Сверкнёт жемчуг

Морозный ветер трепал их волосы, а от бега коней белый снег мелкой пылью взлетал в воздух. Внезапно глаза ухватились за чёрное нечто. Издалека можно было подумать, что это большой булыжник, но эльфийский взор с легкостью уловил трепыхание ткани и из этого предположили, что это живое существо. Настороженно переглянувшись и держа наготове оружие, Леголас и два его приближенных: Морохир и Сулмелдир направили лошадей ближе к незнакомцу, что валялся ничком на земле. Выглядел он очень плохо. Сквозь порванную одежду проглядывались свежие глубокие порезы и синяки. - Кто ты и что с тобой произошло? - подъезжая ближе и оставаясь невозмутимым к виду человека, холодно спросил Морохир, заметив что тот был в сознании. Парень, приподнявшись, сначала испуганно рассматривал всадников, а затем неожиданно зацепившись за что-то взглядом, потерял свой страх и с исступлением начал молить их о помощи. Лицо его, искаженное гримасой отчаяния, откровенно говоря, было совсем не симпатичным, по щекам бежали слезы, что смешивались с пылью, а пронзительный голос был слишком высоким с истеричными нотками и резал тонкий эльфийский слух. Речь его была сбивчивая, часто прерываясь и сглатывая он твердил о тёмных ритуалах и демонах. - Постой. Говори медленнее, мы ничего не понимаем. - Спрыгнув с лошади, но оставаясь на расстоянии и не выпуская меча из рук, попросил Сулмелдир. - Те люди из деревни совсем спятили. Думают, что жертвоприношение какому-то духу поможет им выжить. Да лучше умереть, чем связываться с тёмной магией! Они хотят убить мою сестру.. - Отчего же сам ее не спасёшь? - предугадывая просьбу, нетактично прервал поток слов один из всадников, доселе не проронивший ни слова. Взгляд его голубых глаз был острым, словно остриё иглы, прошивая тело насквозь. Парень поёжился. - Меня изгнали. Если появлюсь - убьют на месте. Такое уже случалось. - Тихо пробормотал он последнюю фразу, начиная плакать еще пуще. Морохир, прищурившись посмотрел на этого человека. Нельзя было понять врёт он или нет. Это вполне может оказаться ловушка. Коварство людей было известно всем эльфам. Надавить на жалость, а затем ударить в спину - вот их основная стратегия. Но вместе с этим люди были достаточно трусливы. По-крайней мере этот человек не спешил их разочаровывать в этом заявлении. - Мы поможем, но ты поедешь с нами и если хоть что-то, я повторяю: хоть одна деталь, - сказал один из эльфов спокойным вкрадчивым голосом, что не предвещал ничего хорошего - покажется нам подозрительной, то мы тебя незамедлительно убьём. Парень в немом испуге открыл рот, но быстро взяв себя в руки, закивал, бормоча согласие. Протянув ему руку, Сулмелдир отметил, что незнакомец был достаточно крепким. По человеческим меркам ему должно было быть лет тридцать, однако назвать его мужчиной было сложно. Странное чувство возникало, смотря на его заплаканное по-детски лицо в сочетании с сильным телосложением. Леголас скривился, наблюдая за ним. Хромая, человек подошел к лошади и с помощью эльфа запрыгнул на нее. Человек не вызывал доверия, но их страховкой был Аноротад, оставшийся в городе неподалёку. И хотелось надеятся, если они не свяжутся с ним в ближайшее время, то он поймёт что, что-то случилось. - Как тебя зовут? - поинтересовался Сулмелдир, пока незнакомец устраивался на лошади и вместе с тем вырвал из мыслей лихолесского принца. - Ной. Меня зовут Ной. - срывающимся голосом сказал парень смотря в карие глаза эльфа, прежде чем их лошади галопом пустились в путь. А снег мягкими хлопьями стелился на черное полотно земли, что островками проступала сквозь белое покрывало. *** Когда отец сказал, что выбрали ее, на душе стало легко. Наконец-то, она чувствовала себя на своем месте, дышать стало легче. С мрачным удовольствием она отметила: хорошо что это случится в её полные двадцать лет. Было что-то поэтичное в этой цифре. Хотя, она бы не была прочь, если бы это произошло гораздо раньше. Честно говоря, она и рождаться-то