Тепло

Тэхён влетел в дом, который снимал вместе с другом, и, дождавшись звукового сигнала замка, поднялся по лестнице так быстро, как только мог, перепрыгивая через некоторые ступени. Остановившись у нужной двери, он отдышался и толкнул её. Ким знал, что именно увидит за ней. Знал, но не был готов морально. К такому сложно было подготовиться. Чонгук лежал на самом краю кровати, скрутившись в дрожащий комочек. Он прятался в одеяле, обнимал себя руками и беззвучно плакал, раня сердце Кима. Услышав щелчок замка, Чон вскинул на Тэхёна взгляд влажных покрасневших глаз и открыл рот, но вместо слов вырвался лишь жалобный всхлип. Этот звук впился острыми гранями в горло, во внутренности, будто Ким выпил стакан с плавающим в воде раздробленным стеклом. Он сократил разделяющее их с Чоном расстояние за пару шагов и обнял, закрывая собой от внешнего мира, от боли и предательства. Чонгук тут же обвил его руками и ногами, пряча лицо в ложбинке между шеей и ключицей. — Хён, за что? Почему снова?.. Я не заслужил, я… — отрывисто прошептал он, содрогаясь в руках Кима. Тэхён опустил ладонь на его затылок, второй ласково и успокаивающе скользя по спине. Он уткнулся носом в мягкие густые каштановые волосы, вдыхая их неповторимый аромат. Ласково прильнул к ним губами. — Конечно, нет, Гу. Так бывает, все мы ошибаемся. Чон прижался ещё ближе, жадно, собственнически забирая себе тепло, которое мог дать только Тэхён. Оно согревало изнутри и исцеляло. — Почему-то я чаще других, — всхлипнул он, глубоко вдыхая успокаивающий запах Кима. Родной, близкий, самый вкусный, связанный с комфортом, заботой и абсолютной безопасностью. Любовью. Запах дома. Тэхён тяжело вздохнул и приподнял его опухшее заплаканное лицо, заглядывая прямо в глаза. — Ты не мог знать, каким мудаком окажется этот Донсу. — Доюн, — машинально исправил Чонгук. — Плевать, — буднично отбил Ким. — Он не достоин даже упоминания. Лживый, тупой, трусливый шакал. Чон слабо улыбнулся. Потерянный, опустошённый, уязвимый. Нуждающийся в поддержке. Таким его имел право видеть только Ким. И только перед ним он доверчиво открывал душу, уверенный в том, что Тэхён не предаст, не обманет и не сделает больно. Никогда. Кто угодно, но не Ким. Большие горячие ладони легли на щёки Чонгука. Тэхён аккуратно смахнул его слёзы, с трудом сглотнув застрявший в горле ком. Ему было обидно за Чонгука, так чертовски сильно обидно и так больно, что он почти задыхался. — Ты достоин самого лучшего, запомни это! Ты замечательный, Гу! Искренний, добрый, справедливый, сильный, талантливый, трудолюбивый. И ты найдёшь того, кто оценит это, — твёрдо проговорил Ким. Последняя реплика далась с трудом. Она была неестественной и до омерзения отталкивающей. Но Тэхёну не привыкать. Не привыкать подавлять чувства. Не привыкать быть просто другом, когда больше всего на свете хочется быть любимым. Не привыкать молчать, когда всё внутри истекает кровью, бьётся в агонии и в отчаянии кричит: «Ты сокровище, драгоценность. Я люблю тебя! Я люблю тебя!» Этой любви было так много, что держать её в себе с каждым годом становилось всё тяжелее и тяжелее. Ким не мог точно сказать, когда именно она родилась в его глупом беспокойном сердце. Казалось, что произошло это тогда, когда он впервые увидел Чонгука среди учеников старшей школы. Его любовь менялась, росла и крепла вместе с Тэхёном, тщательно оберегаемая им. И расцвела. Он чувствовал трепет, касаясь Чона, необычное волнение и разливающееся по всему телу тепло. Киму хотелось обнять