(Не Вполне) Смертельная Битва. Том Второй

Импровизированный “фуршет” в тронном зале завершился, а скрежет жестяных труб до сих пор стоял в ушах. В ближайшее время он никуда уходить не собирался. Ровно как и давящая духота. И чужие липкие взгляды, изучающие до костей. Бррр, как же хотелось сейчас заскочить в горячий душ и тереть там себя жесткой мочалкой, пока вся грязь не сойдет вместе с кожей. Но пока что по всему выходило так, что душ здесь неслыханная роскошь, которая доступна только императору. Правда, сам император этой роскошью пренебрегал. Иначе от него не разило бы как от головки заплесневевшего сыра. Джимми Фриз достал из кармана джинсов свое главное сокровище — непочатую пачку сигарет. Почему сокровище? Да потому что его нужно было беречь как зеницу ока. Если стервятник по имени Бодески заметит, неприкосновенному запасу можно будет сделать ручкой. Джимми курил редко. Попросту потому что не очень умел, хотя стыдно было в этом признаться. А еще доктор Либерман смотрел на это пристрастие косо. “Джеймс, — говорил он, поправляя на носу очки, — дорогой мой, я тебе прямо скажу — если желаешь все-таки позволять себе лишнее, то будь добр: сделай выбор. Сигареты, алкоголь или жирная пища? Потому что иначе эта несвятая троица тебя сведет в могилу еще до тридцати”. Забавно. Как удивился бы док, если б узнал, что его прогноз разошелся с реальностью. На тот свет Джимми вполне может добраться завтра или послезавтра. В зависимости от того, в какой день ему поставит бой та мумия с седой бороденкой. Но пока что до этого разделяющего жизнь на до и после события осталось несколько часов. А поскольку время ресурс ценный, то его стоило провести если не с пользой, то без напряга. Затушив окурок носком ботинка, он убрал пачку в карман и отправился на этаж. Внутренний голос советовал дождаться Юри, но Джимми его заткнул. Переживать — это нормально, а вот навязывать гиперопеку — совсем нет. Они друг другу никто, даже не друзья. Хоть она и утверждала обратное, когда его лечил тот маньяк, это ж было не всерьез. Так ведь? Он спустился по ступеням, причем пару раз чуть не свалился. Мрамор оказался не только холодным, но еще и чертовски скользким. Коридор поприветствовал Джимми мрачными отблесками факелов. В рыжем полумраке все комнаты казались одинаковыми — попробуй найди свою. Еще и, как назло, никого из своих нет поблизости. До ушей Джимми донеслись странные звуки… то ли всхлипы, то ли вздохи. Они раздавались из-за дверей одной из каморок. Да, слышимость тут, конечно, адовая — если чихнешь, на другом конце коридора обязательно прокричат “Будь здоров”. И все-таки — что это за звук? Вдруг кому-то нужна помощь? Как раз в подтверждение этого из-за двери протяжно выдохнули. Джимми насторожился и прислонился к створке. Неожиданно пришла мысль: а ведь люди тяжело дышат не только тогда, когда им грустно… Кажется, сейчас он завис здесь посреди коридора и подслушивает чужой секс. Отличная работа, заместитель шерифа Фриз, можете собой гордиться. Но ведь любопытство же важная часть работы детектива, разве не так. Так, конечно, но все равно стремно как-то. И в штанах из-за всей этой ситуации затевается нежелательное волнение. Хорошо еще, что коридор пустой, никто… — Ты чего это тут торчишь? Джимми шарахнулся от двери так, словно через нее пропустили разряд электрического тока. Он отлетел к противоположной стене. К несчастью, на пути его объемистой задницы оказалось что-то твердое…а потом мягкое и склизкое. Джимми обернулся. Гребаная вазочка с цветами. Они уже сто как погибли бесславной смертью, но именно СЕГОДНЯ кому-то пришло в голову наплескать туда воды. Теперь на заднице будет