Крупным планом

      Жить с кем-то под одной крышей оказалось очень волнительно. Дарт, конечно, добросовестно проспал почти всю неделю в гостиной, уступая Хантеру просторную мягкую кровать, но в итоге Палмер благосклонно решил, что спать вместе — не такой уж моветон, раз их отношения так стремительно развиваются. Воля на то судьбы или случая — Ханту было все равно; но он был рад, что все складывается так.         Совместные ранние завтраки, прогулка в парке с Порше, работа... неожиданно, но ежедневный быт вдруг наполнился красками — и эмоциями. Казалось, что изменилось не так уж и много вещей, но все же перемены выдались значительными, потому что настроение Хантера было куда более оптимистичным, чем ранее; к тому же, казалось, будто сил стало вдвое больше. Возможно, так влиял эффект от тесного контакта со своим истинным, а может просто то, что Дарт ему нравился.         Пока что, конечно, было трудно понять, насколько сильно, но и физически, и эмоционально с ним было комфортно, а это, на данный момент, было приоритетно.         Хантеру нравились их беззаботные вечера, когда он был занят чтением сценария к новому фильму, а  Дарт писал очередную статью. Он всегда садился в излюбленное кресло у огромных панорамных окон, поджимал ноги под себя и сосредоточено писал. В такие моменты на его лице совсем не оставалось прежнего озорства — лишь внимательность и серьезность. Омеге нравилось украдкой поглядывать за тем, как тот работает. Как трет от усталости глаза, а затем, случайно встретившись с ним взглядом, нежно улыбается.         Они целовались. Смотрели фильмы, сидя вплотную, иногда Хейз нерешительно брал его за руку, когда они стояли на балконе, глядя на пейзаж. Чем ближе подступала течка, тем охотнее и инициативнее шел на контакт Хантер. К тому же, связь с альфой шла на пользу его нервам — сексуальный контакт помогал сублимировать злость и нервозность.         Ему стало удобно засыпать вместе с Дартом. Во сне Хантер набрасывался на него всеми конечностями, пачкая слюной плечо или ребро — смотря как изловчился извернуться. И каждое пробуждение сопровождалось обоюдным возбуждением. К хорошему быстро привыкаешь — и Хант тоже весьма легко адаптировался к тому, что просыпался, ощущая как большие ладони скользят по его телу, лаская кожу, опускаясь все ниже, к напряженному члену.          Утро выходного дня было всегда самым роскошным — они спали почти до обеда, и, надо же, Хант просто прекрасно высыпался. К тому же...         Омега разомкнул веки, вытягивая руки и хватаясь за изголовье кровати. Сухие мягкие губы щекотно прошлись между ребер и до самого пупка. Хантер фыркнул, рефлекторно втягивая живот, а затем почувствовал, как на его ноги несильно давят — и он разводит их в стороны, стоит губам оказаться еще ниже. Вдоль лобка к основанию члена, где узловатые пальцы уже обвились кольцом вокруг. Палмер выдохнул надрывно, опуская взгляд вниз.         Растрепанный, сонный Дарт у его члена смотрелся великолепно. Пару милых завитков в темном ворохе волос, длинные ресницы, прикрывающие ленивый взгляд голубых глаз, и рот — этот бессовестный рот, с влажным причмокиванием смыкающийся на головке. Язык давит на уздечку, оглаживает бархатную кожу, пока губы планомерно опускаются вниз.          Хантер опускает одну руку, путая пальцы в волосах, сжимает несильно, насаживая еще глубже, до тех пор, пока головка не упирается в заднюю стенку горла. Глаза Дарта начинают слезиться, он мычит, шумно выдыхает носом, расслабляя глотку.          Удовольствие прокатывалось волнами по всему телу, грозясь перерасти в настоящее цунами. Но Хейз двигался не спеша, тягуче, он соскользнул с члена, чтобы провести по всей длине языком, смешивая слюну и смазку, нырнул чуть ниже, чтобы вобрать в рот яички, пососал легонько, надрачивая член рукой, а затем насадился обратно.         Одеяло окончательно сползает, стоит Хантеру засучить ногами, упереться пятками в постель, поднимая бедра и вбиваясь в податливый рот до основания. Дарт стонет, опуская руку вниз, к собственному члену, жмурится, когда заглатывает — и спустя пару мгновений сопит, когда омега кончает, своенравно удерживая чужую голову. Хейз сглатывает, додрачивая себе и кончая на простыню, а затем падает, прижимаясь щекой к теплому бедру.         — Доброе утро, — хрипло говорит он. Рука в волосах перестает сжимать, сбиваясь на незатейливую ласку. Хант прикрывает глаза, перебирая пряди, чувствуя себя так, будто плещется на волнах приятной истомы. Он что-то неразборчиво мычит в ответ, чувствуя, что вставать совершенно не хочется, и хмыкает, когда Дарт целует выпирающую тазовую косточку, — Может, позавтракаем в кафе? На соседней улице открылась милая кофейня.         — Давайте, — согласился Хант, приподнимаясь. Альфа сполз с него, вставая с кровати, потянулся за упаковкой влажных салфеток, чтобы вытереться.          Такое приятное начало дня он испытал на себе уже в третий раз. Приятно, как ни крути. И все же он лелеял трепетную мысль добраться до чужого тыла, однако, удачной возможности для обозначения их начальной позиции все никак не случалось. Впрочем, его вполне устраивал и нынешний расклад, несмотря на очевидное желание увидеть это сильное, крупное тело под собой. И с чего бы вдруг такие желания... раньше подобные мысли были основаны лишь на потребностях, но теперь это превратилось в сексуальную фантазию.         — Порше, иди сюда, — Дарт, стоя в одних джинсах, наклонился, чтобы надеть на собаку амуницию, — Стой спокойно.         Хантер достал из шкафа, куда обустроил свои вещи, толстовку и шорты. К осени холодало достаточно стремительно. Дни еще были по-летнему долгими, но солнце уже грело значительно меньше.          — Мне нужно сегодня посмотреть видео с камер, — озвучил мысль Хант, присаживаясь на кровать, чтобы надеть белый носок. Впрочем, каждый раз, как он пытался заняться расследованием, ему категорически мешали — то Порше съел не то, то Дарту нужно было его внимания... в основном, конечно, второе. Хейз будто бы не хотел, чтобы ситуация сдвигалась с места, и Хантер понимал его поведение и причины, по которым он этого не желает. Альфе тоже понравилось жить вот так — и, казалось, тот хочет растянуть подобный миг удовольствия до последнего, — Не могу больше откладывать.          — Ну... — Дарт задумчиво почесал подбородок, — А я думал, что мы сегодня по...         — Нет, — оборвал его Хант, — В этот раз вы не сможете меня отвлечь.         Хейз сузил глаза, наклоняя голову к плечу. Весь его вид кричал о том, что он принимает вызов. Вот, блять, Палмер ведь даже его не бросал.          — Ладно, — подозрительно легко соглашается альфа.         — Послушайте... — Хант растрепывает собственные волосы рукой, — Мы же взрослые люди. И можем все обсудить ртом, верно? Так что мне... ну... как бы... это сказать...         — Да? — Дарт усмехается, бросая на него лукавый взгляд, прежде чем натянуть футболку, — Внимательно слушаю.         — Я имею в виду, что... ну... — «что мне тоже нравится с вами жить, и я не против попробовать продлить сие мероприятие» — додумал Хант. Однако мысли никак не хотели складываться в буквы, а буквы в предложение. Омега шумно выдохнул, опуская взгляд на ковер, — Я не спешу домой, — извернулся он, — Но я очень скучаю по Джему...          — Мы можем его забрать, — тут же спохватился Дарт, — Хотите, съездим прямо после завтрака?         Хантер засиял.         — Хочу, — улыбнулся он, а затем вдруг рассеянно оглянулся, — Вы не видели второй носок?          Дарт тоже осмотрелся, а затем подошел ближе, присел на корточки возле кровати и засунул руку под нее, доставая идентичную пару. Хантер хотел было забрать его, но Хейз ловко увернулся, чуть смещаясь, и сам начал надевать носок на чужую ногу. Закончив, он обозначил еще один поцелуй прямо на коленке, что было достаточно смущающе, поэтому Палмер поспешил отвернуть лицо.         В новой кофейне было много народу. И Хант, и Дарт тут же поняли, что выбрали не слишком удачное место для завтрака. Им, конечно, нашли удобные, комфортные места, но оградить от настырных фанатов и просто любопытных не могли. И людей, кажется, стало вдвое больше. Насладиться, в итоге, не получилось — они быстро доели круассаны, нужно сказать, что с весьма вкусной мясной начинкой, выпили кофе и вернулись в подземный паркинг.         Хейз выглядел абсолютно виновато, точно нашкодивший щенок. И Хантер не отказал себе в удовольствии потрепать его по волосам, когда они сели в машину. Было бы смешно, если бы он попытался дотянуться до волос альфы в полном размахе роста — даже несмотря на то, что Палмер был выше среднего, до Дарта ему было далеко. Или высоко.         Это скрасило общую атмосферу негодования и до дома Ханта они добрались в приподнятом настроении. Встретил их Пит — отчего-то угрюмый. В последствии выяснилось, что по причине отсутствия хозяина, конечно. В доме было совсем грустно и одиноко. Палмер заверил, что совсем скоро он вернется домой, ему просто нужно закончить с делами.         Джем был так рад их воссоединению после двухнедельного скучания, что повалил омегу наземь. Он облизывал лицо Ханта, пока тот смеялся, пытаясь то ли отпихнуть от себя, то ли погладить собаку. В итоге пришлось отплевываться от слюней и оттягивать морду от лица, потому что счастью Джема не было границ и конца.          