его, прижать к себе как можно крепче и прильнуть ртом к изогнутым в яркой улыбке розовым губам. Целовать до головокружения, задыхаясь от счастья… Но он не мог. Тэхён до безумия боялся признаться Чонгуку, выдать свою постыдную тайну, боялся разрушить дружбу, увидеть в родных глазах презрение и неприятие. Когда Чонгук смело признался, что его привлекают парни, Ким подумал, что у него появился шанс. Стоило ему набраться храбрости для тяжёлого разговора, как Чон с загадочной улыбкой сообщил ему, что у него кое-кто появился… Он сиял, как звёздочка, хватался за Тэхёна, подпрыгивая от нетерпения. Это было больно. Больно так, как будто кто-то сдавил ему горло и грудь одновременно, перекрывая доступ кислорода. Ким не сразу справился с этим разрушающим чувством. Чонгук даже что-то заметил, взволнованно оборвав свой рассказ, но Тэхён улыбнулся, беспечно заверяя его, что всё в порядке. Всё в порядке. Ким ненавидел эту фразу, прилипшую к нему, как потерявшая вкус жвачка. Он произносил её слишком часто — его состояние замечали друзья и родители — пока не замкнулся в себе, пресекая любые вопросы, связанные с болезненной темой. С тем парнем Чонгук расстался через пару месяцев. В тот день Тэхён видел его таким разбитым впервые. Чуть успокоившись, он сказал, что Юджон (кажется, так звали этого придурка) встретил на работе какого-то другого парня и понял, что влюбился, а чувства к Чонгуку остыли. Чон плакал так горько, что не обнять его казалось кощунством. Ким и обнимал всю ночь, бережно покачивая в руках, успокаивая и коротко целуя в макушку. За Юхёном (или Юёном? Впрочем, похер) последовали другие. Тэхён помнил только их лица, которые разбивал с завидным постоянством. Они изменяли или пытались принудить Чонгука к сексу, лгали и предавали. Донсу был пятым за прошедшие два года и казался неплохим человеком. Даже Ким признавал это. Выходит, ошиблись оба?.. — Уже нашёл, хён… — на грани слышимости выдохнул Чонгук. Внутри Тэхёна что-то оборвалось. В груди полыхнуло огнём, пожирающим всё ещё трепыхающееся сердце. Но в этот раз он не успел спрятаться, скрыться от Чона, не сводившего с него глаз. — И кто это? Надеюсь, Ённам с юридического. Я давно говорил, что тебе стоило присмотреться к нему… — Ким нёс откровенный бред, пока в голове билось: «Снова-снова-снова!..» Только лишь поэтому он не заметил, как ласково и печально смотрел на него Чонгук. Зато почувствовал прикосновения. Чон обхватил ладонями его лицо, нежно поглаживая кожу пальцами. — Нет. Это человек, которого я знаю, кажется, целую вечность. Который окутал меня заботой и любовью. Он ни за что на свете не предаст меня, хён, не сделает больно. Я верю ему больше, чем самому себе… Тэхён судорожно вздохнул, с силой сжав челюсти, чтобы не расплакаться. — Человек, перед которым я виноват. Так сильно виноват… — продолжил Чон, словами вынимая из него душу. — Я не спал с ними, хён. Ни с кем из них. Не мог, не хотел, потому что они не были тобой. Каждый раз, когда дело доходило до секса, во мне словно что-то умирало… Его большие чёрные глаза снова заблестели от слёз. Чон часто-часто заморгал, пытаясь остановить их, но у него ничего не вышло. Ким прильнул к солёным дорожкам губами, вырвав из горла Чонгук мучительный выдох. — Пожалуйста, прости меня, хён! Прости, что слишком поздно понял. Прости за мой страх и за то, что мучил тебя всё это время. — Тогда и ты прости, Гу. Я так боялся потерять тебя, что не нашёл в себе силы признаться… — прохрипел Тэхён. Чон помотал головой. — Ты не