Плейлист

      — Вот, а потом!.. Потом вдруг появился Старатель и — вжух, вжух, бах! За минуту всех уложил!       — Ага.       — Нет, реально за минуту! Даже меньше!       — Ага.       — Блиин, он герой, конечно, но какой же всё-таки крутой, а! Скажи, Даби?       — Не скажу.       — Да ладно, ты уже полчаса только и говоришь, что «ага, ага». Раз двадцать сказал, наверно. Тебе что, сложно просто сказать ещё раз?       Даби отворачивается и молчит.       — Ну, давай! Это ж совсем просто, — Ястреб изворачивается, пытаясь заглянуть Даби в глаза. — Скажи...       И натыкается на жуткий, пронзительный — злой — взгляд. В этом взгляде столько ненависти, что у Ястреба мелькает мысль всерьёз начать бояться за свою жизнь, особенно, когда он замечает, как штопаная рука сжимает край подоконника.       — Эй, — негромко зовёт Ястреб.       — Заткнись, — сквозь зубы угрожающе выдыхает Даби.       — Ладно-ладно, понял. Но ты...       «Ты в порядке?» — вот, что он хочет спросить.       — Я сказал, заткнись! — Даби вдруг срывается на крик и, вскочив, почти бегом вылетает из комнаты. Оглушительно хлопает дверь, и следом Ястреб слышит, как в стену с силой врезается кулак.       Идти за Даби он не решается — инстинкт самосохранения буквально орёт, что он неминуемо обратится горсткой пепла и, похоже, будет виноват в этом сам. Как бы там ни было, умирать вот так Ястреб не хочет. И не должен.       Правда, какая-то его часть готова умереть прямо сейчас, если Даби от этого станет легче. Их странные отношения длятся всего ничего, но каждая встреча с Даби, каждый проведённый с ним свободный вечер, каждая внеплановая ночёвка в штабе Лиги — Ястреб помнит всё это с точностью до слова и отчаянно не хочет терять.       И теряет: Даби не разговаривает с ним уже две недели после того дня. Избегает его ловко и безапелляционно, не оставляя ни единого шанса приблизиться. И Ястреб в итоге вынужден смириться: его не гонят из Лиги, операция идёт по плану, всё хорошо. Хорошо. Рано или поздно они по-любому должны были — нет, даже не расстаться, хуже. Ястреб много раз думал, что будет, когда настанет время закончить со шпионажем и сказать Даби правду. Один из них умрёт, и Ястреб уверен, что это будет он. Даби сможет убить его. Даби ненавидит героев, всех. Ястреб знает, и всё равно взахлёб рассказывает (ничего важного, так, всякие мелочи) о патрулях, об улыбках спасённых людей, о Старателе. Чёрт, зачем он заговорил о Старателе в тот раз, зачем стал настаивать? Идиот. Он не должен был. Впрочем, влюбляться в Даби он тоже не должен был.       Когда Ястреб слышит приглушённые удары музыки из конца коридора, уголки губ сами собой приподнимаются в улыбке, а сердце в противовес болезненно сжимает. В этом коридоре — комната Даби. Это здесь он заблудился тогда, мимо этой стены шёл на звуки такого же рока, на этом полу лежала узкая полоска тёплого света из-под двери. Сейчас всё точно так же, только Ястреб знает, в какой стороне выход. А пол под дверью комнаты Даби тёмный.       Может, именно это и толкает Ястреба развернуться и сделать шаг вглубь коридора. Дверь приоткрыта. Он просто заглянет, одним глазком, и сразу обратно. Ястреб кладёт руку на косяк и приникает к щели между стеной и дверью.       Даби сидит на подоконнике, подтянув одну ногу к груди и уткнувшись лбом в согнутое колено. Ястреб закусывает губу, глядя на него в тусклом фонарном свете. На сгорбленные плечи, на бессильно повисшую кисть руки. Он впервые видит Даби таким, как будто сломленным. Ему вдруг приходит мысль — что, если глубоко внутри Даби всегда был таким? Если за его безумием всегда было что-то другое?       