Вдвоем они быстро собрали вещи пса и, загрузившись в джип, поехали обратно домой, облагораживать уголок нового сожителя. Джему, казалось, все ни по чем — он был рад, что находится рядом с хозяином, а где и почему — какая разница? С Порше оказалось чуть сложнее — маленький, но с большой душой пес был настроен слегка ворчливо по отношению к гиперактивной овчарке. Они вежливо понюхались, но стоило Джему попытаться поиграть с чихуахуа, как Порше гавкнул, отгоняя от себя нового соседа.         — Он не злится, — говорит Дарт, поднимая пса на руки, — Просто большие собаки неосторожно играются, ему часто делали больно. Ненамеренно, конечно, но теперь он охраняет себя.         — Справедливо, — Хант улыбается, подходя ближе, и треплет Порше между ушек, — Такой храбрый, — улыбается омега.         Джем радостно лает, прежде чем одним большим прыжком пересечь порог, отправляясь на изучение новой территории.          — Закажите что-нибудь на обед, — просит Хантер, отходя к столу. Он достает свой ноутбук, чтобы, наконец, посмотреть эти дурацкие видео.         Дарт навострился, замирая.         — Рис или лапша? — уточняет он, доставая телефон.         — Рис, — отвечает Палмер, присаживаясь в кресло и открывая почту.         То, что он видит дальше, заставляет его нахмурится и поджать губы. На записях нет ничего. Более того, сверив время, Хантер понимает, что ему скинули видео вовсе не за тот период, который он просил. Ничего сверхъестественного не происходит — из того дня он видит только то, как они с Кидом собирались, как Матс говорил с Дартом в гостиной, и как после все покидали особняк.         Хант взял телефон, открывая список контактов. Набрав номер охранного пункта, он откинулся в кресле, хмуро глядя в потолок.         — Добрый день. Чья сегодня смена?         — Добрый день, господин Палмер. Теодор.         — Замечательно. Теодор, вы помните, я просил вас сбросить мне видео с камер наблюдения две недели назад?         На несколько мгновений воцаряется тишина.         — Да, — осторожно отвечает охранник, — Я скинул все, что было.         — Там отсутствуют как минимум отснятые три часа.          — Ээ... — охранник теряется, он судорожно вздыхает, прежде чем снова начать говорить, — Понимаете, эм, за какое-то время до этого один из слуг попросил меня помочь ему в гараже. Там упала балка и он не мог самостоятельно ее поднять... так что я... покинул пост ненадолго. Я прошу прощения, господин Палмер, только не увольняйте меня, понимаете...         Дальше Хант не слушал. Он задумчиво помассировал переносицу, пытаясь понять, что же в итоге произошло.          — Все ок, — ответил Хантер, — Это было до или после того, как мы уехали?          — До.         — Спасибо, — пробормотал омега, отключаясь.         Значит, запись удалили. При чем удалили тогда, пока еще все были дома — наверняка кто-то очень беспокоился, чтобы Хантер не бросился тут же проверять записи. Кто же это был... кого не было рядом в тот момент?          Поток мыслей прерывает настолько резкий выброс феромонов, что у Ханта по спине пробегают колкие мурашки. Он ерзает в кресле, чувствуя, что разгон возбуждения от нуля до ста за секунду — и между ягодиц снова становится влажно. Причина этой феромоновой атаки входит в комнату так скромно, будто ничего и не происходит, но у омеги уже в башке натурально плывет от запаха чужого возбуждения.          Он поднимает на Дарта тяжелый взгляд, быстро облизывает губы; все вмиг становится неважным — ему нужно здесь и сейчас коснуться своего истинного, и невинно улыбающийся Дарт знает, что делает. Он осторожно опускается на кровать, чуть морщится, будто испытывает дискомфорт, а затем лукаво улыбается, так, что Хантер не может отказать этому приглашению.          Нужно будет поговорить с ним об этом. Кажется, кто-то боится, что стоит расследованию логически завершится — и все оборвется да кончится, что Хант такой податливый лишь под влиянием момента и случая. Хоть Хейз и был умным парнем, но иногда даже его мозг, видимо, давал сбой и тот начинал вести себя как ребенок. Это забавляло.         Однако думать об этом сейчас сил не было. Все они ушли на то, чтобы встать с кресла и подойти к альфе — не броситься, как голодное животное, а подойти, Хантер.          — Вы что творите? — шипит омега, надавливая ладонями на грудь, чтобы опрокинуть Дарта назад, спиной на кровать.         Хейз тихо смеется, покорно разводя руки, а затем краснеет, очевидно смущаясь.         — Соблазняю, — шепотом отвечает он, а у самого горят даже уши.         — Вы делаете все, лишь бы не дать мне заняться этим делом, — негодует Хантер, впрочем, его недовольство быстро смазывается удовлетворением от происходящего — ладони забираются под футболку, скользят по прессу к груди, чтобы коснуться напряженных маленьких сосков, чуть сжать, вызывая судорожный вздох. Палмер ерзает, чувствуя задом чужое возбуждение и выразительно выгибает брови, — Стоит ли мне вас подозревать?         — Мнх... хотите меня допросить? — игриво спрашивает Дарт, а затем подцепляет кончиками пальцев футболку, стягивает ее через шею. И Хант снова прочерчивает рельефы чужого тела касаниями.         — Или наказать, — отвечает омега, а затем почти рычит, когда Хейз осторожно отодвигает его и сам выбирается из-под чужого тела. Альфа несколько мгновений медлит, будто размышляя, что делать, а затем осторожно стягивает спортивные шорты, оставаясь лишь в белых носках, — Хотите мне что-то показать? — со смешком спрашивает Хантер, впрочем, довольство тут же сменяется удивлением, стоит Дарту неуверенно кивнуть.         И снова покраснеть. Как мило.          Хейз откидывается на подушки и тянет омегу обратно к себе. Хант фыркает ему в шею, оставляя красочный след от зубов, а затем его запястье перехватывают и тянут к паху — Палмер понятливо оглаживает крупный, перевитый венами ствол, оттягивая тонкую нежную кожу, спускается  к яйцам, замирая, но его вдруг тянут еще чуть ниже, и осознание пробирает таким возбуждением, что у него темнеет перед глазами.         Пальцы соскальзывают во влажную ложбинку между ягодиц, подушечки пальцев натыкаются на что-то — и Хант осторожно обводит предмет по краям. Пробка. Небольшая, силиконовая — и ему хочется воочию оглядеть это великолепие, но, кажется, если он сейчас попросит альфу перевернуться, тот тот и вовсе умрет от стыда.          Поэтому остается только осязать — и смотреть на то, как Дарт прячет взгляд под челкой, как дышит через раз, как подрагивает его тело в ответ на каждое касание.          Хантер берется за основание пробки, тянет легонько назад, раскачивая ее, и Хейз сжимает пальцами покрывало, мычит что-то; омега все еще не может видеть его взгляда, а так ужасно хочется понять, что тот чувствует — хотя, судя по тому, как вздрагивает его твердый член, чувствует он себя однозначно хорошо.         Случайный поцелуй приходится на скулу, пока Палмер пытается кропотливо и безболезненно извлечь обильно смазанную пробку.         — Расслабьтесь, — шепчет он в самое ухо, — Вы же хотите почувствовать что-то получше, чем бездушная игрушка, правда?          Дарт вымученно стонет, откидывая голову назад, и действительно чуть расслабляется; Хант надавливает увереннее и самая широкая часть выскальзывает из дырки. А остальное — дело за малым, и вскоре ненужная игрушка остается в одиночестве на краю кровати. На смену ей приходят пальцы — длинные, подвижные, Хант ими даже на фортепиано учился играть, так что он вполне справится с мужской задницей.          Два пальца легко проникают в смазанный анус, Палмер вжимает их до костяшек, сгибает, оглаживая чувствительную слизистую, трет, нащупывая простату.         — Боже, — надрывно выдыхает Дарт.         — Просто Хантер, — смеется омега, а затем проводит языком по чужому взмокшему виску, — Вам нравится?          — Вы не могли бы... замолчать, — сорвано шепчет альфа, отворачивая голову.         — Ну что же вы смущаетесь после того, как сами пришли меня соблазнять, — Хант облизывается, отводит руку чуть назад, чтобы полностью достать пальцы и помассировать чувствительные складки кожи, — Вы же сами вставили в себя это. Делали это, пока я был занят? В ванной? Было тяжело?         — Вы... — Дарт сглатывает, старательно отводя взгляд, — Вот бы вы тактично помолчали.         — Вы сносите мне крышу, — Хант улыбается, — Куда уж тут до тактичности, — и он снова целует чужую щеку, одновременно вгоняя пальцы обратно в сжимающуюся дырку, разводя их на манер ножниц, растягивая отверстие, — Так интенсивно сжимаетесь, стоит мне надавить на ваши слабые места.         Дарт очаровательно скулит, прикусывая зубами нижнюю губу, и удивленно вздыхает, стоит Ханту чуть отстраниться и убрать руку. Но он тут же успокаивается, когда омега возвращается обратно, устраиваясь между его ног.          — Я не хочу называть себя слабым, — бормочет Хантер, — Но я быстро выдохнусь, если буду держать ваши ноги. Так что можете, пожалуйста, подхватить себя под коленями?         На лице Дарта отразился такой чистый ужас, что Хант невольно хохотнул. Хейз отрицательно мотнул головой, и омега фыркнул, отстраняясь, чтобы снять футболку. Он стянул резинку шорт, фиксируя под яйцами и приблизился, чтобы потереться членом о член.         — Тогда, может перевернетесь? — спросил Хантер. Кажется, это уже звучало не так смущающе. Дарт нервно облизнулся, согласно кивая, и Палмер отстранился, давая ему пространство для маневра.         И все же, обычно болтливый альфа вдруг так сильно смутился, что не проронил ни слова. Он неспеша перевернулся, очевидно, не зная, что делать, и Хант мягко надавил ему между лопаток, чтобы Хейз лег полностью. Дарт ткнулся лицом в подушку, лишая себя нормального дыхания, а Хант хрипло усмехнулся ему на ухо, притираясь всем телом сверху.          