Трудоголик40

Быть покладистым, послушным, всегда готовым ко всему, что преподнесет ему судьба, или ждать столько, сколько потребуется, никогда не были приоритетами в жизни Чонгука. Да, он старательно и усердно подходил к решению любой задачи, любил пробовать разные варианты, чтобы достичь цели, и использовать любой момент, который выпадал на его пути. И приходилось подстраиваться под разные обстоятельства, чтобы не упустить шанс. Иногда требовалось усердно трудиться, чтобы получить то, что хочется. Но всему есть предел. Он, возможно, бывает слишком мягок и не спешит делать поспешных выводов. Старается узнать то, с чем ему приходится иметь дело, или с кем. И дать второй или третий шанс — для него не проблема, конечно, в зависимости от степени произошедшей ситуации. Он его даёт, но и не забывает, какой он по счету. И, видимо, некоторые это понимают и ещё кое-кто начал пользоваться. Чонгук перевёл взгляд на кофейный столик, заметив вновь зазвонивший телефон, и сделал глоток вишневого пива. Он не гордый. Просто обида — дело серьёзное, когда обоснованная. И звонивший это прекрасно знал, хотя надеялся, что у него получится все исправить. Но накопилось слишком многое, о чем человек по ту сторону тоже понимал, но не останавливал попыток достучаться. Льстило ли это Чонгуку — да, абсолютно. Так как, если бы не было этих попыток со стороны провинившегося, не было бы брака, длящегося уже три года из пяти, которые они были знакомы. А косячить Тэхен умел, не со злым умыслом, просто так получалось. Совещание задержалось из-за того, что акционеры не могли прийти к общему мнению, пробки на дорогах, которые никак контролировать нельзя, путаница в расписании, которую допустил новый секретарь — все это никогда не расстраивало Чонгука. Вот другое дело, когда Тэхен забывал о чем-то важном, несмотря на напоминания, установленные Чонгуком на каждом девайсе в офисе старшего. И, если по началу, отговорки, вроде тех, что он отключил напоминание, а потом его отвлекли по работе, и он забыл — принимались, с большим пониманием, так как Чонгук хорошо знал Тэхена и его отношение к работе, то в этот раз — нет. Ведь напоминание Чонгук заблаговременно поставил за три дня, за день, за пять часов и за час перед выездом в аэропорт. Но толку оказалось никакого. Тэхен проебался. Серьезно так, что вызвал злость. Злость у Чонгука, который редко такое практикует. Нужно хорошо постараться, чтобы вывести его из себя. Чонгук сделал новый глоток пива, поставив третью пустую бутылку на столик рядом с телефоном, и развалился на плетеном из ротанды диване в мягких белых подушках, прикрыв глаза от испытываемого удовольствия заполняющей вокруг тишины и наличием только шума накатывающих на берег волн океана. Тело расслаблено, голова лёгкая и пьяная, тёплый морской бриз ласкал кожу, а миллион звёзд радовали глаза. Отпуск на берегу океана. Первый за последний год. Все как и хотелось, а также планировалось. Кроме одного. Тэхен забыл про вылет, а его секретарь — долбоеб, и кому будет пизда он ещё не решил. Но Чонгук не был бы Чонгуком, если бы упрямо не сел в самолет один, когда услышал в ответ на свой звонок из аэропорта, что Тэхен не просто опаздывал, а сидел на очередном собрании, которого не должно было быть по рабочему расписанию старшего. А ведь Чонгук заблаговременно просил секретаря не ставить ничего на день вылета и тем более на неделю вперёд, которую он запланировал, чтобы отпраздновать их третью годовщину, чтобы насладиться не только отдыхом у океана вдали от мегаполиса и людей, но и побыть вместе с любимым мужчиной, что в последнее время бывает редким явлением. Загруженность на работе у каждого дает свои минусы, хотя вечера, проводимые потом вместе, стали только слаще. Но ничего не помогло в этот раз Тэхену, даже напоминания на его телефоне. А в последнюю неделю они даже не виделись, так как Чонгук решил проведать своих родителей и был в Пусане, а по возвращении в Сеул сразу же приехал в аэропорт, откуда не сразу получилось дозвониться до Тэхена. Но, видимо, им было не суждено. И стоило подумать о том, чтобы что-то изменить. В очередной раз на столе завибрировал телефон, и приятное чувство важности, которое раньше сопровождало звонок от старшего, сменилось на обиду. Обиду то ли до слез, то ли опять до злости. Внутри все рокотало и грозилось выплеснуться не самыми хорошими словами, если бы он ответил Тэхену и не смог сдержаться. Ведь самый близкий человек в очередной раз предпочёл работу, да еще в день их годовщины. Он понимал, что построенный Тэхеном бизнес — его драгоценное детище, и он никогда бы не стал просить его делать выбор, так как сам знал, что как для него, так и для старшего — работа была важна, самореализация была очень важна, а воодушевляться работой и стремиться покорить ещё большие высоты — важно вдвойне. И Тэхен был эталоном бизнесмена, которым хотели быть многие. Им было невозможно не гордиться и не восхищаться. В свои сорок лет старший был президентом влиятельный компании в их стране. Всего добился сам, своими знаниями и умением. Многие завидовали ему, многие мечтали о нем, многие шептались за его спиной. Но ничего не мешало ему идти только вперёд. Хотя геем в их обществе быть неправильно. Гею занять первую строчку форбс и подвинуть влиятельных семейных бизнесменов — возмутительно. И, несмотря на свои предпочтения, которые не афишировались, но проглядывались в его поведении, если быть внимательным, он сумел заткнуть большинство осуждающих и жить так, как хотел и добиться того, о чем мечтал. Чонгук облизал губы, на которых остался привкус пива, и шумно выдохнул, шмыгнув носом и почувствовав, как по правой щеке полилась предательская слеза. Все равно было обидно. И он ничего не мог с этим поделать. Ведь он знал настоящего Тэхена, каким он был не на публике, где, если ты не будешь акулой, то тебя сразу же сожрут. Он знал, каким он был мягким и нежным, до ужаса тактильным и постоянно прижимался к нему всем телом, вцепившись в него, словно коала. Как только ему он умел мягко и нежно улыбаться и игриво флиртовать. Как искренне относился и заботился о нем. А целовал так, что каждый раз коленки дрожали. Еще пять лет назад, с момента их знакомства, несмотря на свой статус и занятость, Тэхен всегда находил время, чтобы ухаживать и водить Чонгука на свидания. Старший приложил много сил и своего упрямство, чтобы доказать ему, что его внимание не ограничится только сексом. Он