Не ТЫ!

Юнхо смотрит на пьяного Чанмина и ничего не понимает.Напротив с виноватым видом сидит Кюхён. - Чего случилось-то? – спрашивает Чон, кивая на Шима. - Сам не знаю, - парень пожимает плечами, чувствуя себя неуютно под его пытливым взглядом. - Всё же было нормально, - уверенно добавляет Чон. - Я тоже так думал, - тянет Кюхён, отводя глаза, потому что это неправда. Кюхён подозревает, что у Мина есть причина, просто он ней не говорит. Такое случалось, правда нечасто. Видимо, когда Шиму от чего-то совсем становилось невмоготу. Вот позовет друга и, молча, напивается напротив. Потом остаётся только его тушку домой транспортировать. К себе, чтобы хён об этом ничего не узнал. Но сегодня Юнхо почему- то приехал за ним сам. И как только узнал, где они зависают. - Мин? – у Юнхо даже тон голоса поменялся, когда он позвал Чанмина. И Кюхён не думал, что это было осознанно. Юнхо в общении с людьми всегда был корректен и вежлив. И никогда бы не позволил такого разделения намеренно. Интересно было то, что Чон сам этого не замечал. Из-под носа горя-пьянчужки в ответ слышится невнятное пьяное бормотание: - Не…навижу… родинки. - Чего? – переспрашивает у него Юнхо, но смотрит почему-то на Кюхёна. Тот снова жмет плечами. Ему откуда знать -то. - Я, пожалуй, пойду, - неуверенно начинает парень, выбираясь из-за стола. А что? Обязанности друга он выполнил - напоил, даже не расспрашивая. Всё, как Чанмин хотел. Теперь можно и уходить. Юнхо дальше сам разберется. Шим в надежных руках. Чон кивает головой, отпуская горе-друга и заказывает выпивку для себя. Придется здесь ещё посидеть какое-то время, пока Мин немного придет в чувства. Чанмин отяжелевшей головой укладывается на собственные руки на столе, и Юнхо снимает мастерку, чтобы подложить ему под голову. То, что Шим по своей сути интроверт, Чон давно знает. Но всё это время он как-то умудрялся поддерживать взаимопонимание и не предполагал наличие таких вот подводных камней. Приподняв немного голову расслабленного Чанмина, Юнхо пытается подсунуть свернутую мастерку вместо подушки. - Уходи, - тот пьяно отталкивает его рукой, всё же узнавая и не позволяя себе помогать, - И твою ненавижу. - Ненавидишь что? - Родинку… над губой…что же ещё, - Чанмин пьяно фыркает и тянет, - её осоообенно. Кажется, Шим немного начал приходить в себя, раз более-менее связно выражается. Но то, что Юнхо услышал, совсем не радовало. Его расстраивали негативные эмоции в принципе, тем более такие сильные, как ненависть. Всегда хотелось понять причину. - Почему, Мин? – тема какая-то странная и Чон не помнит, чтобы они, вообще, о ней когда-то говорили. - Потому что она всем нравится. Потому что привлекает внимание… - Чанмин уютно устраивается на импровизированной подушке, как будто и не отпихивал руки Юнхо только что, и добавляет, - к твоим губам… - Чьё внимание-то? В ответ – тишина и мирное сопение. - Мин? – Юнхо трясёт его за плечо, желая получить внятный ответ, но, кажется, всё бесполезно. Потом слышится тяжёлый вздох и на выдохе звучит невнятное, едва различимое: - …моё… Чон хмурится, заказывая второй бокал. Видимо, чтобы понять шимовскую логику надо выпить чуть больше. У него нет объяснения всему этому. Есть предположение, которому он ищет подтверждение, но пока нашёл только пьяного Мина. Чон умел дружить и в любом коллективе старался поддерживать комфортную обстановку. С Чанмином дружеские отношения было наладить труднее всего, потому что нужно было сначала заслужить его доверие. Но Юнхо справился и вполне заслуженно мог этим гордиться. Шим мало кому доверял. Так откуда такой негатив. У Чона даже вариантов не было, что вызывало ещё большее беспокойство. И было подозрительным. Они вчера вполне мирно распрощались после репетиции в зале. Всё было, как обычно. И за остальное время ничего больше не происходило между ними. Чанмин, казалось, задремал, обхватив руками чоновскую мастерку. А Юнхо сидел и ломал голову, стараясь более точно вспомнить все события вчерашнего вечера. При Чанмине точно больше ничего не было, но кое-что произошло уже после его ухода. Неприятный инцидент с одним из танцоров. Просто Юнхо давно привык к таким ситуациям и Чон старался не придавать им особого значения. Они были издержками его профессии, красивой внешности и популярности. Он много кому нравился. Но мало кто нравился ему.