— run me, like a river.

Звон уведомления. И негромкое ворчание. Ноут слабо мерцал, будто бы подчиняясь вечерний погоде. Понедельник, безусловно, тяжёлый день — но как же жестоко обходится ещё и муза. Лёша недовольно постучал по клавиатуре. Как бы у него не выходило, но он оставался всё равно не особо рад результату. Песня, которую он услышал вчера, пока они с Тимуром смотрели выпуск, прочно засела в голове; но поддаваться она не хотела никак. Так ещё и сам Заяц на съемках «Лиги». Хорошо, что снимают сегодня финал, и мучениям придёт конец. А ещё лучше — что Когров всем запретил заходить в комнату, пока он не запишет песню. Но и на это все хотели чихать. Чьи-то шаги послышались за дверью, и от этого Монстрик злился только сильнее. Но, может это не к нему? А нет, к нему. Стук в дверь. Парень испуганно подскочил. Вот кто так делает: он предупредил вроде всех, что занят, но кому-то всё равно понадобилось прийти!.. Но у него, кажется, нет другого исхода; он не громко оглашает, что можно войти, а затем с глубоким вздохом поворачивается на кресле лицом ко входу. Дверь медленно открылась. Это был Тимур. — Ого, привет. Как прошли съемки? — Когров и забыл, что хотел сделать замечание вошедшему, кто бы это не был, и похлопал ладонями по коленям, приглашая присесть. — Вполне… хорошо. — прибывший подошёл ближе, а затем, немного ступив, сел, куда и предполагалось. Руками Зайцев обхватил возлюбленного за плечи. — Если ты хочешь узнать итоги шоу, я не собираюсь их рассказывать раньше времени. — Вредина. Тимур немного посмеялся, ущипнув парня за щёку, а затем заглянул в ноутбук: — Чем… ты занят? Хочешь написать новую песню? — Не совсем, — Лёша убирает чужую руку с лица, и, предварительно её поцеловав, развернулся лицом уже к столу. Так, они оба видели экран ноутбука. — Помнишь песню из вчерашнего выпуска? — Какую именно? — Английскую, которую пела «Бабочка» — голубоволосый параллельно начал печатать на клавиатуре, и затем открыл документ с текстом на иностранном языке. — Я хочу сделать на неё кавер. — Ничего себе. Но я всё ещё плохо припоминаю мотив, — Тимур немного хмурится. — Ты сможешь напеть? Тогда я, думаю, вспомню. Собеседник что-то промычал, потом же, набрав в лёгкие воздух, с некого «рычания», что звалось расщеплением, исполнил припев:

«Shut your mouth, baby, stand and deliver Holy hands, will they make me a sinner? Like a river, like a river Shut your mouth and run me like a river Choke this love 'til the veins start to shiver One last breath 'til the tears start to wither Like a river, like a river Shut your mouth and run me like a river»

Беловолосый внимательно дослушал, а затем улыбнулся. — О да, теперь вспомнил. Спасибо. Жалко только, что я ничего не понял. Он немного молчит, а затем спрашивает: — Ты будешь записывать полноценный кавер? — Угу, — задумчиво кивает Монстрик. Правой рукой он закрыл документ с текстом. — Но у меня… не получается. — Что же именно? — Будто энергетика не та. Не та, что я хотел вложить. Заяц молчит; он немного отводит взгляд от экрана, раздумывая. Но поток мыслей прервал чужой голос: — К слову, про смысл. Ты же пел зарубежные песни в шоу, неужели и там ты не знал перевод? — Примерно, знал, — ответил Тимур. — Но одно дело просто учить с горем пополам текст и прочитать перевод, а с другой — на слух пытаться перевести. Это тяжело. Не то, что тебе. — Он ждёт, когда партнёр усмехнётся, а затем неловко поправляет горловину рубашки. Лёша перед съемками пошутил, что парень как будто собрался не на шоу, а на похороны: чёрный костюм, а под ним виднелась такая же чёрная рубашка. Но несмотря на это, шутник всё равно отстегнул комплимент, что даже в такой контраст с белыми волосами, смотрелся наряд изящно и, даже, сексуально. — Может, ты тогда и перевод скажешь? Когров молчит. Будучи практически полиглотом (практически — потому что до полного статуса не хватало ещё языка два), нелегко