сразу же показывал и говорил, что хочет его себе во всех смыслах, один раз и навсегда, если у них будет это взаимно. И он умело разделял работу, оставляя ее на работе, и личное, которое посвящал только ему. Хотя он сразу предупредил Чонгука, что хоть в бизнесе он и мастер, но это не прошло незаметно в жизни, и его вечная занятость не просто граничит с тяжелым трудоголизмом, а полностью утонула в нем. И при наличии многозадачности на работе, он часто о чем-то забывает, даже о себе и, если бы не секретарь, то даже бы не обедал. И Чонгук шёл ему всегда на встречу, помнил это, особенно, когда пару раз приезжал на их запланированное свидание, а Тэхен опаздывал, так как мог закрутиться на работе и забыть. Но если в первые года было сложно, а потом, приноровившись, Чонгук научился постоянно напоминать Тэхену, в том числе его секретарю, о важных запланированных для них личных делах, то он никак не ожидал, что спустя пять лет их знакомства, на третью годовщину их свадьбы, которую они тогда сыграли в солнечной Калифорнии, произойдёт этот полный пиздец. И ведь чувствовал Чонгук что-то неладное с самого начала. Было не по себе уезжать в Пусан к родителям накануне вылета. Но желание увидеть отца и мать, спустя полтора года, когда он был у них в последний раз, все же победило, а уверенность, высказанная ему Тэхеном перед отъездом, что все будет хорошо, и вовсе расслабило. Зря. Чонгук перевёл взгляд со звездного неба на телефон, на котором снова и снова светился экран от поступающих на него сообщений, и перевернул его экраном вниз, чтобы у него не было даже соблазна почитать, что ему пишет Тэхен. Старший всегда умел извиняться, искренне просил прощения и заглаживал свою вину вниманием и лаской. Всегда находил точки внутри него, чтобы Чонгук растаял, выдохнул и успокоился. Он никогда не попрекал младшего тем, что заранее предупреждал его о своей занятости. Старший сам понимал, что такой темп работы не доведет до добра их личную жизнь, которую нашёл в лице Чонгука. А ведь в самом начале их знакомства Чонгук только и знал, что фыркал и закатывал глаза, когда Тэхен решил с ним познакомиться на одном мероприятии, которое организовал младший. И Тэхену долгое время ничего не помогало. Свое стремление довести все до идеала и скрупулезность в каждой детали помогли Чонгуку после университета устроиться в агентство, занимающееся организацией различных торжеств и мероприятий. И сейчас спустя пять лет к своим двадцати восьми годам Чонгук был уже совладельцем агентства на пару со своим другом детства, который поддержал его стартовым капиталом и теперь вёл дела вместе с ним, разделяя обязанности между собой уже поровну. И если Чонгук отвечал за организационные и финансовые моменты, то Хосок — юридические. И, когда на одном из мероприятий, Чонгуку пришлось быстро решать вопрос с перебравшим алкоголем сотрудником, а Тэхен был поражен вежливостью и дипломатичностью, с которой тот смог отправить пьяницу домой, ничто не предвещало их более близкому знакомству. Но Тэхен не смог пройти мимо молодого, но не по годам мудрого парня, который ярко улыбался всем гостям и сиял в своём строгом чёрном костюме с бархатной бабочкой на шее белой рубашке. И спустя месяц и ещё одно мероприятие, на котором Тэхен специально появился, когда выяснил, кто будет находиться там, начались не настойчивые, но вежливые и уверенные ухаживания. А Чонгук тогда в свои двадцать три при виде очень влиятельного и известного в кругах бизнесменов, которым он устраивал разные торжества, мужчины был слишком обескуражен поведением старшего. Ким Тэхен, которого знали все, кого бы не спросили в Сеуле, и который был старше него на двенадцать лет, снова и снова выказывал ему знаки внимания и настолько красиво и аккуратно, что уму было непостижимо поверить, что на него положили глаз. Да ещё и какой, а точнее — кто. И первые полгода он честно старался избегать встреч, когда снова и снова сталкивался с ним. Мужчина хоть и притягивал его своим внешним видом и поведением, как физически, так и эмоционально, но Чонгук никогда не мечтал оказаться мальчиком для утех богатеев, и «папика» себе не то чтобы не искал, а наоборот — бежал от таких со всех ног. Работы среди таких людей ему хватало, так же как и рассказов, чем это все оборачивается. И это было точно не для него — парня только что окончившего университет и старающегося добиться чего-то стоящего в своей жизни самостоятельно. Но все изменилось спустя полгода, когда Тэхен в очередной раз появился на мероприятии, снова дольше положенного пожимал ему руку при приветствии, а потом подрался с другим мужчиной, который ущипнул Чонгука за задницу. И как же им троим повезло, что все это случилось вдали от взглядов собравшихся гостей — на кухне, где Чонгук проверял привезенную недостающую для мероприятия партию алкоголя, шеф-повар, который распустил руки, следил за приготовлением горячих блюд для гостей, и Тэхен, который появился там для необходимости немного поговорить с младшим, но которому в итоге разбили губу. И, когда Чонгук разнял двоих борцов и разогнал по разным углам, ему ничего не оставалось, как пристыдить и без того шокированного шеф-повара, который понял, кому посмел разбить лицо, и самостоятельно обработать губу Тэхена. А в маленькой ванной комнате, где они спрятались от посторонних и ненужных им глаз, было слишком тесно. А кожа Тэхена пахла слишком вкусным ароматом мужских духов, которые с первой встречи сводили Чонгука с ума. А руки мужчины были такими изящными и с длинными утонченными пальцами, которые в какой-то момент нежно сжались на его узкой талии. А губы такими пухлыми и мягкими, что оставили неизгладимое впечатление от их первого поцелуя. Глубокого и страстного, от которого Чонгук чуть не упал на подогнувшихся коленках, если бы Тэхен не держал его в своих крепких объятиях. Чонгук вытер новую слезу со своей щеки от нахлынувших на него воспоминаний и снова посмотрел на стол, где его телефон по-прежнему вибрировал и светился. И ведь он понимал, что Тэхен не просто хотел извиниться в очередной раз, он хотел его найти, что сам сделать никак не смог бы без его помощи. Ведь эту поездку организовывал Чонгук самостоятельно, а старший слепо доверил ему все и не спрашивал, даже куда они летят. Не потому, что ему было все равно или Чонгук слишком хорошо знал, что любит или не любит Тэхен, и всегда учитывал пожелания обоих, а потому что — Чонгуку он доверял