События, предшествующие катастрофе

      — Человек по имени А-Хуань — он может быть в опасности из-за А-Яо! — сказал Мо Сюаньюй, вбежав в столовую.        — Разве что, только из-за опасности не заметить и споткнуться о своего любовника, — сказал Лань Цижэнь, нахмурившись.       Вэй Усянь заперхал от сдерживаемого смеха. Это была отличная язва.       На самом деле он не имел ничего против брата Лань Чжаня, несмотря на его грубые слова некоторое время назад, но тот факт, что он действительно мог терпеть Цзинь Гуанъяо достаточно долго, чтобы его трахнуть, был проявлением идиоства, которое встречалось нечасто.       Потянувшись, чтобы вытереть слезу, он случайно уронил бессознательное тело Лань Чжаня на пол.       Упс.       — Своего любовника, — пронзительно крикнул Мо Сюаньюй. Было ли у этого «А-Хуаня» желание смерти? ЕГО ВОЗБУЖДАЕТ ОПАСНОСТЬ???       — А что не так с господином Цзинь Гуанъяо? — задал вопрос Вэй Юань, и Лань Цзинъи кивнул в знак согласия. Двоим мальчикам Цзинь Гуанъяо показался достаточно безобидным. И он помешал Лань Цижэню разбить голову своему племяннику стулом. Неужели это плохой поступок?       Одновременно заговорили несколько голосов: Лань Цижэнь, Вэй Усянь и слегка виноватый Мо Сюаньюй.       — Ха! То, что он…       — С чего бы мне начать…       — У него бывают моменты, э-э…       Трое попытались выразить словами, как и почему Цзинь Гуанъяо был неоднозначным выбором в качестве любовника.       — Ну, ладно, — сказал Вэй Усянь, цокнув языком. — Это несколько сложнее, чем можно было подумать.       — Согласен, — сказал Лань Цижэнь, хотя и неохотно, потому что согласиться с Вэй Усянем, это когнитивный диссонанс.       Чтобы остановить внутренний когнитивный диссонанс, он рассудил, что у Вэй Усяня, вероятно, настолько скудный словарный запас, что он не сможет достаточно хорошо описать характер Цзинь Гуанъяо, чтобы предостеречь против него Лань Цзинъи и Вэй Юаня/Лань Сычжуя.       Конечно, это поставило его в неловкое положение, поскольку он знал, что у него тоже нет подходящих слов, чтобы описать невыносимого возлюбленного Лань Хуаня…       Вот незадача.       Каждый начинал с пугающей версии Цзинь Гуанъяо. Но они звучали неубедительно, потому что, помимо того что не сходились в своих точках зрения, только один из трех действительно знал Цзинь Гуанъяо лично.       Двое других, один из которых встречал Цзинь Гуанъяо лишь изредка в конце пьяных сборищ, когда Мо Сюаньюй выступал в качестве буфера, а второй — встретил Цзинь Гуанъяо только несколько часов назад, просто высказывали суждения, основанные на их первоначальной неприязни к этому человеку.       Но, черт возьми, они попытались. А мать Лань Цижэня всегда говорила, что усилия имеют значение.       Им нужны аудиовизуальные средства, подумал Лань Цижэнь, потому что одни слова «мстительная, манипулирующая мразь» и «суккуб с вертикальным вызовом» не вполне отражали суть происходящего.       Между тем, Мо Сюаньюй частично соглашался с оценкой Вэй Усяня. Хотя он был склонен к более мягкому описанию, чем Вэй Усянь и дядя (предположительно) Лань.       Подождите, нет, вычеркните это. Он был уверен, что он был единственным, кто пытался немного лучше понять жизненный выбор А-Яо. Мо Сюаньюй поставил бы на это свою жизнь, настолько он был уверен.       Его сводный брат — сложный человек, понятно?       У А-Яо много слоев, как у луковицы. И, к сожалению, как и в случае с луком, разрезание этих слоев часто заканчивалось большим количеством слез. Обычно это удивляло, тех, кто плакал, но именно А-Яо получил за это плохую репутацию.       — Ну, видите ли… — начал Мо Сюаньюй, пытаясь защитить брата, который, честно говоря, очень затруднял защиту самого себя. Но закончить ему не дали.       Вэй Усянь грубо пропустил суматоху во внутреннем монологе всех остальных и пришёл в движение. Он осторожно поднял своего не находящегося в сознании мужа с пола, и усадил на стул.       — Наш дорогой Цзинь-мелкая-заточка-Гуанъяо — это человек, который, к лучшему или к худшему, является катастрофой, которую надо просто пережить, — мудро сказал Вэй Усянь, несмотря на неудачную формулировку.       