красоваться жирное черное пятно. Воодушевляющий символ победы Земного Царства, еб вашу мать. — Чего шарахаешься? Я че-т думала, что раз ты полицейский, то похрабрее будешь. Нацуки стояла над ним и ухмылялась во все тридцать два зуба. Протянула ему розовую ладошку. Джимми отказался, не хотел позориться дальше. Однако пришлось — когда он попытался встать с останков вазочки, чертова задница перевесила, и Фриз плюхнулся обратно. — Давай помогу, доходяга. Чап схватил его за одну руку, Нацуки — за другую, и через секунду Джимми снова стоял на ногах. Он ошибся — всю оставшуюся жизнь над ним обязательно будут угорать. Надо перевести тему, и срочно. — Это чья комната? — спросил он, указывая на дверь в “обитель плача”. За которой, кстати, стало тихо. Как назло. Нацуки пожала плечами. — В душе не ебу. Точно знаю, что не наша с Юри. Наша вон там… вроде бы. — палец с обгрызанным ноготком ткнул в одну из аналогичных дверей. — а что? — Да там кто-то плачет, вот я и подумал, вдруг чего… — Какой ты неравнодушный, скажите, пожалуйста, — фыркнула коротышка. — Это так, — подбоченился Джимми, — у меня большое сердце… — Значит, вот зачем ты такое ВМЕСТИЛИЩЕ отрастил, — хихикнула она. Чап прыснул в кулак, но быстро остановился. На лице появилась гримаса боли. И вообще выглядел друг неважно — помятый, на морде синяки всех размеров и расцветок, а поперек щеки тянется подсыхающая царапина. Старина Чап определенно успел с кем-то поцапаться. — Где тебя так? — спросил Джимми. — М? — Му! Признавайся, блядь, бычара, кому уже успел в кашу наплевать! — Да не, ничего, — попытался оправдаться Чап, — это ерунда. — И из-за этой ерунды ты щас стоишь так, будто собираешься ежика через хуй родить с минуты на минуту? Чап усмехнулся, но как-то вяло и кисло. Он действительно стоял скособоченный, как герой детской песенки. Нацуки маячила рядом, дурацкая ухмылочка с лица уже сошла, ее сменила тревога. — Давайте колитесь оба. Видок у них сделался как у школьников, которые расколотили зеркало заднего вида на машине директора. Оба молча переглядывались, будто скидывали друг с друга ответственность и право говорить. — Не, — наконец произнес Чап и отмахнулся, — забей. Все норм. Джимми чуть не поперхнулся от возмущения. — Чего у тебя норм-то, блядь? По тебе будто катком проехали, ебаной заливочной машиной! Чап откашлялся, а потом загремел на весь коридор. Бодро и фальшиво. Голосом ведущего дурацкой телевикторины. — Не понимаю, о чем ты, мой дорогой друг! Мы с Нацуки просто прогулялись по дворцу, дабы спокойно и без помех обсудить впечатления от восхитительного фуршета в тронном зале, а потом вернулись сюда как ни в чем не бывало! И тут же, наклонившись к Джимми, шепнул: — Не сейчас и не здесь, идиот, вот чего ты прицепился? Наклоняться ему, однако, не следовало. Ноги подкосились, и Бодески обязательно влепился бы носом в пол… если бы Нацуки не сцапала его за плечо. Ухватилась она крепко, так что Чап запищал как игрушка-антистресс, но на ногах все же удержался. — Тогда ладно! — так же громко ответил Джимми, — я просто переживаю за тебя, дорогой друг, и пекусь о твоем благополучии! Рад видеть, что ты в добром здравии! И еще больше рад слышать, что тебе пришлось по душе празднество, организованное императором в нашу честь! Нацуки поглядела на них с недоумением. — Дорогие друзья, вы долбоебы? — поинтересовалась она. — Эта точка зрения, безусловно, имеет право на жизнь, Нацуки, — согласился Чап, — но я слишком устал за столь насыщенный впечатлениями день. Не думай, я с удовольствием выслушаю все твои аргументы… в моей комнате, ладно? Не говоря ни слова, Джимми перекинул руку Чапа через плечо, и они зашагали