верни меня домой

она повторяет «пошел к чёрту!», а он притаскивает целую адскую свору дурных поступков и мыслей, которым не видно конца. кристине хочется открыть дверь и вылететь из машины на полной скорости. по радио играет radiohead, но никто не подпевает известным строчкам, не решаясь первым нарушить устоявшееся за прошедший час молчание. застрявшие в горле плач и вопль дерут изнутри, заставляя ощущать себя отвратительно слабой. кристина давно не находилась в уязвимом положении — ей было некогда. выпускные экзамены, поступление в институт, научные работы, написание статей — всё обязывало сохранять рассудок и трезвость ума. сейчас в ней не меньше трёх бокалов «зелёной феи», отчего раздумывать в циничном здравии не получается. желаемое кажется тем, что чудилось реальным в лет четырнадцать: внешность не главное, для каждого найдется свой особенный человек и бла-бла. она уже не раз наблюдала за крахом хрупких для людского мира идеалов и разочарование неизменно чувствовалось лишением чего-то жизненно важного. будто ей вырывали один и тот же орган, который обладал регенерацией. возможно, сердце, возможно, поджелудочная. важно только то, что кристина бесповротно проклята, раз верит, что если её вновь подобрали у бара, то, значит, она хоть отчасти дорога. — хочешь есть? — раздаётся вопрос со стороны водительского сиденья сразу после окончания песни. кристина концентрируется больше на звучании знакомого голоса нежели, чем на смысле произнесенных слов. — тебе не нужно ехать к своей девушке? она, наверное, беспокоится. — тараторит она, размазывая по лицу тушь по лицу. сложно выдавливать из себя ненавистные фразы, переступать через собственный тайник с глупыми надеждами, однако ей уже непозволительно грозно топать ногами и кричать «моё!». — она всё знает. — про то, что я её терпеть не могу, тоже? питер смеётся, зачесывая волосы назад. они стали ещё короче с их последней встречи, словно ведя отсчёт времени, иссякающее на глазах. кристина через силу улыбается, смотря на него, и прикрывает нагие колени подолом белого хлопкого платья. сколько ни старайся, всё равно не выбраться из кокона комплексов, когда не отпускаешь прошлое. кристина не глупая, просто ей комфортно с питером, научившим хоть немного относиться к себе мягче. она была полна ненависти столько, сколько, существует на свете. сначала гибель обоих родителей, затем годы проведенные под крышей тетушкиного дома с двоюродными сестрами-близнецами, не упускающими шанс подшутить над странной родственницей. а потом появился питер, ошеломляя зашторенное от других воображение жалкой сиортки. от него веяло хвоей, сигаретным дымом и самым дешёвым гелем для душа. тогда кристина охарактеризовала этот аромат «запахом свободы», делая заметки в писательском дневнике. он назвал её «хемингуэй», не смеясь над пылким стремлением встать на одну полку с ремарком и булгаковым. на пятнадцатый день рождения питер подарил ей фенечки, ловец снов и побег из мерзкого города длиною в одну ночь. машина у него всё та же, а у кристины всё те же сожаления о том, что свой первый поцелуй она сухо вручила парню, который только создавал вид внимательного слушателя. — тебе не надоело возиться со мной? — ты мой единственный друг, хемингуэй. — отвечает питер, жуя картошку-фри и облизывая пальцы. конечно, как иначе. кристина сглатывает и отпивает немного колы из стакана, подавляя разгорающуюся агрессию. помнится, они кричали друг на друга, когда она отобрала у него телефон и выкинула гаджет в окно, потому что благородное терпение никем в итоге не оценивается. бывшая девушка питера на том конце, наверняка, удивилась такому резкому завершению разговора, особенно учитывая то, что питера ей пришлось встречать поздно ночью вдрызг пьяного с ужасающей россыпью засосов на шее. кристина клянётся, что у них ничего не было и не будет, но порой полезно продемонстрировать зубы окружающим. она, вероятно, медленно сходит с ума, а питеру нравится принадлежать кому-то, пусть даже в такой извращённой форме. но это все лишь в её голове, правда?