Обычно люди, получившие вежливый отказ, всё понимали сразу, но были и такие, кто не сдавался так просто. Новенький танцор как раз был из таких. Проследовав за Юнхо после репетиции и дождавшись пока они останутся одни, парень прижал его к стене в коридоре.Для Чона, который шел задумавшись, это было неожиданно. Надо сказать, хватка была крепкой. Со словами «твоя родинка сводит меня с ума» он полез с поцелуем. И не то, чтобы танцор был непривлекательным, вполне себе даже в чоновском вкусе, просто Юнхо не хотел. Не хотел так. Не хотел с ним. Он отвернул голову, избегая поцелуя, даже не позволил прикоснуться к своим губам: - Я же сказал «нет». Ледяной голос и взгляд. Юнхо не вырывался, просто бездействовал, демонстрируя свою полную незаинтересованность.Так обычно быстрее доходит. Сработало и теперь. Парень с горяча ударил кулаком об стенку где-то над головой Чона: - Сколько холода! Только на него по-другому смотришь! И ушёл в раздевалку. Юнхо чувствовал раздражение. Не желая снова сталкиваться с «воздыхателем», он пошёл проветриться на крышу.И раздражен он был не тем, что его домогались. Ничего нового в принципе.Просто перед глазами в такие моменты отчего-то стоит Чанмин с осуждением в своих оленьих глазах. И всё тут. Ничего не поделать. На самом деле, так происходит уже довольно давно. И личная жизнь не клеится от слова «совсем». Юнхо тяжело опустился на скамейку, чувствуя, как от возмущения горит лицо. На свежем воздухе было прохладно, но весенний ветер бодрил. Он вдохнул полной грудью несколько раз, стараясь быстрее придти в норму. Но его мысли упрямо крутятся вокруг в сердцах брошенных слов: «Только на него по-другому смотришь!». Чон понимает подсознательно, что имелся ввиду Чанмин. Но когда это он смотрел на него по-другому? И как? Конечно, Мин для него важный человек, но Юнхо никогда не смотрел на него, как на предполагаемого партнера по сексу. Чанмин в его сознании был гораздо выше всего этого. Просто другой уровень. И отношение к нему было другим. Каким другим? Юнхо словно впал в ступор от этой цепочки размышлений. Возникшая мысль начала очень быстро развиваться в голове. Другой уровень. Человек, к которому особенное отношение. Особенное – это какое? Память услужливо подкинула Джеджуна. Из всех своих любовников Юнхо любил только его. Любил… По позвоночнику полез противный холодок. Этот человек был особенным для Юнхо. И поэтому от их разрыва тоже было особенно больно.С тех пор Юнхо больше никого не пускал себе в душу. Никого. Но один там всё же остался со старых времен. Мальчишка. Чанмин тогда был ещё совсем мальчишкой, поэтому не представлял собой опасности. Юнхо не сдерживая собственных чувств, привязался к нему всей душой. Но дети вырастают. И вместе с Чанмином росли и чувства Юнхо. Стоп. Юнхо передернуло. Спина от расползающегося липкого страха, покрылась холодным потом. Сердце гулко стучало в груди от выброса адреналина. Чанмин! Неужели это правда?! Правда, которая всё это время была у него под носом, но он, как слепец не замечал очевидного. Юнхо, погруженный в свои мысли, просидел на крыше так долго, что успел сильно замерзнуть.