всего себя и готов был с ним идти туда, куда только тот пожелает — главное, чтобы вместе. Но его забывчивость из-за трудоголизма — испортила все. И ему было так сильно больно от того, что Тэхен снова забыл, что он предпочел молчать, чтобы не наговорить лишнего. Раньше Чонгуку было даже забавно: приехать на свидание, но оказаться на нем в одиночестве. Он не придавал этому большого значения. Он сам был постоянно занятым на работе и знал, что такое задержаться на работе, порой до самого утра. Ему был важен человек рядом, а не обстоятельства вокруг. А настоящие и искренние чувства Тэхена по отношению к нему так сильно притягивали его внимание, что ему потребовалось время, чтобы поверить, что такое действительно бывает в жизни. Этот мужчина с самого начала ценил его как личность, беспокоился по пустякам, а, когда он оказывался рядом — работа всегда оставалась на работе. Но стоило ему уехать в офис и все — человек пропадал. Работа отвлекала и забирала у него все внимание, что даже их общий психолог уже стал им говорить, что Тэхену пора уменьшить количество рабочих часов, ведь человеку нужен человек. Бизнес обезличен. Без души. Чонгук встал на ноги, немного пошатываясь от выпитого, взял в руку затихший телефон и прошёл в спальню виллы, которую он снял на неделю. Сбросив с себя шлепки, шорты и майку, он в одних боксерах упал на кровать и уткнулся лицом в подушку. Внутри помещения оказалось прохладно и свежо, кондиционер замечательно справлялся со своей задачей, и не только с духотой и влажностью около океана на улице, но и с отрезвлением. В холоде голова снова стала работать, подкидывая мысли, которые вот уже пять лет крутятся у него в голове. Мысли, которые нашептывают ему о том, что «не было ли ошибкой довериться и утонуть в этом человеке». Трудоголике, который на работе — весь в работе. А как же он? Так будет всегда? Ведь каждая годовщина или день рождение также порой забывались старшим, если бы Чонгук не держал все под контролем. То есть, ему теперь всегда об этом придется заботиться? Чонгук перевернулся на спину и нахмурился, задумавшись. Если ему на все посмотреть с другой стороны, вроде это и не такая уж сильная проблема. Ну будет он следить за датами сам, будет и дальше планировать мероприятия и отдых самостоятельно. У него в принципе сейчас работа такая же — планировать и следить за исполнением мероприятий. А он обожает держать контроль в своих руках, даже слишком сильно. Значит, и в личной жизни у него может быть тоже самое. Просто нужно взять все под более жесткий контроль в свои личные руки и не полагаться больше на секретаря Тэхена. Если бы не одно но… Даже в распланированном плане всегда может появиться незапланированная переменная в виде Тэхена, который однажды опять отвлечется на работу и забудет. И, что тогда ему делать? Опять закрывать глаза и прощать одно и тоже, снова и снова? Он словно имеет дело с зависимым человеком. Но он хорошо понимал, что бывают пороки действительно страшнее, о которых даже думать не хотелось. Но почему же от того, что происходило сейчас в его жизни, ему было слишком больно? Он ведь уже закрывал глаза на другие опоздания и забытые Тэхеном мероприятия? Почему сейчас не может? Недоверие? Чонгук замычал от недовольства проносящихся мыслей в голове. Как он вообще может их допускать? Тэхен никогда не создавал даже малую толику ситуации, в которой он мог бы его заподозрить в измене или остывших к нему чувствах. В жизни старшего ещё в детстве было предательство отца, который ушёл в другую семью, бросив его с матерью в нищете, из которой тот смог выйти победителем. Также у Тэхена в университете был неудачный опыт с парнем, который предал его, изменив с другим. И в самом начале их отношений Тэхен сразу ему заявил, что не потерпит такого предательства и никогда не простит, и Чонгук был полностью с ним согласен и просил того же самого в ответ. И каждый вечер, когда работа не забирала Тэхена с ночёвкой, старший был рядом с ним, в одной постели, прижавшись к нему всем телом. А когда задерживался — Чонгук сам приезжал за ним и забирал домой, так как никогда не мог уснуть без него, стоило им только начать жить вместе. Тогда дело все же в усталости от забывчивости Тэхена? Но Чонгуку все же иногда нравилось, когда ошибался старший. Серьёзный мужчина, который создал свою империю, сколотил огромное состояние и поставил раком всех бизнесменов страны, сместив всех с пьедестала, тоже ошибался. Да и было приятно, когда тот извинялся, задаривая его потом своим вниманием, которого сильно не хватало. Но ему все же хотелось другого, — чтобы о нем просто не забывали. То самое, дорогое сердцу чувство, когда ты понимаешь, что о тебе помнят и о тебе думают, сидя в переполненном офисе или на бизнес-встрече, и ждут не дождутся момента, когда можно будет уйти с работы, чтобы быстрее оказаться в любимых объятиях. Молчаливое — я вспоминаю о тебе, когда тебя нет рядом. Я думаю о тебе. Я хочу тебя. Я тут, так как ты важнее. Я приехал в аэропорт, так как ты самое главное в моей жизни. Чонгук шмыгнул носом и снова уткнулся в подушку. Он поверить не мог сам себе — он ревновал своего любимого мужчину к работе. Но он никогда не сможет сказать этого вслух Тэхену. Он не посмеет поставить его перед выбором. Никогда. Работа — это работа. Личная жизнь — это личная жизнь. Он с самого начала знал, что трудоголика сложно изменить. За три года семейной жизни ничего не изменилось. Хотя Чонгук и не очень что-то пытался менять. Он от части сам был таким же, тоже пропадал в офисе или на мероприятиях. И в этом они со старшим хорошо спелись, начиная отношения и постоянно пропадая на работе. Лишь с одной разницей — Чонгук всегда помнил даты и строил на них планы, а Тэхен забывал обо всем, даже будучи предупрежденным. Чонгук присел на кровати, помассировав лицо от усталости длительного перелёта и выпитого алкоголя, и взял в руки телефон, открывая диалоговое окно с сообщениями. На фоне тридцати семи пропущенных звонков от Тэхена, было несколько десятков сообщений. Старший в очередной раз умолял его простить, умолял ответить на звонок, умолял написать ему хоть слово. И стоило только начать читать некоторые последние сообщения, как брови поползли наверх до самой макушки: «Куки, родной мой Я уволил секретаря, он по дурости заменил в расписании заметку о нашем вылете на встречу с инвесторами Как только ты позвонил мне из аэропорта, я ее прервал и перенес» … «Куки, не