Сатору метался, как загнанный зверь, клетка которого уменьшалась в размерах, запечатывая разум и лишая возможности соображать здраво. Он непрерывно, нервно клацая короткими ногтями по экрану, набирал выученный наизусть номер, но в трубке всё так же звучал лишь механический голос, оповещающий о том, что абонент не доступен.
Мозг в черепной коробке плавился, отказываясь принимать версию с разницей во времени, но вариантов лучше у него всë равно не было. Сколько там между ними — год, два или двадцать, раз Сугуру настолько перекосило от осознания, когда он понял?
Ебаная магия это или шутки высших сил — не важно, в Токио был всего один-единственный человек, который мог ему сейчас помочь не поехать кукухой. Черканув пару слов в сообщении, Сатору быстрым шагом направился к такси.
— Так, ты мне хочешь сказать, что два месяца сексился с парнем из будущего? — Сёко скептически подняла бровь, тасуя колоду.
— Не знаю, может из прошлого, я ещё не разобрался. Он как минимум там, где есть телефоны с камерой и нет летающих машин. Ну, я не видел, по крайней мере, — Сатору почесал макушку, прокручивая в голове всë, что успел увидеть на экране во время видеозвонка.
После краткого рассказа Сатору она смотрела на него, как на умалишëнного. На бухого вроде не похож, а чушь несёт полнейшую.
— Я сейчас примерно на экваторе между позвонить в неотложку, чтобы тебя забрали как поехавшего, и достать доску с маятником, чтобы начать поиски волшебного парня, потерянного во времени.
— Знаешь, я сам уже начинаю сомневаться в трезвости своего разума. Вдруг я сейчас лежу в дурке под транквилизаторами, и это всё происходящее — опиумный сон.
— Ну, я точно не сон. Блять, ебаный сюр. Ладно, давай раскинем, как его там?
— Спасибо, Сёко, ты лучшая! Гето Сугуру, 28 лет.
— Тупица, ты не знаешь, сколько лет ему сейчас. Может он младенец, а может дед сморщенный, ты каких больше любишь? Хотя что там, что там, памперсы менять.
— Очень остроумно, — Сатору театрально закатил глаза.
— Ладно, раз уж согласилась, давай серьезно, таро — это не шутка и не игрушка, хотя казалось бы. Подай три свечи из той коробки. Цвет не важен, бери, как чувствуешь, — она разгладила руками чëрное велюровое алтарное покрывало с задиакальными символами, на котором наработанной реликвией виднелись разноцветные капли воска.
Из картонного ящичка, доверху забитого разноцветными свечками, Сатору, не мешкая, взял три — черную, белую и красную. Символично.
— Скрутки делать умеешь? — поняв по удивлëнному взгляду напротив, что явно нет, Сёко вытащила ещё, показывая своими руками. — Вот так, у основания зажимаешь и прокручиваешь по часовой. Думай о человеке, на кого раскладывать будем.
Длинные пальцы, путаясь в параллелях податливого воска, скрутили кривенький тройной жгут.
— Пойдëт?
— Да. Поджигай.
Воткнув свечу на алюминиевый шпиль угловатого подсвечника, напоминающий Годжо вифлиемскую звезду, он чиркнул спичкой о полоску красного фосфора, порождая языки пламени. Огонь, поглощая фитили, резво затрещал, и плавящиеся капли облизнули основание скрутки. Красиво.
— Так, теперь аккуратно сдвинь карты на себя левой рукой, — Сёко протянула колоду с золотым тиснением, зелëный дракон на рубашке поблескивал, отражая на себе танец свечи. — Да не хватай ты её, дубина, я не разрешала.
Дождавшись правильного саторовского движения, она поочередно вытянула карты, выкладывая перед собой в определëнной, только ей известной последовательности.
Завораживала сакральность момента, окутанного тишиной комнаты, где черты лица Иери в полумраке выглядели мягче, а каштановые волосы отливали рыжиной в бликах огня, отсылая Годжо мыслями к ведьмам, сожжëнным на кострах святой инквизиции.