по коридору. Расположение комнаты этот безголовый все-таки запомнил — хоть в чем-то повезло. Ввалившись внутрь и заперев дверь, они довели Бодески до единственной целой лежанки и помогли улечься. Джимми выдохнул и согнулся в три погибели. Перед глазами кружились в вальсе цветные пятна. — Чел, — сказала Нацуки и похлопала его по плечу, — ты бы тоже присел, ведь того и гляди загнешься. Хм, это простое беспокойство или та херня, которая поселилась у коротышки в голове, чует такие штуки? Как радар. Но спрашивать как-то неловко. Нацуки осторожно разгребла ногой останки сломанной лежанки. Джимми послушно сел на освободившийся пятачок и привалился к стене. Спине стало холодно, но это только в плюс — соображалка прочистилась и заработала активнее. — Так, — начал он, — а теперь, дорогие мои, рассказывайте по порядку, в какое говно вы вляпались. Чап с Нацуки снова переглянулись и затараторили. Сложить целостную картину оказалось делом непростым, но в общем виде она выглядела так. Пока Джимми, значит, сидел на фуршете и с постной миной на лице внимал речам Шао Кана, Чап и Нацуки пережили целую череду приключений, которым позавидовали бы даже в гребаном Дисней-клубе. Сперва они совместными усилиями выкинули из окна какого-то важного хуя бумажного, как охарактеризовала его Нацуки, а потом познакомились с принцессой. Принцесса оказалась не больно-то доброй и поступила в лучших традициях боевиков категории “б” — сначала отдубасила Чапа, а потом обратилась к нему за помощью. К ним обоим. Джимми почесал подбородок. За помощью? Да быть такого не может. Они однозначно напутали. Языковой барьер помешал, наверное. Чап после драки хреново соображает, а для Нацуки и принцессы английский не родной, тоже напутать могли. Какой толк может быть принцессе Внешнего Мира от заштатного копа? — В общем, Китана влипла по самое не балуй, — подытожил Бодески, — во дворце больше не осталось людей, которым можно доверять, поэтому она малость на взводе. Джимми потер переносицу. — Хреново ей, че. Могу только посочувствовать. Батя подонок законченный, да еще и эти два шныря что-то замышляют. — Кстати, а где второй? — вклинилась Нацуки. — Ну тот, с готичной раскраской. Я не видела его на шабаше. Шабаш, да, иначе это сборище никак и не назовешь. Не хватало разве что обряда, при котором все подряд в обязательном порядке целуют Шао Кана в задницу. Желающие наверняка бы нашлись. Чап хлопнул в ладоши. — Хорошее замечание, Нат. Этот… Куан Чи, вроде, та еще тварь, если верить принцессе. Наебет и недорого возьмет, что называется. Надо будет держать ушки на макушке, когда начнем. — Начнем что? — вскинулся Джимми. — Ну-ка посвяти меня в свои планы, ковбой Мальборо. Чап уставился на него с таким видом, будто Джимми задал самый идиотский вопрос во вселенной. Возможно, с его точки зрения так оно и было. — Так я же только что сказал! Рассчитывать принцессе не на кого, во дворце интриги на каждом шагу, а союзников из нашего мира ты сам видел, кхм, Рэйден, кхм… По телу пробежал холодок. Бр-р, это уж точно. Если уж выбирать между покровительством этого алкаша и смертью, то лучше подохнуть, честное слово. Чап с трудом спустил ноги с кровати и посмотрел на Джимми. Честным и печальным взглядом. — Ты только не бухти… — начал он. — …но я принцессе уже пообещал. Блядь, ну разумеется. Если затевается какой-то движ, будьте уверены, рано или поздно вы обнаружите в эпицентре Чапмана Бодески. Самонаводящееся шило в жопе приведет его туда кратчайшим маршрутом. Вероятность повышается вдвое, если этот движ запутанный, и втрое — если он грозит увечьями. — Скажи, Чап, ты идиот? — поинтересовался Джимми. Тот задумчиво подпер