Falling out, calling out, falling down to that place.

             Песня вгрызается под рёбра. Пальцы Даби отчего-то судорожно сжимаются. Ястреб так больше не может.       

You think I don't care

But you don't know my mind.

             Он шагает в комнату, тихо, как может, потому что всё ещё боится, что Даби спалит его с потрохами, как только заметит.       Но вот Ястреб уже стоит прямо перед ним, а Даби не замечает. Ястреб осторожно касается шва на его руке. Даби вскидывает голову. На лице у него отпечатывается жуткая смесь шока и ужаса. Ястреб машинально отступает на шаг, и тут происходит странное — Даби подаётся вперёд и вцепляется в его рукав.       — Стой, — выдыхает он на грани слышимости. — Куда... собрался...       Так они стоят какое-то время: нервно прямой Ястреб и согнувшийся Даби. Ястреб слушает чужое сбитое дыхание. Потом мягко отцепляют руку Даби от своей куртки и взамен берёт его за плечи.       — Ты в порядке?       Даби смотрит в пол.       — Буду. Выключи эту чёртову херь.       Ястреб решает не выпендриваться вопросом о том, кто «чёртову херь» включил, и просто посылает перо в сторону проигрывателя. В следующую секунду музыка обрывается. Даби падает обратно на подоконник, утягивая за собой Ястреба. Они садятся рядом.       Кажется, сейчас самое время.       — Слушай. Не знаю, что с тобой такое, но прости, ладно? Я не должен был всё это говорить тогда. Ну, про Старателя. Знал же, что ты терпеть не можешь героев.       Даби чешет затылок.       — Не в этом дело. То есть, в этом, но не всех и не настолько, и так было не всегда, и... чёрт, ты просто ничего не знаешь, так что не виноват.       — Но ты наорал на меня, — невесело смеётся Ястреб. — И хлопнул дверью.       — Не хотел не навредить тебе в порыве счастья. Знаешь, бывает так, пришьёшь кого-то со злости, а потом...       — Серьёзно? Я думал, ты возненавидел меня.       — Ты ничего не знаешь, — повторяет Даби.       — Ты тоже, — невольно вырывается у Ястреба.       — Так просвети.       Ястреб аж вздрагивает. С другой стороны, он и раньше замечал в Даби эту парадоксальную прямоту — она проскальзывала между делом, выбивалась из-под десятков слоёв молчания и лжи.       — Серьёзно?       — Ну да. Расскажи мне.       — А ты?       Даби наклоняет голову и смотрит на него в упор. Белые отсветы фонаря леденят его глаза, недобро, но завораживающе красиво: Ястреб мысленно падает и захлёбывается этой сияющей бирюзовой бездной.       — Я тоже расскажу.       Расскажет, конечно. У Даби огромный запас «правды» на все случаи жизни. Он просто достанет одну из них и снова выйдет сухим из воды. А Ястреб? Ястреб чувствует, что не сможет соврать. Только не сейчас. Только не Даби. Даже если этим всё кончится — для него, для них, да хоть вообще для геройского общества. Ему плевать. Он просто устал.       — Я шпион.       Ястреб говорит это, глядя в сине-чёрную пустоту перед собой. Он не решается смотреть на Даби.       Тишина оглушительно стучит в голове. А потом вдруг резко замирает под спокойным глухим голосом:       — А я Тойя Тодороки.       Сердце Ястреба пропускает удар и срывается куда-то вниз.       — Ты… кто?       Он сам не замечает, как снова впивается в Даби взглядом.       — Тойя Тодороки, — повторяет Даби. — Старший сын Тодороки Энджи.       — Старателя... — выдыхает Ястреб.       — Ага.       — Но он... Он никогда не говорил...       — А он и не знает. Я его ещё не осчастливил.       — В смысле?       