Холод немного привел его в чувства, и он смог обуздать собственные эмоции прежде, чем вернуться в раздевалку. Она, к счастью, уже была пуста. Ночь была бессонной, в душевных волнениях и где-то под утро в измученном мозгу появилась мысль: «А что же Чанмин?». Юнхо просто обязан был с ним встретиться, чтобы взглянуть на него другими глазами через призму нового понимания. Встретиться, чтобы понять, что он не сошел с ума. Он едва дотерпел до следующего дня, сдерживая себя, чтобы не заявиться к Чанмину ночью. Кое-как переждал утро, зная, что тот любит поспать подольше. И когда ближе к обеду набрал его номер, то не смог дозвониться. После обеда Юнхо не выдержал и всё же поехал к нему домой, но Шима там не оказалось. Ближе к вечеру он стал звонить по его друзьям. Было подозрительно, что Кюхён тоже не брал трубку.Повезло хоть один из одногруппников смог подсказать, где их найти. Юнхо было волнительно, когда он ехал по указанному адресу бара. Обычно, он никогда так не поступал, не разыскивал Чанмина. Он уважал его личную жизнь. И понимал, что им нужно отдыхать друг от друга. Но сегодня всё это казалось подозрительным. Что-то подсказывало ему, что всё не так просто, что это несовпадение. Вчерашние события и сегодняшнее исчезновение Мина. Юнхо до последнего надеялся, что наваждение схлынет, как только он увидит Чанмина. Этого реалистичного, практичного во всём, даже в своих отношениях, парня. Посмотрит на него, тот улыбнётся ему своей ироничной улыбкой, и Юнхо сразу отрезвеет. На этом всё и закончится, вернётся на свои места. Горячее сердце Юнхо безумно стучащее сейчас внутри успокоится и станет легче. И вот сейчас перед ним пьяный Чанмин, и только дурак не заподозрит неладное. Реальность, как стекло, пошла мелкими трещинами. Но Юнхо ещё игнорировал это из последних сил, пока была возможность.Он боялся, что вот сейчас их фальшивая действительность осыплется осколками, и настоящее предстанет перед ним. Он страшился столкнуться с ней. С реальностью, в которой они не знают сами себя, не знают собственных чувств, комфортно живя долгие годы в самообмане. Пиликнул шимовский телефон, извещая о новом сообщении. Экран загорелся ярким светом, больно ударив по глазам. Юнхо автоматически перевёл взгляд и успел прочитать текст высветившегося сообщения: «Ну, как тебе видео? Понравилось?» Чон схватил телефон. С блокировкой у него не возникло проблем. Чанмин нечасто менял свой пароль, но теперь у них были проблемы другого рода. До текстового сообщения в мессенджере от незнакомого номера было прислано видео, на котором был запечатлен вчерашний инцидент в коридоре. Время отправки - вчера в 22:15. Пока Чон в бешенстве смотрел на экран, пришло ещё одно сообщение: «А твой Юнхо та ещё шлюшка)». Пальцы забарабанили по экрану смартфона быстрее, чем Юнхо успел подумать, кто его снимал и зачем. А самое главное, почему это прислали Чанмину. Его ослепила собственная ярость. Никто не смеет так разговаривать с его Чанмином! «Да, но только моя! Парнише-то ничего не обломилось)». Вполне себе по-чанминовски. Язвительно и грамотно. Сообщение ушло.И в ответ ничего не приходило. Чон безотрывно смотрел в телефон на странное сочетание слов, которые никогда до вчерашнего дня не приходили ему в голову, как стоящие рядом. Экран гас, он включал его опять и снова смотрел, снимая с блокировки. «Твой Юнхо». Юнхо Чанмина. Было в этом что-то странное и правильное одновременно. Простое сочетание слов, которое в свете последних событий легко всё расставило по своим местам. Чанмин завозился, приходя в себя. Он приоткрыл глаза, сонно смотрел на Юнхо, не поднимая головы, и никак не мог сообразить, где он находится. Телефон снова пиликнул: «Вот козёл». И сообщение в ответ: «Ну, ему-то нравлюсь» . Юнхо нервно улыбнулся и добавил в конце смайлик, показывающий язык. Отодвинув от себя телефон, Чон с довольным видом откинулся на спинку стула, потеряв интерес к переписке. - И давно ты