Сквозь шторм и крики

      Тяжело жить когда на твоих плечах неподъёмной ношей лежит груз ответственности. Тяжело жить когда все ждут от тебя героических свершений. Тяжело путешествовать в таких обстоятельствах. Люмин уже успела проклясть себя за то что тогда в начале пути присоединилась к гильдии искателей приключений, а ещё больше она жалела о том что решила взять на себя все лавры за спасение Мондштадта. Скажи она что всех спасла, к примеру, Эмбер, было бы куда проще. Ей бы не пришлось разбираться в делах старого дракона в Ли Юэ. И уж тем более ей не нужно было бы сейчас спасаться бегством от тираничного архонта нации гроз.       Она вздыхает раздраженно, когда сильный ветер в очередной раз болезненно хлещет ее по лицу, из-за чего глаза непроизвольно слезятся, а волосы так и наровят залезть в рот. Она жмурит губы и идет упрямо дальше, не желая уступать взбесившейся погоде. Тем не менее ветер был ее единственным спутником. Паймон осталась в имении Камисато, так как Люмин искренне переживала о том что с ней может что-то случиться. Ей было немного одиноко без своего вечно щебечущего компаньона, но ещё больше она ощущала беспокойство. Она множество веков путешествовала со своим братом по разным мирам и волей неволей, но смогла научиться определять когда что-то было не так. На Каннадзуке было слишком тихо. В северной части острова был лагерь Кудзё и галдёж солдат как-то оживлял тихий остров, но чем дальше она шла тем тише становилось вокруг. Проходя мимо заброшенной кузни, вокруг которой был возведен высокий забор без какого-либо входа, она отчетливо чувствовала этот удушающий запах смерти. Пробравшись внутрь сквозь старые прогнившие доски, что жалобно скрипели и осыпались трухой от каждого прикосновения к ним, она осмотрелась. Там не было трупов или этой тошнотворной вони разложения. Но одного взгляда на брошенные инструменты, на впечатанные в холодный камень следы рук и ногтей, словно кто-то в панике пытался сбежать, взбираясь по стенам, было достаточно чтобы понять что тут случилось что-то страшное. Она нашла разбросанные то тут то там принадлежащие кому-то страницы дневника. Пробежавшись по ним быстро глазами, она поняла лишь что здесь держали людей, которых поразила чума. Сложно было понять чем конкретно являлась эта болезнь, так как писавший очевидно был одним из зараженных, и очень часто его записи походили на бред сумасшедшего. Он писал о том как ему больно, как горят его внутренности и как тяжело дышать. Он писал о том, что это было проклятье свыше, что милостивый архонт разгневался за них за то что те не смогли создать подходящий клинок. С каждой страницей он все больше впадал в отчаяние и молил о помощи. Он просил прощения за все свои грехи и раскаивался, но его молитвы были проигнорированы. Уже уходя из этого жуткого места она замечает в жухлой траве ещё одну страницу, но увы текст на ней нечитабелен. Она может разобрать лишь пару слов, которые не дают ей ничего.       — Забытый... Шторм... Мар..? — Она качает головой, решив оставить попытки прочитать это, и убирает записку в свое подпространство, отложив эту загадку на потом.       Времени было в обрез и ей нужно было торопиться. Однако она совсем не ожидала увидеть на Ясиори огромный купол, состоящий из грозовых туч, ветра, песка и пыли. Это немного напоминало ей убежище Двалина в руинах старого города, но исходящая от этого купола сила вызывала у нее мурашки. Чем ближе она подходила к нему, тем отчетливее чувствовала как словно что-то смотрит на нее, как невидимые руки обвивают ее тело и гладят так нежно и аккуратно, а в голове слышится ласковый шёпот, зовущий ее к себе.       Красивая... Красивее любого до этого...       Ее щёки отчего-то пылать начинают и она словно глупая девчушка смущается. Не понимает почему этот шёпот так манит. Она даже не понимает что с ней говорит. Что за этим барьером? Было ли там заперто какое-то существо? Оно опасно? А если это и не существо, а лишь какая-то древняя сила? Она понимала, что очевидно на ее разум что-то влияет. Она слышит тихий смех и словно кто-то дышит ей на ухо. Ее обнимают со спины, а шеи касаются чьи-то теплые губы. Она млеет от ощущений, прижимается спиной теснее, но придя в себя тут же оборачивается. Рядом никого нет, лишь ветер словно в насмешку треплет ее волосы.       