должен… — Нет. Должен, — коротко ответил Ким и сделал то, о чём мечтал несколько лет: прижался губами к самому центру маленького розового рта, после чего с жадностью принялся покрывать поцелуями всё лицо Чонгука, его румяные щёки, лоб, нос, сладкое местечко под челюстью. От щемящего душу восторга хотелось смеяться. Слова Чонгука разрушили плотину, высвобождая подавляемые чувства, и они захлестнули Тэхёна. Он улыбался и плакал одновременно. И был счастлив, до умопомрачения счастлив. — Я люблю тебя, — выдохнул Ким, утопая в бархатной черноте глаз Чонгука. Чон всхлипнул и притянул его ладонь к своей груди, чтобы дать почувствовать неистовое биение сердца. — Люблю, — с сияющей улыбкой ответил он. Тэхён опустил свободную руку на его талию и увлёк за собой в ворох подушек. Теперь Чонгук лежал на нём, ласково потираясь щекой о лицо. Всё внутри бурлило, как лавовый поток, искрилось, трепетало. Он дрожал, отвечая на новые поцелуи, доверчиво распахнув губы в ответ, шептал слова, рвущиеся из самой глубины души, и слышал ответные. Они потеряли счёт времени, погрузившись в свой уютный, комфортный мир, разделённый на двоих. Целовались до опухших губ: медленно, сладко, жарко, упоительно. Прикасались так, как хотелось, не стыдясь своей неловкости и неопытности. Они были самими собой. А ещё много разговаривали. О прошлом и будущем, обо всём, что тревожило. Чонгук, удобно устроившись в крепких объятьях, всё смотрел в тёплые карие глаза Тэхёна и не понимал, как прежде не видел в них любовь. Они ведь сияли, сияли только для него одного. Ким был таким хорошим актёром? Нет, это Чон был слепым, жестоким дураком! Почему он не доверился своим чувствам сразу? Ведь что-то такое невесомое витало между ними и раньше, что-то разливалось теплом у него в груди, но Чонгук предпочитал игнорировать это. Он так привык к Тэхёну-другу, что не воспринимал его как Тэхёна-возлюбленного. Чонгук мог сравнить свою любовь со вспышкой. Она всегда была с ним в иной форме, просто ждала своего часа, чтобы однажды всколыхнуть его, взорваться, обдавая жаром изнутри. Первый звоночек прозвенел несколько месяцев назад. Чон обедал с одногруппниками в столовой, мечтая о банановом молоке. К его приходу всё раскупили, а спускаться в расположенный неподалёку магазинчик не хотелось. Он думал о том, как купит его после занятий, когда увидел Тэхёна. Ким посмотрел на их столик, хмыкнул и достал знакомую жёлтую бутылочку. — Я знал, что ты опоздаешь, поэтому взял заранее. — Хён, спасибо! Ты чудо! — засиял Чонгук. Тэхён кивнул в ответ, но пообедать с ним не сел — спешил на лекцию. — У сонбэ сегодня хорошее настроение, — заметил Мингю. — Оно всегда такое, когда наш Чонгу рядом, — хитро прищурился Югём. Чон закатил глаза, присосавшись к долгожданному напитку. Он не стал ничего отвечать, но эти слова запомнил. И будто пробудился от зимней спячки. Чонгук стал замечать заботу Тэхёна, мягкость и теплоту по отношению к себе. Теперь он не смотрел сквозь, а видел. Видел нежность, упоение, надежду и то, во что боялся поверить… Стоило ему перешагнуть барьер дружбы, пусть пока и мысленно, как рядом с Тэхёном стало вспыхивать желание. Чон хорошо помнил, как это произошло в первый раз. Они с Кимом в тот день устали настолько, что завалились на диван в гостиной и благополучно отключились. Чонгук проснулся ближе к рассвету, плотно прижатый спиной к груди Тэхёна. Ким обнимал его, чувственно касаясь живота пальцами. Его горячее дыхание шевелило волосы на затылке Чонгука, отчего кожа покрывалась мурашками. Он