здесь? – хрипло с дремоты спросил Мин. - Не очень. Ты как? – взгляд с беспокойством оценивает состояние Шима. - Поедем домой? Ты перебрал. Чанмин качает головой: - Я останусь сегодня у Кюхёна. Где он, кстати? Юнхо тянет через трубочку алкогольный коктейль, глядя на Мина поверх стакана: - Я его отпустил. - Тогда вызови мне такси, - Чанмин со вздохом тяжело приподнимается и откидывается на спинку кресла. Голова немного кружится и помещение пошатывается, но зато в голове пусто. И от этого так хорошо. Только Чон мешается. Шим старается не смотреть на него, как будто ему неприятно. А Юнхо коробит от его реакции. Сейчас это почему-то особенно обидно. Шим не хочет смотреть, потому что на краю сознания, как обжигающие всполохи, мелькают обрывки вчерашнего видео. Мин усердно старается его забыть. И свою реакцию на видео тоже. Он пьёт с прошлой ночи, потому что ему больно и страшно. - Знаешь, я вообще-то фотогеничный, - как бы случайно, наконец,замечает Чон, нарушая тяготившее молчание. - С чего вдруг ты об этом? – Чанмин удивленно приподнимает бровь, всё же встречаясь взглядом с Юнхо, и морщится. Мысли разбредаются в голове, он никак не может найти никакого объяснения его присутствию здесь. - И на видео тоже неплохо смотрюсь, обычно. Видео. Точно. Всё, о чём хотел забыть Чанмин, разом всплыло в сознании. Взгляд Мина застыл. И холода в нём сейчас не меньше, чем было у Чона, когда он отказывал танцору. А Юнхо продолжает: - Просто звука не хватает. Думаю, это всё изменит. Нажми на чёртов значок перечеркнутого динамика и пересмотри. И если не передумаешь, я отвезу тебя к Кюхёну, - он небрежно кивает на телефон. - Это не моё дело, - Чанмин брезгливо косится в сторону гаджета. - А мне кажется иначе, - спокойно возражает Чон. - Это только кажется, - Чанмин не хочет продолжать эту тему. Даже не спрашивает, как Юнхо здесь оказался. Юнхо заказывает Мину минералку, выпитого с него на сегодня достаточно, а себе очередной коктейль. У него закрадывается подозрение, что алкоголь в его собственных напитках отсутствует. Потому что его не чувствуется ни в одном глазу, а может это от нервов. Между этими размышлениями, Чон небрежно замечает: - Тебе там писали. Шим судорожно хватает телефон, пролив на себя часть воды. Быстро пробежав глазами по экрану, он спросил: - Что это за фигня? – и в его голосе слышалась плохо скрываемая дрожь. Чон жмет плечами: - Кто знает, может правда. - Я этого не писал, - Мин поднимает возмущенный почти протрезвевший взгляд. И Юнхо видит, как краска сползает с его лица. - Я написал, - он ставит недопитый стакан на стол и смотрит в упор. - Это может грозить скандалом. Надо срочно найти автора видоса и всё удалить. - Кому? – Юнхо пока спокоен, но чувствует, как начинает расстраиваться. Чанмин со своей осторожностью не видит главного. - Я не сделал ничего плохого, но ты решил по-другому… - Не важно, что я решил. Главное, чтобы видео не попало в сеть. - Мне важно. Важна твоя реакция. И я её вижу, хоть ты и пытаешься скрыть. Чон с раздражением шарит по карманам и втыкает Мину в уши собственные наушники. Снова берёт чанминовский телефон, и Шим ему не препятствует. Алкоголь всё больше выветривается из его головы и реальность придавливает своей тяжестью.