Боишься? Тут тепло... Тут спокойно... Ты ведь устала, милая?       Она? Устала? Она столько невзгод перенести успела, разве может ее сломить какая-то усталость? Она качает головой, прогоняя назойливый голос из головы. За кого ее принимают? Она похожа на глупую смертную, которую можно обмануть сладкими речами? Она берет себя в руки и разворачивается, намереваясь уйти от этого проклятого места. Но не успевает она и шагу сделать, как слышит тихое пение. Мягкий голос, поющий колыбельную на языке, что неизвестен в Тейвате. Она медленно оборачивается и видит среди песка, который безостановочно гоняет ветер, знакомые золотистые волосы. Она делает шаг на встречу, а образ ее брата словно чувствуя это оборачивается. Его лицо сложно разглядеть сквозь толстый слой пыли, но он медленно махает ей рукой, подзывая подойти. В ее груди сердце колотится и она кусает губы от отчаяния. Она знает что это не он. Она ведь уже видела его. Он никак не может быть тут. Она слышит тихий смех, а мираж исчезает в потоках ветра.       Красивый как и ты... Хороший... Упрямый... Пришлось отпустить его... Но сказал что ты придешь... Надо было ждать... Так долго ждать...       — Что ты знаешь?       Она прерывает шёпот, а в ответ ей лишь завывание ветра и грохот грома. Не отвечает. Не хочет, знает что она уйдет как только получит ответы. Она всё ещё слышит колыбельную что пел ее брат, когда ей было тяжело спать из-за кошмаров. Над ней словно издеваются, давя на то единственное слабое место что есть у непревзойдённой путешественницы.       Я расскажу... Но лишь когда мы встретимся...       Затем она видит как барьер рассеивается в одном месте, образуя туннель ровно такого размера, чтобы она смогла пройти. А она понимает, что это не тюрьма. Что что бы то ни было внутри барьера, это оно контролирует бушующий ветер. Подобной силой в этом мире могут обладать лишь божества, или то что поглотило их силу. Но разве может существовать на территории жестокого электро архонта кто-то с подобной силой? Вряд ли Райден захотела бя сосуществовать с кем-то кто мог представлять угрозу вечности. Словно слыша ее мысли, она слышит смех. До этого он звучал так мягко и звонко, словно ребенок, искренне радующийся какой-то мелочи. Сейчас же смех был ниже, короче, но вызывал какое-то нехорошее предчувствие... Слишком зловеще. Ее невидимый собеседник ничего не говорит, лишь посмеивается время от времени, а ветер становится сильнее, дует ей в спину, подгоняя войти внутрь.       Она медлит. Что уж греха таить, ее пугает неизвестность. Но она слишком желает узнать о том что случилось с ее милым братцем, ей нужно знать почему тот кто раньше смотрел на нее столь тепло, вдруг оттолкнул ее, не желая снова становиться с ней одним целым. Вздохнув поглубже, она собирается с силами и ступает в неизвестность. Внутри ветер мягко обволакивает ее, направляя сквозь песчаную стену и не позволяя навредить ей. Невидимые руки вновь обвивают ее тело, сжимая тонкую талию, касаясь открытых плеч, вдыхая ее аромат. Ее словно медленно пожирали, пытались впитать в себя, чтобы она никогда не смогла сбежать. Уже от одной мысли об по ее телу прошлась дрожь. Она не останется тут. Она уйдет как только получит ответы на свои вопросы. Если надо она применит силу, но ни за что не позволит кому-либо стоять на ее пути.       А затем вдруг всё прекращается словно по щелчку пальцев. Ощущения чужих рук на теле пропадает, а песок перед глазами опадает. Она жмурится после того как резко оказалась в светлом пространстве, а когда глаза снова фокусируются на окружении, она видит перед собой стоящего в черной рясе молодого мужчину. Его лицо скрыто за маской, напоминающей лицо фарфоровой куклы. Она напрягается, готовясь в любой момент призвать меч. Он смотрит на нее пристально сквозь прорези маски, а затем вдруг уважительно кланяется.       — Наконец-то Вы прибыли, дорогая жрица.       Говорит он мягким, уважительным тоном и протягивает ей руку, чтобы повести ее за собой. А за его спиной видна деревня, полная людей. Взрослые, дети и старики. Все они смотрят на нее через похожие маски, а затем опускаются на колени, прижимаясь лбами к земле. И все как один говорят лишь одно.       Да примет тебя шторм в свои объятия, дорогая жрица. Марбас ждёт тебя.