События, предшествующие катастрофе

      Мэн Яо закрыл дверь.       Запер ее покрепче.       Наконец-то! Он и А-Хуань одни.       Время прыгнуть на своих мужчин!!       ...Или это он так думал. Его способность читать лица, запоминать ситуации и использовать свое окружение была ключом к улучшению его положения в жизни.       Но это же было и проклятием.       Проклятие, которое теперь возвращалось, чтобы укусить его за задницу совсем невесёлыми способами.       Лань Хуань, в отличие от торопливо раздевающегося страстного мужчины прошлой ночи, беспокойно расхаживал по комнате. Он то грыз ногти, то нервно облизывал губы.       Мэн Яо нравилось, что от этого губы Лань Хуаня становились такими пухлыми и блестели, но жизнь, полная распознавания реакций других людей, заставила его быстро понять, что все эти движения вызваны нервозностью.       Неужели Мэн Яо совершенно неверно истолковал происходящее? Что хотел сделать Лань Хуань, когда утащил его в комнату наверху из толпы людей в гостиной?       Что ж, это убило стояк.       И, как будто того что, никаких сексуальных действий по отношению к нему не произошло, было недостаточно — подсознание Мэн Яо, всегда настороженное и наблюдательное, невольно отмечало и другое: вещи, разложенные на кровати и развешанные по стенам.       Этого беспорядка определенно не было, когда Лань Хуань разбудил его сегодня утром и вытолкал в прачечную.       Мэн Яо был уверен, что заметил бы в комнате разбросанные бумаги, похожие на распечатки секретных документов, в которых черных линий, скрывающих текст, было больше, чем слов, а также какие-то фотографии людей, карты, вырезки из газет, даже когда все еще находился на пике посткоитального кайфа.       Что-то блеснуло на стене и привлекло его взгляд.       Ого. Мэн Яо был определенно уверен, что заметил бы это сегодня утром.       Он бы не пропустил пугающее 10-дюймовое лезвие, торчащее из деревянной стены. Клинок с одной стороны был острейше заточен, а спинка клинка нарезана насечками — и они определенно были сделаны не для красоты.       Это был не жалкий кухонный нож.       Это был охотничий нож. И он много раз использовался.       Даже рукоять была пугающей.       Лань Хуань сделал еще один круг по комнате и оказался в точке, откуда он мог ясно видеть, как Мэн Яо уставился широко раскрытыми глазами на смертоносное оружие, используемое вместо кнопки для бумаги.       Бросившись к стене, Лань Хуань вытащил нож с отработанной легкостью, из-за которой брови Мэн Яо грозились исчезнуть в его челке.       Лань Хуань открыл рот:       — Я могу объяснить…       Мэн Яо поднял руки вверх, чтобы показать, что он не представляет угрозы, и в качестве превентивной меры на случай, если дела пойдут не так, как он себе представлял 10 секунд назад.       — Послушай, — сказал мужчина пониже ростом, — мне искренне жаль за всю ситуацию с заложниками, произошедшую некоторое время назад, о’кей?       Мэн Яо глубоко сожалел, что запер дверь. Он сам создал препятствие, и действительно не чувствовал, что у него есть силы быстро справиться с замком, учитывая насколько молниеносно Лань Хуань мог передвигаться благодаря гораздо более длинным ногам и его очевидную компетентность в обращении с охотничьим ножом.       — Что?? — сказал Лань Хуань. Затем, словно только заметив, что у него в руках здоровенный нож, он поспешно спрятал его за спину. Надеялся ли он, что Мэн Яо просто забудет об этом, если убрать нож с глаз?       О, он был влюблен в идиота.       Который также может оказаться серийным убийцей.       Просто прекрасно.       Дерьмо.       — А-Яо, сядь, ладно? Мне нужно тебе кое-что сказать…       Мэн Яо не стал терять времени — он кинулся к двери.       Есть надежда, что он сможет разблокировать ее до того, как Лань Хуань сделает свой ход.       — А-Яо…       Как и следовало ожидать, замок заклинило.       — А-а-а! — заорал Мэн Яо.       — А-Яо… — Шаги приближались.       — Ты никогда меня не поймаешь!       Тупой звук охотничьего ножа, снова вонзившегося в бедную древесину стены спальни Лань Хуаня, прозвучал для Мэн Яо как звук забиваемых в его гроб гвоздей.       