди!       Одновременно с другой стороны Мо Сюаньюй схватил ее за руку, дернув в сторону, а она держала попкорн (глаза Цзян Чэна вспыхнули, когда он увидел, как из ее рук вывалилась вся воздушная кукуруза и упала на пол) и пронзительно прокричал:       — Это Яо-гэ!       С ним все хорошо! Слава богам!       Но затем он мысленно прокрутил назад все реплики, которые прозвучали с экрана, потому что был уверен, что там было что-то важное.       Почти все готово к свадьбе...       Кузена Хуаня вызвали регистрировать...       Документы на сертификат регистратора свадеб…       А-Яо включил свою бюрократическую магию и в два счета разобрался в юридической тайнописи…       Шипит на регистратора А-Хуаня, что ему не следовало разглашать личную информацию…       …       …       Имя этого человека — А-Хуань!!!       Мо Сюаньюй вскочил на ноги, напугав соседей по сиденью.       — ЭТОТ ЧЕЛОВЕК В ОПАСНОСТИ! — закричал он, указывая на смехотворно огромный плоский экран.       — Только от собственной дурости, — проворчал Цзян Чэн.       Мо Сюаньюй продолжал беспокоиться:       — Нет! Вы не понимаете! Яо-гэ вчера вечером был по-настоящему разозлен и выпил весь мой алкоголь!       — Ну, он так делает, да, — сказала Цзян Яньли, которая в настоящее время переживала дзэн со своими гормонами. Она попыталась взять еще немного попкорна.       — Затем он убежал с моими кухонными ножами, угрожая какому-то человеку по имени «А-Хуань». Я почти уверен, что это тот парень, пожалуйста, послушай меня, да-гэ! — умолял Мо Сюаньюй.       Он пытался приблизиться к своему старшему брату, не наступив на племянниц и племянников, но это оказалось опасным, поскольку дети, благодаря употреблению сахара, стали бомбой замедленного действия, которая вот-вот могла взорваться.       Искренняя мольба затронула струны сердца Цзинь Цзысюаня.       Он старался заботиться о своем иногда очень драматичном самом младшем (о котором знал) брате и быть терпеливым к нему, но не думал, что стоит продолжать так буйствовать по причине, которая, вероятно, даже не является правдой.       Он встал и, перешагнув через своих детей, подошел к Мо Сюаньюю.       — А-Юй, ну послушай. А-Яо сказал, что сожалеет о прошлом разе! Теперь он более осторожен с тем, куда втыкает ножи для писем.       — Ну, не знаю, — дерзко сказал Цзинь Лин, лежа на полу у ног дяди. — То, как он это сформулировал, оставляет много места для интерпретации, да? Я имею в виду, например, яд — это не нож, верно?       Цзян Чэн кивнул в знак согласия, похлопав своего старшего племянника по голове за блестящую дедукцию. Он еще сделает из этого парня полицейского.       Жена Цзинь Цзысюаня, у которой был полный рот попкорна, уклончиво протянула «м-м-м», но он мог угадать мнение жены по этому поводу.       Он указал на троих спевшихся урождённых Цзян, махнув рукой на них.       — Никто из вас, — сказал Цзысюань, — не помогает.       Затем он обнял брата и указал на то, что происходит на экране.       — Видишь, А-Юй? У Лань Сичэня все в порядке. Смотри, он даже пытается подойти к проведению церемонии творчески. Разве это не весело? Он зарифмовал слово «свадьба» со словом «постельное белье». Хорошо. Это действительно... Мда. Хорошо.       Бросив быстрый взгляд на своих детей, Цзинь Цзысюань понадеялся, что большая часть странных стишков и двусмысленных частушек Лань Сичэня прошла мимо их ушей. Казалось, что так и было, но ему не нравилось, как они вяло расползлись вокруг дивана концентрическими кругами, его мозг сигналил ему, сколько печенья было в миске всего пару минут назад.       — Мы все можем согласиться, — сказал Цзинь Цзысюань, схватив Мо Сюаньюя за плечи и снова пытаясь взять под контроль ход разговора. — Что Мэн Яо никогда бы не стал портить людям праздник.       — Э-э-э, я не так уверен, — сказал Цзинь Лин.       — Спорно, — вставил свои два цента Цзян Чэн.       Цзян Яньли, глядя на свою мать, многое поняла о том, чего не следует делать в браке. Поэтому она решила не участвовать в битве и запихнула в рот еще попкорна. Она улыбнулась, потирая раздутый живот.       — Дядя Яо эскимосам снег продаст! — заявил один из детей Цзинь Цзысюаня, в то время как остальные подбадривали своего брата.       Мо Сюаньюй захныкал.       Цзинь Цзысюань вздохнул:       — Ребята, пожалуйста, просто прислушайтесь. Мэн Я...       — Простите, ЧТО?! — отчетливый голос Лань Цижэня донесся из высококачественных динамиков объемного звучания (которые Цзинь Лин тоже привез с собой).       Вся семья как один обернулась, когда на экране появился Лань Цижэнь, набросившийся на своего молодого родственника с криком:       — Ты это транслируешь? Зачем!!!?       