жить с человеком, который и двух слов не сможет сказать на английском. Но у всех восприятие лингвистики, конечно же, разное; потому, Лёша повторно вздыхает, и ещё раз открывает текст. — Эм… Он замолкает. Не каждый день его просят о… таком. Как бы точнее это сделать… Но вместо ответа, парень поворачивается обратно, к Тимуру, который даже не думал слезать с чужих колен. Он терпеливо ждёт; ждёт, когда уже его партнёр соберётся с мыслями… Заяц выпрямляется, чтобы снять пиджак. Теперь рубашку стало видно лучше. А ещё лучшее стало видно, какая она стала… маленькая? — Если тебе нужно время, я подожду. Ладно? — ответ не прозвучал. — Лёша? Всё в порядке? Чёртова рубашка. Надо её выкинуть или отдать кому-нибудь. Ткань хорошо упиралась в силу своей небольшой длины, и фигуру сидящего сверху было прекрасно заметно. Немного подкаченная грудь впиралась в ткань, как и ключицы. Чуть ниже, на поясе, рубашка села ещё лучше, и стройное тело было заметно ничуть не хуже груди. Невооруженным взглядом было видно, как благодаря дыханию лёгкие поднимались, а затем медленно опускались. А этот гений теперь ещё и перевод требует. Ходячая катастрофа. — Это то, о чём я думаю, да? Чёртова рубашка. Лёша молчит, но затем кивает: — Вообще, да… Он ещё раз промолчал, и только потом добавил: — Она… тебе не маленькая? — Кто? — Ну. Рубашка. Тимур нахмурился. С чего вдруг парня беспокоит это? — Нет. Может, дело всё-таки в песне. — Извини. Просто, мне показалось… — Не извиняйся, — Зайцев улыбнулся. — Ты же знаешь, что тебе всё можно. И такие вопросы задавать тоже. Но, похоже, эти слова не помогли. Потому что тот никак не отреагировал. — Лёш… В ответ — снова тишина. Понимая, что вывести из раздумий не получится вот так просто, парень снова посмеялся: — А ты ещё на меня бочку катишь, что я не понимаю ничего в языках. Дурак. Голубоволосый, кажется, очухался, и уже собирался опровергнуть возмущения, но не успел — ему попросту не дали. Тимур, видимо, воспользовался халявной минуты стопора и, подняв правую ладонь к чужому лицу, немного развернул его — а затем чуть наклонился и прильнул своими губами к чужим, слегка покусывая их. Жертва таких действий окончательно смирилась с поражением; парень немного ёрзает на кресле, понимая, что ему ну капец как неудобно. И как только он это осознал, то немного отстранился от партнёра, а затем попытался встать, чтобы сесть иначе: — Неудачно сел… Заяц же принял слова иначе — он встал с чужих колен, и как только Монстрик слегка поднялся с сиденья, коснулся плеча и осторожно подтянул к себе: — Раз не можешь сказать, то покажи. — Хорошо. Но сначала ты снимешь эту блядскую рубашку. — Ахах, чем она тебе не угодила? — говоривший начал медленно растёгивать упомянутую вещь. — Сам же сказал, что наряд вышел даже сексуальным. — В этом и проблема. Лёша недолго подождал, а затем, когда с плеча спала чёрная ткань, сам снял одежду, сжав её чуть сильнее: —Ты серьёзно этого хочешь? Я думал, ты устал. Он выждал ответ — положительный — и только затем, отбросив взятую вещь, поднял парня на руки, а затем уложил на кровать. Тимур же, видимо, опомнился, что вообще-то он не должен молчать; убедившись, что тот ничего сказать не хочет, юноша наконец спросил: — А сказать… — Ну уж нет, сам предложил идею — сам её и придерживайся. — Идиот. В порыве наигранной злости беловолосый тянет за футболку парня вниз и снова его целует, но на этот раз куда более настойчиво. Спина Лёши, что оказался сверху, издала ноющее чувство, пока его самого не собирались отпускать; чужие губы без капли жалости кусают свои собственные, слизывая с покрасневших участков то ли кровь, то ли слюни; Когров же пытается впиться в ответ, но в итоге они и вовсе сплетаются языками. Вся сложившаяся ситуация окончательно подставила его; в голову и грудь залило теплом, а далее — и по всему телу. Руки сначала судорожно, а далее с напором сжимали чужие ладони, словно