Без дальнейших объяснений Вэй Усянь вывел большую часть людей — даже недавно прибывшего и совершенно сбитого с толку Цзян Чэна, решительно висящего на спине Цзинь Лина, — наружу. (Но, конечно, не раньше, чем нежно поцеловал Лань Ванцзи в лоб и похлопал его по щеке).       — Так, пойдемте-ка, посмотрим.       — Эй, но подожди, — Мо Сюаньюй попробовал еще раз. У него не часто была аудитория, с которой можно было бы поделиться объяснениями действий членов его поврежденной семьи. Эти два мальчика хотя бы его слушали. — Я хочу…       Вэй Усянь положил руки на плечи Мо Сюаньюя и силой потащил его к кухонной двери.       — Он только что вышел на задний двор с Лань Сичэнем на буксире. Давай-ка, пойдем туда и попросим его самого сказать «что не так с господином Цзинь Гуанъяо». Вот уж кто умеет обращаться со словами.       Мо Сюаньюй почувствовал, как по его телу пробежала неприятная дрожь.       Лань Сичэнь, вероятно, было официальным именем «А-Хуаня». И если А-Яо счел нужным утащить его с собой, это, вероятно, означало, что у него есть планы, связанные с Лань Сичэнем.       Вероятно, очень-очень нехорошие планы, о нет!       — Подожди! — Мо Сюаньюй чувствовал, что нужно принять упреждающие меры по предотвращению ущерба, прежде чем они столкнутся с его братом.       — Послушай, он не так уж и плох, — бормотал Мо Сюаньюй, пока Вэй Усянь продолжал выталкивать его наружу. Ему казалось, что его направляют на виселицу, даже если он не сделал ничего плохого. — Он просто неправильно понял… А-ЯО, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?!       — Делаю что?! — вскрикнул Цзинь Гуанъяо, хотя не все это заметили, потому что он стоял, (возможно) угрожая, позади Лань Сичэня. — Когда мой собственный брат предает меня?!       — Предаю тебя? Я просто пытался удержать тебя от очередной глупой ошибки! — проблеял Мо Сюаньюй. — Пожалуйста, ОТЛОЖИ ЭТОТ НОЖ!!!       Цзинь Гуанъяо издал шипящий звук, удивительно похожий на звук, который издавала мокрая и раздраженная кошка.       Затем он поправил хватку ножа, которым целился в открытую шею Лань Сичэня.       Делать это было немного неудобно, потому что А-Хуань был на голову выше Цзинь Гуанъяо. Чтобы хотя бы немного сровнять разницу в высоте, Цзинь Гуанъяо пришлось встать на цыпочки, чтобы не заставлять А-Хуаня исполнять опасный танец с прогибом спины назад.       — Хочешь, я принесу тебе стремянку или что-то в этом роде? — ехидно предложил Вэй Усянь после просмотра этой сцены с заложниками, потому что он был ужасным человеком с ужасно искаженным набором ценностей.       Цзян Чэн в отчаянии схватился за голову племянника и посмотрел на Вэй Усяня самым разочарованным взглядом, на который только был способен.       Это нисколько не смутило его приемного брата.       — Тебе не разрешено говорить. Я запрещаю тебе разговаривать, начиная с этого момента.       — Бэ-бэ-бэ, — сказал Вэй Усянь, потому что Цзян Чэн ему не начальник. Затем он крикнул Цзинь Гуанъяо: — Эй, сука, сделай это!       — Не ругайся при детях, мать твою, — неуклюже сказал Цзян Чэн.       Мо Сюаньюй обомлел, потому что, действительно, как можно так пренебрегать безопасностью человека, тем более, если этот человек почти идентичная копия по внешности законного (вероятно) мужа Вэй Усяня.       У Цзинь Гуанъяо, который, как было сказано, умел обращаться со словами, не было таких проблем с ответом Вэй Усяню.       — Идиот! — выплюнул он. — Я действительно собираюсь перерезать ему горло!       Однако тянуться к шее Лань Сичэня было так несподручно, что ему пришлось перехватить нож другой рукой.       Лань Хуань заметил, что А-Яо неудобно, и услужливо присел, чтобы Мэн Яо не пришлось слишком вытягивать руку, чтобы угрожать ему телесными повреждениями.       — Ой, извини, — сказал он. Лань Хуань всегда был высоким мужчиной, а до этого он был высоким мальчиком. Он научился быть более снисходительным к другим людям, которые не могли похвастаться тем, что доставали до потолка даже не вытягиваясь. — Так лучше?       — Что ты делаешь? — застонал Мэн Яо. Это работает не так.       — Чтобы выглядело убедительно! — прошептал Лань Хуань.       Затем он, буквально рискуя шеей, вывернул ее, несмотря на то, что на нее был направлен нож, и заговорщически подмигнул Мэн Яо. Он прикрывает спину своего человека! Или фронт, то есть перед. Ну, то есть, смысл в том, что он защищает и поддерживает.       Цзян Чэн, который был относительным новичком во всеобщем идиотском хаосе, недоверчиво крикнул:       — Что за херня, ты ему подмигиваешь?       Будучи одним из самых высокопоставленных полицейских в этом районе, Цзян Чэн повидал немало ситуаций с заложниками. Поэтому он мог объективно оценить, как выглядит эффективный вариант.       Это был не он.       Это было дико далеко от этого.       На самом деле это выглядело так, будто заложник пытался подставить собственную шею захватчику.       Что за бред.       Ему все еще было горько из-за того, что его оставили на скамейке запасных из-за травмы, но был отчасти рад, что ему не придется разбираться с этим случаем по долгу службы.       Пусть Лань Ванцзи разбирается с этим.       Или, что еще лучше, поскольку офицер Лань, похоже, был без сознания, пусть Не Хуайсан разбирается с Цзинь Гуанъяо. Поделом ему, хватит расслабляться.       Вэй Усянь, который, в отличие от своего брата, был приспособлен к безумию последних часов, как утка к воде, заговорщически наклонился к Цзян Чэну и сказал: «Они, ты знаешь...» Он шевельнул бровями, как будто Цзян Чэн должен был знать.       Ну, Цзян Чэн не знал. До недавнего времени у него даже не было времени зайти в социальные сети и просмотреть местные сплетни.       Вместо этого он покосился на брата, пытаясь определить, нужна ли ему медицинская помощь.       Вэй Усянь хлопал в ладоши, издавая звук «па-па-па».       Тем не менее, Цзян Чэн так и не понял.       Немного расстроенный, Вэй Усянь попытал счастья, используя эвфемизмы:       — Сделали это? Станцевали горизонтальное танго??       — Эр-цзюцзю! Да-цзюцзю пытается сказать тебе, что они занимаются сексом друг с другом! Ты можешь уже отпустить мои волосы?! — застонал Цзинь Лин. Смертельная хватка Цзян Чэна на его волосах становилась все сильнее, чем дольше он не мог понять, что имел в виду Вэй Усянь. Жизнь Цзинь Лина — боль.       — Кто научил тебя этому слову? — ахнул Цзян Чэн. Он всегда старался подвергать себя цензуре перед своими племянницами и племянниками.       Они не могли этому научиться от него!       Цзян Чэн бросил злобный взгляд на Вэй Усяня, потому что он был наиболее вероятным кандидатом на это преступление. Но он также включил в неодобрительный взгляд Лань Цзинъи и (по причине его связи с Вэй Усянем, а не по своей вине) Вэй Юаня, потому что он никогда не исключал подозреваемых, пока не доказано обратное.       — Ну как? Я много пропустила? — сказала Цзян Яньли, выходя на улицу с тарелкой лапши.       Изначально она собиралась последовать за своими братьями и сыном. Но ее задержало, когда она увидела очень острую лапшу Вэй Усяня.       Маме нужно что-нибудь такое.       Прихлебывая этого прекрасного сатанинского соуса, который, бывало, приводил к госпитализации более слабых мужчин, Цзян Яньли увидела Лань Сичэня и Цзинь Гуанъяо.       И они обнимались! Как мило.       — Здравствуй, Лань Хуань! А-Яо! — поздоровалась она, абсолютно не обращая внимания на кухонный нож Мо Сюаньюя.       Она наклонилась к Цзян Чэну с другой стороны и прошептала:       — Вы говорите, они встречаются? Крошечные сапожки Мэн Яо уже побывали на плечах Лань Хуаня? Цзян Чэн, я спрашиваю, они уже трахались?       Цзян Чэн повернул свое очень разочарованное лицо к сестре.       Он был примерно на 99% уверен, что его старшие брат и сестра дразнят его, но его проклятие — синдром младшего брата — не позволяло ему понять, с чего началась шутка, и как их остановить, кроме как бежать к родителям и нажаловаться.       Цзян Яньли пожала плечами и положила в рот еще лапши.       — Я училась в классе с Лань Хуанем. Наш А-Яо полностью в его вкусе.       — Можем ли мы сосредоточиться? — умолял Мо Сюаньюй.       