Лань Цзинъи вскрикнул и вцепился в телефон. Было несколько критических моментов, но ему чудом удалось удержать смартфон в руках, спасаясь от гнева дяди.       И зрители были вознаграждены крупным планом, (пусть и дерганным), красного разъяренного лица Лань Цижэня.       — А-а-а-а! Не убивай меня! — закричал Лань Цзинъи, но нашел время переключиться на переднюю камеру, чтобы зрители увидели его испуганное лицо, так что ситуация, вероятно, была не такой уж ужасной.       Он попытался пробиться к Вэй Юаню, неофициальной работой которого как лучшего друга было смягчать ярость окружающих, которая включалась у них на действия Лань Цзинъи. Однако прежде чем он смог это сделать, Лань Цижэнь бросился вперед во впечатляющем подкате, и сбил мальчика с ног.       Телефон выскользнул из рук Лань Цзинъи, и бешено вращаясь, полетел по полу, транслируя потолок, пока не остановился где-то под подбородком Мэн Яо.       Даже когда была видна только нижняя часть его лица, раздражение Мэн Яо было ощутимо на экране.       — Ну нет, — сказал он, обхватив себя руками и сгорбившись на стуле. — Только не снова.       Чья-то рука потянулась и подхватила телефон, экран на секунду стал красным, а затем на нем появилось ухмыляющееся лицо Вэй Усяня. Он переключился на основную камеру и направил ее туда, где на полу дрались старший и младший Лани.       Вэй Усянь повозился с фильтрами, пока не нашел тот, который добавлял Лань Цижэню и Лань Цзинъи милые цветочные короны и выплевывал сердечки каждый раз, когда они двигались в определенном направлении. Он захихикал и попросил зрителей «делать ставки!»       В прямом эфире уже было много людей, и слова Вэй Усяня только подстегнули их. Экран взорвался комментариями, почти вытеснившими изображение.       — Папа! — произнес Вэй Юань. Вэй Усянь направил камеру на сына. Серьезное выражение лица Вэй Юаня преобразилось, когда Вэй Усянь выбрал другой фильтр и у мальчика появились милые кроличьи ушки и покрасневший носик. — Папа! Не поощряй их!       Вэй Юань не уточнил, к какому отцу он обращается, поскольку было совершенно очевидно, какой гремлин подстрекает к драке, но пьяный мозг Лань Чжаня не делал различий.       Он считал себя отцом Вэй Юаня и предположил, что его сын разговаривает с ним.       Пьяно качнувшись, он подошел к своему дяде и оттащил его от Лань Цзинъи.       Освободившись от рук дяди, Лань Цзинъи набрал полную грудь воздуха, удивляясь тому, что с ним еще все в порядке.       Лань Цижэнь сопротивлялся удушающему захвату Лань Чжаня, но не мог ослабить хватку племянника.       Лань Чжань повернулся лицом к камере, — а может быть, просто повернулся к Вэй Усяню — и сказал:       — Мгм. Драка. Плохо.       К тому времени, когда камера сфокусировалась на Лань Чжане, Вэй Усянь уже подготовил новый фильтр. Так что, пока Лань Чжань произносил свои мудрые слова о вреде боевых действий, его лицо показывалось в фильтре с ярким макияжем.       — Мой муженек, такой милый, — проворковал Вэй Усянь в микрофон. Он щелкнул пару раз Лань Чжаня с густой подводкой для глаз, румянами и помадой, оставив фотки на телефоне Лань Цзинъи (пусть паршивец скажет спасибо).       — Лань Ванцзи! — возник Лань Цижэнь. Его лицо тоже попало в фильтр, но он шел ему не так хорошо, как племяннику. — Мальчик, отпусти меня! Мне придется вбить немного здравого смысла в твоего кузена, чтобы он не транслировал это на всеобщее обозрение!       — Я не делал ничего плохого! — Лань Цзинъи протестовал за кадром, где он, скорее всего, укрылся за Вэй Юанем.       Тем временем к Лань Чжаню пришло прозрение.       — Всеобщее обозрение? — спросил он.       Лань Цижэнь прекратил борьбу и повернулся к племяннику, думая, что нашел союзника.       — Да! Как будто ваш брак — это аттракцион, на который может глазеть каждый, кому вздумается!       Лань Чжаню было наплевать на тех, кто был свидетелем его свадьбы с Вэй Усянем. Он скорее думал, что чем больше людей, тем лучше, но сейчас он думал не об этом. Потому что…       — Каждый? Даже он?       Лань Цижэнь сразу замолчал, потому что точно знал, о ком говорит Лань Чжань. Где-то на заднем плане Лань Хуань тревожно вздохнул.       Мертвая тишина наполнила комнату.       Вэй Усянь испортил напряженный момент, не к месту увеличивая и уменьшая масштаб кадра.       — И кто «он»? Узнаете в следующий раз… — сказал он и прекратил трансляцию.       Увидев серый экран, Цзян Чэну захотел бросить костыль в невинный телевизор.       — Что, черт возьми, сейчас было?!