бы не хотела, жаль, что никто её не спрашивал. Девушка была рада, что ей не придется продолжать жить, а всю ответственность возьмут на себя другие люди. То, что она знала о жизни, делало ее совсем непривлекательной. Отчаяние и ужас душили не переставая, казалось, с самого рождения. Оттого новость, что избрана была именно она, обрадовала ее до глубины души. Лишь иногда, ночами, до костей пробирал страх неизвестности. Точно ли на Той стороне будет лучше? Девушка надеялась. Может она просто исчезнет, перестанет существовать? Это было страшно и сложно понять, но не хуже, чем то, где она сейчас была. Если повезет, то это будет просто место, в котором она почувствует покой. Но и вполне вероятно, что Там её будет ждать кара. Учитывая, что она не противиться этой участи, можно ли назвать это уходом из жизни по собственной воле? Когда-то давно, бабушка говорила, что это самый страшный грех, что может совершить человек. Но она так устала. Неужели она не могла сделать хоть что-то по собственной воле в этой жизни?! Пусть и уход из нее. Разве не дарована ей свобода Эру о которой рассказывала бабушка? Неужели Он не понимает, что для нее это будет наилучший исход!? Когда мысли грозили разорвать голову, она закрывала глаза и окуналась в самое прекрасное воспоминание, что у нее было. Тогда очень скоро сны уносили её еще глубже в него. Это было несомненно благословение: так спокойно, как в эти последние дни, она не спала еще никогда. Во сне девушка окуналась в аромат сирени. Куст стоял у кривого старого забора. Духота стоящая в воздухе, иногда разгонялась тихими порывами майского ветра. Листочки шелестели, будто аплодисменты на пения местных ласточек. Запах кружил голову. Во рту фантомно появилась горечь. В детстве кто-то ей сказал, что найти и съесть пятилистный цветочек сирени - к счастью. Ей тогда очень хотелось в это верить. В этом месте, где была лишь она, скрип веток и стрекотание сверчков - она чувствовала себя так спокойно. Ей не хотелось просыпаться. Это был её персональный Рай, но на него она и не надеялась. - Пожалуйста, давай сбежим, я... - Старший братец совсем не мог понять ее чувства, и как бы она не пыталась ему донести, что действительно счастлива, он продолжал, заливаясь слезами, шептать, испуганно оглядываясь на дверь. Он много плакал, что выводило отца из себя, и тогда тот брался за плеть или, если был в ярости, за железную тяжелую кочергу. В один из таких моментов, она поняла, что полностью исчезнуть - не так уж и плохо. В тот раз всё зашло слишком далеко. Услышав речи своего сына, мужчина так бил Ноя, что девушке показалось, что он точно его убьет. Тогда и она тоже попала под горячую руку. Всё закончилось тем, что отец приказал, на правах старосты, выметаться сыну вон: уйти прочь из дома и деревни. Раненным, ночью это было то, же самое, что самолично убить. Она проплакала почти всю ночь, прижимая кровоточащую от локтя до запястья руку, мечтая, чтобы всё поскорее закончилось. Девушка так устала, что не было сил волноваться о том, что же будет с ее несчастным братом. Все они, в лучшем случае, уйдут в небытие. Под утро ей удалось уснуть, но без сновидений. Проснулась она от шёпота тётушки. На самом деле этой женщине было сорок с чем-то лет, но тяжелая работа так её измотала, что та выглядела совсем старушкой. Она была человеком, что чуть больше остальных разбирался в травах и лекарскому деле, так что принимала роды, когда это было нужно и лечила раны. В селе все называли её повитухой. - Вставай доченька. Это твой последний рассвет. - Она быстро смахнула слезинки с глаз и, продолжая что-то бормотать, нежно повела за руку в прихожую, где их ждали еще две старушки. Это были самые уважаемые женщины в их маленькой деревушке, и им доверили сделать все приготовления. Девушка, не отошедшая от бессонной ночи и событий прошлого дня, совсем не обращала внимание на причитания тётушки, когда та увидела окровавленный рукав ночнушки, а также не замечала колючих тяжелых