Старый заброшенный дом. Свет луны мягко вползает в раскрытое окно. Остатки рухляди, когда-то бывшей мебелью. Не очень приятное местечко для ночёвки. Дин предпочитал для этих целей дешёвые придорожные мотели. Но в этот раз пришлось остановиться тут. Впрочем, спать он не собирался. Днем, пока Каса не было, Дин немного подремал в Импале и сейчас ждал лишь новостей от Ангела. Но этот пернатый засранец, как всегда упорхнул в неизвестном направлении, даже не удосужившись сообщить об этом.
Жуя бургер в машине, Дин тихо злился на Ангела. Нет, ну правда! Затащил его на охоту на Архангела, а сам испарился в неизвестном направлении. Мог бы хотя бы для приличия сказать, куда и зачем собрался. Бесит!
Но, судя по всему, Ангел либо в силу своей некой наивности просто не сообразил об этом сказать, либо тупо врубил режим «высшее существо, которое в принципе не обязано отчитываться о своих действиях.» И Дина бесило и то, и другое. Тоже мне, твою мать, Ангел! А ты тут сиди как последний кретин и жди, когда это пернатое Величество явится с добытой информацией.
«Дин, успокойся! Да что такого-то? Ангел в принципе никогда не отчитывался о своих перемещениях. Появлялся, когда считал нужным и исчезал, когда ему это было надо. Так какого хрена тебя это взбесило сейчас?!»
Пораскинув мозгами, Дин пришёл к неутешительному для него выводу. Он, как последний идиот, повёлся на такой невозможный взгляд и тихое, сказанное почти шёпотом «Пожалуйста». Хотя ему встревать в эту борьбу между Ангелом и Архангелом вообще не улыбается. Но, как говорится: взялся за гуж — не говори, что не дюж.
Еще утром, подъезжая к городу, Дин заприметил вполне приличный заброшенный дом недалеко. Решив, что он вполне сгодится, чтобы переночевать, Дин поехал туда.
И вот сейчас он расхаживал по пыльной разрушенной комнате, некогда, видимо, бывшей гостиной, сосредоточенно листая дневник отца.
Шелест крыльев. Прямо посреди комнаты буквально из ниоткуда появляется Кастиэль.
— Где ты был? — Дин положил дневник на обшарпанный стол и недовольно вытянул губы ниточкой.
— В Иерусалиме, — Кас подошёл к столу и водрузил на него довольно старый глиняный кувшин, покрытый пылью и испещренный трещинами.
— О! Ну и как там? — зашибись, развлекуха! В Иерусалиме! Он бы ещё на Канары слетал! Сам помощи попросил, и носится по свету.
— Засуха, — довольно буднично и безэмоционально. Впрочем, как и всегда.
— Что это? — Дин кинул взгляд на кувшин.
— Масло. Особенное. Очень редкое, — Кас уселся на стул и огляделся по сторонам.
— Мы что, будем ловить Рафаила на винегрет? Когда должен произойти этот твой… ритуал?
— На рассвете, — Кас сидел, широко расставив ноги прямо напротив Дина, и его взгляд, тёмный и странно сверкающий, медленно проходился по всей нижней части Винчестера. Это как-то разнервировало.
— А тебе не кажется, что это похоже на ловлю урагана сачком для бабочек? — Винчестер в своём репертуаре. Ох, уж эти его подъебки. Жаль только, что Ангелу они недоступны для понимания. Шутка юмора не прокатила.
— Нет. Это намного сложнее! — чего и следовало ожидать. Ангел воспринял шутку всерьёз и уже наверняка мысленно сделал сравнение.
Ок! Шуток мы не понимаем. Зайдём с другой стороны.
— У нас есть шанс выжить?
— У тебя, да! — и он вполне серьёзен. И твёрдо уверен, что сосуду Михаила не посмеет навредить никто. Ох, наивняк! Вот интересно, ему никогда не приходила в голову простая мысль, что и Михаил тоже может быть кому-то неугоден? А вдруг найдётся пара-тройка… сотен желающих, чтоб Старшего Архангела более не существовало? И зачем им, спрашивается, беречь его весселя, если можно заметно поубавить шансы, тупо убив Винчестера. И Рафаил, хоть и являлся братом Михаила, вполне мог оказаться в их числе.
Но сейчас не об этом. Он — это он. И ему всегда доставалось как кривая вывезет. А вот что же будет с Ангелом?