смог организовать вылет на нашем джете, пришлось бы ждать сутки, купил билет на следующий рейс после тебя, вылет через час» … «Куки, прости меня, родной мой, пожалуйста Я уже в самолёте, лечу следом» … «Куки, я не знаю, в каком отеле у нас бронь Умоляю, напиши название или сбрось локацию, я скоро взлетаю» … «Куки, не злись, но я попросил Джуна проверить твои операции по карте Уже знаю, какой отель ты оплатил Скоро буду» Чонгук только успел подсчитать в уме, что разница в дороге с Тэхеном была только в несколько часов, которые он провалялся на пляже с бутылками пива, как на телефон пришло новое: «Куки, родной Откроешь?» Раздался тихий стук в дверь, который заставил Чонгука вздрогнуть и уставиться на нее испуганным взглядом. Было ожидаемо появление Тэхена на пороге, но он не предполагал, что это произойдёт так быстро. Посчитал, что сможет побыть один хотя бы пару дней и успокоиться, прежде, чем сообщит старшему название отеля и тот приедет. А Тэхен всегда приезжал, так как всегда понимал свою вину и всегда просил прощения. Было бы по другому, не было бы брака, не было бы семьи. Но в этот раз удивила не только скорость, но и действия, которые предпринял его муж. Он попросил своего друга, генерального директора банка, в котором открыты счета у Чонгука, проверить его выписки, чтобы установить отель, который он оплатил, когда делал бронь. Что в принципе противозаконно без наличия особых на то причин и было превышением полномочий со стороны Намджуна. Он прикрыл глаза, бросив телефон на кровать и сделав глубокий вдох и выдох, и подошёл к двери, открыв её. Тэхен стоял на пороге в офисном костюме с телефоном в руках, со взъерошенными и уже кучерявыми волосами из-за повышенной влажности, испуганно поглядывая на тройку белых гекконов, застывших на стене около двери, и с умоляющим взглядом молча просил впустить, лишь бы побыстрее оказаться подальше от пресмыкающихся, которых боялся больше смерти, как и всех насекомых в целом. Чонгук прикусил нижнюю губу, чтобы не улыбнуться от картины перед собой, но назло продолжил стоять в дверном проёме. — Если не пущу, что будешь делать? — спокойно произнёс он, следя за побледневшим от испуга мужем. — Постараюсь с ними подружиться? — с неуверенностью прошептал тот в ответ, смотря на гекконов, один из которых быстро пополз по стене на крышу, заставив старшего сделать резкий шаг в сторону другой стены и еще сильнее побелеть от страха. — Видно, как стараешься, — фыркнул Чонгук, закатив глаза, и ушёл обратно в спальню, оставляя дверь открытой. Тэхен зашёл за ним следом, быстро закрыв за собой дверь и проверив стены изнутри на отсутствие гекконов в доме, и шумно выдохнул от облегчения. В помещении было темно, светили только лампы у прикроватных тумбочек, и старший прошёл следом за Чонгуком, который присел на кровать, широко раздвинув ноги. В полном молчании Чон наклонился вперёд, уперевшись локтями в колени, и положил лицо на ладони. Он даже не знал, о чем говорить, хотелось только высказаться, но он ненавидел выяснение отношений через ссоры и гнев. Такое было между ними только один раз, и ему не понравилось. — Лучше бы ты дал мне денёк — другой, чтобы успокоиться… Я сейчас не знаю, как с тобой разговаривать. — Я понимаю, но я не мог оставить тебя одного и в такой день. — Уже оставил, — снова фыркнул Чонгук, подняв взгляд на старшего, который остановился напротив него и снял с себя пиджак, бросив его на край кровати. — Я проебался, родной, я пиздец как проебался, — прошептал он в ответ, присев перед ним на колени. — Я даже не знаю, как мне перед тобой уже извиняться, но я не перестану и не устану этого делать, ведь виноват, еще как виноват. И я так часто бываю виноват, что понимаю, как это уже ненормально выглядит со стороны… Но прости меня, родной мой. Пожалуйста… Куки, я свою жизнь уже не вижу без тебя… Если придется, я еще миллион раз извинюсь, сделаю все, что ты попросишь, но только прости меня… И больше не пропадай. Пожалуйста. Я с ума сходил весь полет, когда ты не отвечал мне и не читал мои сообщения. Чонгук внимательно смотрел на Тэхена, который продолжал сидеть перед ним, а на глаза наворачивались предательские слезы. Его любимый мужчина снова налажал, но в одном офисном костюме примчался за ним на другой конец света, даже не взяв чемодан с вещами, который он подготовил ему заранее, перед поездкой к родителям. Муж, который бросился следом за своим мужем, позабыв обо всем, лишь бы побыстрее оказаться рядом с ним. Позабыв обо всем. Лишь бы побыстрее оказаться рядом с ним. — Ты забыл чемодан? — не веря самому себе, уточнил Чонгук, шмыгая носом и быстро хлопая глазами, чтобы высушить подступившие слезы. — Я… Тэхен внимательно осмотрел себя, словно впервые заметил, в чем он был одет, и нахмурился, вспоминая, как Чонгук показывал ему собранный чемодан, который стоял у выхода в доме. Он даже не подумал о нем, когда бросился в аэропорт вслед за ним. — Я думал только о тебе, о том, что ты улетел один, не мог думать о чем-то другом, тем более о себе. — Ты обычно забываешь обо всем только из-за работы, — прошептал Чонгук, чувствуя, как стало чуточку легче дышать, так как впервые Тэхен забыл о чем-то из-за него, а не из-за работы. — Я уже заеба… Устал, — быстро поправил он себя сам, вспомнив, что муж не любил слышать от него мат, и не обратив внимание на смысл его слов, — постоянно лажать из-за работы. Я с каждой своей ошибкой чувствую себя настоящим подонком. Я не понимаю, как ты меня ещё терпишь, но родной мой, я без тебя уже не смогу и не хочу. Я все скоро поменяю… — О чем ты? — испуганно прошептал Чонгук, смотря на старшего, который все также сидел перед ним, но аккуратно и мягко положил свои ладони на его колени. — Я сниму с себя часть нагрузки на работе, назначу круг лиц, которым дам возможность принимать решения по определенным вопросам без своего участия, — уверенно продолжил старший, смотря в глаза Чонгуку, который нахмурился в ответ на его слова. — Контроль в компании по-прежнему будет на мне и последнее слово тоже, но больше половины задач смогут решать без меня, чтобы я мог посветить это время на то, что посчитаю для себя нужным. На нас. На личное. Самое важное. — Ты же так любишь свою работу? Ты так просто отдашь… — Это не совсем просто, родной мой, акционеры были сильно против моего решения, но за последние полгода у меня почти все получилось, ещё месяц и мне… Нам. Нам будет легче… Для меня это самое