взглядов двух других дам. На фоне чёрных платков, их по-старчески посветлевшие глаза жутко сверкали. Они молча расплели длинные пшеничные косы девушки. Затем помогли надеть белое легкое платье и различных цветов бусы. Украшения давили на плечи и слегка царапали голую шею, а холод от бусин заставил поежиться. Неприятные чувства вернули ее в реальность. Всё в прошлом. Она живет лишь в этом моменте, а затем все закончится. Можно попытаться забыться и представить, что она счастлива. Переведя заинтересованный взгляд на бусы, девушка разглядывала разных форм и цветов бусины. Больше всего ей приглянулись белые. И хоть они были совсем не из настоящего жемчуга, сердце, при взгляде на них, затрепетало. Также из нескольких пар серьг, выбрали самые ценные. Громоздкие и непонятного светло-коричневого цвета, они совершенно не подходили к образу, поэтому, пока старейшины не видели, девушка постаралась закрыть их длинными прядями. Последний атрибут - пышный венок из красной рябины. В грязном зеркале, зеленоглазая смотрела на себя с восхищением. Еще никогда в жизни она не выглядела столь прекрасно, даже величественно! Всё самое ценное, что было у жителей, сейчас было на ней. Отец, только вошедший в дом, с гордостью посмотрел на дочь. Впервые. Так словно и не было вчерашнего дня. Если бы она знала, что ради такого взгляда ей нужно принести себя в жертву, то сделала бы это гораздо раньше. Никогда мужчина не смотрел на нее или на ее брата так. Это был лучший и последний день в ее жизни. Прежде чем отец повел её к выходу, повитуха, взяв за руку девушку, проникновенно заговорила: - Не бойся, милая. Сегодня ты станешь частью чего-то большего, чем ты можешь себе представить. - глаза её заблестели. Девушка неловко кивнула ей в ответ и последовала с отцом. На мгновение мужчина остановился, вытащив из-за пазухи маленький бутылек, и приказал ей выпить все до последней капли, сказав, что так ей будет проще. Девушка, беспрекословно всё выполнила, закашлявшись от яркого горького и одновременно обжигающего вкуса. Выходя на улицу, по обе стороны от домика их молчаливо встретили жители села. Шел снег, крупными хлопьями он медленно кружился и оседал на землю. Она ступила босой ногой в снежный покров, приготовившись к обжигающему холоду, но после странного напитка, почувствовала лишь легкий мороз в пальцах. Ей было так хорошо. Она чувствовала себя невестой. Она выходит замуж за смерть? Какая глупость, но звучит так красиво! Все смешалось, пока она шла с отцом вдоль всех этих людей. И снежинки кружатся, и люди. Взгляд зацепился за колючий взгляд, сверкнувший из-под кустистых бровей мужчины. Затем она услышала невыносимо громкий плач детей, во всей деревне их было всего трое - пережить последнюю зиму было сложно даже взрослым, не говоря уже о малышах. И как она не могла замечать их истошные крики? В висках стрельнуло, и она прикрыла на секунду глаза. Укутанные по самые носы в потрепанные одежды, люди выглядели очень мрачно, впрочем, как и всегда. По щекам потекли теплые слезы: ей стало их так жаль, ведь она сейчас прекратит свои страдания, а что насчет них: этих бедных малюток? Дойдя до конца импровизированной дорожки, она уже точно понимала, что с ней что-то не так, но это уже было не важно. Чувства притупились, она все чаще задерживала взгляд на чем-то или ком-то, и мысли плыли так вяло. Она будто тонула в мёде. В последний раз взглянув на толпу, девушка увидела те же заплаканные глаза повитухи. В сердце на минуту потеплело. Пропустив момент, когда от толпы отделились трое крепких мужчин, их можно было бы назвать крупными и могучими, но недоедание и болезни сделали свое дело, она продолжила путь, цепляясь за теплую руку отца. Ноги начали заплетаться, и она часто спотыкалась, но мужчина поддерживал ее. На минуту, девушка, казалось, потеряла сознание, но продолжала перебирать ногами. Очнулась она от того, что кто-то сильно тормошил ее за плечи, вынуждая встать. Мужчины, окружившие ее, соблюдали