Наверное друзья

– …И, всё-таки… – боязливо подал голос Илай, смотря на Наиба. Он был весь во внимании и не сводил глаз с пророка. С единственного человека в поместье, который не переставал его доставать и лезть к нему, который… в итоге смог подружиться с Наибом, который в свою очередь, если честно, был не самым лёгким человеком. – …Ты правда считаешь меня близким другом? Наёмник хмыкает на вопрос, а после натягивает капюшон. Это значит, что либо ему надо подумать, либо он не знает, что ответить. Илай давно это знал… Наиб рассказал ему ещё при первых встречах. Наиб, на самом деле, много рассказывал о своих привычках, но почти никогда о характере или событиях в подробностях. Он не рассказывал, почему ему так боязно от шифровальных машинок, или почему он такой недоверчивый и закрытый… просто кратко рассказывал про войну. Порой, уходил в детали, но… Одно оставалось неизменным: Наиб был слишком сложно книгой для чтения. Илай и сам не умел открываться, но это потому, что на самом деле считал, что ему нечего открывать. Он не хотел думать так о себе, но у него не было особо богатой истории боли… или какой-нибудь трагической потери близкого человека. Он просто… был самым обычным необычным человеком (друидом, на самом деле, но Субедар это слово не воспринимал ни в какую, так что Кларк сдался). И ещё больше Илая волновало правило, которое Наиб поставил… «Встречаемся только ночью. Днём мы недолюбливаем друг друга и вообще не понимаем друг друга. А ещё мы много ругаемся, почти как я с Кэмпбеллом. И ты не любишь мою хмурую рожу, а я не люблю твою повязку, потому что мы оба считаем друг друга подозрительными. Понял?» Илай не мог отказать, ведь это было главным условием, чтобы стать друзьями. Ведь только ночью или наедине, в полном уединении, Наиб показывал настоящего себя: дружелюбного и заботливого мужчину, который просто не хотел бы ранить своё сердце ещё раз. Но… в какой-то момент, Илай понял, что ему мало этого от Наиба. Что он хотел бы видеть его чаще, понимать лучше, общаться больше, прикасаться дольше… Пока не понял одним утром, что Гертруда ему больше не снится. Ему снится избитый и израненный, но так нежно улыбающийся Наиб. – …Наверное, – вдруг прерывает поток мыслей непалец, снимая капюшон. Хмурый анфас освещался лишь одинокой, но яркой Луной – звёзды не сияли. Но даже так пророк не отводил взгляда с Наиба… с его глаз, щек, скул, губ – он не мог отвести взгляд! Особенно когда он распустил волосы, что так редко делает. – Не то что бы… я имел прям друзей-друзей. Илай грустно улыбается. – И я… – почему-то, в груди сердце бьётся отчаянно и больно, словно птица, которую ранили; словно огонь, в который подлили масло и он начал обжигать грудь Илая изнутри. – Но… тогда у нас есть наши первые близкие друзья!.. – ему грустно. Но он улыбается, даже старается смеяться. Пока Наиб не хватает его за руку и не стягивает повязку. Кларк пугается – Субедар хмурится. – Если будешь пытаться лгать при мне – шею сверну, – «сверну шею», кажется, было любимым выражением Наиба. Что самое страшное здесь, так это то, что он имел силы на это… Но даже так, говоря подобные грубые и жестокие слова, он волновался об Илае. В глазах не было раздражения, лишь… страх и волнение. – …Я не лгу. Мы же правда близкие друзья друг другу. – А выглядишь так, словно тебя лишили чего-то дорого. – Ты опять слишком много думаешь, Наиб… Илай пытается вырвать руку, но Наиб тянет на себя – он сильнее, пусть и ниже. И это никогда не нравилось Илаю, ведь… он никогда не мог так сделать с Субедаром! Вот он всегда, всегда-всегда, мог стоять на одной точке уперто, словно ишак! И сколько бы пророк ни пытался, он не мог его сдвинуть совсем, ни на миллиметр. – …Когда дело касается тебя, я всегда много думаю, – полутоном говорит Наиб и касается щеки голубоглазого. Так нежно, успокаивающе… а затем он улыбается. Опять по-своему заботливо и привлекательно. Наёмник всегда улыбался привлекательно, но было что-то в этой улыбке такое, что… заставляло сердце пропустить стук, слегка приостановливаясь вместе с дыханием. – Д-да хватит уже, ну… Наиб… – Почему ты грустишь? Тебе грустно, что я наверное считаю нас друзьями? «Лучше бы ты не считал нас таковыми совсем». Шальная мысль пробегает в голове, но Кларк качает головой и это озадачивает Наиба. Пророк молчит, долго-долго, пока непалец послушно ждёт и гладит Илая по щеке. Это… так странно! И он уже устал, что его держат на поводке рук наёмника… они ему нравятся и они очень нежные. Но они слишком крепко держат и пророк не может сбежать, хотя ему так хочется, так хочется… хочется избежать этих глаз, в которых есть забота, волнение и интерес. Хочется избежать этой зелени, не встречаться с ней, ведь пророк давно знает, о чем думает. Его это… – …Мы можем молчать всю ночь, Илай. Я не люблю болтать, так что мне лишь в радость. Но если что-то беспокоит, то хотя бы действием покажи, хорошо? Пророк пугливо смотрит. Повязка у Наиба, её не выхватить… а показать действием?.. Что он покажет действием? Как ему показать то, что он чувствует? И как отреагирует Наиб? Он ударит его? Возненавидит? Начнет избегать? Илай закрывает глаза, держит их закрытыми недолго, но… почему-то улыбается. Что-то нашептало ему, что, нет, нет, Субедар иной породы. Он не будет кем-то, кто его оттолкнет или выкрикнет, как ненавидит. Наверное, самое страшное – он попросит забыть об этом и забыть о чувствах. Но согласен ли будет Илай на такую просьбу? Голубые глаза встречаются с удивлёнными зелёными. Теперь не Наиб держит руку Илая, а Илай руки Наиба. Поцелуй такой детский, глупенький и неумелый, ведь Кларк совсем профан в отношениях! Но даже так он вкладывает нежность и чувства, пока наёмник оцепенел на месте – кажется, даже перестал дышать… Молодой парень ловко выхватывает повязку из рук старшего, а после стыдливо убегает прочь из оранжереи – он не хочет знать, что подумал Наиб! И не хочет знать, как отреагирует, когда осознает всё! …Хотя, наверное, он зря убежал. Ведь Субедар, касаясь губ, не мог определиться: он зол, что не сразу понял чувств Илая или зол, что это не он первым инициировал поцелуй?