* * * *
Пожалуй, это было даже лучше, чем неплохо. Еще на пороге чужой квартиры, Хантер вдруг ощутил приступ острого восхищения — здесь было гораздо уютнее, чем у него. И отчего-то у него появилось чувство, будто он находится дома. Просторное помещение, залитое солнечным светом, заставленное цветами и мелким декором — где были какие-то фигурки, где постеры и плакаты. А затем почти тут же накатило помрачение, от которого сжалось сердце: запах. Весь дом был пропитан чужими феромонами, каждый его уголок, каждая подушка, вещь... Хантер схватился руками за дверной косяк и часто задышал, чувствуя, как кружится голова, а возбуждение стремительно возрастает, провоцируя собственный выброс феромонов. Омега разворачивается, прижимается спиной к стене и прикрывает нос ладонью. — Окна, — командует он, стоит Дарту поставит его сумку на пол и поднять голову. Альфе хватает двух секунд и одного вздоха, чтобы понять, что происходит — его взгляд становится хищнее, но он все равно тут же скрывается в коридоре, и Хантер слышит только, как тот обходит квартиру, открывая каждое окно. Вот об этом Палмер совсем не подумал. Встретиться с чужими феромонами вот так было совершенно обезоруживающе. — Извините, — Дарт возвращается обратно, — Я не подумал... — Все в порядке, — говорит Хант, пряча горящее лицо в ладонях, — Дайте мне придти в себя. Я совсем не привык. Хейз молчит долгих несколько минут, пока, наконец, не решается спросить: — Может, мне вам помочь? — невинно спрашивает он, порхая длинными ресницами. Хант поднимает расфокус взгляда, а затем вытягивает руку, чтобы схватить наглеца за воротник и дернуть на себя. Как же. Не подумал. Это же его логово, полностью пропахшее им. То ли он мстил Хантеру за его личный протест против подавителей, то ли хотел продемонстрировать, как тяжело ему дается это терпение. И, честно сказать, омега с лихвой оценил чужие усилия — в особенности, когда руки сводило мелкой дрожью от желания вцепиться ими в покатые плечи. Дарт охотно прильнул — будто этого и ждал; прижал Ханта всем своим телом к стене, подсаживая коленом между ног, и Палмер замычал, обхватывая чужую шею. Вот тут, если ткнуться носом в изгиб шеи, пробивается тонкий аромат альфы. Он впитывает его в себя всем телом, призывно ерзает; член оттягивает тонкие спортивные шорты. Дарт вдруг опускает руку вниз, чтобы накрыть его ладонью и все становится идеально. Хантер сладко вздыхает, подаваясь бедрами вперед — ему нужно жестче, сильнее, но Дарт будто играется — обводит контур головки большим пальцем совсем легонько, точно дразня. Омега взрыкивает, недовольно морща нос, губы цепляют кожу на шее, оставляя пунктирный след от зубов, а затем он спускает руки ниже, чтобы огладить чужую крепкую грудь. Хейз выгибается навстречу, и стоит Хантеру начать больше шевелится — убирает ногу, чтобы не ограничивать тому пространство для манипуляций. — Вы такой нетерпеливый, — хрипло мурлычет Дарт, наклоняясь, чтобы зарыться кончиком носа в темные волосы, — Это от моего запаха? Мне льстит. Хантер фыркает, опуская руки на его задницу, уже облюбованную ранее. Пальцы уверенно оттягивают резинку шорт и белья, пробираясь под ткань и касаясь ягодиц уже напрямую. Кожа теплая, с едва ощутимым пушком, и от осознания, что он лапает мужскую задницу напрямую, возбуждение, отчего-то, сшибает голову окончательно. Палмер вжимает бедра альфы в себя так, чтобы почувствовать давление его члена, прикусывает зубами нижнюю губу и трется. Стимуляция очень скупая, но от того еще слаще — и остекленевший взгляд Дарта отлично подстрекает, как и его пульсирующий член, очерченный хлопковой тканью. Впрочем, пока что Ханта интересует не он. Руки крепче сжимают чужой зад, чуть разводят половинки в сторону, массируя пальцами; Дарт нервно переминается, чуть качнувшись, и упирается лбом в стену, косясь взглядом вниз, туда, где их