главное. — Полгода? — опешил Чонгук, распахнув от удивления глаза. — Как полгода? — Да, — кивнул Тэхен, мягко улыбнувшись в ответ. — Я не говорил тебе заранее, так как не знал, сколько времени это займет, но сейчас есть точные цифры и данные, и я хотел тебе рассказать об этом сегодня, на нашу годовщину, но у меня опять все пошло по пизде… — Не матерись, — снова нахмурился в ответ Чонгук, так как не любил слышать такие ругательства от мужа в своем присутствии. А Тэхен широко улыбнулся, заметив, как Чон проявил его любимые эмоции. Такие домашние для него, которые каждый раз заставляли улыбаться и защемляли его сердце от радости. А ещё больше грело душу то, что злой взгляд с мокрыми от слез глазами на любимом для него лице с каждой прошедшей минутой заменялись на спокойный вид, хотя еще печальные и не до конца верящие глаза. Но это было чудом, не иначе. Пока он летел в самолете, он до ужаса боялся, что его вообще не пустят и придётся ночевать на берегу океана. А он сидел сейчас напротив мужа, смотрел в его обиженные глаза и не знал, прыгать ли ему от счастья, что рядом был такой человек, как Чонгук, или уже можно помирать, ведь лучшего в его жизни уже не может быть. — Куки, прости меня, пожалуйста… Прости, умоляю, — прошептал Тэхен, подвинувшись еще ближе к нему и положив подбородок на его правое колено. — Я до конца своей жизни не смогу отблагодарить тебя за то, какой ты терпеливый. А ведь мог бы каждый раз скандалы устраивать и истерики. — Это бы не решило проблему, — тяжело выдохнул он в ответ. — Ты всегда удивлял меня своей мудростью… — Не подлизывайся, — перебил его Чонгук, облизнув свои губы и закусив верхнюю. — Я все ещё обижен на тебя и не знаю, как реагировать на произошедшее сегодня. — Я всего лишь сказал правду о тебе, ты же знаешь? — Знаю… И, что я в прошлой жизни такого натворил или кого убил, что сейчас мне приходится разгребать все это дерьмо? — простонал он, откинувшись назад на кровать и прикрыв глаза. — Минимум убил какого-нибудь императора, — подыграл Тэхен, продолжая держать подбородок на коленке младшего и массажировать его икры на обеих ногах своими руками. — Хён, даже, если у тебя будет меньше работы, ты все равно не перестанешь забывать важные вещи. Ты весь в работе, когда на работе… — Нужно будет напоминать, но все же… Меньше совещаний и деловых встреч — меньше отвлекающего момента, — продолжил старший, медленно пробираясь ладонями вверх к бёдрам. — У тебя сегодня стояли напоминалки, несколько штук! Я лично их ставил! Разве это решило проблему? Твой секретарь похоже совсем бессмертный! — Он уже уволен. Пока мы тут будем отдыхать, мне найдут нового. Сокджин уже в курсе, он составит список кандидатов и проведёт собеседование. Чонгук продолжал лежать на спине на кровати, чувствуя приятные поглаживания кожи своих ног и расслабляясь от прикосновений любимого человека. Тэхен знал все его точки на теле, которых стоило только правильно погладить или поцеловать, как мурашки пробегали по всему телу, а перед глазами все кружилось и вовсе не от опьянения. С одной стороны, хотелось остановить поползновения в свою сторону, которые явно закончатся не только массажем, но с другой стороны он безумно соскучился по мужу, которого не видел больше недели. Внутри все разрывалось от желания поддаться, насладиться этим моментом, почувствовать на своем теле родные для него руки, но с трудом верилось, что изменения, на которые решился старший, что-то исправят или хотя бы облегчат их ситуацию. — Мне нравился Чимин, — тяжело выдохнул Чонгук, когда почувствовал, ладони старшего на внутренней стороне своих бёдер близко у паха. — С ним тебе было лучше всего. И он мне всегда помогал напоминать тебе о важных встречах и никогда не забывал тебя покормить в обед. — Он бросил все и уехал в Америку к какому-то парню два года назад. — Его парня зовут Юнги, и они вернулись обратно в Сеул около месяца назад. Решили обосноваться тут, заскучали по родине. — И откуда ты… — Он звонил мне пару дней назад, попросил устроить праздник-сюрприз для Юнги, у того будет день рождения через два месяца. — А Чимин случайно работу не ищет? — прошептал Тэхен, раздвигая шире ноги разомлевшего Чонгука и нежно сжимая правой ладонью его член сквозь боксёры, заставив младшего шумно выдохнуть от приятных ощущений в паху. — Возможно, точно не знаю, м-м-м, — простонал он, когда старший освободил его член, быстро сняв с него нижнее белье, и стал размазывать предэякулят по головке члена своим большим пальцем, задевая уретру. — Хён, что ты делаешь? — Мне нужно извиниться перед мужем… — Я не в настроении, ох, м-м-м, — снова простонал он на движение ладони на своём члене, которая в тугом кольце стала двигаться вверх-вниз, натягивая крайнюю плоть, а горячий язык облизал его мошонку. — Мне… Нужно… Извиниться… Перед… Мужем, — по словам повторил Тэхен, проводя языком по всей длине члена перед каждым словом. — Сексом сыт не будешь, — повторил Чонгук свою любимую фразу, которую озвучивал каждый раз, когда Тэхен извинялся таким образом за свою забывчивость. — Только скажи, чего ты хочешь, — прошептал он в ответ, целуя каждый сантиметр его члена от головки до основания, медленно спускаясь к анусу. — И я сделаю или дам тебе все, что ты захочешь. Абсолютно все. Ты же знаешь, в каком я положении. И Чонгук знал о том, что такой Тэхен, испытывая жуткую вину, которая будет еще долгое время терзать его и не давать нормально спать из-за накатившейся на него бессонницы от этих переживаний, действительно готов был положить ему все звезды перед ногами. Лишь бы Чонгук простил его, поверил ему и не обижался, а особенно не замыкался в себе, как это происходило с ним после таких ситуаций. Сутки или двое уходило на то, чтобы Чонгук мог успокоиться и отпустить обиду. Снова довериться старшему и позволить ему приблизиться к себе. Дать ему возможность обнять любимое тело, поцеловать любимые губы, заняться любовью с любимым мужем. Ведь эти сутки или двое Тэхен не мог найти себе места, с ужасом боялся, что Чонгук за это время мог накрутить себя еще больше, пожелать расстаться с ним или того хуже — развестись. А этого он допустить не мог. — Я хочу, чтобы ты не забывал… — Родной мой, прости, прости, прости меня, — снова и снова шептал Тэхен, приподняв ноги младшего на кровать, поставив их на пятки на самом краю, и увидел небольшой металлический шарик пробки, торчащий между ягодиц, которые блестели от смазки. Ким