Юнхо подключается по блютусу и нажимает на воспроизведение видео, увеличивая громкость. Звук воспроизведения отдаётся болью в пульсирующих висках Чанмина. Он закрывает глаза, не хочет смотреть. Ему больно, как и в первый раз, но он очень старается не давать объяснения этому чувству. И тем не менее чётко слышит отказ Юнхо: «Я же сказал - нет». Мин жмурится и замирает на гневном: «Сколько холода! Только на него по-другому смотришь!». Он трясёт головой в полупьяном оцепенении, с сожалением думая, сколько ещё любовников у Юнхо. Чанмин не хочет об этом знать. Не хочет об этом думать. Он поднимается, сгребая телефон и, не прощаясь, прямо в чоновских наушниках идёт на улицу. Зачем Юнхо приехал. Мин не хочет его видеть. Не сейчас. Ему нужно время, нужно придти в норму. Нужно побыть отдельно. Самому. Чтобы пережить всё это в очередной раз и взять себя в руки. Это всегда работало. Но Чон идёт за ним. Проскальзывает следом на заднее сидение остановившегося такси и называет свой адрес. Чанмин открывает рот, чтобы возразить, но Юнхо прижимается к его губам тыльной стороной ладони: - Чтобы ты не хотел мне сейчас сказать, давай обсудим это дома. Они молчат до самой квартиры. Когда дверь захлопывается за ними с мелодичным тилиликанием, Чон заявляет в тишине полутемной прихожей: - Ты за деревьями леса не видишь. Прекрати хоть на минуту думать над безопасностью и имиджем. Посмотри на слова и на то, что за ними может скрываться. - И что там скрывается? – тихо и зло шипит Чанмин. - Твой очередной любовник? Я же тебе сказал, что не хочу об этом ничего знать. Это меня не касается. Шим так и стоит в прихожей, не проходит. Разблокировав свой телефон, он лихорадочно пытается вызвать себе такси через приложение. Это была плохая идея, приехать сюда. - А может как раз касается, поэтому ты так и реагируешь. Ему страшно даже вникать в смысл сказанного Юнхо. - Да, о чём ты вообще? - Мин не принимает это. Не может. Только не перед ним. Он и перед собой то не может. И Чон кожей чувствует сейчас его смущение и страх, его естественное желание – бежать. Юнхо его понимает. Он и сам чувствует, как их треснувшая действительность осыпается мелкими осколками. - О тебе и обо мне, - Юнхо чертовски спокоен, потому что от такой реакции Мина в его самосознании всё наконец-то стало на свои места. - Ты, действительно, думаешь, что тебя хотят все и каждый, - неприкрытая ирония звучит в голосе Шима. Он так привык за ней прятаться. Это то, на что надеялся Юнхо. Но на этот раз миновская ирония не отрезвляет его, а только укрепляет в собственной правоте. - Нет, конечно, - между ними расстояние на один чоновский шаг. Юнхо делает его легко, вжимая Мина в стенку. - Но я думаю, что меня хочешь ты. И ты ревнуешь. Для Чона это похоже на чертово дежавю. Только ощущения иные. Правильные. Чанмин толкает Юнхо в грудь, пытаясь вырваться. Смотрит в неверии расширившимися глазами, как будто у Чона только что выросла вторая голова. Выделившийся адреналин сжигает остатки алкоголя в крови. - Мин…Чанмин, - Юнхо зовёт его по имени, пытаясь предотвратить подступающую панику. Она плещется в шимовских глазах. И он, действительно, похож сейчас на загнанного зверя. Но как бы Юнхо не было его жалко, он не отступит пока не объяснит Чанмину то, что понял недавно сам. Шим вырывается, но Чон держит его крепко: - Прекрати! Прекрати отрицать очевидное и убегать. Сколько уже нам можно друг друга игнорировать в этом плане. Чанмин лишь отрицательно мотает головой и молчит в ответ. Юнхо встряхивает его за грудки и прижимается сильнее: - Мы взрослые люди. Давай называть вещи своими именами. Шим не выдерживает, вцепляется в запястья Юнхо, пытаясь оторвать их от себя, и, глядя в упор, отчеканивает, собрав остатки собственной решимости: - Это бред, у которого нет названия. Чон нарочно медленно высвобождает одну руку из шимовской ладони. Удерживая крепкими пальцами за подбородок, Юнхо заглядывает Мину в глаза. Его простые слова звучат, как предопределение, и смысл их неизбежен: - Есть, но тебе оно не понравится. Чанмина подтрясывает и вовсе не из-за похмелья. Он прижимает свои дрожащие прохладные пальцы к губам Юнхо, скрывая из виду родинку, как виновницу соблазна, пытаясь помешать ему продолжить говорить. Он больше не сопротивляется. Такому Юнхо невозможно сопротивляться. Только не сейчас, когда от его тела веет жаром, и