попытался отодвинуться, но Тэхён не отпустил и прижался ещё ближе, нырнув ладонью под задравшуюся майку. Теперь Чонгук чувствовал его всем телом. Он задрожал, с губ сорвался вздох, больше похожий на стон. Тяжёлый плотный жар хлынул вниз, оседая в животе болезненно-сладостным сгустком. Конечно, Чон чувствовал всё это и прежде, но никогда ещё не было так остро и горячо. Никому из его парней не удавалось зажечь в нём огонь. А Тэхёну удалось. Теперь каждое его прикосновение пускало по коже Чонгука электрические разряды. Он стал надевать на себя вещи Тэхёна, кутаясь в тепло и вдыхая запах. Чону необходимы были его объятья, он капризно выпрашивал их и едва ли не урчал, как сытый кот, получив желаемое. А ночами просто тащил Кима в свою комнату или занимал его кровать, чтобы уснуть вместе с ним. За желанием пришли и другие чувства. Его сердце трепетало только при мысли о Тэхёне. Порой ему было тесно в груди, оно стучало так быстро и сильно, как будто хотело проломить рёбра и вылететь наружу, прямо в заботливые руки Кима. Чонгук нуждался в Тэхёне, но по-прежнему боялся открыться ему. Разумеется, он понимал, как эгоистично с его стороны это было, но не думал о том, что ещё и жестоко… Подтолкнула его боль Тэхёна. Чон позвонил Доюну, чтобы встретиться с ним в каком-нибудь тихом месте. Он хотел оборвать подобие отношений, в котором они находились. Между ними не было страсти, не было нежности или хотя бы взаимоуважения. Не было ничего. Всё это тяготило Чонгука. Он стоял спиной к двери, поэтому не сразу заметил Кима, а когда развернулся к нему, то неловко застыл, поражённый тем, что увидел. Выразительные карие глаза были полны боли. Такой сильной, что она ощущалась физически. Из горла Чона вырвался задушенный всхлип. Пока он разбирался в себе и боялся, Тэхён страдал. Тэхёну было плохо. Чон больше не собирался ждать, он решил действовать. Ему пришлось солгать Киму, за что ему было стыдно, но игра стоила свеч. И теперь, когда счастье переполняло его до краёв, он мог рассказать правду: — Хён… сегодня я плакал не от обиды или чего-то ещё, связанного с Доюном. Мне было больно думать о том, как много времени мы с тобой потеряли… Ким успокаивающе чмокнул его в макушку. — Не надо, не причиняй себе боль. Мы обязательно наверстаем упущенное. Если хочешь, завтра же пойдём на свидание. — Хочу, — мурлыкнул Чонгук, прикрывая блестящие от любви глаза. *** Тэхёну казалось, что он привык к любому Чонгуку. К его повседневному виду, к уставшему после занятий и подработки, к взмыленному после тренировки в спортзале, к раздражённому, весёлому, страдающему от простуды, отравления и, конечно же, к собирающемуся на свидание. Казалось… Вышедший из своей комнаты Чонгук был похож на мечту. Он был одет в простой объёмный белый свитер и классические тёмно-синие джинсы. Волосы вились лёгкими кудрями, мягко ложась на лоб и уши. На щеках горел очаровательный румянец. Нежную матовую кожу украшала россыпь родинок, каждую из которых Киму хотелось зацеловать. Глаза Чонгука блестели, а красивые розовые губы были растянуты в ласковой улыбке. Он сиял. Сиял, как звёздочка. — Красивый. Самый красивый, — проурчал Ким, оставив поцелуй на его шее. Чон вздрогнул всем телом и коснулся его лица кончиками пальцев. — И это говоришь мне ты? — фыркнул он, чтобы скрыть смущение. Тэхён рассмеялся и потянул его за собой к двери. Они решили отправиться в парк развлечений, где первым делом прокатились на американских горках, выплёскивая весь негатив с адреналином. А потом на не менее