простонал от представшей перед ним картины, без слов понимая, что муж готовился к их годовщине, а покрасневшее колечко мышц указывало на то, что пробка пробыла в нем уже много часов, хотя, скорее всего, весь полет сюда. А обида и апатия, которые нахлынули на Чонгука из-за его проступка, перебили дискомфорт, из-за чего тот до сих пор не вытащил ее, чтобы облегчить себе физические ощущения. И от этого он еще больше возненавидел себя и свой ритм на работе, из-за которого его муж довел себя до такого состояния. Он был недостоин Чонгука. Но он никогда его не отпустит. И нужно было что-то менять, чтобы не допускать таких ситуаций. Ему не должны напоминать о важных делах… Он должен помнить. Тэхен аккуратно подцепил шарик пробки и вытащил ее, бросив на край кровати и услышав шумный выдох облегчения со стороны Чонгука. Тот стал быстро сжимать и разжимать колечко мышц, словно разминая онемевшие мышцы, и недовольно застонал, ерзая по кровати. Пустота резко контрастировала с наполнением, которое было с пробкой, и новые ощущения заставили почувствовать усталость. — Я помогу расслабиться, — прошептал Тэхен, надавив на колени Чонгука и молча попросив, чтобы тот прижал их к своей груди, придерживая руками и раскрываясь перед ним сильнее. — Хён, я очень устал… — Знаю, родной мой, знаю, я только помогу тебе расслабиться, — прошептал он, с жадностью проведя языком между ягодиц и вырвав из Чонгука громкий стон в ответ. Его любимая клубничная смазка приятной горечью легла на язык, заставив Тэхена сжать колени, чтобы придавить свой вставший член в брюках, который сильно натянул ткань и больно врезался в ширинку. Но притрагиваться к себе он не посмеет. Сейчас ему нужно было позаботиться о муже, который сладко стонал от движения его языка. Тэхен снова и снова ласкал колечко, смачивая его обильно своей слюной и причмокивая от наслаждения, когда сверху доносилось шумное дыхание и до боли любимые приглушенные стоны. Он аккуратно самым кончиком языка толкнулся внутрь, поглаживая им стенки горячих мышц, которые легко раскрывались перед ним, с каждым толчком все глубже и глубже ныряя внутрь и ощущая, как Чонгук стал ерзать на месте. Он сжал своими пальцами его ягодицы, растягивая их в стороны еще сильнее, и максимально глубоко протолкнул свой язык, срывая с губ мужа очередной стон. Тэхен хорошо изучил его и знал, как сильно Чонгук любил оральные ласки, особенно его язык, который был длинным и горячим и всегда умело вылизывал его и распирал, готовя его к члену старшего. А Тэхену до мурашек на коже нравилось заставлять Чонгука хныкать от желания почувствовать в себе что-то большее, более горячее и твердое. Ни один римминг не заканчивался только лаской языком. Но сейчас Тэхен не смел и мечтать о чем-то большем. Главное — муж, его удовлетворение и наслаждение. Стоя на коленях перед высокой кроватью, крепко удерживая дрожащего Чонгука за ягодицы и толкаясь языком в уже хорошо растянутый анус, он простонал от удовольствия, когда почувствовал в своих волосах правую руку младшего, который властно и сильно сжал его волосы на макушке, прижимая к себе еще сильнее. И он снова и снова проникал внутрь на всю длину языка, размазывая по своему лицу и между ягодиц Чонгука скопившуюся внутри смазку и собственную обильную слюну, которую не мог контролировать. В собственном паху член болезненно пульсировал от возбуждения, а головка больно упиралась в пояс, истекая предэякулятом и насквозь промокая брюки, на которых появилось мокрое пятно. Но останавливаться он был не намерен. Было слишком приятно ощущать желание младшего в таких порывах и движениях, когда он потирался своими ягодицами по его лицу, постанывая от удовольствия. Тэхен видел, как Чонгук мотал головой по белому покрывалу, лежа поперек кровати с закрытыми глазами и покусывая свои опухшие губы. Ему безумно хотелось попробовать их на вкус, облизать их, прикусить в порыве страсти. Но ему не давали разрешения, а делать что-то против желания своего мужа он никогда бы не посмел. Он будет ждать столько, сколько потребуется. Он вымолит прощение у любимого человека, чтобы поцелуй был не просто поцелуем двух человек, а чтобы чувствовалось желание обоих, в поцелуе котором оба бы тонули и задыхались от нехватки кислорода. Он снова присосался к мягкой и припухшей коже вокруг колечка мышц, вырвав из Чонгука новый стон, и на очередном толчке вместе с языком толкнул внутрь указательный палец правой руки. Медленно двигая им внутри и понимая, что младший растянут уже достаточно хорошо, он вытащил его обратно, услышав шумный и недовольный выдох, и слегка улыбнувшись, протолкнул с языком сразу два пальца. — Хё-о-он, — на выдохе со стоном произнес Чонгук, с наслаждением ощущая в себе наполненность любимыми пальцами, которые свели его с ума с первого на них взгляда пять лет назад. И как же долго он мечтал о них, боясь подпустить к себе этого мужчину. Как же долго видел их в своих снах, представляя, как бы восхитительно они ощущались в нем, аккуратно растягивая его, пальцем за пальцем. Как же нелепо, но искренне плакал он от счастья, когда у них случилась первая близость и он, наконец-то, смог почувствовать их. Как же нежно они вошли в него, медленно поглаживая стенки изнутри, а потом толкались в простату, которая резко стреляла болью в пах, заставляя его несдержанно стонать во весь голос. И пока Тэхен не спеша растягивал его на постели на собственной вилле на острове Чеджудо, после восхитительно проведенного пятого свидания, которое для него устроил старший, он истекал предэякулятом на собственный живот, на котором вздрагивал его член, покрасневший от напряжения и притока крови. И ничего не изменилось с их первого секса. Старший по-прежнему бережно относился к нему при каждой их близости. Тщательно готовил и следил, чтобы Чонгуку ничего не навредило, и только, когда убеждался, что он был хорошо готов, позволял себе отпустить себя, резко и жестко вбиваясь в младшего, разнося громкие шлепки и их стоны, которые ни Чонгук, ни Тэхен не могли сдерживать в себе от получаемого удовольствия. Чон громко застонал от резкой боли, пронзившей его пах из-за затронутой в очередной раз Тэхеном простаты, и сильно выгнулся в спине, вздрагивая и кончая себе на живот густой спермой, которая толчками выплеснулась на живот и потекла по правому боку, стекая по коже на постель. Легкие горели от частого дыхания, перед глазами летали черные мушки, а легкие поцелуи