— А ты завтра можешь умереть? — Дин отошёл подальше и встал позади. Как-то не хотелось услышать ответ. Дин давно привык, что у него в друзьях самый настоящий Ангел. И лишиться его не хотелось.
Внезапно молнией свернула мысль, что не только это его беспокоит. Друг? Да! Ангел — его друг. Хоть и несколько странный. Но он был и кое-чем особенным. Этакая красная графа в списке близких ему лиц. Первым там всегда был брат. Дальше шли Бобби, Джо и прочие важные для него люди. А вот Кастиэль. Он всегда стоял отдельным пунктом. Они не были слишком уж дружны по факту. Потому что Ангел вообще появлялся нечасто. Но свою отдельную графу он заслужил другим. Ад. Дин знал, чьими руками, а точнее крыльями, была вынесена из пекла его душа. И был бесконечно благодарен Ангелу за это. Но было и что-то ещё. И что это, Дин пока не мог понять. Во всяком случае, терять Ангела он не хотел точно.
— Да, — и ни капли сожаления. Ни страха, ни упрёка. Ничего. Вот баран! Неужели его вообще это не волнует? Нет, вполне вероятно, что за свои четыре с хвостиком миллиарда лет существования он умирал неоднократно. Но, наверняка, это не такое прекрасное состояние, в котором хочется побывать ещё раз. Чёртов небесный фанатик!
— О, последний день на Земле? И какие у тебя планы? — Дин стоял позади Каса и оглядывал его взъерошенные волосы.
— Я хотел тихо посидеть здесь, — лёгкий вздох, как скрытое сожаление.
— Брось! — Дин округлил глаза и покачал головой. — Ну хоть что-нибудь! Выпивка, женщины…
Кас чуть повернулся к нему. Щеки внезапно запылали. Он как-то нелепо стушевался. Глаза боязливо забегали.
— Ты уже бывал с женщиной? Ну или с ангелом?
Кас нервно потёр рукой затылок и отвернулся к окну.
— Хочешь сказать, никогда не пробовал засевать облака? — Дин наклонился к нему. Слишком близко.
— Не было случая. Понятно! — нервно отрезал Кастиэль.
Ох ты ж нихрена себе! Ангел — девственник! Нет, ну вполне возможно, там у них на небесах как-то не принято заниматься плотскими утехами. Да и плоти-то собственно они не имеют. Но тут! Неужели за миллиарды лет своего существования, наверняка примерив на себе не один «костюмчик», Ангел ни разу не применил его в таких целях?
Ну, допустим, его теперешний вессель, девственником не был точно. Джимми Новак хоть и являлся добропорядочным и богобоязненным семьянином, но все же был благополучно женатым мужчиной и отцом очаровательной дочки Клер. А значит, точно не был нетронутым цветочком. Так что, с точки зрения логики, даже если Ангел тупо не знает, как мужчины применяют некоторые мужские агрегаты, то уж его сосуд знает однозначно. А значит, тело само подскажет, как им пользоваться. Правда напрягает тот факт, что Ангел в принципе не нуждался в обычных людских потребностям. Он не ел, не пил, не спал и, как очень подозревал Дин, даже не посещал клозет. Вот почему его тогда весьма сильно удивило возмущение Дина о том, что после их телепортации он неделю в туалет не ходил. Ангелу это чувство не знакомо и непонятно.
Но Дин, будучи отъявленным кобелиной и большим любителем женского пола в принципе не понимал, как это — игнорировать плотские наслаждения. Он сам был порочно-сексуальным типажом в хорошем смысле этого слова и никогда, при случае, не пропускал возможности опылить так сказать очередной цветочек, попавшийся на его пути. Да к тому же, прекрасно осознавая, что является весьма привлекательным мужчиной, проблем с укладыванием в койку очередной красотки он не испытывал.
Впрочем, Ангел выбрал себе очень даже симпатичный сосуд. Этакий с виду правильный типаж, в глубинах души которого таятся те ещё пороки.
Дин ещё раз окинул его взглядом. На этот раз более внимательно, чем обычно. Вполне красив и в меру сексуален. И скорее всего, подыскать ему красотку на ночь будет не трудно. Бабы падки на такой вот образ слегка застенчивого пупсика. Но, черт побери! Этот пупсик, хотя пока ещё и не знает, наверняка способен быть огнищем в постели! Впрочем, это его уже занесло. Ему без разницы, что Ангелок будет делать с дамой в постели. Главное, его к ней пристроить. А значит…
— Ладно! — Дин решительно подошёл к столу и, стянув со стула куртку, стал надевать её на себя. — Я точно знаю две вещи. Берт и Эрни — геи. И ты не умрёшь девственником! Я об этом позабочусь. Поехали!