Нож воткнулся прямо рядом с его ухом, а большая рука, державшая его, все еще сжимала рукоять. Горячая линия тела Лань Хуаня изогнулась над телом Мэн Яо, когда он наклонился и прошептал:       — Все не так.       Мэн Яо напрягся еще больше.       — Что?       Одна рука Лань Хуаня обняла маленького мужчину, другая потянула задвижку в сторону. Дверь разблокировалась с оскорбительной легкостью.       Мэн Яо дал бы себе пощечину.       Лань Хуань отстранился настолько, чтобы увидеть униженное выражение лица Мэн Яо.       — Ты, э-э, действительно плохо справляешься со стрессовыми ситуациями, да?       Мэн Яо развернулся, чтобы противостоять другому мужчине. Теперь, когда Лань Хуань не держал в руках большой страшный нож, шансы на выживание были выше.       — Кто бы говорил! Ты сбежал как раз тогда, когда наши отношения становились серьезными, семь лет назад. Скажи мне, у кого реакция была хуже?       — Мне казалось, я уже объяснил ситуацию: я сжег…       — И как, по-твоему, то, что ты сказал мне это, разрешило проблемы? — потребовал Мэн Яо. Честно говоря, он был очень обескуражен, потому что этот разговор вышел из-под контроля.       Ну, в любом случае, будем надеяться, что он не получит ножевого ранения в последующей стычке.       Лань Хуань снова закусил губу, глубоко задумавшись.       Затем он потянулся, чтобы вытащить нож. Мэн Яо почувствовал напряжение, хотя пытался напустить на себя храбрый вид.       К его облегчению, Лань Хуань лишь перевернул нож и протянул ему его обратной стороной вперед.       — Смотри.       Мэн Яо ненавидел следовать указаниям, но он повиновался Лань Хуаню.       На ноже были иероглифы, полуистертые от времени.       — Что это?       — Имя моей мамы. Это был ее нож.       Мэн Яо сделал паузу, чтобы осознать это. Неодобрительно поджал губы.       — Действительно?       — Э, да?       — Твою мать звали «Под прикрытием»?       Лань Хуан выглядел смущенным:       — Да. Это поэтично?       — И что, — раздраженно сказал Мэн Яо. — Ты сейчас собираешься мне сказать, что «Под прикрытием» была каким-то секретным агентом? Ха? Ты это хочешь сказать?       Это была самая глупая история, которую Мэн Яо имел несчастье услышать, а он бывал свидетелем каких-то поистине бредовых оправданий своего отца, когда ему приходилось объяснять госпоже Цзинь, где он был на этот раз.       Но выражение лица Лань Хуаня говорило, что именно это он и собирался сказать.       — Попробуй что-нибудь попроще, — сказала Мэн Яо сладко-сахарно.       Лань Хуань вздохнул. Конечно, объяснять это было непросто, а Мэн Яо ненавидел, когда его держали за дурака. Решив, что слов недостаточно, Лань Хуань схватил его за руку и притянул ближе к куче бумаг на кровати.       Немного поворошив бумаги (всё было настолько неорганизованно, что у Мэн Яо чесались руки заняться сортировкой документов), Лань Хуань извлек потрепанную папку. Она была набита под завязку и выглядела так, будто видала лучшие дни. Например, дни, когда на нижних ее краях не было следов прожогов.       — Вот, — Лань Хуань указал на папку, которую он передал Мэн Яо. — Прочитай.       Читать было особо нечего, большая часть текста была скрыта. Но с первой страницы на него уставилась фотография женщины, отдаленно напоминавшей Лань Хуаня, с глазами Лань Ванцзи.       Под Прикрытием.       Мама Лань Хуаня, судя по всему.       — Когда я сбежал… — начал Лань Хуань, нервно облизнув губы, запнулся и начал снова. — После того, как я покинул страну, я впервые оказался сам по себе. Плыл по течению. У меня не было… никого. Не к кому пойти и некуда обратиться. Так я решил… поискать другую мою семью.       — Твоей мамы? — глупо уточнил Мэн Яо. Его глаза все еще просматривали десятки листов со скоростью света. В основном это были отредактированные материалы дела, но оставшихся частей отчетов было достаточно, чтобы его глаза расширились от крайнего удивления.       — Да. Отец и дядя, казалось, всегда неохотно говорили о ее семье, но они никогда не говорили, что у нее никого не было, так что... ну, некоторые из моих знакомых дали мне несколько зацепок, и мне повезло с некоторыми единомышленниками, пока я, в конце концов, не создал, ну, что-то вроде подпольной сети, которая помогла мне подтвердить, что...       —…Что твоя мать была заместителем командира Сюань У, по прозвищу Черепаха-Губительница, сверхсекретной теневой руки Партии, которая, как всем известно, не существует?! — выплюнул Мэн Яо. Он отпустил папку, как будто она жгла ему руки.       Лань Хуань лихорадочно зажал руками рот Мэн Яо, заставив его замолчать.       — Тише! Мы не знаем, кто слушает!       Мэн Яо отбил руки идиота от лица:       — Это Партия! Они всегда слушают!       Лань Хуань задумался на секунду, прежде чем пожал плечами. В конце концов, то, что сказал Мэн Яо, было правдой.       — А-Хуань, что ты делаешь, имея в своем распоряжении секретные документы, которые могут уличить партию в нескольких закулисных сделках, которые она использовала для захвата власти? — Мэн Яо прошипел, подчеркнув, что Лань Хуань какой-то беспечный по этому поводу. — Тебя могут арестовать за измену!       Выражение лица Лань Хуаня померкло, и маленькая тусклая лампочка, которая обычно светилась в его глазах, сменилась холодной, твердой сталью.       И это было все.       Обширная память Мэн Яо подбросила ему обрывки мелочей, которые он отметил в Лань Сичэне, но поначалу проигнорировал, потому что был просто счастлив видеть этого человека во плоти и все еще очень хотел видеть его снова.       То, как он жестоко разорвал одежду Мэн Яо прошлой ночью и был довольно груб, а он никогда раньше так не делал. Странные шрамы и синяки, разбросанные по его телу… это были не последствия вчерашних ночных упражнений, это были старые следы насилия. То, каким он казался слишком спокойным, когда нож был направлен ему в шею. Как давал советы, как правильно держать кого-то на острие ножа. То, как он небрежно обращался с охотничьим ножом, как будто он был продолжением его личности.       — Нет, если я разоблачу их раньше, — тихо сказал Лань Хуань, но от этого не менее опасно.       — Это безумный разговор!       — А-Яо! — прошипел Лань Хуань. — Они предали и практически уничтожили маму. Именно из-за них у нас с А-Чжанем не могло быть нормального детства. Почему маме пришлось страдать последние годы жизни в этом убежище-тюрьме. Почему дядя не может уехать с этого места! Именно из-за них наша семья так пострадала!       Мэн Яо мог понять необходимость мести. Он действительно мог. Но.       — Ты собираешься затронуть высшие уровни власти.       — Да. — Ответ был твердым. Окончательным.       — А-Хуань…       На этот раз его прервал Лань Хуань.       — Да, я знаю, что это безумие. И у меня есть своя сеть, помощники, это надежная поддержка, но я не могу сделать это самостоятельно. — Он посмотрел Мэн Яо прямо в глаза. — Мне нужен кто-то, кому я полностью доверяю, чтобы прикрыть мою спину. И я знаю, как ты яро выступаешь. Разве ты не хотел бы получить шанс изменить ситуацию по-настоящему?       Мэн Яо потерял дар речи. Он хотел совершить этот прыжок. Быть рядом с Лань Хуанем. Но в его голову врезались другие соображения, и он еще не мог полностью осознать ситуацию. Поэтому, чтобы дать себе пространство, он начал задавать вопросы.       — Твой брат знает?       Лань Сичэнь стиснул челюсти:       — Я… я не могу втянуть его в это сейчас. Он с Вэй Усянем создал семью. Он счастлив... Я не могу...       — Сейчас. — повторил Мэн Яо. Настала его очередь ужесточить выражение лица. Части собирались воедино. — Сейчас он создал семью. Ты не знал этого, когда внезапно вернулся.       Лань Хуань молчал, не глядя в глаза Мэн Яо.       Ему это было не нужно.       Мэн Яо смог закончить уравнение самостоятельно.       У него был ответ.       Он был вторым выбором.       Резервной копией.       Подойдя ближе к Лань Хуаню, Мэн Яо протянул руку и погладил его лицо, пока оно снова не превратилось в милую, наивную физиономию, к которой Мэн Яо тянуло много лет назад.       Затем он сильно ударил Лань Хуаня.       — Отвали!