Тэхена, которые рассыпались по его ягодицам, мошонке и лежащему на животе опавшему члену, успокаивали своей нежностью как никогда. — Первый, — прошептал Тэхен, привстав на ноги и сбросив с себя рубашку прямо на пол. — В первый год брака с тобой я до конца не мог поверить, что ты согласился стать моим. Старший расстегнул брюки, оставив их также на полу, в одних боксерах залез на кровать на коленях, аккуратно взял его правой рукой вокруг талии и подтянул Чонгука на середину кровати. Младший замер от близости лица Тэхена к своему, но тут же поджал губы и отвернулся на бок, продолжая шумно дышать и приводить дыхание в порядок. А Тэхен присел между его ног, с грустью замечая, что тот пока не подпускал его к своим губам, но не стал на этом акцентировать внимание, так как его извинения на сегодня еще не закончились. Он наклонился вперед, проводя языком по члену Чонгука, слизывая с головки остатки спермы и заставляя простонать его из-за еще чувствительной головки. Но сдерживать себя он не стал и видя, что член снова стал напряженным, вобрал в рот всю головку, с наслаждением посасывая ее и проглатывая остатки спермы и предэякулята, и услышал над головой стон младшего, от болезненной стимуляции члена, когда он еще не до конца отошел после оргазма. Но Тэхен прекрасно знал, что его мужу это нравилось — боль на грани удовольствия, от которой ему хотелось соскочить, что и пытался сейчас сделать Чонгук, поворачиваясь на бок и поджимая колени. Но старший сразу же повернул его обратно на спину, раздвинув широко его ноги и продолжив поступательными движениями заглатывать его член уже до половины, и Чонгуку хотелось выть от удовольствия, которое разжигало пламя в его паху и сводило судорогой все тело. И стоило Тэхену только протолкнуть головку в горло и сглотнуть, как он сильно сжал его волосы на голове и вскрикнул, изгибаясь в спине и толкаясь в глотку старшего еще глубже, заставляя того подавиться, но не отстраниться. Сухой оргазм, который тут же накрыл его, заставив Чонгука прослезиться и проскулить, был ошеломительным удовольствием для младшего. Не часто они такое практиковали, но все же иногда происходило и всегда протекало феерично. Продолжая мелко вздрагивать в объятиях старшего, который аккуратно выпустил его член из своего рта и лег рядом на правый бок, Чонгук постарался выровнять свое дыхание, чтобы побыстрее прийти в себя. Легкие поцелуи, которые рассыпались по левой стороне его лица: на лбу, виске, скуле и нежно остановились на шее в районе пульсирующей сонной артерии, помогли сосредоточить свое внимание и почувствовать ласковые поглаживания рук Тэхена по его спине. И хоть он и не обнимал его в ответ, поджав свои руки между их телами, он опять почувствовал то самое ощущение счастья — здесь и сейчас. — Второй, — прошептал Тэхен, прижав свой лоб ко лбу Чонгука и шумно выдохнув от все еще каменного стояка в своих боксерах, мокрая головка которого выглядывала из-за резинки. — Второй год брака с тобой был настолько уютным и гармоничным, что мне было опять сложно поверить, что такие отношения бывают… Особенно на фоне примера неудачного брака моих родителей… А с тобой рядом мне всегда хорошо… Ярко… Восхитительно страстно… Я дышу с тобой полной грудью… Я живу… Тэхен аккуратно перевернул Чонгука на спину, не замечая сопротивление, и, раздвинув его ноги коленом, лег на него сверху, прижимаясь к нему всем телом. Он знал, как младший любил его тяжесть на себе, часто просил просто придавить его на кровати, словно хотел задохнуться от их близости, которую постоянно у них забирала работа, и чтобы еще сильнее почувствовать, что его муж рядом с ним, здесь и никуда не уйдет. Он привстал на правый локоть, упираясь им в кровать около головы младшего, и медленно провел левой рукой по вспотевшей коже на шее Чонгука, который продолжал молча наблюдать за старшим через полу прикрытые глаза, опустил ладонь ниже на грудь, цепляя ногтем его правый сосок, заставив того шумно выдохнуть и облизать свои губы, проскользил пальцами по мокрой коже на его ребрах, где была размазана сперма, пачкаясь в ней, но не обращая на это внимание, и провел ниже по бедру, приподнимая правую ногу Чонгука и закидывая ее себе на поясницу. Он снова посмотрел на мужа, который медленно моргал мокрыми глазами, заставляя сердце Тэхена сжаться от боли, и нежно вытер новые слезы под его глазами чистым большим пальцем. Он ненавидел себя за слезы на лице своего мужа, он знал, что никогда себе этого не простит. Тэхен нежно поцеловал его в левую скулу и спустился ниже, слизывая пот с его шеи и оставляя небольшой засос, который тут же зализал и запечатал сверху поцелуем. Тяжелое и глубокое дыхание, которое послышалось сверху, заставило Тэхена снова мягко улыбнуться от счастья, и снова припасть к шее, поцелуи на которой пускали мурашки по всему телу младшего. Все еще удерживая свою грудь на весу одной рукой, он спустился второй на ягодицу младшего и сильно сжал на ней свои пальцы, заставив Чонгука простонать от боли. Младший тут же схватился ладонями за его плечи и закинул на его поясницу вторую ногу, упираясь пятками в ягодицы старшего. И Тэхен замер на пару секунд, посмотрев в его глаза и заметив в них разрешение, когда в паху уже все горело, а член часто пульсировал от желания кончить. Он быстро приспустил свои боксеры, направляя головку к растянутому колечку мышц, и уперся двумя ладонями по бокам от головы младшего, прежде чем медленно сантиметр за сантиметром начать проталкивать член внутрь. Смазки внутри было все-таки мало, а слюна на входе уже подсохла, но Тэхен знал, что Чонгук любил, когда было туго и с сопротивлением, из-за чего была небольшая боль, которая быстро отступала, так как выделяющегося предэякулята старшего всегда хватало для хорошо скольжения внутри. Войдя в него до конца, оба простонали, Тэхен в шею младшего, а Чонгук, запрокинув голову назад и прикусив нижнюю губу от долгожданной наполненности, которая распирала стенки до боли, но соединяла их в одно целое, словно навсегда сохраняя дуэт их пазла. Тэхен начал медленно покачиваться, делая толчки на одну треть своей длины, и с упоением наблюдать за лицом младшего, который хмурился на тугое движение внутри себя и продолжал крепко впиваться в его плечи своими ногтями. Капли пота, которые собрались на висках старшего, медленно стекали по его лицу вниз и капали на грудь несдержанно постанывающего на каждом толчке Чонгука. И Тэхен медленно и