тела касались друг друга. — Зато в вас терпения хоть отбавляй, — хмыкает омега. — А в вас инициативы, — Дарт облизывает пересохшие губы и тихо стонет, стоит Ханту погладить средним пальцем меж ягодиц. Подушечка касается сухих складок кожи, массирует несильно, и это слегка отрезвляет — и пьянит в одночасье, — Не знал, что у вас подобные вкусы, — растерянно бормочет альфа, прижмуривая глаза, но его член ощутимо вздрагивает на непривычные касания. — Вы против? — чуть повернув голову, шепчет Хант. Дарт замолкает, растерявшись, а затем молча опускает свою руку вниз, чтобы подцепить пальцами чужие шорты с бельем, стянуть до бедер, высвобождая твердый член. Хантер судорожно вдыхает, стоит прохладному воздуху коснуться разгоряченной кожи; влажная от смазки головка упирается в чужой низ живота, и стоит крепкой ладони обхватить ствол — из головы тут же выбивает все мысли; омега гибко выгибается, рефлекторно сжимая руки крепче, толкается бедрами в сжатый кулак, пачкая его предэякулятом. — Блять, — ругается Дарт, на пару мгновений отпуская его, и Хант разочарованно стонет. Но уже через мгновения альфа касается его снова — на этот раз, прижимает к его члену свой собственный, и это ощущается... необычно, но хорошо. Очень хорошо, если честно — так, что пальцы ног поджимаются, — Вам нравится? — спрашивает Хейз, чуть склоняясь еще, чтобы провести теплым, влажным языком по шее к подбородку, прикусить зубами линию челюсти, — Хорошо, когда я трогаю ваш член? — Заткнись, — Хант стонет, упираясь лбом в чужое плечо, пряча собственное лицо от смущения. Его взгляд натыкается на чужую руку, ласкающую одновременно два члена, и сквозь марево удовольствия, Палмер отдает должное чужому размеру. Не то, чтобы у Хантера был маленький, но у альфы размеры все равно были значительно более... крупные, — Сильнее. Дважды повторять не нужно — и Дарт ускоряется. Смущающие хлюпающие звуки заполняют помещение, и, чувствуя скорый финал, Хант вгрызается зубами в чужое плечо, чтобы заглушить стон удовольствия. Оргазм прокатывается по позвоночнику волной дрожи, он выплескивается в чужую руку, поскуливая, сжимая зубами кожу; нега накрывает точно цунами, вытаскивая из организма все косточки. Дарт рычит, двигая рукой еще пару раз, выдаивая еще несколько капель спермы и заканчивая самостоятельно, окончательно пачкая их одежду. Омега устало сьезжает по стенке, прикрывая глаза, и Хейз с готовностью его подхватывает, удерживая на места.* * * *
Просыпаться было странно. Во-первых, потому что Хант был не в своей кровати, во-вторых, потому что его тело было настолько расслабленно, что открыв глаза, омега минут десять смотрел в потолок. Теплая нега все не отпускала; Хантер перевернулся, утыкаясь носом в подушку. Наволочка пахла Дартом и кондиционером для белья. Он прикрыл глаза, чувствуя, как сквозняк из открытого окна шевелит короткие волоски на затылке. Попробовав было передвинуть ногу, Хант вдруг услышал недовольное рычание. Приподняв голову, он увидел крошку-чихуахуа, с такими же сонными зенками смотрящую на него в ответ. Палмер вытянул руку, чтобы погладить лобастую голову двумя пальцами, собака потянулась навстречу, ее маленький мокрый нос задергался, принюхиваясь, а большие глаза смешно округлились еще больше. Внезапно именно сейчас сознание любезно решило напомнить, почему Хантер вдруг так измотался. И то, как он с душой втирался носом в изгиб чужой шеи, как жался, как остервенело лапал, будто не в силах себя контролировать. Щеки окрасил румянец, Хант фыркнул, отгоняя от себя смущающие мысли. Было хорошо, а это главное. Ненужные разборы полетов собственных мыслей можно было отложить до лучших времен. А пока, Палмер откинул одеяло, поднимаясь с огромной кровати. Огромная белая футболка висела на нем будто платье, под ее полами даже не было видно шорт. К слову, Хантер чувствовал себя абсолютно