Раз за разом, когда она открывала карты, на лице подруги отображался калейдоскоп эмоций. Она то удивлялась, то хмурила брови, то поджимала губы в тонкую полоску. Поглощëнная бурным мыслительным процессом Иери молчала, разглядывая замысловатые картинки.
— Ну что там, Сёко, не томи, я сейчас умру.
— Блять, подожди, дай сформулирую. У тебя здесь столько старших арканов, что пиздец. Я в первый раз такое вижу, — она потёрла пальцами виски и начала расшифровку. — Давай так, я душнить не буду, скажу простыми словами, чтоб тебе понятно было, ок? — получив одобрительный кивок, продолжила, тыкнув пальцем в первую карту. — Вот тут у нас начало отношений, с чего всё началось. Туз жезлов и дьявол. С хуёв всё у вас началось и с ебли, так? Блять, да кого я спрашиваю, конечно так, я даже не удивлена. Никаких глубинных желаний, кроме как грязно передëрнуть друг на друга, по этим картам нет. Тут всё довольно прямолинейно и низменно. Похоть чистой воды.
Сатору воодушевлëнно кивал, подтверждая каждое слово.
— Ну кто бы сомневался. Вот это, — она указала на две карты слева, — твой Сугуру, его суть. Отшельник — мудрый чел, с большим бэкграундом за плечами, любитель поковыряться в себе. Король мечей — властный, авторитетный, рассудительный, близко подпускает только избранных, обладает высоким интеллектом и острым умом. Сатору, да ты нашел себе папика, я погляжу?
— Гермиона, разлогинься! Я в душе не ебу, как ты это делаешь, но продолжай, пожалуйста.
— Дальше у нас карты общей информации касательно отношений. Тут колесо фортуны, маг и повешенный. Если коротко, то это божественный шанс, знак свыше, рулетка, раскрученная высшими силами, и вы с ним не вправе на неë повлиять, можно только набраться терпения и ждать. Повешенный представляет собой «выжидательную игру», которая часто является частью жизненного прогресса, а маг тренирует силу воли. Я думаю, что тот Сугуру, с которым ты общался, точно не из прошлого, он где-то в будущем.
— Карта настоящего — башня. Ну, это пиздец.
— Да. Пиздец. Башню даже я знаю. Я себя ощущаю как раз, как этот нарисованный человечек, который там из окна падает, — Сатору тыкнул пальцем в карту.
— Эй, руки! — Иери отмахнулась от него, как от назойливой мухи. — По башне нет ничего хорошего, тут даже за уши не притянуть. Полное разрушение, она как падающий боинг, внутри которого вы сидите. Но эта карта, руша все старое, также может привести к новому началу. Прежде чем ты сможешь внести изменения, придётся посмотреть правде в глаза и принять всю суть пиздеца.
Сатору вздохнул и уткнулся подбородком в столешницу, поднимая печальный взгляд из-под пуха белоснежных ресниц.
— Как думаешь, есть шанс на «жили они долго и счастливо», хоть когда-нибудь?
— Когда-нибудь точно есть, осталось найти, когда это будет. Ты вообще гуглил его? Ну вот просто имя и город? — Сёко выловила удивлённый взгляд, считывая ответ. — Ну в смысле нет, Сатору, ты же умный, как тебе это в голову не пришло сразу?
— Не знаю, к тебе первым делом помчался.
— Приятно, конечно, что я такой авторитет для тебя в сфере магии. Вот смотри, он? — Иери протянула телефон, буквально тыча в нос открытой страницей на фейсбуке.
— Охуеть! Он! — Сатору приблизил фото, вглядываясь в знакомые черты лица. Волосы короче, собраны в небрежный пучок, непослушная прядь чëлки, которая как всегда сама решает, где ей лежать, плечи чуть уже и взгляд беззаботный.
— Ну вот, смотри, как все просто! Можешь поехать и познакомиться с ним заново прямо сейчас.
— Не могу, он женат, — осознание холодом пробежало по лопаткам, оседая мелкими покалываниями на кончиках пальцев. Пазл в голове складывался, добавляя недостающие кусочки. Гето сейчас восемнадцать, дата рождения указана в профиле, значит, между ними… — Твою мать, десять лет.
