Путь Матиаса Хельвара

      Матиас стоял перед запертой дверью, пытаясь понять, в какой момент своей жизни он свернул не туда.       Впрочем, долго гадать ему не пришлось: он очень хорошо помнил тот день почти год назад, когда к их стоянке вышла девушка-гриш, притворяющаяся потерявшейся каэлкой. Нина Зеник.       Весь этот год она была причиной его ночных кошмаров и сладких грез; ее он мечтал задушить и поцеловать, заколоть и обнять. Она была для него во всех смыслах роковой женщиной: она посадила его в тюрьму, она из нее и вытащила. Она — солдат Второй армии Равки, гриш-сердцебитка, — одна из тех, кого он, как дрюскель, поклялся уничтожить. Нина Зеник.       А теперь он стоял перед дверью в кабинет Каза Бреккера, потому что не знал, к кому еще пойти.       Потому что страсть сжигала его изнутри, и он мучил и себя, и Нину, раз за разом отказываясь прикасаться к ней.       Потому что ему было нужно позволение ее семьи, но даже Нина не знала, где она и жива ли вообще.       Потому что демжин возглавлял их команду потерянных детей и, наверное, мог считаться кем-то вроде ее старшего брата.       В другой ситуации Матиас бы фыркнул и закатил глаза, потому что это все было абсурдно. Сейчас же выбирать не приходилось. Лучше так, чем окончательно поддаться нравственному разложению этого богами забытого города.       Он глубоко вдохнул и занес кулак, постучавшись.       — Открыто, — раздалось изнутри.       Хельвар толкнул дверь и вошел. За импровизированным столом, уткнувшись в увесистый гроссбух, сидел Грязные Руки. Он не поднял на пришельца взгляда, лишь хмыкнул:       — А я уже подумал, ты останешься ночевать под моей дверью.       Матиас сжал кулаки. Демжин раздражал его одним своим видом, являясь буквально иллюстрацией к словам «преступник», «безнравственность» и «демон». А уж когда он начинал язвить… Хельвар вздохнул. Не стоило грубить сейчас, когда от прогулки с Ниной его отделяла только пара слов, брошенная Ублюдком из Бочки.       Дрюскель со скрежетом отодвинул стул и уселся напротив Бреккера. Тот коротко поморщился, но не посмотрел на него.       Часы на стене кабинета мерно отсчитывали свой ход, а Матиас сидел, не зная, с чего начать. Напряженную тишину разбавлял только редкий скрип пера и оглушительное биение сердца Хельвара, — тот надеялся, что последнее слышал только он.       Через четверть удара Бреккер отложил перо и вздохнул, поднимая взгляд усталых глаз на Матиаса. Отодвинув бухгалтерскую книгу, он сложил пальцы в замок и положил на них подбородок, уставившись на визави.       Хельвар вздохнул. Молчать дольше было нельзя.       — Я хочу пригласить Нину на прогулку, — неловко брякнул он, тут же мысленно отвесив себе затрещину. Бреккер выгнул бровь:       — И?       Матиас сжал губы.       — Меня абсолютно не беспокоят ваши отношения, пока они не мешают моей работе, — закатил глаза Бреккер. — Раньше тебе не нужно было спрашивать у меня, чтобы держать ее за ручки, или что ты там с ней делал.       — Ничего! — оскорбился Матиас, но все же попытался объясниться. — Я просто хочу все сделать правильно.       «Наконец», — молчаливо повисло в воздухе.       Бреккер махнул рукой:       — Делай, что и как хочешь. И прекрати тратить мое время, оно чрезвычайно дорого, — в его глазах сверкнуло предупреждение.       Хельвар понуро кивнул и поднялся. Бреккер с безразличным лицом вернулся к очередным документам.       Закрывая за собой дверь, он думал, что все прошло не так плохо. По крайней мере, какое-то разрешение он да получил.

***

      Они гуляли по бухте, опустевшей в закатный час. Матиас бы с куда большим удовольствием повел бы Нину по широким улицам финансового или университетского районов, пригласил бы в кафе и угостил всем, на что она бы бросила взгляд своих пленительных глаз. Но шум после недавних событий еще не улегся до конца, и ему не хотелось провести эту ночь в побеге и скрывании от разъяренных гвардейцев.       Поэтому они шли вдоль Пятой гавани; она держала букет красных георгинов, что он достал в одном из магазинов Западного обруча. При выборе цветов он опять поддался своей слабости и, хотя по обычаям Фьерды на первое свидание преподносили голубые или белые цветы, а красные — только в день свадьбы, он выбрал именно эти, потому что они напомнили ему ее — ее роскошные темно-каштановые волосы, алые губы и накидку, которую она обычно носила. Ее образ сводил с ума, а Хельвар только рад был поддаваться.       Он зашел за Ниной сразу после встречи с Бреккером — она коротала дни в доме Ван Эка с Джеспером и Уайленом, больше не вынужденная работать в «Белой розе». Он пригласил ее к семи ударам, когда солнце только заходило за горизонт и раскрашивало небо своими красно-оранжево-желтыми лучами. Она пришла в платье бордового цвета — длинном, без рукавов, но с глубоким декольте. Матиас использовал всю свою дрюскельскую выдержку, чтобы сразу же не броситься на нее.       Он гладил ее руку кончиками пальцев, а она улыбалась и смотрела вдаль. Он забывал, как дышать. Ее лицо сейчас казалось еще бледнее, а губы, напротив, ярче. Хельвар собрал в кулак всю свою волю: он уже начал этот путь, и до конца ему оставалось сделать только несколько шагов.       Он смотрел на Нину сверху вниз. Та поправила локон, заправив его за ухо, и повела обнаженным плечом.       Матиас понимал, что шаги эти покажутся ему бесконечными.