чистым, а значит, что Дарт его еще и вытер. За то время, что он спал, квартира достаточно проветрилась, а солнце совсем село. Палмер вышел со спальни на открытый балкон. Теплый летний воздух приятно обдувал тело, Хант облокотился руками на перила, глядя вдаль. В отличии от его дома, здесь было видно самый центр города. Многочисленные высотки напротив, центральный парк с большим искусственным прудом, множество путанных улочек, магазины, кофейни... Хантер задумчиво вздохнул, переводя взгляд на небо. — В городе почти не видно звезд, — говорит подошедший Дарт. На его плече лежит вафельное полотенце, а на черной футболке несколько отпечатков муки. — Готовите нам ужин? — спрашивает Хант, разворачиваясь, и опираясь на перегородку поясницей. — Уже приготовил. Вы наверняка проголодались. По крайней мере, вы казались очень уставшим, — Хейз мягко улыбнулся, отступая в сторону и пропуская омегу обратно в спальню. Та, к слову, была большой, но заполненной. Хант успел приметить несколько ниш для разнообразного: где-то стояли духи, где-то цветы. На полу было несколько декоративных шкур и ковров ручной работы. Большие подвесные кресла в углу комнаты, находящиеся друг напротив друга, и проектор на журнальном столике, наверняка для того, чтобы можно было развернуть в любую сторону для удобства. — Я очень благодарен, — вдруг сказал Хантер, поглаживая щеку указательным пальцем, — Вы многое для меня делаете. — Бросьте, — смеется альфа, — Мне доставляет искреннее удовольствие, — он подходит к кровати, наклоняется, и поднимает с постели чихуахуа. Пёс забавно щурится и вытягивает шею, чтобы лизнуть хозяина в лицо, — Вы уже познакомились? Хантер, это Порше, Порше, это Хантер. — Вы назвали чихуахуа Порше? — Палмер фыркает, его брови надламываются вопросительно, прежде чем он смеется, прикрывая рот кулаком, — Почему не Джип? Дарт закатывает глаза, усмехаясь, и кивает в сторону двери. Он опускает Порше на пол, проходя вперед, и ведет Ханта в столовую — та похожа на изысканное портего. Полы здесь с мраморным узором, а стены украшены картинами. Хантер не разбирался в искусстве, но был уверен, что Хейз может многое о нем рассказать. Присев в удобный мягкий стул, Палмер заглянул в тарелку. Рис с овощами и мясом выглядел весьма привлекательно — и, что самое главное, оказался вкусным. Несмотря на то, что Хант готовить умел — катастрофически это дело не любил и избегал; в подобного рода занятия надо было вкладывать душу и сердце, а это у него получалось скудновато. Дарт сел рядом с ним, улыбнулся, желая приятного аппетита, и Хантер вдруг подумал, что и в общение тоже нужно вкладывать свое сердце. Сейчас ему комфортно рядом а альфой, но нравится ли их общение самому Дарту? Устраивает ли его такой неспешный, расслабленный темп событий? Пока что Хантер не мог обещать ему любви до гроба, ему приходилось обдумывать каждый свой шаг — и разбирать то, что было сделано под влиянием момента, но рядом с Дартом было удивительно хорошо. Весело, спокойно, и Палмер ведь доверился ему, верно? Вряд ли бы он согласился переехать на время к человеку, которому бы не доверял. И который бы ему не нравился. Хантер кладет в рот кусок мяса, одновременно поднимая задумчивый взгляд на Дарта. Тот тянул кусок морковки Порше, и последний забавно танцевал на задних лапках. Его точеный профиль, красивые черты лица, озорной взгляд... все это притягивало. Игривый, но заботливый нрав интриговал, а рассудительность и ум располагали. Хантер никогда не задумывался всерьез о том, чтобы попробовать отношения в этом мире. Если честно, давеча он был против любых контактов сексуального характера с мужчинами, но, кажется, не так уж крепка стена его нравственных ориентиров. — Очень вкусно, — говорит Хант, и Дарт поднимает на него сияющий взгляд. — Спасибо, — отвечает он, — Кстати, говорят, что вы будете сниматься в «Молчании». В главной роли... — Это интервью? — хмыкает Хантер, сверкая глазами. — А я могу на него рассчитывать в качестве благодарности? — За что конкретно? — омега хитро щурится, — За то, что вы мне помогли в целом, или за то, что помогли с... — В целом, — перебивает его Хейз, чуть краснея, — Вы будете сниматься с Ноэлем Дефо в главной роли, разве вас это не волнует? Так вот оно что. Хант откладывает вилку и упирается локтями на стол. — Кажется, что вас это волнует куда больше, — осторожно говорит он. Дарт молчит, потупив взгляд в собственную тарелку, а затем тоже откладывает вилку. Он жует нижнюю губу, подбирая слова. — Ну... — альфа вздыхает, — Вы ведь признались ему в любви. Хантеру очень хочется закатить глаза, но вместо этого он нервно улыбается. — Считайте, что это был не я, — говорит омега, — Или прошлый я. Как вам будет удобно. — Но почему он? — интересуется Дарт. — Он мой истинный, — честно отвечает Палмер, и на лице Хейза тут же отражается замешательство. Он прикладывает пальцы к губам и хмурится, обдумывая сложившуюся ситуацию. — Получается, — говорит он, — Что и мой. — Я... я, если честно, ничего в этом не понимаю. И никогда не задумывался всерьез. Получаются, что и двое альф могут быть истинными? — удивленно переспрашивает Хант. — Вполне, — Дарт снова берет вилку, теперь его взгляд стал еще более понурым и задумчивым, — Но это редкость. Зачастую есть связующее звено в виде омеги. В противном случае подобное ничем хорошим не кончается. Как правило. В любом случае, я немного... растерян. Наверное. — Вы расстроены? — миролюбиво интересуется Хантер. Дарт молча кивает, продолжая изображать заинтересованность в том, чтобы катать зубцами вилки мясо по тарелке, — Не волнуйтесь. Он мне не интересен. Хейз фыркает, но на его лице снова расцветает мягкая улыбка. — Меня беспокоит не это, — отвечает он. Ханту хочется переспросить «а что?», но альфа не дает ему это сделать, уводя разговор в другое русло, — Во сколько вам завтра на съемки? — Хотите проснуться со мной? — Я бы вас отвез, — Дарт пододвигает к себе пузатый бокал с вином. — Я же на машине, не стоит. Лучше выспитесь и напишите какую-нибудь потрясающую разоблачающую статью. — Считаете, что мои статьи потрясающие? — И разоблачающие, — добавляет омега. — Почему? — Потому что вы проницательный, — он пожимает плечами, отодвигая от себя тарелку и складывая на ней вилку с ножом, — Раз вы готовили, то я помою посуду. — У меня есть посудомойка, — со смешком говорит Дарт, отпивая из бокала. — Тогда загружу все туда, — Хант встает из-за стола. — Хотите после посмотреть что-нибудь? Может, из репертуара Патрика Грейса? — Было бы полезно, — соглашается омега. Через двадцать минут они уже устраиваются в зале. Диван такой большой и просторный, что можно вытянуть ноги, к тому же, Дарт выдает Хантеру теплый, мягкий плед... так что все ощущается чудесно, в особенности, когда его с рук кормят печеньем. Собственные ладони Палмер прячет под одеялом, так что без Дарта ему совершенно точно не справится. Ну, может он чуточку себя в этом убеждает. Потому что игриво слизывать крошки с чужих подушечек пальцев доставляет весьма интересные ощущения, особенно, когда реакция на них такая яркая. Хант как-то совсем лениво укладывается головой на плечо альфы, и они едва ли замолкают, обсуждая фильм и актерский состав. Концовку и титры Палмер не запоминает, его безжалостно клонит в сон, так что он даже не пытается сопротивляться. Только сквозь дрему Хантер чувствует, как его, укутанного в плед, поднимают на руки и куда-то несут. Инстинктивно напрягшееся тело тут же расслабляется, стоит ему коснуться поверхности кровати. Хант утыкается лицом в подушку, мурлыкает, не открывая глаз. Кажется, Дарт что-то бормочет в ответ, а затем раздаются шаги и он остается один. Путаясь ногами в одеяле, Палмер окончательно проваливается в сон.