Он посмотрел в недоуменное лицо. О чем это он? Кас совершенно однозначно понятия не имеет, кто такие Берт и Эрни. В его ангельском графике не предусмотрен просмотр шоу «Улица Сезам». А уж кто такие геи, и почему кукольные персонажи могут ими являться — это вообще выше его понимания. Так что снова шутка была дурацкой.
Дин махнул рукой и вышел.
Кас посмотрел ему вслед и молча поднялся. Как странно для него. Почему он не сопротивляется? Он — Ангел небесный. Для него чужды порочные наслаждения.
Внезапно прилетела мысль, что Дин прав. Возможно это и будет его последняя ночь на Земле. Он и правда уже умирал. И слишком хорошо знает, что ждёт его там, за гранью. Это людям, божьим созданиям, не смотря на все их грешное существование, дозволено продление жизни. Каждому свое. По делам его. Кому-то после смерти светит рай. Персональный рай в любимом месте, с любимыми людьми в самый счастливый миг его жизни. А кому-то уготована Геенна огненная. И лишь ангелы, вечно служащие богу миллиарды лет, после смерти попадают в пустоту. Полный вакуум, где нет ничего. И это страшнее любого ада. Кас был там. Но его возвращали. Видимо, пока он был нужным и хорошим солдатом Господа. Но, возможно завтра, убив одного из его сыновей-Архангелов, он больше не получит шанса на возврат. И пустота станет его клеткой навеки.
Так почему же сегодня, возможно в последнюю ночь его жизни, ему не испить эту чашу до дна? Попробовать, каков на вкус виски, как это — жевать бургер и вспомнить, что чувствуешь, когда целуешь губы и сжимаешь в руках податливое тело. Вот только…
Было одно «но». Большущее такое «НО». Дин сейчас, твёрдо уверенный, что его, Ангела, непременно нужно подать на «растерзание» очаровательной красотке, тащил его в какое-нибудь злачное местечко. Нет, возможно, женщина — это прекрасно. Кас не был кретином, и за многие миллиарды лет существования не раз видел, как это происходит. Его весселями в свое время были даже женщины. Правда, на короткое время. И он, ещё до того, как получить разрешение заселиться в сосуд, часто наблюдал за их поведением. Красивые существа. Нежные и страстные. Вот только его не всегда устраивало нахождение в женском теле. Почему? Он долго не мог ответить себе на этот вопрос. Пока однажды, скрупулезно не покопавшись в собственных мыслях и чувствах, он не понял истину. Его женские сосуды всегда тянулись к мужчинам. На подсознательном уровне. А Кас боялся этого больше всего. Потому что… Его ангельская душа откликалась на этот зов плоти. Она чувствовала то, чего он не должен себе позволять.
Однажды, много веков назад, его вессель, весёлая красотка Розали, чуть не завела его во грех. Ангел сам поражался, как это возможно. Ведь тело, которым он завладевал, полностью лишалось воли, чувств и мыслей. Это как костюм. Ведь надетая на тело рубашка не способна желать прикосновений и поцелуев. Им целиком и полностью управляет Ангел. Но как так получалось, что порывы телесной оболочки Розали, страстно любившей молодого воина Рея, были столь сильны, что Кас даже всей силой своих ангельских способностей не мог удерживать их в узде.
О, он помнил! Слишком хорошо помнил тот горячий поцелуй. И хоть правил его телом вессель, но это он тогда страстно прижимался к губам юноши, сжимая тонкими пальцами его горячий стан. Это было как гром. Кас уплывал в этом поцелуе. Он хотел ощутить все. Все радости плоти, дарованной ему. Парадоксальным образом он понимал тогда, что наслаждение, получаемое его сосудом приносит невообразимый восторг его ангельской сущности. Но это было неправильно. Для него, воина Господа, это неправильно! А уж то, что он сам ощущал это стремление именно к мужчине, вдвойне. Грех. Сладкий и страшный грех. Ангелу не дано познать такую любовь. Не положено.
