sit back and relax

Сердце Уёна стуком отдаётся где-то в ушах. Кровь, горячая и пьянящая, бурлит в его жилах, когда он вжимает Ёсана спиной в дверь. В номере темно, слышно только их учащенное дыхание, и Уён хватает Ёсана за бедра, отталкивая назад. У обоих парней возбуждение от хорошо прошедшего выступления еще не отступило, и Уён задается вопросом, угаснет ли оно когда-нибудь, особенно когда Ёсан под его руками становится таким податливым, а его дыхание перерастает в тихие стоны, когда младший касается его тела, напряженного и покрытого холодным потом, под рубашкой. Он бы прошелся по нему поцелуями, оставляя за собой мокрые следы. Они возятся в темноте, сталкиваясь носами и зубами, прежде чем ловят губы друг друга в нормальном поцелуе. Языки сплетаются вместе, стоны то и дело вырываются между приоткрытых губ, а Ёсан крепко обхватывает руками чужие плечи. Возбуждение после выступления, всё бьющее по ушам, превращается во что-то получше — теперь он может ощутить это физически, прикоснуться пальцами. Он прикусывает нижнюю губу Ёсана, руками проходя по ребрам и будто нечаянно задевая большими пальцами соски. Ёсан скулит, сжимая пальцами волосы Уёна, покрытые толстым слоем геля для укладки. Это самый приятный звук, который тот когда-либо слышал. Любая мысль о душе, еде или сне становится совсем незначительной и улетает на задний план, когда извивающийся под ним Ёсан выдыхает короткие полустоны, вызывающие в темноте ухмылку на лице Уёна. Ёсан мог оттолкнуть его. Он мог потребовать принять душ или сам уложить Уёна на роскошную гостиничную кровать. Он мог бы обхватить рукой горло Уёна, удерживая его на месте, трахая до беспамятства, или исцарапать грудь Уёна до глубоких красных следов, пока скачет на нем до изнеможения. Но Ёсан этого не сделает. Он намного сильнее Уёна, сильнее всех в группе, но сегодня вечером он хочет быть уничтоженным. Уён, ведомый жаром, все еще бушующим под кожей, жадный и нетерпеливый только рад помочь парню в этом. — Кровать, — Ёсан задыхается, цепляясь пальцами за волосы Уёна, пока он укладывет свои руки ему на плечи. Улыбка Уёна грубеет. Ёсан прижимается к нему, ожидая исполнения своего требования, но ладони Уёна сжимаются на его груди, а большие пальцы дразняще проходятся по соскам, когда он прижимает старшего спиной к двери. Ёсан задыхается, полуразрушенный, прежде чем снова растаять в руках Уёна. Сегодня Ёсан с ним именно поэтому, следуя за ним из концертного зала в фургон, а затем в отель, большими, почти светящимися в темноте глазами умоляя о том, что может дать ему только Уён. Никто не может быть грубым с ним настолько, насколько может Уён. — Нет, — слова стекают с кончика его языка, будто сироп. — Я хочу, чтобы это было так. — Он прижимается еще ближе, просовывая колено между ног Ёсана и оставляет дразнящий поцелуй в уголке рта. — Я собираюсь трахнуть тебя у этой двери, и тебе придется быть хорошим мальчиком и вести себя тихо, иначе все услышат, как ты скулишь из-за меня. Ёсан вздрагивает. Он сжимает рубашку Уёна, цепляясь пальцами за спину, наклоняясь в попытке получить еще поцелуй. Он слишком наждающийся и уже потерял голову, чтобы уклоняться от внимания и привязанности, слишком отчаявшийся, чтобы притворяться. Он прижимается к бедру Уёна, давая ему почувствовать, насколько сильно ему нравится эта идея, ни разу не пытаясь его оттолкнуть. — Тебе нравится? — Хрипло шепчет Уён. Он ловит приоткрытый во вздохе рот Ёсана прежде, чем тот успевает ответить, и впивается зубами в его нижнюю губу, переплетая их языки. Боль и удовольствие в равной мере, грубые отказы в сочетании с нежно блуждающими по телу руками — вот