Член лег между округлых ягодиц идеально. Лучше и быть не могло — он влажно скользнул между ними, и Дарт вновь судорожно вздохнул. Волнуется, наверное. Может, еще цепляется за какие-то свои моральные ориентиры. Впрочем, омега намеревался выбить из его головы всю дурь, оставляя место лишь для чистейшего удовольствия.       Он выпрямился, надавил на собственный член, упираясь головкой в смазанное кольцо мышц, придерживая правую ягодицу рукой; дырка маслянисто блестела от смазки и судорожно сжималась, и стоило головке пройти первую преграду, как Хантер застонал, откидывая голову.         Невероятный кайф. Просто волшебно.         Он плавно толкнул бедра вперед, входя глубже, расслаивая стволом кишку, пока не уперся лобком в ягодицы. Настолько крышесносно, что собственная задница намеревалась, видимо, натечь на целый водоем. Впрочем, сейчас ему было не до нее: куда тут, когда перед тобой такая картина — вздувшиеся мышцы покатой спины, крепкие ягодицы в руках, и узкое кольцо мышц, растянутое вокруг члена.         — Как себя чувствуете? — ласково поинтересовался омега, проводя кончиками пальцев по цепочке позвонков.         — Я... нхх... не сахарный, — хрипло проговорил Дарт, поворачивая голову. Его лицо было красным, а взгляд совсем поплывшим; зрачки точно размером с орбиты, черные-черные.         — Я знаю, — вторит Хантер, прежде чем отвести бедра назад, наблюдая за тем, как розовые края дырки чуть натягиваются следом за членом, — Ваша дырочка никак не хочет меня отпускать. Как же я перейду к фрикциям? — хихикает омега, а затем шумно выдыхает, прежде чем втолкнуть член обратно, одним резким движением, заставляя альфу вскрикнуть, вскидывая голову.         Точно до искр перед глазами — Дарт вцепляется в наволочку подушки и дрожит на каждый толчок; Хантер движется с оттяжкой, со вкусом — дорвался же, черт возьми, ему хочется распробовать  альфу как следует. Хейз, кажется, тоже вполне себе входит в кураж, и через какое-то время они меняют позу: альфа сучит ногами, приподнимаясь на колени, и выгибается, пристыжено скуля в подушку. Хант поощрительно шлепает его по налившейся красным от толчков ягодице, и движется уже куда резче — так, что движения сопровождаются влажными звуками и пошлыми шлепками яиц о мошонку.         — Ох, блять, — ругается Дарт, закатывая глаза и опуская руку между собственных ног, чтобы обхватить свой член.         — Нравится? — облизывается Хант, всаживая глубоко и сильно, так, чтобы прострелило до позвоночника; Хейза от этого выгибает, и начинают дрожать ноги, — Нравится, как в вас входит мой член? Ваша дырка так жадно пульсирует вокруг него, — омега прикусывает нижнюю губу и хмурится, крепче перехватывая руками чужие бока и ускоряя фрикции.         Оргазм и так слишком близок — он подкатывает каждый раз, стоит опустить взгляд вниз, туда, где соединялись их тела — или же посмотреть на полное удовольствие лицо альфы; так что приходилось переводить глаза в угол потолка, чтобы растянуть сладкое мгновение на подольше.         — Боже, — шепчет Дарт, его черты лица становится хищнее, он жмурится, и Хантер понимает, что тот сейчас кончит — и поэтому вновь ускоряется, шлепая бедрами по бедрам; член легко движется по смазке туда и обратно, натягивая растянутый анус, массируя чувствительные стенки прохода. Сфинктер покраснел и припух снаружи, и Хант подумал, что это выглядит очень мило.         Он добросовестно держался до последнего — пока Хейз не выгнулся кошкой, задрожал крупно, кончая, и омега тут же последовал за ним, от усталости обмякая почти тут же, и заваливаясь набок. Полутвердый член выскользнул из альфы, Хант откатился на спину, прикрывая глаза и выдыхая, а Дарт распластался на животе, будто тоже был не в силах пошевелиться.         Хейз повернул к нему голову и смущенно улыбнулся.          — Я впервые... попробовал нечто... такое, — честно признался он.         — Вам понравилось? — Хант перевернулся набок и вытянул руку, зарываясь пальцами в темные волосы.         Хейз стыдливо опустил взгляд ниже.         — Это неловко. Альфы не должны...         — Прошу вас, — Хант закатил глаза, а затем приблизился, чтобы чмокнуть Дарта в кончик носа, — Не хочу слышать от вас подобные стереотипы.          — Понравилось, — выдохнул он, прикрывая глаза.         — Мне тоже очень понравилось, — усмехнулся Хант, — Повторим?         — Сейчас? — Дарт удивленно распахнул глаза.          Омега растянул губы в плотоядной улыбке.   

* * * *