властность сквозит в каждом движении. Но слышать не может. Потому что чувствует, что если то, от чего он бежал всё это время, будет обличено в слова и произнесено вслух, оно станет явью и никуда уже будет не деться. Добившись внимания, Чон продолжил, игнорируя запреты. Его губы щекотали подушечки шимовских пальцев. От чего голос звучал приглушенно, ещё более интимно: - Ты задумывался, почему люди ревнуют? Юнхо и не ждал ответа на столь простой вопрос. Он ответил себе сам: - Люди ревнуют только по одной причине - потому что любят. Горячее дыхание мужчины грело похолодевшие кончики пальцев Шима. Сердце его замирало от этого контрастного ощущения. Юнхо больше не напирал, Чанмин не отталкивал. Свет в прихожей погас, датчик не определял движения. Тусклый свет от городского освещения через панорамное окно в гостиной едва доходил сюда. Чоновские слова, как клеймо горели в сознании Чанмина, обжигая беспощадным пониманием. Он прикрыл глаза, в окутавшей их темноте, как никогда, остро ощущая присутствие Юнхо всем своим существом, и убрал пальцы. Прикосновение сухих горячих губ было осторожным и ненавязчивым. Юнхо словно просил ему ответить, но Мин чувствовал, что скрывается за этой ложной скромностью. Огонь, который спалит их старые отношения дотла, если почувствует взаимность. Только вот все опасения, роящиеся в голове, не смогли остановить его в тот момент. Чувственные губы Чанмина дрогнули, отвечая на поцелуй. Сначала тоже робко и неуверенно. Но этого хватило, чтобы Юнхо почувствовал отклик. Его руки, сжимающие в пригоршнях ткань на шимовской груди, расслабились и заскользили по телу в объятии. Ладони остановились на пояснице и талии, прижимая и удерживая. Их движения были такими уверенными, такими правильными и желанными. Объятия - такими теплыми и родными. Голову кружило от осознания, что он целует Юнхо. До этого момента Мин даже не отдавал себе отчёта, насколько хотел прикоснуться к его губам, к нему самому подобным образом. Красота Юнхо всегда завораживала Сейчас, вспоминая весь тот негатив, что вызывали в нём прошлые отношения Юнхо, Чанмин понимает причину. Понимает насколько, на самом деле, хотел обладать этим человеком. Это безотчетное подсознательное желание, чтобы Чон смотрел только на него, делало его злым и несчастным. Влажный кончик его языка пробежался по приоткрытому рту Юнхо, нащупал родинку над верхней губой. Он лизнул её несколько раз, потом прижался губами, чуть втягивая кожу, ещё и ещё. И укусил! Юнхо вздрогнул от неожиданности, но не отстранился, чувствуя, словно извиняющиеся, легкие прикосновения губ Чанмина в месте укуса. Наконец, не выдержав этих игр, в ответ Чон перехватил инициативу, целуя ещё жарче и настойчивее. Взбудораженный нахлынувшими эмоциями, он прошептал в податливые губы: - Я безумно рад, если тебе нравится моя родинка, - и целовал снова и снова. Когда воздуха стало катастрофически не хватать, Чанмин уперся ладонями в плечи Юнхо, мягко отстраняя. От этого движения свет над ними зажегся снова, освещая их навсегда изменившиеся отношения. Шим не убирал руки с плеч Юнхо, не подпуская, но удерживая. Взгляд его был тяжёлым и нечитаемым. Чон терялся в догадках, совершенно не зная, чего сейчас от него можно ожидать и попытался отшутиться: - Теперь буду её маскировать реже. В ответ пальца на его плечах сжались сильнее, ощутимо впиваясь в кожу сквозь одежду: - Чаще, - голос угрожающий и тихий под стать тяжёлому взгляду. От него по телу разбегаются мурашки. Это интонации человека, почувствовавшего свою власть. – Я ещё не решил люблю я её или ненавижу. - В смысле? - Коромысле! – Чанмин раздражен непониманием Юнхо,он переводит дыхание и договаривает. - Сложно решить - от неё больше вреда или пользы. Но одно могу сказать точно - не хочу, чтобы её, вообще, кто-то видел