чего хочет Ёсан. Уён понял это в середине выступления, когда в очередной раз почувствовал на себе полный желания взгляд Ёсана, до этого безоговорочно позволяющего ему задирать себя на сцене. После этих выходок Уён только и мог мысленно перебирать все, что он бы сделал с Ёсаном сегодня вечером. — Ён-и, — Ёсан скулит, прерывая поцелуй, делая жадные вдохи. Уён игнорирует его, опускаясь губами к его шее, руками потирая соски под рубашкой. Член Ёсана дергается в спортивных штанах, и Уён прижимается ближе, позволяя Ёсану почувствовать его, почувствовать себя маленьким под настойчивым жаром своего тела. Он дразняще прикусывает нежную кожу шеи Ёсана и стонет, когда тот недовольно толкает его, предупреждая, что нельзя оставлять следов. — Ты ещё давно должен был это понять, — шепчет Уён, — мне нравится оставлять следы там, где их никто не увидит. — Он спускается языком в ложбинку между ключицами Ёсана, все еще влажную от пота. Это грязно, но Уёну все равно, когда это Ёсан. Даже лучше, когда это грязно, а Ёсан извивается, возмущаясь, что это отвратительно, когда на самом деле его тело требует большего. Откровенное, грязное желание захлестывает Уёна волной, и он откидывается назад, поворачивая Ёсана лицом к двери, цепко ухватившись за его бедра. Уён стягивает с себя спортивные штаны и задирает подол ёсановой рубашки, проводя рукой от основания позвоночника вверх по изогнутой в напряжении спины. Даже привыкнув к темноте, его глаза видели только очертания тела Ёсана, но все равно сейчас он ни за что не остановится, чтобы включить свет. Отпустив рубашку Ёсана и опускается на колени, игнорируя тупую боль, когда хватает его за упругую задницу и раздвигает половинки в стороны. — Нужна смазка, Уён! — Его голос срывается на полуслове, когда Уён наклоняется и приближается к ягодицам Ёсана. — Черт возьми, Уён, дай мне принять душ, если собираешься… — Он замолкает, резко приваливаясь к двери, когда Уён усиливает хватку и проводит языком по его дырочке. Уён не позволил бы ему принять душ. Он старается донести это, посасывая ободок ануса Ёсана, сильно впиваясь в нежную кожу бёдер ногтями. — Я ненавижу тебя, — выдыхает Ёсан, нагло солгав, и сам начинает насаживаться на язык Уёна, не выдержав такой пытки. Младший прижимается к нему еще теснее, не обращая внимания на пульсацию собственного члена, усердно двигая языком внутри. Ёсан вцепляется рукой в его волосы, но даже эта резко пронзившая кожу его головы боль, не в силах удержать Уёна от его добычи. — Ты… такой мерзкий, — наконец произносит Ёсан, и Уён ухмыляется от этой фразы. Это именно то, чего он добивался. Ёсан, который обычно слишком отчаянно прислушивался к голосу разума, был вынужден подчиниться прихотям своего тела, чувствуя себя грязным и использованным. Уён такой же неряха, как и всегда, он целует и посасывает дырочку Ёсана, раздвигает её языком, а затем слизывает свое собственное месиво. Ничто не возбуждает младшего сильнее, чем это - Ёсан заводит его на максимум, пока его милая маленькая дырочка расслабляется от усердной работы языком. Старший так быстро становится таким чувствительным, извиваясь и хныча только от губ Уёна. Только на этот раз его стоны звучат приглушенно - он отчаянно впивается зубами в тыльную сторону ладони, стараясь не перебудить весь этаж. Со всех сторон вокруг расположились остальные мемберы, так что быть застуканным ими не было бы самым худшим вариантом в мире, если бы Ёсан не смог сдержаться, но он всегда был слишком застенчив для своего же блага. Через некоторое время Уёну приходится отстраниться, чтобы отдышаться. У него кружится голова, член течет у него между ног, подбородок