хотели вдавить, впечатать в постель; тяжёлые вздохи начали доноситься и становиться всё громче, словно… чего-то не хватало. Воздуха, например. Блядская рубашка. Только ухудшила ситуацию. — Лёш… — как только губы разъединились, Тимур сначала тяжело вздохнул, а затем прошепнул имя любимого. — Дурак… Мы задохнемся такими темпами… Но ответа не прозвучало, потому что было слишком поздно. Упомянутый, сглотнув, сначала снимает верхнюю одежду, а затем вновь опускается и касается ртом чужой шеи, смачно её целуя. Сначала по долгу и на одном месте, а затем — смещаясь по всей части тела. За действиями оставались красные, слегка тёмные пятна, а также влажная дорожка. От всех действий Заяц дрожал; мёртвой хваткой пальцы сжали простынь, попросту пытаясь себя куда-то деть. Это, конечно, не лучшее решение — но могло быть и хуже. Он чувствует, как ладони Монстрика оказались на груди; но ещё более сильным чувством показались чужие пальцы. Они сначала, слегка вдавливая, проскользнули по соскам, а затем, в игре с беззащитным телом, целыми ладонями опустились ниже — следом опустилась и голова доминирующего. Практически сразу, без лишних размышлений, Лёша лизнул один из сосков, пока руки сжимали талию. Из-за небольшого веса и в целом подтянутого тела, мышцы ощущались более чем хорошо; как же приятно под собой чувствовать любимого человека с таким сексуальным телом… Голубоволосый садится поудобнее, в итоге распологаясь чуть ниже бёдер партнёра. Начал он с чужих ног под собой, что пока что так и остались в брюках — руками прошёлся по бокам, и только потом, после шлепка, ладони сверху поднялись чуть выше. Правой рукой Монстрик начал медленно поглаживать пах парня, а левая рука снова легла на бедро. Он замечает, как ноги под собой немного произвольно то сгибались в колене, то выпрямлялись обратно. Тимур начал дышать чаще и более прерывисто, но всё ещё не издавать лишних звуков; будто в соседней комнате кто-то был ещё, и страх помешать призрачным незнакомцам оказался куда сильнее. Но всё тело уже пылало; Заяц торопливо схватил ремень на брюках и дрожащими от возбуждения пальцами начал его расстёгивать. Держаться сил почти нет, и это хорошо чувствовалось. Лёша слегка поцеловал парня в губы, пока рука всё также двигалась: — Всё хорошо. Но не смей сдерживаться… — он вновь жадно целует в губы, причмокивая. — Я соскучился по твоим стонам, милый. Неужели ты… меня этого лишишь? — Н-нет… — Хорошо. Я помогу тебе снять одежду, но больше ты не будешь молчать, — руки Зайцева накрылись чужими, и ремень быстро слетел, гремя пряжкой. Ещё немного — и следом за ремнём расстегнулись и быстро сошли с тела и брюки. Только после этого парень сел вновь сверху. Теперь, без лишней одежды, которая была довольно сковывающей, он смог почувствовать стояк, что, конечно, говорило о приближении самого интересного момента. Послышалось недовольное мычание. — Н-не тормози, Лёш, пожалуйста… — беловолосый словно стоном вытолкнул свои слова, прикусив нижнюю губу. Но ответа не прозвучало — вместо этого упомянутый снял с себя бельё, оголяясь в итоге полностью. Как оказалось, (до этого Тимур не акцентировал на это внимания), всего вышеперечисленного Когрову вполне хватило, чтобы возбудиться. Пусть пока что и не так сильно; он опустил ладони на талию Зайца, чтобы помочь ему также снять бельё, а затем, хотел было сразу встать, но, кажется, тому что-то не понравилось вновь, и он собирался снова возразить. Монстрик даже не стал слушать, как пытался ещё возмутиться партнёр: — Ты же… хотел перевод, так вот слушай: «заткнись и веди меня, как реку». Слушавший немного молчит, думая, что ещё можно добавить к своим резко наплывшим недовольствам. Но были ли это в целом возмущения… Но вместо того, чтобы опять попытаться встать, говоривший чувствует, как его тянут вниз сильнее: — Негодник… Хоть немного осмелел, — он оставляет ещё один сильный засос на шее, и только затем