И когда в очередной раз его вессель, красотка Розали, пошла дальше, чем поцелуй, позволив возлюбленному Рею раздевать и ласкать её, Кас с трудом удержал силу желания собственного сосуда в узде. Прекратить все это сладкое безобразие. В тот же день он оставил этот сосуд. Правда, понимая, что девушка не виновата в его слабостях, он позаботился о том, чтобы вернуть её душу на место. Себе с тех пор он выбирал только мужские сосуды, дабы на корню пресечь даже попытки тела взять верх над его ангельский сущность. И он был твёрдо уверен, что поступает правильно. За многие лета его существования у него никогда больше не было таких сбоев программы. Ведь его мужские сосуды никогда не реагировали на других мужчин, не позволяя захватить контроль тела.
И вот сейчас, спустя много веков… О, нет. Все было гораздо хуже. Кас правильно выбрал вессель. Джимми Новак — добропорядочный и верующий человек, беспрекословно отдал его Ангелу. И в нем было комфортно. Это тело праведного человека никогда не изъявляло каких-либо поползновений. Кас пересмотрел кучу вариантов с весселями, стараясь выбрать максимально комфортный. Потому что…
Он закрыл глаза и вспомнил ад. Ему был отдан приказ — достать из пекла Дина Винчестера. Что ж. Кас привык послушно исполнять приказы.
Огненная лава. Цепи и крючья. Кровь и стоны истерзанных душ. Кас не видел ничего, следуя по пути пламени и пепла. Закутавшись в крылья он шёл вперёд, ища ту самую душу, которую следовало освободить.
А дальше… Кас трудом помнил это. Молотом по голове. Стрелой в сердце. Перед глазами только
Он. Суровый зелёный взгляд. Руки крепко сжимают цепь. Он — палач. Его душа не выдержала пыток. И теперь он сам стоял над другими заблудшими душами, пытая, выворачивая. Но Кас видел гораздо глубже. Боль. Эта душа горела болью от осознания того, что он делает. И она была такая красивая. Совершенно невероятная.
Кас оглядел его. Дин Винчестер. Праведник, заблудший Праведник, отдавший душу за жизнь брата. И в этот миг он понял, что все его миллиарды лет были лишь жалким влачением существования. Просто потому что Ангел никогда не знал, что значит любить.
Кас помнил, как бережно взял в руки этот пылающий сгусток. Он трепетал в ладонях и пульсировал. Кас будто держал в руках сердце, горячее и живое. И он прижал его к груди, спрятав, укрыв перьями. И в этот миг, когда этот сгусток коснулся его благодати… Он впитал в себя его энергию, он соединил её с собственной. Ангельская благодать в этот миг запульсировала и заструилась светящимся потоком. А ангельская сущность, обретя невиданную силу, просто отбросила в стороны пламя и столбы пепла, кружащие вокруг и желающие помешать унести эту душу.
Руки обхватили перепачканное чужой и собственной кровью тело. Разорвав огненный круг, Ангел раскрыл крылья и поднялся вверх, держа на руках
Его. Прижав его крепко, как самое важное и дорогое, он стремительно поднимался все выше. А вслед ему несся столб пламени, опаляя крылья. Но он не чувствовал боли, потому что благодать, так ярко струящаяся в его аморфном теле, будто окутывала их, заслоняя от огня.
Тёмное небо, разрываемое разрядами молний и раскатами грома, будто защищало его на этом пути. Молнии, сверкая, неслись вниз, отражая поднимающееся вверх пламя. Но оно не желало сдаваться. Оно вновь ринулось вверх, стараясь отобрать то, что принадлежит ему. А когда оно, достигнув земли, огромным столбом искр вылетело наружу, на него обрушился ливень.
Кас благодарно улыбнулся мрачным тёмным небесам. Они помогли исполнить задачу.
Мрачная поляна, сплошь заваленная буреломом. Отсыревший от дождей деревянный крест на абсолютно неприметной могиле. Кас подошёл вплотную. Он все ещё прижимал к себе
Его. Только здесь, на Земле это тело уже не выглядело таким натуральным. Оно было прозрачным, будто сотканным из солнечных лучей. А истинная физическая оболочка покоилась там, под этим неприметным крестом.
Опустившись на колени, он легко поцеловал в лоб эту прозрачную зыбкость. А потом водрузил его сверху, прямо на могилу.
— Живи, Дин Винчестер! Такова воля Бога, — Кас приложил руки к груди и осторожно достал спрятанную там субстанцию. Он минуту подержал её в ладонях. — Твоя душа такая красивая! Как и ты сам.
Руки, дрожа, кладут этот пульсирующий сгусток прямо на прозрачную грудь. Он впитывается, растекается по венам синеватым светом. Эфемерное тело вздрагивает и проваливается в глубину. Туда. В могилу. Чтобы соединиться с телом физическим. Оживить его. Излечить.