покрыт слюной, челюсть болит — но именно так ему и нравится. Он размеренно двигает челюстью взад-вперед, отпуская парня, чтобы тот потёр заднюю поверхность своих бедер, щедро исцарапанных младшим. Ёсан слегка разминает мышцы и слегка подпрыгивает, стукаясь при этом коленями, прежде чем широко расставить ноги, наклоняя бедра обратно к губам Уёна. — Такой нуждающийся, — мурлычет Уен. Он прикусывает внутреннюю сторону бедра Ёсана, прежде чем снова раскрыть его большим пальцем. Ёсан дрожит, когда в него снова проникают языком, и издает тихий рваный стон. Этот звук, будто искра, разжигает желание Уёна, превращая его в адовый огонь. Он погружает большой палец в дырочку Ёсана, раздвигая его еще шире, позволяя ему проникнуть в него еще глубже и глубже. — Уён, мне нужно больше, мне нужен ты, — выдыхает Ёсан дрожа всем телом. Нет звуков слаще, чем умоляющий голос Ёсана. Уён удваивает усилия, игнорируя тупую боль в челюсти, когда его большой палец погружается глубже, а язык обводит дырочку по кругу. Ёсана мелко потряхивает, и ему откровенно недостаточно только чувствовать его, ему нужно видеть Уёна, он должен трахать его так сильно, пока Ёсан не рухнет на этот чёртов гостиничный ковер. Уён отстраняется, в последний раз целуя дырочку Ёсана, прежде чем подняться на ноги и прижаться к крепкой спине стершего. — Не двигайся, — бормочет он, обхватывая пальцами бедра Ёсана. Его голова откидывается на плечо Уёна, оставляя влажный поцелуй в уголке губ вместе с тихим звуком согласия. Уён целует его в подбородок, отступая вместе с парнем назад. Он нащупывает в темноте прикроватную тумбочку и, включив лампу, наполняет комнату теплым светом. Из своего наполовину распакованного чемодана, порывшись в массивном внутреннем кармане, Уён достает бутылочку смазки. Когда он снова поворачивается к Ёсану, то от картины перед глазами хочется упасть на колени - спортивные штаны и трусы старшего спущены до лодыжек, обнажая длинные ноги, в теплом свете приобретшие кремовый оттенок. Ёсан сжимает рубашку в кулаке, придерживая ее на бедрах, позволяя Уёну увидеть ямочки у основания спины. Другой рукой он опирается на дверь, уткнувшись лицом в сгиб локтя, пристально смотря на Уёна. Глаза полуприкрыты, макияж подсмылся, обнажая родимое пятно, свежевыкрашенные волосы растрепались. Ёсан не в состоянии контролировать себя и свои желания. Сейчас он нуждающийся и требовательный, все еще жаждущий, чтобы его дразнили, пока он больше не сможет этого выносить. — Сними рубашку, — шепчет Уён. Его голос хриплый, напряженный от возбуждения. Взяв из чемодана необходимое, он возвращается и встает позади Ёсана. Ёсан послушно снимает рубашку одной рукой, локтями упершись в дверь, откидывая ее куда-то на пол рядом. Есть что-то непристойное в том, что Ёсан стоит голый у двери, в то время как Уён примостился за его спиной, все еще одетый. — Черт возьми, ты такой сексуальный, — шепчет он, одной рукой откупоривая смазку, а другой ощупывая грудь и живот Ёсана. Тот бормочет, извиваясь от каждого нового прикосновения. — Не неси чушь. Уён что-то урчит, выливая смазку на пальцы и на заднюю поверхность бедер Ёсана. Он выкидывает бутылку рядом с ними, не обращая ни малейшего внимания на то, что остатки выливаются на ковер. — Ты думаешь, это чушь? Уён проводит губами по мускулистому широкому плечу Ёсана, одновременно проводя пальцами по его дырочке. Она, все еще влажная и расслабленная, принимает в себя сразу два пальца. Это грязное, быстрое скольжение до самых костяшек, и Ёсан с трудом сдерживает стон, заглушив его ребром ладони. — Ты знаешь, сколько людей убили бы, чтобы увидеть тебя таким? Сексуален, даже