Гиджил

Нежность. Разве можно что-то другое испытывать к любимому человеку? Каким бы сильным он ни был, сколько бы ты ни прятался за его спиной, подпитывая анемо вихри электрическими разрядами, заживо уваривая чужое мясо. Джинн, её нежная и сладкая, была очень наблюдательной, не раз замечая кривое выражение лица, перекошенное брезгливостью, поджатый нос, который раздражал противный запах сваренного мяса. В скором времени лапушка Джинн начала носить с собой платок, пропитанный травами, только бы румяное лицо Лизы не искажалось и не теряло свой алый цвет. Ей нравилось это лицо, мягкое и податливое, как влитое подходящее её ладоням, обхватившим румяные щёки. Лизе же очень нравились её руки, запястья, костлявые и тонкие, с тыльной стороны такие тёплые, украшенные синими венами. Не раз она целовала их, убеждая себя, в том, что ей не мерещится, и она в самом деле чувствует запах крови, бегущей по венам. Несмотря на брезгливость, каждый раз сжимавшую желудок и лицо, Лиза особенной любовью любила этот запах крови, слегка тяжёлый, напоминавший орех, сладковатый запах тела, которое видела перед собой. Разговаривать она и не пыталась, голос был сорван и утерян ещё пару дней назад, когда перед ней первый раз предстал холодный труп. Как же она могла не сорвать его? Разве любящая жена не будет до последнего звать по имени? В прошлом, женщины подсыпали любимым в еду и питье малые дозы яда, по их возвращению домой, в еду тут же добавлялось противоядие. Это чувство облегчения и лёгкости рядом с любимой женщиной, заставляло любимых почти бежать домой, иногда и ползти, оставляя за собой дурной на запах и вид, след из содержимого желудка, только бы быстрее домой, к ласковой и покорной жене, которая со всей нежностью накормит и напоит, уступит место на своих коленях, позволив распластаться перед ней на полу, и как послушной собаке погладит макушку. Лизе стоило бы присмотреться к этому методу, возможно, тогда Джинн была бы сейчас на её коленях, мирно отдыхая от работы. Возможно в следующем их воплощении, она обязательно так и сделает. И привяжет её к себе цепями. Но для размышлений далеко не тот момент, в конце концов, это свидание, к которому она так тяжело готовилась эти дни, взвешивая все за и против. Зубы проткнули плоть не сразу, с глухим щелчком, до боли сжатые челюсти сумели вцепиться и оторвать малый кусочек такого любимого мяса. Первый раз почти всегда самый тяжёлый, причиняющий боль, едва терпимую. Пережевать проглотить в первый раз было страшно. Ни на что другое не похожая по вкусу и виду, плоть тяжело скатывалась по глотке в желудок. Лиза выбрала сложный участок, грудь, ближе к, когда-то трепещущему при виде неё, сердцу. Но через малое количество времени, оно уже виднелось за обглоданными костями, мясо с которых в дурных чувствах отковыривали и отрывали, только бы увидеть то, что, как уверяла Джинн, принадлежит ей. Увидев то, что так хотела, Лиза мирно ложится под бок к Джинн, выполнив её работу, она сама добавила в свою еду яд, чтобы добраться до любимой и получить от неё противоядие. Возможно это предсмертный бред, но Лизе так приятно видеть вновь трепещущее сердце. Улыбаться в последний раз, сжимая теплеющую ладонь своей.