Кас смотрит прямо через толщу земли. Да, видимо у Бога были серьёзные планы на Винчестера. Четыре месяца. И по идее телесная оболочка, которую покинула жизнь, должна была испортиться. Как и положено в природе. Тлен к тлену. Но нет. В этой могиле время застыло. Абсолютно свежее красивое лицо, хоть и бледное. Дин будто спал в этом мраке четыре месяца.
Синий горящий взгляд видит, как медленно впитывается прозрачный контур в физическую оболочку, растекаясь по венам. Как резко сокращается сердце, посылая потоки остывший крови по организму. Как оживают и восстанавливаются все органы.
— Ну же! Вдохни! — Кас напряжённо следит за этим процессом.
Вздох, судорожный и свистящий. Дин закашливается и открывает глаза.
Всё. У него все получилось. Дальше вмешиваться ему не велено. Кас бы очень хотел помочь Дину выбраться их плена земли и древесины, но ему не позволили. Вернуться из сумрака могилы Винчестер должен был сам. Касу лишь осталось молча наблюдать со стороны, как он, разворотив дерн, с громким выдохом вылезет наружу. Жив. Теперь точно все.
Он сделал свою работу, вернув к жизни Праведника. Но для него самого настал ад. Крепко привязанный, прикованный и приваренный душой к этому человеку, он старался всеми силами оградить себя от контакта с ним. Потому что его сущность тянулась к нему. Пережив это слияние с его душой, Ангел больше не мог по-другому.
Кас крепко держал оборону. Грозный вид, абсолютно безэмоциональное лицо и сильный твёрдый голос — вот его щиты. Но, он — Ангел, у которого есть и своя работа. И он должен её выполнять. О, если бы он тогда знал, что вытащенная им из пекла душа, человек, который должен по задумке Бога, стать его помощником в борьбе, на самом деле станет для него пыткой.
Кастиэль слишком часто нарушал правила. Одно из них — правило о личном пространстве, установленное Дином, он вообще порой забывал. Не нарочно. Просто порыв его души в момент нахождения рядом бывал порой слишком силен. Да, он не мог себе позволить даже взглядом показать, что на самом деле чувствует. Но устоять против возможности хотя бы на метр приблизиться к нему? Он не мог этому противиться.
Сегодня, возможно его последняя ночь на Земле. Скоро, если они не справятся, его поглотит пустота, оставив наедине со своими мыслями в чёрной клетке навечно. И он никогда не познает то, что в тайне видит в своих мечтах. Маняще красивые сладкие губы любимого. Их вкус. Вкус его поцелуя.
«Губы нежные, губы сладкие
Поцелую я лишь украдкою,
О тебе одной буду видеть сны,
Но об этом вновь не узнаешь ты.
Для тебя так будет лучше.
В небе тают облака, по земле бежит река
Широка и глубока, не перебраться,
А за ней страна мечты, где меня забыла ты
И до сердца твоего не достучаться.»
А. Губин. «Облака»
А сейчас… Сейчас он пойдёт с Дином в бар — сосредоточение греха и порока. Будет пробовать алкоголь, пищу и, возможно, женщину. Ведь Дин конкретно настроен на то, чтобы Ангел непременно лишился девственности. Но другого варианта он не видит. И никогда не увидит. Для Дина Ангел лишь друг.
Ему не победить Рафаила. Он это знал. Так зачем же он ввязался в это? Приказ? О, как глупо. Кастиэль уже давно перестал подчиняться приказам. В его душе зрел бунт. Бог? А кто есть Бог? Никто и никогда его не видел. Лишь его сыновья — Архангелы. Все приказы, идущие свыше, как считалось, отдавались богом. Но кто это мог подтвердить? Кас слепо верил им всегда. Но последний год, находясь все чаще в обществе братьев Винчестеров, он стал протестантом. Дин. Это он своей задиристой натурой научил Ангела плохому.
Так пусть учит и дальше! По крайней мере сегодня, когда, возможно, уже не будет завтра.
Кас решительно поднялся и направился следом. В эту последнюю ночь его ждали самые порочные удовольствия. Музыка, виски, красивые женщины и просто ещё одна ночь рядом с Ним. Да, ему ничего не светит. Самое большее, на что он может рассчитывать — приятный разговор за столиком. Но и это дорогого стоит. Особенно если впереди лишь пустота.