— Сочувствую, друг, — Сёко участливо сжала плечо и похлопала по поникшей спине. — У нас там ещё карты остались, тебе интересно?
— Да, давай, добивай, раз начали.
— Тут, на самом деле, всё лучше, чем было до, ну или как минимум не плохо. Вот эта карта отвечает на вопрос, состоится ли встреча. Знаешь, в колоде таро есть две белые карты, они выпадают редко, но всё же бывает, а чтобы обе рядом — это нонсенс, клянусь тебе, первый раз такое.
— И что они значат?
— Значат, что либо будущее непредрешено, либо ты не готов знать ответ на поставленный вопрос.
— Класс, зашибись. А эти две что? По названию мне нравятся.
— Это итог всего. Точка, к которой вы придëте. Тут влюбленные и четвёрка жезлов. Все хорошо будет, Сатору.
***
Мог ли Сатору не смотреть — вопрос риторический. Не мог. Первое время он буквально помешался на чужой жизни, выяснил, где живет Гето с его новоиспечённой женой, которая, судя по всему, как раз находилась в положении. Интересно, а Сугуру уже знал, что у них будет двойня? А что это девочки?
Он никогда не показывал заинтересованности, тщательно скрываясь и заметая следы. Даже когда случайно сталкивался в супермаркете или на улице, делал максимально отстранëнный вид, не отсвечивая, а после сжирал себя изнутри, утопая в миноре отчаяния от невозможности быть рядом, поймать отблеск улыбки посвящëнной именно ему. О, он выкрал бы её и надежно спрятал, будь у него хоть малейшая возможность.
Пьяный плакал, воздух вырывал из гортани, звоня ночью спящей Сёко, которая единственная понимала его боль. Она даже не язвила и не сыпала колкие ругательства, как обычно, а понимающе вздыхала, говоря лишь «сейчас приеду, скинь геолокацию».
Пытался ли Годжо забить и жить дальше? Конечно, бесчисленное множество раз. Находил мимолëтное забвение в парнях и девушках, которые всë равно, как один, напоминали его. Иной раз даже лицом не разворачивал, жëстко втрахивая в стенку кабинки клубного туалета, намотав на кулак копну смольных волос, а после спешного оргазма выходил молча, не оглядываясь.
Временами строчил пустотелые сообщения абоненту, который вряд ли появится в сети в ближайшие десять лет. Он, изнывая от злости и всепоглощающей тоски, изливался в буквы, в постыдные и грязные предложения, которые если бы знал, что когда-то дойдут до адресата, зацензурил бы в половину, краснея до кончиков ушей. Делал новые и новые снимки, откровенно насаживаясь на пальцы, стонал в голосовых, воображая, что Сугуру просит его об этом своим бархатным баритоном, пожирая раскосыми угольными безднами через экран смартфона.
Наблюдал через фейсбук, как растут его дети, умиляясь новым фото. Вот первое рождество и семейная фотосессия, вот поход в зоопарк, смешные банты на макушках и мягко улыбающийся объективу Сугуру, который держит их на плечах.
К моменту, когда жена Гето заболела, Сатору сам обзавелся приëмным сыном, точнее племянником, которого усыновил после смерти его родителей, воспитывая как родного.
Он знал, что время их на исходе, что ещё чуть-чуть — и Сугуру потеряет супругу в неравной схватке с раком, проваливаясь на дно марианской впадины депрессивного эпизода.
Через год отдал Мэгса в тот же частный детский сад и просил подружиться с девочками-двойняшками, защищать их, пока Сугуру, поглощëнный горем, не видит ничего вокруг.
Потом — первый класс, одна школа и Сёко с комментариями «как ты меня заебал, честное слово, я себе уже в календаре отметила красным маркером ваше воссоединение» ведёт Мегуми на линейку под видом его тëти, чтобы только они не столкнулись нос к носу раньше времени. Сугуру был ещё не готов, не достаточно отскорбел.
Иногда Сатору казалось, что вся эта история — лишь сон, который он видел когда-то очень давно. Плод его воображения, комната в чертогах разума, которую он создал в пьяном угаре так правдоподобно, что продолжает заходить туда каждую ночь, запирая на ключ дубовые двери и снимая с блокировки давно устаревший айфон с сохранившимися переписками затëртых воспоминаний, предаваясь грехопадению.