подбородок. — Иногда мне кажется, что да, но к обеду это ощущение обычно проходит, а что? — А то, что своим ощущениям доверять надо, вот что! Из-за тебя жизнь моя в два раза быстрее проходит, чем нужно. Продолжительность ее, блядь, сокращается! Чап нахмурился. — Сам посуди. Вот передо мной тянка стоит. Принцесса, мать ее. И говорит, мол, шериф, перед лицом исключительной опасности я могу рассчитывать только на вас. На вашу силу, находчивость и обезоруживающую харизму. — Только вот ничего из этого она не говорила, — снова встряла Нацуки. Чап осекся и показал в сторону коротышки кулак со сбитыми костяшками. Она в ответ продемонстрировала ему свой, а потом развернула из него средний палец. Как-то удивительно даже, что эти двое умудрились поладить. Особенно, если учесть, что Нацуки невыносима и уже через пять минут общения хочется вышвырнуть ее из окна небоскреба и самому сигануть следом. — Эти уроды сцапали ее сестру, понимаешь? Китана показывала мне фотку, и это пиздец, я тебе скажу. Гуро, блядь, самое настоящее. На девке живого места не осталось. — И на второй тоже, — добавила Нацуки, — ей даже хуже пришлось. Они ее факелом жгут, садисты ебаные. У Джимми перехватило дыхание. Снова дали о себе знать вздувшиеся волдыри под правой лопаткой. Знакомый, сука, почерк. Неспроста тот мудила в птичьей маске нихрена не напоминал врача. Потому что он пыточных дел мастер, а не врачебных. Кто знает — может, здесь, в этом ебанутом на всю голову мире это одно и то же. — Если б речь шла просто о том, чтоб в чужие терки вокруг трона влезть, я бы слился, конечно — мне это нахер не надо. Но Джим, когда людей пытают, я не могу ничего не делать. Это все равно что Скотти бы на твоих глазах какой-нибудь мудак из мексиканского картеля арматурой пиздил. Ты бы смог просто на это смотреть? Джимми поморщился и прищурил глаза. Комната сразу затуманилась, утонула в темной дымке. Из общего монотонного пейзажа выбивалась только грива Нацуки — яркие розовые пряди. Грязным приемом воспользовался Чап, запрещенным. Но действенным. Если бы некто, скажем, мудак из мексиканского картеля, задался целью навредить Скотти, то ему бы это удалось. С большой степенью вероятности. В конце концов, Джимми не супергерой, не киллер и даже не бывший морской котик. Но с еще большей степенью вероятности этот мудак узнал бы потом, каковы на вкус его собственные пальцы. Чап нащупал правильный триггер, гад. Хорошо его знает, этого не отнимешь. — Не стал бы. — сказал Джимми, — но что мы с тобой вдвоем сделаем? Нацуки многозначительно кашлянула. — Ладно, втроем. Эти клыкастые толпой навалятся, скрутят нас и за яйца повесят. А потом и просто так повесят. Без суда и следствия. Чап задумался и опустил голову. Вот в этом весь он. Сел голой жопой в гнездо с шершнями и удивляется, отчего это вдруг так жжется внизу. Старина Эш Уильямс велел сперва стрелять, а уж потом задавать вопросы, но эта фраза только в кино работает как надо. В жизни ничего, кроме геморроя, не принесет. — Я еще не обсуждал этот момент с Китаной, но мы подключим всех. Кроме Трея, наверное. — Не доверяешь Трею? — вскинулась Нацуки. — Он с самого начала мне мутным показался! Когда с заправки валили, я заныкала пакетик чипсов с крабом, знаешь, чтоб живот от голода не крутило. Потом, когда выехали на спокойный участок дороги, я задремала… Капельку совсем продрыхла, минут пятнадцать. Просыпаюсь… и, конечно же, чипсы спиздили! Я смотрю по сторонам и вижу, что у этого мудилы весь ебальник в крошках! Он и взял, больше некому! Джимми в изложенной версии увидел сразу несколько промашек. Например, эта доморощенная Энола Холмс выпустила из виду Сайори, у которой