не пытаясь быть таким, чертовски хорошо стонет от моих пальцев, — шипит он, двигая пальцами внутри, заставляя Ёсана приподняться на носочки, приваливаясь к двери. Грязные картинки мелькают в голове Уёна, когда он начинает трахать Ёсана быстрыми, грубыми движениями. — Наши фанаты, наши коллеги — ты же видишь, как они смотрят на тебя, они все хотят заполучить тебя в свои руки, хотят трахнуть тебя, Ёсан-а. — Движения становятся точнее, он достает пальцами до простаты, выбивая из Ёсана дрожащий стон. — Твой милый Сан-и хотел бы заполучить тебя сегодня ночью, да? Чонхо тоже с удовольствием поработал бы над тобой после того, как ты смотрел на него такими глазами. — Пот стекает по шее Уёна, и он запрокидывает голову, не обращая внимания на то, что средство для укладки тает на волосах, вводя в Ёсана третий палец. Ёсан извивается, его бедра дрожат, а колени бьются друг о друга. Он убирает одну руку с двери, чтобы дотянуться до запястья Уёна, не с первой попытки охватывая его пальцами. Уён, не останавливаясь, продолжает трахать его, скручивая и раздвигая пальцы внутри, пока Ёсан, дрожа, не начинает сжиматься вокруг него. Уён сгорает от ожидания, что сделает Ёсан, попытается ли он остановить его. Но он не собирается. Ёсан только склоняет голову вперед, и жалкий стон вырывается из его рта, когда он крепче сжимает Уёна за запястье. — Уён, Уён, — повторяет он низким и надтреснутым голосом. Уён ухмыляется. Он покручивает сосок Ёсана и проводит пальцами по его груди, наслаждаясь ощущением мускулов под своей рукой. — Но ведь ты ушел со мной, да, малыш? — Его рука опускается ниже, горячая ладонь ложится на пупок Ёсана, почти дразня основание его члена. — Ты не захотел делиться с ними сегодняшним вечером, не так ли? — Уён повышает тон, будто по-настоящему задает вопрос, только чтобы как следует задеть Ёсана за живое. — Я мог бы быть щедрым. — Это наглая ложь, но Ёсан сжимает его запястье. — Я бы великодушно позволил одному из них попробовать тебя на вкус, но ты слишком жаден. — Он дразнит безымянным пальцем вход Ёсана, и, наконец, опускает руку, чтобы обхватить основание его члена. Теперь Ёсан извивается в его хватке как следует, член пульсирует между пальцами Уёна, и он дергает его за запястье. — Слишком, это слишком, ты должен трахнуть меня сейчас, пока я не стал слишком чувствительным. — Мольбы вырываются из него на одном дыхании, тело напрягается от желания настолько, что Уёна текут слюнки. — Пожалуйста, детка, мне нужен твой член. В голове Уёна что-то щёлкает. Все желание дразнить Ёсана моментально улетучилось, он стянул с себя футболку и приспустил штаны, потянувшись за смазкой. Ёсан все еще умоляюще шепчет, упираясь обеими руками в дверь и наклонив голову вперед, когда Уён обхватывает его поперек живота. Он оттягивает Ёсана назад, располагая того под правильным углом, и проводит головкой члена по входу, прежде чем толкнуться вперед. Ёсан идеально его принимает, как и всегда, расцветая под прикосновениями Уёна со сдавленным стоном, который он прячет в своей ладони. — Черт, — бормочет Уён, перед глазами все расплывается, когда его окутывает плотное влажное тепло. Он резко двигается вперед, вжимая Ёсана в дверь, упираясь вспотевшей ладонью в прохладное дерево. — Черт, как же в тебе хорошо, — шипит он, пытаясь подавить удовольствие, которое разливается по его спине, побуждая его прижаться еще ближе к Ёсану, слиться, стать одним целым. Его ногти царапают крашеное дерево, пот стекает по изгибу позвоночника, а рука сжимается под пупком Ёсана. Ёсан дрожит, его разгоряченная кожа вся скользкая от пота, а сам он весь напряжен, пытаясь успокоиться и