Почему семья жены его брата была такой? Он всегда считал своего старшего сводного брата самым уравновешенным человеком в их семье (это было не так уж и сложно, когда ты родственник Цзинь), но теперь он мог видеть, что ошибался.       Цзинь Цзысюань компенсировал свою кажущуюся нормальность, привязав себя к… ним.       Цзяны.​       — Да, давайте сосредоточимся, — сказал Цзинь Гуанъяо. — У меня есть некоторые требования, прежде чем я отпущу А-Ху… я имею в виду этого заложника, офицер Цзян.       — У тебя так хорошо получается, А-Яо! — с энтузиазмом воскликнул Лань Сичэнь, не утруждая себя изображать испуг.       Он не видел полицейских, от которых им нужно было спасаться, только А-Ли, все еще беременную, как и семь лет назад, и ее нахмуренного младшего брата.       Однако Мэн Яо всегда лучше разбирался с подобными вещами. Лань Хуань доверил ему взять на себя инициативу.       Затем с тем же тоном он крикнул:       — Привет, А-Ли!       Цзян Яньли беззаботно помахала в ответ.       — Знаешь что, — сказал Цзинь Гуанъяо, опуская руку, держащую нож. — Это не работает. Ты вообще собираешься меня арестовать, Малыш Цзян?       Цзинь Лин безуспешно попытался скрыть фырканье, услышав это прозвище.       Цзян Чэн сжимал губы, пока они не превратились в резкую, прямую линию, и почти исчезли с его разъяренного лица:       — Вообще, не собирался этого делать, так как нахожусь в отпуске по болезни, но я мог бы сделать исключение.       — Отпуск по болезни? — опешил Цзинь Гуанъяо, отметив, как Цзинь Лин в одиночку поддерживает весь вес своего дяди. Он наморщил нос, что Лань Сичэнь назвал бы «миииилым», и у него щелкнуло в голове. — Ах, да, конечно. Твоя нога. Я помню...       — Что ты помнишь? — уточнил Цзян Чэн, подозрительно прищурив глаза. Откуда Цзинь Гуанъяо знает? Он говорил всю правду только капитану Не. — Откуда ты знаешь?       — Ах, ну, ты знаешь, это было… — было произнес мальчик, по виду Лань, вечно крутится рядом с Вэй Юанем. Но приемный сын Вэй Усяня зажал ему рот рукой и дал знак заткнуться.       Чувство тревоги Цзян Чэна росло в геометрической прогрессии.       — Ай, ай! Я голоден! — вылез Вэй Усянь, совершенно откровенно пытаясь сменить тему. — Итак, если, ну, никто никому не угрожает, почему бы нам не вернуться внутрь и не поесть? Ага?       — О! Прекрасно! — согласился Цзинь Гуанъяо с отвращением. Он погорячился и зря пытался инсценировать захват заложников. Блин! Лань Хуань похлопал его по плечу.       — Подожди, это все? — спросил Мо Сюаньюй. Он был на грани со вчерашнего вечера. А это было просто… разочаровывающе. Это не казалось справедливым решением всего того дерьма, через которое Мо Сюаньюю пришлось пройти ментально и эмоционально.       На самом деле, это даже усиливало его стресс, потому что он не мог снять накопившееся напряжение. Он почувствовал, как в висках нарастает мигрень, и мог поклясться, что услышал несколько хлопков чего-то вроде сжатого воздуха в его ушах.       Тьфу.       — Да, почти, — мягко сказал Мэн Яо.       Затем он продолжил:       — Абрымл…       Собравшаяся толпа как один обернулась, чтобы посмотреть на него.       — Я не разобрал, А-Яо. Не мог бы ты повторить? — спросил Лань Хуань.       Ничего связного не вышло из уст Мэн Яо. Он что-то бормотал невнятно, и немного дергал головой, пока его глаза не закатились.       Мэн Яо в глубоком обмороке упал на руки Лань Хуаню.       На минуту все затихли, чтобы разобраться, что именно произошло. А потом разглядели два огромных дротика, торчащих из шеи Цзинь Гуанъяо сзади.       Лань Сичэнь хмыкнул:       — Это действительно было необходимо, дядя?       В нескольких шагах от того места, где стояли все остальные, из кустов зловеще появился Лань Цижэнь.       Во рту у него была еще одна зажженная сигарета, на щеках боевой раскрас, а в руках большая пневматическая винтовка, которая выглядела удручающе готовой стрелять еще дротиками с транквилизатором.       — Мальчик, ты даже не представляешь, как долго я хотел это сделать, — сказал Лань Цижэнь, мрачно вспоминая все синяки на своем бедном теле, которые причинили не его племянники.       — О, это так круто! — сказал Лань Цзинъи со звездами в глазах.       Все остальные сделали осторожный шаг назад.