кроме меня. Нехера слюнями на тебя истекать. Он заявляет это на полном серьёзе, с абсолютным покерфейсом, и Юнхо чувствует, как в груди разливается тепло. Он никогда и никому не позволял заявлять на себя права, но собственничество Чанмина почему-то делает его счастливым. Серьёзный Мин выглядит невероятно мило. Юнхо кивает в знак согласия, убирает его руки со своих плеч и снова целует, уже не встречая сопротивления. У Чанмина горят уши и, кажется, всё тело в местах, где к нему прикасается Юнхо. Он чувствует, как саднят его припухшие зацелованные губы, но не может оторваться от мужчины, в чьих объятиях находится. В какой-то момент он понимает, что бесстыдно трётся об Юнхо бедрами, запрокинув назад голову и подставляя шею для поцелуев. Чон понимает его без слов. Перемещая горячие губы под мочку, он скользит ниже, выписывая языком на коже ему одному понятные влажные узоры. Чанмин чувствует его рот на кадыке, затем на ключицах и шумно со стоном выдыхает, жмется ещё сильнее. Такой Чанмин сводит его с ума и подталкивает к продолжению. Но Юнхо помнит, что сегодня у них демоверсия и до конца идти не стоит, несмотря на то, что он такой податливый в его руках. Вот только и в таком состоянии Чон его оставить не может. Ладони Юнхо по-хозяйски ложатся на шимовский зад, вжимая в себя его дрожащие бедра. Прикосновения языка быстро переходят в жаркие мокрые вылизывания. Чанмин стонет, чувствуя каждое движение бёдер Юнхо сквозь одежду. Ткань джинс грубая, давление Юнхо сильное. Это хорошо и больно одновременно. Всё тело сводит от желания достичь разрядки. Чанмин поднимается на носочки, вытягивается в струну, отклоняясь торсом назад. Его обволакивает запах Юнхо. Грубые развратные движения, имитирующие половой акт такие пошлые, руки, сжимающие шимовский зад такие крепкие, что всё это сводит с ума. Затуманенными глазами он ловит взгляд Юнхо, чувствуя как холодит шею, там где совсем недавно были губы и язык Чона. Слюна Юнхо на его коже. Чанмин хочет быть покрыт ею весь. Эта мысль словно срывает предохранитель в голове Шима. Бедра его дергаются в руках Юнхо. Удерживая взгляд парня, Чон протирается в последний раз вдоль ширинки по твердому члену и ещё не чувствует влаги через плотную ткать, но уже всё понимает по лицу Мина. Он останавливается, не думая о себе, и прижимает к себе обессилевшего парня. Ноги не держат Чанмина. Всё произошедшее слишком ярко, так с ним ещё не было. Они неловко оседают на пол, запутавшиеся друг в друге. Так и остаются. Чанмину совершенно не хочется двигаться. Хочется остаться в объятиях Юнхо. Они теперь совсем другие, не жгут возбуждением, а успокаивают и расслабляют. - Ты в порядке? – Чон нежно гладит его спину. Чанмин чуть заметно кивает в ответ. Выдержав паузу, Юнхо осторожно спрашивает то, что должен был спросить гораздо раньше: - Мы никогда не говорили на эту тему, но может для тебя это слишком - быть с мужчиной? Чанмин качает головой и улыбается Юнхо в шею, теперь точно зная ответ: - С мужчиной - да, но с тобой - нет. Вот такая простая истина. Юнхо осторожно улыбается и целует в висок склоненную к нему голову. Он тоже должен высказать свою в ответ: - Ты знаешь, я только сегодня понял, почему всё не клеилось. Чего я постоянно искал в других и не находил, с кем сравнивал их, сам не отдавая себе отчета, - он начал говорить с нехарактерным ему спокойствием, навеянным моментом их близости и взаимопонимания, но с каждым высказанным словом оно сменялось всё возрастающей страстностью. Чанмин поднял голову, поморщившись от упоминания старых пассий Юнхо. Он желал, чтобы их больше не было вовсе, ни старых ни новых. Если бы это было так же просто, как замазать тональником родинку. С замиранием сердца, он спросил, боясь услышать ответ: - Почему? - Потому что каждый из них не ты, Мин! Не ТЫ!