дождаться, когда Уён наконец трахнет его. — Хороший мальчик, — Уён выдыхает, зарываясь носом во взмокшие волосы на затылке, и от резкого кислого запаха у него слюнки текут. Он двигает бедрами — короткое, томное движение, в котором Ёсан растворяется, позволяя Уёну погрузиться в него еще глубже. — Давай, Ёсан-а, позволь мне. Ёсан поворачивает голову, прижимаясь щекой к двери, скользя влажным дыханием по тыльной стороне пальцев Уёна. Движения того, глубокие и тягучие, заставляют Ёсана тяжело дыша хныкать в его ладонь. Тем не менее, Уён говорит громко, совсем рядом с дверным косяком. Он в тайне надеется, что кто-нибудь в коридоре его услышит, может быть кто-нибудь из мемберов уже слушает по ту сторону, как хорошо Уён трахает Ёсана. Он проводит губами по задней части шеи Ёсана, слизывая струйки пота, стекающие по его коже. Ёсан вздрагивает от этого действия, охваченный чем-то средним между желанием и отвращением, сильнее сжимаясь вокруг члена Уёна. Он не унимается, входя в него, плотно сжатого, заставляя Ёсана, горячего и сладкого, дрожащего вокруг него, расслабиться. — Тебе нравится это, — насмехается он, поглаживая большим пальцем пупок, а мизинцем — основание члена. Ёсан совсем теряется. Уён понял это еще раньше, но когда его большие темные глаза устремляются свой застланный слезами взгляд на Уёна через плечо, это становится очевидным. Он только шепчет: — Нравится, мне это нравится… Его голос приглушен, потому что рот все еще зажат ладонью, но даже так слышно насколько он надтреснут и дрожит. Уён ухмыляется. Ёсан со стоном зажмуривается, когда Уён резко входит в него. Теперь это настоящий толчок, сильный и быстрый, проходящий во всю длину, а не только на дюйм или два. — Чертовски красивый, — бормочет Уён, прикусывая язык. Он вспоминает об их расписании всего за мгновение до того, как впивается зубами в плечо Ёсана, слегка прикусывая его. Он облизывает оставленную небольшую красную отметину, ожидая, пока Ёсан не начнет возмущенно хныкать, чтобы он так не делал. Однако следов не останется, плохо. Уён откидывается назад, жадно хватая Ёсана за бедро, чтобы прижать его к двери, втрахивая в нее. Ёсану уже недостаточно руки, чтобы заглушить хныканье, всхлипывания, скулёж и все долгие протяжные стоны, вырывающиеся из него. Полотно двери с грохотом дребездит, теперь уже полностью выдавая их, даже если бы они вели себя спокойнее. Перед глазами Уёна все расплывается, пот заливает глаза, когда он шагает вперед, а милая маленькая попка Ёсана покачивается. — Красавчик, — мурлычет Уён, размещая большой палец в ямочке у основания позвоночника, скользя ладонью по тазовой кости. Ёсан заводит руку за спину, проскальзывая под мышкой Уёна, чтобы зацепиться за его футболку. Уён не делает ничего, чтобы помочь ему, с ухмылкой наблюдая за тем, как пальцы Ёсана безуспешно скользят по его животу. Отчаяние быстро берет верх, ногти впиваются в кожу Уёна, прежде чем он, наконец, убирает руку ото рта. — Прочь, — бормочет он. Даже без прикрывающей рот руки, его голос тихий, а слова невнятные. Он совсем выбился из сил, и Уён вонзается в него еще одним грубым толчком. — Сними это, — наконец произносит он. Уён все еще не слушает. Он не может отвлечься от маленькой горячей дырочки Ёсана, идеально обхватывающей его член. Рука Ёсана скользит по чужому животу, распутное отчаяние написано в каждом изгибе его фигуры, но Уён слишком занят, чтобы дать ему то, что он хочет. — Такой нуждающийся, — ворчит он, царапая ногтями и без того истерзанное бедро Ёсана. — Да, — говорит Ёсан. Уён отводит взгляд от принадлежащей ему мягкой упругой задницы, смотря на широко раскрытые глаза