Оказывается, когда-то давно Даби должен был стать героем, который превзойдёт Всемогущего. Это была маниакальная мечта Старателя, порождённая его комплексом неполноценности, в погоне за которой он раз за разом скрещивал свою огненную причуду с ледяной причудой своей жены. Его старшему сыну досталось пламя. Ужасное, всепоглощающее, способное залпом обратить в пепел четверть Токио. И тело, не переносящее жар. Так Даби остался наедине с невыполнимой, потерявшей смысл целью — бесполезный, ненужный, неудавшийся тестовый экземпляр. А ещё двое детей спустя появился лёд-огонь Шото. Старатель был в диком (ключевое слово) восторге, Даби — в глубоком отчаянии.       А потом он умер. Сжёг сам себя. Не специально, нет, случайно вышло — просто не справился с причудой.       А потом воскрес. Вернее, его воскресили. Сшили из остатков и сказали, что он будет злодеем. Ему не хотелось. Он удрал, вернулся домой — все ведь волнуются, ищут, нужно извиниться — и наткнулся дома на алтарь. С его фотографией. Не ищут. Не волнуются. И извиняться не нужно — зато есть, за что мстить. И теперь Даби мстит. Семье, отцу, а заодно и всему миру. Да, истории о детских обидах звучат глупо, вот только их почему-то сложнее всего отпустить.       Пока Даби говорит, выражение его лица никак не меняется.       — Прости, — шёпотом говорит Ястреб, когда он заканчивает. Ему нечего сказать, кроме этого.       Прости за то, что я тоже — герой.       — Да брось, — отмахивается Даби. — Я удивлён, что тебя вообще это заинтересовало.       — А тебя почему не заинтересовало то, что я... — заканчивать фразу Ястреб не хочет, его не хватит снова это сказать.       — А я тебе никогда не доверял.       Серьёзно? Даби не доверял ему? Но как же так, они ведь... Или Даби специально подпустил его поближе, чтобы ослабить бдительность и разоблачить? Значит, теперь ему конец.       — Почему тогда ты спал со мной? — всё же пытается разобраться Ястреб. — Я же мог убить или сдать тебя в любой момент.       — Я не доверял Ястребу-герою, который дурачил Твайса и остальных. А просто Ястребу, с которым спал — доверял. Ты ведь тоже ненавидишь злодея Даби, сжигающего людей направо-налево. А просто Даби тебе нравится.       Ястреб до боли сжимает руки, но они всё равно дрожат.       — Не надо, — просит он. — Мне от твоей зауми не легче. Просто... Просто иди и расскажи обо всём Шигараки.       Он должен был поддержать Даби. Просто извиниться и скоротать с ним невесёлый вечер. Должен был, а в итоге чувствует, как Даби накрывает его дрожащую руку своей. Чувствует приятное тепло, до забавного странный контраст здоровой и обожжённой кожи и металлические скобы.       — Мне плевать на Лигу. Я там ради выгоды, но, если присмотреться, не особо-то она и большая. Так что пока не буду тебя сдавать. А когда надумаю, ты узнаешь об этом первым.       Сердце Ястреба пропускает удар. Сейчас он может отступить от края и вернуть всё на круги своя. А может сделать шаг и прыгнуть в пропасть. Он и так, и так будет предателем — выбор лишь в том, кого предать. Если бы он только мог не выбирать — о да, он бы многое отдал, чтобы мир вокруг оставался понятным и однозначным. Но этот мир остался далеко позади. И Ястреб выбирает. Осторожно переворачивает ладонь и сжимает руку Даби в ответ. Пусть всё вокруг рушится, пусть он всё потеряет в обмен на эти вот руки — Ястреб не позволит Даби снова остаться наедине с той дрянью, которая происходит.       Он не позволит ему снова упасть.