Если бы Сатору пришлось создавать крестражи, старенький 5s был бы первым. В этом бесценном артефакте уже хранилась частичка его души. Святой грааль имени Гето Сугуру, идолопоклонство и похоть, коллекция его личных смертных грехов. Возможно, за этот проклятый предмет Сатору убил бы, если кто-то посмел посягнуть на право обладать им. Подписал бы ассекурацию кровью на перекрестке за возможность пожизненного единоличного пользования.
***
Последний месяц перед их знакомством Сатору провел в тени. Теперь даже случайно нельзя засветиться, иначе всë десятилетнее ожидание пойдет коту под хвост.
Не смог только отказать себе в одной блажи — хотя бы одним глазком подсмотреть за Гето в момент их первого несостоявшегося свидания.
Его гилти плеже — приехать 13 июля 2023 года к Токийской телебашне в полдень и, напялив капюшон тëмной толстовки, через чëрные линзы круглых очков наблюдать за Сугуру, сидя на плетëном кресле летнего кафе.
Он действительно пришёл, как и обещал. В лëгкой футболке и узких скинни, с собранными в высокий пучок волосами, курил, периодически поглядывая то на циферблат наручных часов, то по сторонам, вглядываясь в толпу. Затягиваясь, выпускал вверх белое облако никотина.
О, как Сатору хотелось почувствовать вкус сигарет, оседающий на кончиках длинных пальцев, уткнуться носом во впадинку ключиц и вдохнуть наконец его запах. Он десять грëбаных лет представлял, чем же пахнет Сугуру. Скорее всего, крепким зерновым кофе, лосьоном после бритья, табаком и мускусом.
Ещё две недели киотской командировки — и он сможет наконец прикоснуться к нему, вырываясь из бесконечного колеса фортуны, предсказанного картами.
***
В день икс Сатору сгорал от нетерпения, буквально места себе не находил, шагами меряя комнату всё утро. К половине одиннадцатого приехала Сёко: Годжо договорился с ней накануне, чтобы та под предлогом прогуляться с Мэгсом забрала в парк и Мимико с Нанако.
Кто такой Годжо девочки знали давно, он наладил с ними контакт ещё во втором классе, когда они приходили к Мегуми в гости после школы во время постоянных рабочих командировок Сугуру, где девчонки оставались на няне или Нанами. Сатору нравилось баловать детей сладостями и, развалившись вчетвером в подушечном шалаше из одеял и стульев посреди гостиной, с фонариком читать им страшилки, периодически жутко подсвечивая лицо и гримасничая.
Он часто спрашивал их о семье и увлечениях, а те с радостью рассказывали о любимых играх, куклах, мультиках, кружке танцев, в который они ходили по средам и о том, какой замечательный у них папа — сильный, весëлый, добрый и красивый. Сказали, что им с Мегуми нужно обязательно как-нибудь присоединиться к ним в один из традиционных воскресных пикников.
Стоя на мокром асфальте аллеи телебашни, Сатору укрывался под сводами чëрного зонта, отсчитывая бесконечные минуты. Время тянулось так медленно, словно вовсе хотело остановиться, гипсовым изваянием застывая в моменте.
Раз.
Сугуру чëрной молнией проносится мимо с вытянутой рукой, в которой на экране мобильного видна его собственная белобрысая макушка. Всё внимание сконцентрировано там, в телефоне, он даже не замечает, что чуть не врезался с ним лоб в лоб.
Два.
Сугуру замирает напротив билбордов с вывесками кинопремьер. «Оппенгеймер», «Стражи галактики 3», «Форсаж 10» — Сатору и не помнит уже, что там показывали в две тысячи тринадцатом, но явно не это.
Три.
Подходит со спины, кладя руку на напряжëнное плечо, вынуждая обернуться.
Айфон, вылетающий из одеревеневшей кисти, летит вниз, стеклянным крошевом дисплея разлетаясь о поверхность асфальта.
— Привет, Сугуру.