Ёсана. Щеки и уши его покраснели, он так видимо охвачен желанием, что сердце Уёна замирает где-то в груди. — Я нуждаюсь в тебе, я хочу чувствовать тебя, — бормочет он, зажмуриваясь. — Черт, детка, — выплевывает Уён, и новая волна желания накатывает на него, окрашенная в розовый очевидным обожанием Ёсана и его мольбами о том, чтобы чувствовать его кожа к коже. Уён прикусывает нижнюю губу и выходит, поддерживая Ёсана за талию, чтобы тот не упал. Он опускается на колени, помогая Ёсану снять штаны и обувь, оставляя поцелуи под коленом, просто чтобы услышать новую порцию его стонов. — Перегнись через край кровати, — говорит он, поднимаясь на ноги. Ёсан не двигается, и Уён похлопывает его по заднице, направляя в нужном направлении. Ёсан наклоняется вперед, колени соприкасаются, бедра все в смазке — самое восхитительное зрелище, которое Уён когда-либо видел. Мгновение он наблюдает за этим, а затем стягивает с себя одежду, его влажная от пота кожа покрывается мурашками, когда он видит, как Ёсан повинуется. Уложив голову на сложенные руки, он поворачивается к Уёну лицом, на котором отчетливо читается желание. Уён больше не колеблется. Он подходит к Ёсану и затаскивает на матрас, подхватив ногу под коленом. Это должно создать нагрузку на его бедра, но Ёсан не жалуется, вцепившись пальцами в простыни, весь раскрасневшийся и вспотевший. Уён упирается одним коленом в матрас, оставляя Ёсана раскрытым для него, в то время как сам хватает основание своего члена и, напрявляя себя, погружается обратно. Ёсан громко стонет, выгибая спину, держа бедра под идеальным углом. Уён тоже издает низкий стон, опускаясь ниже, чтобы Ёсан мог почувствовать прикосновение горячей кожи к своему позвоночнику. Старший хнычет, его дырочка сокращается, когда Уён снова начинает входить в него резкими жесткими толчками, теперь проникая еще глубже. В такой позе он практически забирается на Ёсана, погружаясь максимально глубоко, пока тот не начинает скулить, уткнувшись в простыни. Волна наслаждения проходит по телу Уёна от этого сладкого звука. Кровь шумит в ушах, сердце гулко бьется о ребра, а тело покрыто потом, когда он прижимает извивающегося под ним Ёсана к матрасу. Это не займет много времени в таком положении. Ёсан задыхается, его спина выгибается дугой, а руки с силой натягивают смятые простыни. — О, о, я сейчас кончу, пожалуйста, позволь мне кончить, малыш, — умоляет он срывающимся голосом. Все мысли пропадают из головы Уёна, кроме бесстыдно умоляющего его Ёсана. — Красавчик, не хочешь подождать еще немного? — Он хватает Ёсана за зад и раздвигает его, глядя вниз, туда, где дырочка тесно сжалась вокруг его члена. — Ты же знаешь, я не остановлюсь, пока не кончу, милый. Разве тебе не будет больно? Ёсан стонет. — Мне все равно. Ты можешь трахнуть меня, даже если это будет больно, — невнятно произносит он. Член Уёна дергается от таких слов, удовольствие разливается по телу, будто раскалённый металл. — Боже, что ты со мной делаешь, — бормочет он. Ёсан извивается под ним, продолжая умолять отрывистыми, отчаянными фразами. Может быть, он ожидает, что Уён будет грубее, вытягивая все соки из него, доводя до слёз, но Уён не может, не тогда, когда он под кайфом от всего, что даёт ему Ёсан. Уён держит его раздвинутым одной рукой, заставляя чувствовать, как он растягивается внутри него, в то время как другая его рука скользит под него. Он хватает член Ёсана, постанывая от того, какой он влажный, и усиливает хватку. Нескольких небрежных поглаживаний достаточно, чтобы Ёсан кончил, горячо и липко, на пальцы Уёна. Он безвольно падает вперед, будто марионетка с обрезанными ниточками, его обмякший член вжимается в матрас, когда Уён его отпускает. Он прекращает свои настойчивые толчки и отпускает бёдра Ёсана, чтобы погладить обеими руками его поясницу. Проводя большими пальцами по обеим сторонам его спины, он наклоняется вперед, чтобы поцеловать своего мальчика в плечо. — Как ты себя чувствуешь? — вопрос, близкий к тому, что он на самом деле хотел бы спросить. Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал, с тобой все в порядке, ты так красив, я не могу поверить, что ты даришь мне все это, ты уверен, что то, что тебе больно это нормально, но не настолько прямолинейный, чтобы вырвать его из фантазий. — Все хорошо, — невнятно произносит Ёсан, его плечи двигаются под губами Уёна, дырочка пульсирует там, где он все еще горячий и плотно обхватывает его. — Продолжай трахать меня. Хочу тебя внутри. Взгляд Уёна затуманивается. Его бедра подаются вперед, и Ёсан хнычет, тихо и сдавленно, будто Уён, оттрахав его, перевел его на совершенно новый уровень подчинения. — Такой милый мальчик, позволяешь мне использовать тебя, — хмыкает Уён. Он прижимает большие пальцы к ямочкам на спине Ёсана, размеренно насаживая его на свой член. Ёсан издает отчаянный стон, его дырочка трепещет, но, очевидно, его трахали слишком усердно, чтобы он мог сжаться по-настоящему. — Да, милый, стони для меня, — рычит Уен, продолжая вбиваться в Ёсана, игнорируя дрожь в руках. — Ён-и, — хнычет Ёсан голосом, ослабевшим, будто тающий сахар. Всё внутри Уёна сжимается, пальцы впиваются в ёсановы бедра, его обдает жаром, пока старший продолжает скулить. Кровь шумит у него в ушах, и он мчится навстречу оргазму, ритм становится быстрым и эгоистичным, член подергивается, прося скорейшего облегчения. Он не сводит глаз с Ёсана, наблюдая за движением его мышц под кожей, пока тот лениво просовывает руку под себя. От такой картины Уён задыхается. Ёсан снова трогает себя, игнорируя болезненную чувствительность. Все его тело вздрагивает при каждом движении руки. Уён прикусывает нижнюю губу, пытаясь продержаться еще немного. Ёсан утыкается лицом в сгиб его руки, задыхаясь от удовольствия и боли, его тело все еще безвольно лежит в руках Уёна. Он кончает снова. Ни один из них этого не ожидал. Ёсан резко вскрикивает, как будто его ударили током, откидываясь назад с именем Уёна на губах. Этого крика достаточно, чтобы Уён тоже кончил, глубоко заполняя Ёсана, дрожа от переполняющего его удовольствия. Из последних сил он обхватывает Ёсана за талию, переворачивая их обоих на бок. Они идеально подходят друг другу, мокрые от пота и липкие от спермы, а член Уёна все еще находится внутри Ёсана. На матрасе расцветает большое мокрое пятно. Уён чувствует себя таким слабым, что не уверен, сможет ли вообще выступать выступать завтра, но понимает, что ему все равно, когда Ёсан устало устраивается у него на груди. Он обнимает парня, переплетая их пальцы, выравнивая дыхание. — Переночуешь здесь? — Бормочет Уён, и его слова звучат как что-то между вопросом и требованием. Ёсан хнычет, но отвечая, снова становится похожим на самого себя. — Я испортил этот матрас… Уён улыбается и мягко целует его шею. — Это была командная работа. — Ты такой надоедливый, — говорит Ёсан, пытаясь отпихнуть его локтем, но в ответ получает только смех. — Ну давай, — ноет Уён, — я отнесу тебя в душ, я посплю на испорченном матрасе, просто останься со мной на ночь. На самом деле это даже не спор, ведь оба уже знают, кто победит, но Ёсан все равно тянет время, только чтобы помучить его. — Вымой мне волосы и сделай мой ежедневный уход за кожей, а потом поговорим. Уён прячет улыбку в чужом плече. — Все, что захочешь, малыш.