захватывающем дух Свободном падении и большом корабле. Ветер трепал волосы Чонгука, но его это совсем не волновало. Он звонко и довольно смеялся, затягивая Кима на очередной аттракцион. Тэхён не сводил с него глаз и замечал ответные любящие взгляды. Чонгук всем своим видом подтверждал то, что всё происходящее не сон и не видение. Теперь Ким мог в любой момент прикоснуться к нему, обнять, поцеловать. Теперь Чон мог сделать то же самое. Осознание этого творило с сердцем Тэхёна совершенно невообразимые вещи. После катания они отправились на прогулку, купив по дороге мороженое, пару стаканчиков с попкорном и напитки. Выбрали скрытое от посторонних глаз тихое место, где можно было поболтать, посмеяться и вдоволь нацеловаться. К тому моменту, как они вышли из парка, на город опустились сумерки. Вокруг зажглись огни, придавая тёплому весеннему вечеру особенную атмосферу. — Тут недалеко открылась новая пиццерия. Зайдём? — предложил Ким. — Мог бы даже не спрашивать, — усмехнулся Чон. Пицца оказалась изумительной. Сочной, ароматной, с хрустящими бортиками и тающим сыром. Тэхён застонал от удовольствия, проглотив первый кусок, и отметил, как при этом порозовел Чонгук, тут же спрятавший лицо за стаканом с колой. В пиццерии было уютно. Тихая ненавязчивая музыка вплеталась в их разговор. Чон сидел так близко, что Ким чувствовал тепло его тела и запах шампуня для волос. Он забавно пережёвывал еду, делясь своими эмоциями, и трогательно жмурился, когда Тэхён поглаживал большим пальцем сердцевину его ладони. Все эти мелкие детали делали вечер незабываемым. Домой шли в уютном молчании. Накрапывал мелкий дождь, не беспокоящий их, пока не превратился в ливень. Ворчливо ругаясь и перепрыгивая лужи, они рванули к дому, но, когда ввалились внутрь, успели промокнуть до нитки. — В душ, живо, — скомандовал Ким. Сам он накинул на голову полотенце, поставил чайник и дождался закипания воды. Чон не стал долго плескаться и вскоре уступил ему место, выскользнув из ванной комнаты. Тэхён думал, что Чонгук будет отогреваться на кухне, и замер от неожиданности, увидев его в своей спальне. На своей кровати. В своей футболке на голое тело. — Иди ко мне, хён, — низким грудным голосом позвал Чон, протягивая к нему руки. Ким в пару шагов преодолел разделяющее их расстояние, сел рядом и ласково провёл костяшками пальцев по его щеке. — Ты уверен, Гу? Щёки Чонгука вспыхнули алым, он лизнул нижнюю губу, тут же притягивая к ней взгляд Тэхёна. — Я не готовился… Ну, так, как надо… Но есть ведь и другие варианты. Я хочу почувствовать тебя предельно близко. Так сильно хочу, что мне почти больно, хён… Прикоснись ко мне, — прошептал он, и Ким пропал. Он упал рядом с Чоном, покрывая паутиной невесомых поцелуев всё его лицо: лоб, нос, пунцовые щёки, трепещущие веки, линии скул, но намеренно избегая губ, пока с них не сорвался первый тихий стон. Ким вплёл пальцы во влажные волосы Чонгука, жадно прильнул к его сладкому розовому рту и нырнул внутрь языком, лаская более откровенно и обжигающе. Чон задрожал и подался навстречу, жарко и до щемящего трепета нежно отвечая на каждое его движение. Он потянул Тэхёна на себя, капризно хныча прямо в губы, пока не почувствовал приятную тяжесть его тела. Теперь они были так близко друг к другу, что их разделяла лишь ткань одежды. Ким скользнул ладонями по поджавшемуся животу Чонгука, собирая футболку гармошкой, после чего стащил её и бросил куда-то на пол. Туда же отправилась и его одежда. Он усмехнулся сдавленному вздоху Чона и