        Они трахались как дорвавшиеся до друг друга кролики. Казалось, что их тела идеально сходятся — как два пазла, образующих цельную картину. Наверное, в этом тоже заключается истинность? Не без рефлексии, но Дарт принял заскоки Хантера, хотя переодически его тянуло к доминированию. И порой омега действительно задумывался, что в этом... нет ничего такого? Хейз ведь уступил ему, справился, верно? Ну а он что, не мужчина?         Последующие месяцы были наполнены восхитительным сексом и работой. Перемежались только еженедельными созвонами с родителями и перепиской с братом. Хантер так долго его обрабатывал сомнительными сообщениями, что Нолан в итоге начал что-то подозревать, и омега принял решение поделиться с ним происходящим. Брат попросил прислать ему видео с камер наблюдения за день нападения, и за тот день, когда он приезжал. И Палмера вдруг осенило — он ведь видел лишь часть записи, а не полную. Наверняка стоило глянуть все.          Запросив новые видеоматериалы, Хант вновь с головой погрузился в работу. Съемки первого сезона подходили к концу — и вместе с тем все ближе была течка. Его все чаще выводили из себя мелкие стычки, и он, будто озверевший, отрабатывал все на Дарте. Тот, очевидно, втянулся в подобные игрища — и вскоре раскрепостился, окончательно принимая все аспекты их отношений.         К слову, о последних еще и речи не шло. Все как будто висело под вопросом — ни один из них не хотел давить на другого, тем более, они проводили вместе семьдесят процентов своего времени, а что еще может быть лучше? Однако пронырливая пресса все равно шла по следу — и вскоре в статьях замелькал и Дарт. Сначала как некий обезличенный любовник — его все никак не могли нормально сфотографировать, — но вскоре журналисты вскрыли его личность и на Хейза обрушилась огромная волна хейта, что все это время он пытался обелить Палмера, что сам такой же...         Хантер искренне переживал и даже попытался поддержать альфу, но тот, как оказалось, вовсе не парился: напротив, интерес к его блогу и личности возрос в разы, что не могло не радовать. И тогда Дарт сделал ход конем — выкатил такие сенсационные статьи, что те тут же завирусились. И про то, что беспросветно влюбился с первого взгляда, и про то, что они истинные. С позволения Ханта, конечно. Последний вовсе не возражал — только если это не навредит репутации самого Дарта.         Условно, в обществе их отношения стали считаться официальными, в то время как между собой они все еще не затрагивали эту тему, сохраняя условный нейтралитет.          После конца съемок спонсоры организовывали вечеринку. Масштабную, нужно сказать — сняли целый пятизвездочный отель с бассейном, саунами, шведским столом и ведущими. Помимо каста туда были приглашены многие: журналисты, стафф, менеджеры и некоторые влиятельные люди.  Так что на мероприятие Хантер ехал вместе с Дартом — и если по началу он был взволновал предстоящей пьянкой, то сейчас успокоился — тем более, Матс и Оливер, что сидели в лимузине у окон, выглядели вполне довольными. Значит, вечер обещает веселье и отдых.         Его всегда пугала подобная перспектива выхода в свет — и эта странная огражденная от журналистов дорожка, по которой они прошлись. Черти что,  даже ничего не слышно — такими громкими были затворы камер и гул телевизионщиков.          Дарт тоже выглядел смущенным — он то и дело поправлял на шее галантную бабочку, и Хант все никак не мог оторвать от нее очарованный взгляд. За эту бабочку хотелось прихватить зубами, оттягивая, оставляя на шее видный след, и втрахать...         — Добрый вечер, — Хант вздрогнул, когда Кид оказался рядом. Он протянул омеге бокал с безалкогольным вином и улыбнулся в сторону камер, — Ты чего втыкаешь, — шепнул он.         Здесь настолько многолюдно, что впрок было потеряться. Неяркое освещение и блики разноцветных огней тоже способствовали. Их с Дартом постоянно дергали, увлекая в новые разговоры и распроссы. Матса украли еще двадцать минут назад и он все еще не вернулся.       — Да так, — отмахнулся Хантер, поправляя белоснежный воротник рубашки. Как-то сильно душно было в этом холле. Он сделал несколько жадных глотков напитка, — Жарко.         — Сквозняк же такой, — удивленно хмыкнул Кид, — Привет, Дарт.         — Мистер Фишер, — альфа махнул рукой какому-то, вероятно, знакомому журналисту, прощаясь, и подхватил Хантера под локоть.       — Если я подлижу еще один спонсорский зад без капли алкоголя в организме — я убьюсь, — но вместо недовольства на лице Кида ангельская улыбка, — Мордашку туда, — командует он, чуть приподнимая бокал. Хант задумчиво глядит в сторону фотокамер журналистов.       — Попробуй полизать не зад, а член, — фыркает омега.       — Очень смешно, — Фишер закатывает глаза, но все равно хихикает, — Хоть что-то радует. Рою даже не дают отойти, чтобы попить.       — Вполне заслуженная слава, — кивает Хант.       Дарт подхватывает с подноса мимопроходящего официанта бокал с шампанским.       — Я думал, что будет закрытый корпоратив, — говорит он, отпивая.       — Ну, изначально мы тоже рассчитывали, — Кид задумчиво смотрит на часы, — Но слишком много шуму навели. Нужно подкормить зрительский интерес. О, Сэм! — Фишер наклоняется, хватая альфу за край пиджака.       — Всем привет, — Рассел белозубо улыбается и Кид чуть отступает, чтобы альфа встал рядом с Хантером.       — Дарт, без обид, — говорит омега, — Но Хантеру и Сэму бы потусоваться немного вместе. Пусть папарацци наделают фоток.       Хейз делает тоскливую морду и на мгновение Палмеру его даже жаль, но через секунду тот склоняется ниже, касается кончиком носа виска и шепчет:       — От вас так пахнет феромонами. Духи едва ли перекрывают, — шепчет он, — У меня стоит с момента, как мы приехали.       Слова отзываются в Хантере горячей дрожью; он вскидывает помутневший взгляд на альфу, вцепляясь побелевшими пальцами в его руку.       Дарт отходит, улыбаясь абсолютно плутовски. Сэм удивленно интересуется у Палмера, все ли в порядке, и прикладывает руку к пунцовой щеке — тут же доносится новый залп вспышек фотокамер.       Он убьет Хейза. Жестоко. И без сожаления. Но сначала вытрахает из него всю душу.         — Мистер Палмер, — вдруг раздается из-за спины. Хант оборачивается, но абсолютно не узнает мужчину перед ним. Пожилой бета в дорогом костюме панибратски хлопает его по плечу и приобнимает, — Могу я украсть вас ненадолго?         — Господин Бейли, — спохватывается Кид, — Спасибо за ваш неоценимый вклад в фильм.          — Бросьте. Каких-то пару миллионов ради искусства — ничто, верно? — улыбается бета.         Хант понятливо булькает и натягивает на лицо дежурную улыбку.         Бейли тащит его на веранду, где свежий осенний воздух чуть остужает пыл и норов. Хант любезно беседует с ним о съемках, гонораре и сюжете. Бета оказывается его поклонником, а так же он будет спонсировать его новый фильм.         — Вы были очаровательны в роли хулигана. Хотя, кажется, вам к подобному не привыкать? — говорит мужчина, покачивая бокал.         — Вы правы, — выдыхает он с улыбкой, но следующий вдох заставляет его сбиться со слов, а тело покрыться холодным потом. Он вдруг чувствует, что между ягодиц становится чуть влажно, — Но мне все равно трудно далась игра на фортепиано, — выдавливает из себя он, оглядываясь по сторонам.         — А выглядело так, будто вы всю жизнь играли! — смеется мужчина, — Правильно говорят: талантливый человек талантлив во всем. Знаете, я присутствовал на съемках десятой серии, и вот что подметил...         Вот оно. Из темноты дальнего угла веранды на него смотрели точно два кольца небосвода — или две магистрали ада; холодные голубые глаза, пронизывающий взгляд и феромон, припечатывающий к месту, будто к ноге привязали бетонный блок. Омега цепляется за этот взгляд и замирает точно олень в свете фар.       Он не слышит, о чем продолжает болтать Бейли, все его внимание сфокусировано на блондине в белом костюме, вальяжно опирающимся на широкие перила и болтающем с каким-то парнем.         Сердце колотится точно сумашедшее, а руки сводит дрожью. Между ягодиц стремительно мокреет, и Хантер панически соображает, что же ему делать.         — Мистер Бейли, — он мягко улыбается, — Мне очень нужно отлучиться в уборную. Простите меня за это?          — Ну что вы, — бета хрюкает от смеха, — Был рад поболтать. Надеюсь, еще встретимся.         Обменявшись любезностями, Хант срывается с места. Он пролетает мимо Ноэля точно фурия, и, кажется, весьма грубо расталкивает нескольких человек, несясь в туалет. В уборной он тут же подлетает к раковинам, выкручивает холодную воду и подставляет лицо под кран. Щеки лихорадочно горят, а член, отчего-то, болезненно твердый.          Ему нужно набрать Дарта. Срочно. Вот только его телефон и был у Хейза, черт возьми.         От внезапного хлопка двери омега вздрагивает, тут же вскидывая голову.          Ноэль Дефо похож на хищника. Ленивого, сытого льва. Он последователен и расслаблен — по крайней мере, так выглядит снаружи. Но Хантер все равно замечает растекшийся по радужке, точно обдолбанный, зрачок.         — Как же ты заебал, — говорит он. Его ровный, спокойный тон прибивает иголками к месту, — Ты еще не устал пытаться? — спрашивает альфа, подходя ближе. Хантер оскаливается, чувствуя, что даже не может пошевелиться.         — Съебись отсюда, ублюдок.         Дефо хмыкает, впрочем, даже не останавливаясь.         — Думал, что соблазнишь меня течкой? — еще один шаг и Ноэль оказывается за спиной омеги. Его массивная грудь прижимается сзади, а руки тот расставляет по обе стороны от ладоней Ханта. Кончик носа едва касается уложенных темных волос, но Палмер все равно чувствует, как жадно тот дышит, — Ты молодец. Получилось, — Ноэль ухмыляется и вдруг прижимается всем телом, вдавливая его в мраморную тумбу.        Их отражение в зеркале выглядит слишком хорошо — они складываются вместе так же ладно, как и с Дартом, и этот факт бесит до мушек перед поплывшим взглядом. Гребаный самодовольный урод.         Хантер задницей чувствует его безразличие — навскидку, нихуевое такое, твердое безразличие. Альфа хмурится и наклоняет голову, кажется, чтобы зарыться носом в ворот рубашки, но Хантер находит в себе силы — и резко ударяет его с локтя в ребра. Неожидавший подобной прыти Ноэль шипит, но только жмется крепче, оскаливая зубы.         — Отъебись, придурок, я тебя выпотрошу, — рычит Хантер, дергаясь и пытаясь выбраться из захвата. Но Ноэль, объективно, больше и сильнее, а еще черт знает, что ему ударило в бошку; к тому же, хоть Палмер и чувствует себя весьма противоречиво, его зад течет вполне однозначно. Это бесит и злит еще больше, — Пусти меня, конченный.         — Ты можешь скалить свои зубки сколько хочешь, — Ноэль смеется, перехватывая его руки и заводя за спину, — Твоих истинных мотивов это не скроет, верно? — и он вновь толкнулся бедрами вперед, проезжаясь членом по сделавшимися чувствительными ягодицам.         — Сука... — рычит омега.         — Твоя маленькая течная дырка так не думает, — светлые волосы щекочут висок, и Хантер резко поворачивается, чтобы в следующий момент вцепиться зубами в чужую щеку.         Ноэль матерится, отскакивая и прижимая ладонь к щеке. Хантер укусил от души — след от зубов порвал кожу, и на его месте налился кровоточащий пунктир.          — Ты бешеный! — рычит Ноэль, ощериваясь, а затем подскакивает снова — на этот раз вцепляясь в волосы на затылке, дергает на себя, сталкивая их лбами, и облизывается, задевая языком чужие губы.         — Заткни—         Дверь многострадального толчка открывается так резко, что едва ли не слетает с петель. Ноэль с Хантером поворачиваются синхронно, и на пороге  омега видит Дарта. Тот замирает совершенно растерянно — и излом его бровей делает взгляд беззащитным и будто неверящим.       Но Хейз, благо, не тупой. Впрочем, Палмер никогда в нем не сомневался на этот счет. Следы борьбы замечает мгновенно — и расстояние от входа до сцепившейся пары пересекает за считаные мгновения.         Он отталкивает Ноэля, его взгляд тяжелый, мрачный и злой — кажется, что в любое мгновение Дарт готов сорваться в драку и устроить кровавое месиво, но Хантеру сейчас совсем не до этого: омега тут же льнет к альфе, хватается за его пиджак, вжимаясь лицом в рубашку.         — Дарт... Дарт... — заполошно шепчет Хантер, и Хейз собственнически обнимает его, делая несколько шагов назад, — Что-то не так... я...         — Течка, — резюмирует альфа, проводя ладонью по влажному лбу Палмера. Хант тянется за этим касанием, облизывает пересохшие губы и сжимает руки крепче, — Мы сейчас пойдем в номер. Но снаружи много журналистов, — говорит он. Омега кивает, прижимается щекой к его груди, чувствуя, как быстро бьется чужое сердце.         — Я... — подает голос Ноэль. Он выглядит шокированным и потерянным одновременно; кажется, феромоны отключили мозг не только Хантеру, — Я...         — Отвлечешь журналистов, чтобы мы смогли спокойно выйти, — командует Дарт. Хант гулко сглатывает и приподнимается на носочки, чтобы потереться носом о шею — вот здесь, где железа, пахнет одурительнее всего, — Вы ненавидите, когда я поднимаю вас на руки. Придется идти на своих двоих, справитесь?         — С чего бы я... — гневно начинает Ноэль, но его запал тут же пропадает, стоит Дарту тяжело на него посмотреть.          Эта ситуация не пойдет на пользу никому из них, а при таком раскладе есть шанс выйти сухим из воды. Ну или, как минимум, попытаться это сделать.         — Ладно, — Ноэль морщится, растрепывая светлые волосы. Он тяжело дышит, а еще его инстинкты вопят о том, чтобы он не отходил от своего течного омеги. Но последний доверчиво жмется к другому — и этот другой не вызывает ни злости, ни ревности. Только общий клубок феромонов распаляет все сильнее. Казалось, еще пару минут в закрытом помещении и они либо перетрахаются, либо разнесут эту комнату, — Я понял, — Дефо поправляет твердый член так, чтобы стояк не было видно, и первым выходит в зал.         Через пять минут Дарт вытягивает из туалета Хантера, чтобы за считанные секунды долететь до их номера на пятнадцатом этаже. Нужно заметить, что сделать это весьма трудно — особенно, когда Хант начинает его раздевать уже в лифте.         Вдвойне сложнее от того, что самому крышу сносит подчистую.