верно сходил с ума только от одного вида мужа перед собой: с покрасневшими от перенесенных оргазмов скулами, мокрого и блестящего от пота, вздрагивающего от каждого толчка, которые становились все быстрее, и умоляющего своим взглядом двигаться еще резче. А когда собственной смазки было уже достаточно, Тэхен, не вытаскивая свой член, аккуратно привстал на колени и сел ягодицами на свои пятки, подтаскивая к себе вплотную ягодицы младшего, тем самым приподняв его таз над кроватью, когда лопатки и голова оставались на постели. Он тут же закинул ноги Чонгука себе на плечи, нежно поцеловав каждую коленку, и резко толкнулся в него на всю длину, заставив того громко вскрикнуть, попадая точно по простате. — Еще-е-е, — простонал Чонгук, прикусив нижнюю губу до крови и зажмурив глаза от удовольствия. Сдерживаться еще дольше у Тэхена уже не было ни сил, ни желания, так как кончить хотелось слишком давно, а любимый муж рядом, который дрожал на каждом его грубом толчке, постанывая и до скрипа сжимая в пальцах покрывало над головой, разжигал в нем огонь с каждой секундой еще сильнее. Он привстал на коленях чуть выше и сразу же перешел на глубокие и резкие толчки, крепко прижимая его бедра к своей груди, и двигаясь как можно быстрее, чтобы прочувствовать горячие стенки всей длиной и простимулировать головку внутри до дрожи в ногах. Громкие шлепки стали разноситься по комнате, раскрашивая каждым хлестким ударом своего паха кожу на ягодицах младшего в алый цвет, вместе со скулящими стонами Чонгука, которые перекликались с более сдержанными и рваными хрипами Тэхена, с наслаждением смотрящего, как на его члене красиво натянута покрасневшая кожа ануса. Он с силой перевел свой взгляд на лицо Чонгука, извивающегося на постели и до слез жмурившегося от распирающегося внутри него давления крупного члена и головки, которая снова и снова проезжалась по простате. В паху Чонгука снова все скрутило, член, болтающийся на животе, болезненно напрягся и истекал смазкой, а легкие вновь горели от частого дыхания. Но Тэхен не прекращал свои движения, резко толкался в него, быстро выходя из него на всю длину и погружаясь внутрь до упора паха в его ягодицы. Разогревал и без того горячие стенки, которые сильно сжимали его член, даря долгожданное трение. А более недельное воздержание и болезненный стояк, который окаменел при виде дважды кончающего на его глазах мужа — не дали Тэхену долго продержаться. Он, чувствуя как подступает собственный оргазм, ускорил свои размашистые толчки еще быстрее и обхватил одной рукой член младшего, начиная массажировать его мокрую от предэякулята головку. Всего несколько движений в такт толчкам и Чонгук всхлипнул и громко застонал от оргазма, накрывшего его в очередной раз, кончая в руку старшего. А Тэхен, почувствовав, как стенки туго сдавили его член, сделал еще несколько глубоких толчков и вздрогнул, кончая в него внутрь с хриплым стоном, продолжая медленно двигаться, чтобы спустить все до самой последней капли в любимого мужчину. Спустя мгновение, когда оглушение в ушах стало проходить и звуки снова заполонили комнату, Тэхен медленно присел на пятки и, не вытаскивая свой член из младшего и уже чувствуя болезненную стимуляцию головки внутри, развел его ноги в стороны, опуская их на кровать. Он видел, как Чонгук наблюдал за каждым его движением, и не смог сдержаться — поднял к своему лицу правую ладонь, в которую кончил младший, и провел языком по коже, слизывая все до капли и проглатывая, сладко облизывая губы. — Третий. Глаза напротив него вспыхнули настоящим огнем и жадностью с такой силой, что Тэхен не удержался и толкнулся в него мягким членом, который все еще был внутри. Оба громко простонали от боли, которую разделили в этот момент на двоих, и Чонгук не выдержал: — Хён, поцелуй меня, умол… Договорить он не успел, так как Тэхен быстро с шипением вышел из него и придавил его своим телом сверху, впиваясь в любимые, покрасневшие и опухшие губы, разделяя на двоих вкус спермы, ощущая вкус пива, которое ранее выпил младший, и привкус крови из маленькой ранки на нижней губе. Он начал жадно посасывать и покусывать их, раскрывая рот и толкая в него свой язык, словно впервые за долгое время дорвался до любимых губ, которые он мечтал поцеловать, как только Чонгук открыл ему дверь и впустил. А сейчас, как заблудившийся в пустыне бедуин, Тэхен набросился на них, словно это был последний в мире оазис. Руки младшего вплелись в его волосы на затылке и еще сильнее прижали его лицо к своему, пока руки Кима ласкали его изнеженное мокрое тело. И оба простонали от удовольствия, проглатывая стоны друг друга и задыхаясь от еще не пришедшего в норму дыхания. — Третий год брака, — простонал Тэхен ему в рот, снова целуя губы, углубляя поцелуй и лаская своим языком его язык, не желая останавливаться, но все же замер в его объятиях, по-прежнему лежа на нем сверху и прижимая свой лоб к его. — Помог мне поверить, что ты настоящий, а не придуманный в моей голове… Что ты действительно теперь рядом со мной и только мой… Что ты смотришь на меня и видишь меня тоже настоящим… Никто не знает меня так, как знаешь и чувствуешь только ты… Чонгук шмыгнул носом, не сдержавшись на признания Тэхена, и почувствовал, как по его вискам полились слезы, которые старший тут же стал слизывать и сцеловывать. Нежно и аккуратно, бережно и с любовью. — Я одурманен тобой с первого взгляда, — прошептал Тэхен, поцеловав его в кончик носа и мягко прижавшись к его губам в легком поцелуе. — Прости, что мне потребовалось время, чтобы научиться делегировать работу, отказывать ей в пользу тебя и нашей семьи. — Хён… — Мне еще потребуется время, чтобы научиться… Не отвлекаться на работу, — перебил его Тэхен, снова нежно поцеловав в губы. — Только не бросай меня… Не прячься… Не замыкайся от меня… Я сдохну раньше времени, если потеряю тебя… — Любимый, — счастливо заулыбался ему в ответ Чонгук с новыми слезами на глазах. — Я не брошу, — прошептал он, поцеловав его в нос. — Не буду больше прятаться, — тихо выдохнул он, поцеловав в уголок губ старшего, который с трепетом ловил каждое слово. — Не буду больше замыкаться, — новый поцелуй в лоб, и Тэхен чуть сполз на нем ниже и положил голову на его горячую и мокрую грудь, вслушиваясь в родное сердцебиение. — Только и ты всегда следуй за мной, что бы не случилось. — Родной мой, — с облегчением выдохнул старший, прикрыв глаза. — Мой сладкий Куки. Я всегда рядом.