замер, очарованный красотой, открывшейся взгляду. Чонгук был прекрасен. Мягкий свет ночной лампы золотом ложился на его шею, широкие плечи, крепкую грудь с потемневшими от прилива крови сосками, изумительно тонкую талию, роскошные бёдра, блестящий от выступившей смазки член и стройные ноги. Он был смущён и взволнован, но не боялся и не закрывался, доверяя Тэхёну. Нежный, ласковый, любимый. Протяжно простонав, Тэхён поцеловал его и прижал к себе, толкнувшись меж разведённых ног. И снова, и снова, до сладкой пульсирующей боли внизу живота, сбитого дыхания. Чон всхлипнул, ощущая его голой кожей, обхватил руками и ногами, плавно двигая бёдрами навстречу. Ким оторвался от распухших пунцовых губ лишь для того, чтобы обрушиться ласками на острые линии челюсти, манящую золотом кожу шеи, ключицы, плечи, наслаждаясь вкусом, запахом и чувственной реакцией Чона. А после, вдоволь понежив их, приник губами к одному из призывно темнеющих сосков, вырвав из горла Чонгука вскрик. Втянул чувствительный комочек в рот, лаская языком, и перешёл ко второму. — Я тоже хочу… — выдохнул Чон. — Не сейчас, мой прекрасный. Мы попробуем всё, что ты захочешь, но сегодня я хочу сосредоточиться на тебе. Мне тоже будет хорошо, не переживай об этом, — пообещал Тэхён, потянувшись к полочке со всякими безделушками. Там, среди растений в горшочках и тетрадей стоял тюбик со смазкой, который в шутку подарил ему Чимин. Он поблагодарит его за это. Возможно. Капнув смазку на руку, Тэхён прижался как можно ближе к Чонгуку, обхватил ладонью оба их члена и гортанно застонал. Ему вторили жалобные всхлипы Чона, захлёбывающегося в наслаждении. Он принялся покрывать хаотичными поцелуями его лицо, обжигая частым дыханием распахнутые губы. Жар бился под кожей, разливаясь по венам и артериям вместе с током крови. Чонгук протяжно стонал, двигаясь навстречу и обхватив его бёдра ногами. Он поднёс ладонь к руке Кима, помогая ему довести их обоих до края, за которым будет лишь удовольствие. Пальцами второй зарылся во взъерошенные чёрные волосы, мягко оттягивая пряди и массируя нежную кожу головы. Их движения становились всё более беспорядочными и резкими. Тэхён горел, утопая в своих чувствах, ощущениях и уводя за собой Чонгука. Такого мягкого и податливого, хнычущего ему в рот, раскрасневшегося. — Хён, я… — Давай, Гу, отпусти себя. Я с тобой, с тобой, мой любимый… Тугой узел лопнул, и Чонгука затопило наслаждением. Он задрожал, сдавливая Тэхёна бёдрами, забился под ним, выгибаясь в пояснице. Чувствуя на пальцах его тёплую сперму, Ким сорвался следом. Вскрикнул, содрогаясь в руках Чона и задыхаясь от блаженства. Он упал рядом с Чонгуком, благо позволял размер кровати, и прижал к себе, не в силах оторваться от него. Чон и не возражал. Он мягко мурлыкнул что-то, восстанавливая дыхание. — Это было безумно хорошо, — не переставая улыбаться, прошептал он через некоторое время. — Будет ещё лучше, — заверил Ким, зарывшись носом в его влажные волосы. Обоих клонило в сон после насыщенного дня и сладостного продолжения, но прежде они решили принять душ, лениво ласкаясь под расслабляющими струями горячей воды. Оставив смену постельного белья на утро, завалились в кровать к Чонгуку. Уже засыпая в надёжных объятьях Тэхёна, Чон пробормотал: — Хён, мне тепло. Тепло внутри. Ким чмокнул его в макушку, прекрасно понимая, что именно он имел в виду. Речь шла не о сексе и не пуховом одеяле. Так ощущалась их любовь. — И мне тепло, Гу. Только с тобой, — ответил Тэхён, легонько приникнув губами к его лбу.