В расцвете

      Солнечным да безоблачным утром они неспешно брели в никуда, просто гуляя за ручку без бесед каких-нибудь. Было неловко, было желание заткнуть эту дыру зияющую словом любым, но это пройдёт обязательно, просто нужно постараться и подождать, проявить терпение, привыкнуть. В конце концов молчание станет частью разговора. Обязательно.       Внезапно Скарамуччу назад потянуло, но рефлексы его от падения успешно уберегли, и он, желая понять, что собственно происходит, незамедлительно обернулся. И увидел он то, что породило в нём желание засмеяться, выругаться от всей души и заткнуться к чёртовой матери. Такую заинтересованность очень легко спугнуть случайным звуком. Но...       — Ты первый раз деревья видишь? — вопрос, разумеется, риторический, приправленный неприкрытым недовольством. Засмотреться на ветки? На почки? Серьёзно???       — Нет. Просто... Весна наступила. Видишь? Почки на деревьях распускаются потихоньку.       — ...Ну да, — отвечает Скарамучча. Таким тоном отвечают на самый очевидный на свете вопрос. — Уже второй месяц пошёл. С добрым утром.       — Знаю-знаю, — с улыбкой кивает Люмин головою, а затем отпускает руку Скарамуччи. — Просто от этого факта почему-то ни горячо, ни холодно. Ну второй месяц и второй месяц, что с того? А вот... Это, — освободившейся рукой она слегка махнула в сторону ветвей, которые так щедро наградила своим вниманием, — и ещё во-он то, — а затем пальцем другой руки указала на цветущую вовсю вишню, — почему-то куда убедительнее говорит о том, что весна в самом деле наступила.       Скарамучча в ответ только головой качает. Ему что так, что эдак на весну плевать с самой высоченной колокольни, разве что теперь не приходится ему кутаться во всевозможные одежды, утепляться мыслимыми и немыслимыми способами и слушать из всех щелей осточертевшие до рвотного рефлекса и головной боли новогодние мелодии. На мелочи, вроде цветения, озеленения нагих деревьев, теперь согревающего, а не бесполезно слепящего глаза солнца и рассветы в семь утра, заменившие ночную темноту, он давно уж перестал засматриваться. Есть куда важнее заботы, а времени катастрофически мало.       — Глупости, — фыркнув, высказался Скарамучча.       — Может быть, — Люмин жмёт плечами, не протестуя. От Скарамуччи редко услышать можно что-нибудь весёлое. — Зато красота какая!!!       Скарамучча обречённо вздыхает. С ней и её сияющими искренней радостью глазами спорить ничуть не хочется.       — Пошли уже.