дистанцию в два больших шага. Стараясь собрать все свои силы, она стояла на нетвердых ногах. Один из людей, тот самый со злым взглядом, выхватил предмет из рук ее отца, подойдя к ней, схватил ее за не раненную руку, при этом что-то сердито приговаривая. Другие остались на своих местах. Возле каждого лежала длинная палка с большим острым наконечником на конце. Она лениво рассматривала всё вокруг, пока не уловила боковым зрением яркий блеск стали в лучах утреннего солнца. Замахнувшись, человек пронзил ее ладонь насквозь тонким кинжалом. Девушка даже не успела испугаться, да и сил уже не было. Она лишь тупо смотрела на уже извлеченный клинок, с которого стекала алая кровь. Ее кровь. Капли, падая на белый снег, что тонким слоем покрывал лёд, растекались пятнами. Ладонь сильно кровоточила. Она медленно подняла руку к глазам и, чуть покрутив, обратила внимание на то, как красиво сияют капельки, когда они смешиваются с золотистым светом утренних лучей. Она совсем не видела, что делается вокруг нее: как тот же человек с пергаментом в руках рисует окропленным кровью оружием непонятные символы вокруг нее, как потом, дождавшись, когда рисунок будет готов, мужчины, взяв гарпуны, с силой вонзают его в толщу льда, как он трещит под ее ногами. Ее заботили лишь завораживающие взгляд прозрачные ягоды рябины на ее ладони. В момент все прекратилось: рябина рассыпалась и ушла под воду, теряясь в глубинах озера, куда свет никогда не проникал. На короткий миг, когда девушка еще была в сознании, будто, саму душу окутал тонкий аромат сирени. Кажется, ее сердце больше не стучало. *** На поверхности небольшого замёрзшего вытянутого озера, по краям которого вздрагивал, от мимолетного ветерка, заснеженный камыш, стояло четыре черные фигуры. В окружении еще одной, едва уловимой из-за светлой одежды, что сливалась с окружающим пейзажем. Только заприметив их и оглянув внимательным взором ландшафт, наездники поскакали к группе людей во всю прыть. Мужчины активно пробивали лёд гарпунами вокруг девушки, высоко ими замахиваясь. Один из них сначала громко читал с пергамента что-то на темном наречии, затем же, выпустив его из рук, продолжил говорить по памяти. Услышав шум, они, не прекращая, продолжали своё дело. Внезапно тонкий силуэт исчез из виду, а вокруг мужчин, побросавших орудия, начали появляться завихрения темного дыма. Слова заклинания эхом носил ветер. Услышавшие их люди в деревне, покрылись мурашками, дети заплакали еще надрывнее. Леголас выстрелил из лука в говорившего, однако, тот упав на колени продолжил. Лишь после третьей стрелы в спину, он замолчал, но отголоски жуткими волнами разливались по местности. Пока Сулмелдир и Леголас расправлялись с остальными участниками ритуала, Морохир спешился с коня и присев у проруби успел ухватится за белый пояс человека, тут же его подтягивая из воды. Настоящее везение, что он успел выловить хоть что-то, благо течения в озере не было и тело не унесло. Спешно вытащив девочку, он огляделся. Сулмелдир, пронзив мечом грудь человека, с свистящим звуком извлек его из тела, отчего то упало ничком на землю. Эти люди были мертвы, но над ними все еще витал, почти рассеявшийся, тёмный туман. - Что это было? - задал вопрос Сулмелдир, скорее себе, чем кому-то. Леголас поднял потрепанный пергамент. - Это очень древние письмена. Откуда они взялись в этом захудалом поселении? - внимательно рассматривая строчки, задал риторический вопрос принц. - Мира! - лишь теперь осмелился подойти хромающий парень, увидев, что с зачинщиками расправились. Перехватывая лежащую сестру у Морохира, который до этого поддерживал девушку за плечи, после того, как убедился, что та, хоть и с трудом, но дышит. Он снял с себя дырявую верхнюю кофту, пытаясь укутать ее. - Это ей не поможет. - Леголас, закатил глаза, снял с лошади одну из сумок и выудив оттуда плащ, кинул его парнишке. Тот все еще продолжал плакать, Морохир на миг подумал, как это еще человек не умер от