тоже аппетит будь здоров, особенно когда дело доходит до вкусняшек. — Впечатляющая детективная работа, — заметил Чап, — но дело не в этом. Он шумный просто и пиздит не затыкаясь, как попугай под спидами. Всю контору спалит. — Это ты щас верно говоришь, — заявил Джимми, — я бы вообще предложил потише такие штуки обсуждать. Желающих выслужиться перед этим козлом в бизоньем черепе тьма, донесут так быстро, что и пикнуть не успеем. Ты вообще уверен, что это не ловушка? Вдруг принцесса просто похитрее всех остальных и решила таким образом вывести нас из игры заранее. Чап покрутил пальцем у виска. — Я говорю давно, что тебе надо к психиатру сходить и курс таблеточек пропить. Параноидальное расстройство, Джим, штука серьезная, ты с ней не шути. Тут недалеко до веры в псиопов и Филадельфийский эксперимент… Джимми подбоченился. — Ни про каких псиопов я не знаю, насрать мне на них. Зато я, блядь, прекрасно знаю, что если ты попал в гадюшник, где все пытаются тебя объебать, а потом случайно повстречал там человека, который НЕ хочет тебя объебать, то это подозрительно. Скорее всего, он тебя по-особому объебет, чтоб вдвойне обидно было! — Успокойся ты, — рявкнула Нацуки, — не врет она. Я сразу поняла. Вернее, мне подсказали. С этими словами она указала себе на лоб. Джимми вздохнул. Вот до чего ты дожил, Джеймс. Вместо достоверных свидетельств, вместо фактов ты опираешься на шизу. Гребаные голоса в голове. Даже не в твоей! Если это не безумие, то что? Угодить в дурдом — это полбеды. Но если ты начал в этом дурдоме обживаться… это, дружок, уже труба. — Пока что Китана велела сидеть тихо, потому что в первые дни турнира все будут на шухере. — сказал Чап. — Рэйден не врал, момент у них щас и правда ответственный. Если ублюдки выиграют этот турнир, сразу начнется ритуал слияния. — Что еще за ритуал? — спросил Джимми. Вроде бы безобидное название, а совсем ему не понравилось. Для начала потому что не очень-то хочется сливаться с вонючей помойкой типа этого дворца. — Я нихуя не понял, хоть и было очень интересно, — признался Чап, — принцесса таким эзотерическим трепом шпарит, что я два раза переспрашивал, а на третий уже неловко стало. Еще подумает, что я тупой. Нацуки приветливо ухмыльнулась. — Не переживай. — Она хлопнула Бодески по плечу. — думаю, до нее это дошло сразу, как ты решил продемонстрировать свои боевые умения. — Ой, завались, — отмахнулся Чап, — ты вообще только прыгала вокруг, как блоха на собачьей жопе и визжала “Чап, отойди, дай я ей въебу!” — Я за тебя заступиться хотела, дебил! — с обидой выпалила Нацуки и отвернулась. Забавно. Она так пытается казаться взрослой (то есть хамит всем вокруг направо и налево), но манеры при этом сохранились детские, иначе и не скажешь. Чап это тоже понимал, кажется, потому что в ответ просто потрепал ее по волосам. — Хер знает, что за ритуал слияния, но я понял, что в конце концов из двух наших миров получится один. Ответ простой и ожидаемо мерзкий. Еще по замечательной кинокартине “Муха” было понятно, что если взять две совершенно непохожие друг на друга штуки и попробовать их соединить, ничего хорошего не выйдет. Обе испортятся. И если до Шао Кана это не доходит, то это говорит об одном. У него терминальные беды с башкой. — Звучит… дерьмово, — признался Джимми. — какой план? — Никакого, — ответил Чап, — сидим на жопе ровно и не отсвечиваем. Это если турнир в расчет не брать. Который, кстати, завтра в полдень начинается. Я еще со всеми побеседую как капитан, но пока что скажу вам вот что. Наша задача-максимум — надрать этим мудакам задницу. — А минимум? — спросила Нацуки и зевнула, прикрыв рот. — Минимум — не сдохнуть.