нащупал рукой низ туловища. Ладонями его отталкивают за плечи ниже, что заставляет отодвинуться назад; лишь после этого парень почувствовал, как что-то твёрдое коснулось его кожи. Лёша аккуратно сдвинулся ещё, и сначала заставил партнёра сесть чуть выше, и только затем, ещё немного наигравшись, опустился ещё ниже. Парень облизнул обнажившуюся головку, после чего спустился, вбирая в рот чужой член. Губы слегка сомкнулись, стало ещё жарче; и прежде чем начать действо, он услышал стоны со стороны Тимура. Когров начал активно подниматься и опускаться; в полости, языком, чувствовалось, как внутри пульсирует, пылая от ощущений. Он смачно проходился языком как по кончику, так и по всей длине органа, иногда ускоряя темп. Но стоило немного тормознуть, как сразу слышались поскуливания; у него нет другого выхода, кроме как держать темп. Пальцы сжимали кожу на ногах в попытках удержаться, пока Заяц продрагивал с неимоверно сильным возбуждением; казалось, что он стонал лишь громче, то и дело умоляя любимого по имени продолжать. Что угодно — но лишь бы не тормозить. Но и всё не вечно; чувствуя, что беловолосый вот-вот кончит, Монстрик полностью заглотнул член, и когда тот излился прямо внутри, а вместе с этим послышался громкий восклик, парень, напоследок слизнув стекающую жидкость, слегка поднимается, сглатывая остальную её часть в полости рта. От резкого подъема в глазах немного всё пошатнулось; актив пододвинулся назад, обхватив правой рукой уже свой орган и в достаточном темпе массируя его. Лишь когда крайняя плоть отошла, юноша остановился, словно дожидаясь команды свыше. Если так и встрять, то они оба перевозбудятся. — Лёша, Лёшенька, пожалуйста… — Тимур уже весь извивался под действиями возлюбленного; как прошедшими, так и будущими. — Боже, прошу, трахни меня уже… А ему дважды повторять не надо. Упомянутый слегка кивнул; и после того, как пассив перевернулся на живот, сначала лёгкими движениями поднял и раздвинул чужие ноги чуть дальше, потом, после громкого шлепка, быстро смочил слюнями край члена и медленно начал входить в парня, массируя ягодицы. Благо, с прошлого раза, это было легче — и, конечно, не так дискомфортно. Когда член уже полностью вошёл, он начал совершать толчки. Поначалу — также медленно, но позднее ускоряясь и, спустя время — меняя амплитуду и направление. Зайцев застонал ещё обильнее; но, видимо, после того, как Лёша попал по простате, парень вздрогнул, выдавив куда более громкий возглас. Мышцы напряглись, а спина слегка изгибалась; сам пассив сильно закатил глаза, хорошо чувствуя, как нечто тёплое внутри него движется с нарастающей силой. С каждым толчком сознание только мутнело; он с мольбой шептал, чтобы Монстрик не останавливался. Чего тот и не думал делать; стало только больше жарко. На теле начали стекать капли пота, они оба тяжело дышали, выпуская горячий воздух. Огромной волной бежали с каплями и мурашки, а с глаз Тимура уже пошли горячие слёзы. Наконец, край уже был достигнут, и Когров ускорился до максимума, а спустя некоторое время и кончил прямо внутрь. Внутри всё разливалось; пока Заяц прощупал таз рукой, Лёша вышел из него и, пылая всем телом, свалился рядом. Он задышал ещё чаще и жарко; но уже всё прошло. По телу прошло приятное необъяснимое чувство — как и случается при оргазме. Зайцев крепко (насколько позволяли оставшиеся силы) обнял партнёра, пытаясь прийти в себя: — Наконец-то… Б-Боже, это было охрененно… Он не услышал ответа. Только после оклика заговорил и второй юноша: — Ох… Я рад, что тебе понравилось… Я что-то уже всё… — глаза сильно слипались. Тимур вздохнул и встал, далее достал плед и укрыл им себя и Монстрика: — Всё хорошо. Отдыхай. — Он немного молчит, но затем приподнимается и целует заснувшего в лоб. — Завтра разберёмся с твоим кавером. К слову, обещание себя оправдало, и кавер был записан. Не утром, конечно, а немного позже — но задуманное свершилось.