обезвоживания. Пытаясь завернуть сестру в плащ, Ной заметил, что в ее волосах каким-то образом запуталась груда цепочек. Попытавшись вынуть их из волос, он понял, что это невозможно - они безнадежно сплелись с прядями. Поэтому взяв маленький острый ножик, который он использовал, чтобы очищать яблоки, он не думая, обрезал запутавшиеся локоны вместе с украшением. Эльфы нахмурились, наблюдая за этим, но встревать не спешили. - Выглядит совсем неважно. - с сомнением проговорил Сулмелдир, подходя ближе и присаживаясь около брата с сестрой. - Пульс есть, но слаб… Ваше высочество, - прервал он резко речь - подойдите-ка. - Леголас заинтересовано присел рядом. Брат девушки завернув ее кое-как в плащ, неуклюже держал ее за голову, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. - Если не прекратишь - открутишь ей голову. - серьезно сказал Сулмелдир. - Смотрите, здесь. Это же то, что я думаю? - отодвинув угольные пряди с тонкой шеи, показывая вид на узкие черные линии, что создавали необычный узор. - Вероятнее всего. - серьезно сказал принц, нахмурив брови и едва касаясь пальцами, провел по краям рисунка. - Где ваш дом? - заметив как испуганно вздрогнул парень, Морохир слегка насмешливо продолжил - Да не собираемся мы тебя убивать. А вот девочку, если в кратчайшие сроки не согреть, то она умрет. Будешь, раненный, тащить ее отсюда до самой деревни? - Нет.. - уже успокоившись пробормотал парень. - Я возьму дитя, Морохир на тебе он. - кивнул Леголас в сторону парня, переходя на эльфийский. Неизвестно от чего, но даже тот факт, что человек не лгал, всё равно не прибавил приязни лихолесского принца к нему. - Хорошо Ваше Высочество! - живо поднимаясь и подавая руку парнишке, у которого уже забрали девушку, сказал Морохир. Забравшись на лошадь Леголас забрал с рук Сулмелдира бессознательную девочку и тут же почувствовал как одежда непокрытая доспехами, пропиталась холодной водой. Его отданный плащ не намного спасал ситуацию. С грубо отстриженных черных волос срывались ледяные капли. Пропустив лошадь Морохира вперед, всадники последовали за ним. *** Подъезжая к поселению, невозможно было не заметить убогие маленькие домики. Лишь приглядевшись, было понятно, что не все из зданий жилые: они выглядели настолько печально, что сразу и не заметишь разницу. Морохир уловил взглядом недружелюбное лицо женщины, прежде чем та захлопнула створки окна. Остановившись у одной из таких хибарок, эльфы спешились. Если бы не Морохир, то Ной свалился бы с лошади, словно мешок с картошкой, но тот вовремя помог ему. Продолжая прихрамывать, парень открыл деревянную дверь, пропуская Леголаса с девушкой на руках вперед. В помещении был морозный воздух, будто они все ещё находились на улице. - Растопи печь и принеси все лечебные средства, что у вас есть. - приказал лихолесский принц, выдыхая с каждой фразой облачко пара. - Аа.. хорошо. - заметался взгляд парня, не зная с чего начать. Пока принц искал место, куда можно было бы положить пострадавшую, брат девушки, набрав охапку дров со двора, сел у печи, пытаясь поджечь хворост трясущимися пальцами. Он возился с огнивом слишком долго, как показалось Сулмелдиру, поэтому тот, подойдя, забрал из рук человека инструмент, недовольно зыркнув глазами в его сторону, отчего парень опустил голову от стыда, а затем поднялся в поисках лекарств. Он не знал, где они были и были ли вообще. Обычно этим занималась сестра. Спас его нежданный гость. Это была пожилая женщина: единственная в деревне, кого можно было назвать действительно доброй. Вот и сейчас, она не смогла остаться в стороне, подумав, что этой семье нужна поддержка. Она не знала, что глава семейства накануне изгнал своего сына из деревни, как и не знала, что сам мужчина уже не жилец и всё пошло не так. Увидев три лошади, у нее, напротив, закралась надежда, что это и есть послание небес и ритуал принес результаты, что с появлением этих незнакомцев, ведь в их селе ни у кого уже давно не было крупного скота, их жизнь станет лучше. Она остановилась в дверях в оцепенении, когда поняла, что перед ней не простые торговцы или даже разбойники. Это были воины в добротных доспехах, а когда один из них, что у печи, обернулся к ней и за его волосами показалось заостренное ухо, ее сердце пропустило удар. - Тетушка, помогите найти мази или бинты, где всё это? - быстро подошел к ней Ной, нервно схватив ее за руку. За его плечом, она увидела, как один из эльфов, в этом не было сомнений, кладет мертвую Миру на импровизированную подстилку около печи, положив ее голову на сложенную тряпку. С умершими не будут так бережливы. Осознание пронзило мозг, но быстро взяв эмоции под контроль, она снова перевела взгляд на мальчика, что возвышался над ней. - Милый, на верхней полке возле плетеных корзин. Ну что же вы делаете? У нее одежда промокла до нитки! - резво они подошла к принцу, присаживаясь рядом. - Девочку нужно переодеть. Эльфы смущенно переглянулись. Они понимали это, но искренне не знали как поступить в этой ситуации, так что сейчас несомненно почувствовали облегчение и благодарность к этой, так удачно зашедшей, старухе. Они вышли во двор, через пару мгновений к ним также присоединился брат девушки. Игнорируя его, они переговаривались между собой на синдарине о дальнейших действиях. Сомнений нет -Эта девушка Сильмэ. Они искали ее по всему Средиземью. Вот уже три года, как звёзды указали на её существование. И не только они, многие увидев небесный знак, отправились попытать удачу. Вокруг Сильмэ в эльфийском народе ходило много легенд, никто так и не знал в чем же именно ее предназначение, от этого рождались невероятные вымыслы, что долгое время давало пищу поэтам и музыкантам. Среди людей же это слово, видоизменившись в Селема, было известно немногим, тем, кто еще нёс в своем сердце рассказы предков. Основная мысль была, что Сильмэ приносит счастье. - Вы можете зайти. - открыв через время дверь, спешно проговорила женщина, уходя сразу же обратно в дом. Придя к соглашению, эльфы решили остаться в этом доме на ночь. Еще не известно выживет ли девочка. И без всего случившегося она была не в лучшем состоянии, так что если переживет эту ночь, то тогда будет понятно что делать дальше. Лихолесским воинам было ее несомненно жаль, однако увидев столько горя за весь свой век, их сердца покрылись корочкой, что не давала боли проникать глубоко в сердце. Лишь у Сулмелдира, как у самого юного из них, при взгляде на девушку всё еще неприятно сжималось сердце и вспыхивал гнев на червствость мира. В помещении уже не было так холодно, в воздухе пахло распаленным хворостом. Повитуха, присевшая у девушки, переодетой в сухой коричневый из грубой ткани сарафан, разглядывала ее раненую насквозь руку, по старчески бормоча причитания. - Я помогу. - сказал, подошедший к ней Леголас, окидывая критическим взглядом все имеющиеся медикаменты. - Этого мало, чтобы быстро залечить рану, но достаточно, чтобы остановить кровь. - старушка, выжидающе глядя на него, понимающе кивнула. Взяв руку девушки, он отметил, что обе ее конечности практически синие, как и ее сомкнутые губы. - Мне нужна горячая вода и тряпки. Пока он выбирал нужные травы, а затем измолол их до кашицы, женщина сделала все как он просил, принеся таз с водой и кучу мелких белых длинных тряпочек. Забинтовав руку, эльф сделал горячие компрессы, положив их на тонкие запястья и ладони, а также ступни. Поднимая вторую руку, для него не осталась незамеченной старая мокрая повязка девушки, что перекрывала часть от локтя до запястья. Рана была свежей, но не кровоточила. Проделав те же манипуляции, что и с прошлой рукой, он взглянул на лицо девочки. Растрепанные высохшие черные волосы торчали во все стороны, не закрывая небольшой лоб и широких густых бровей, а лицо, такое бледное и безмятежное, можно подумать, что это труп. Круглое с припухлыми щеками оно было бы миловидным, если бы не темные впалые круги под глазами и синюшные потрескавшиеся губы. Принц вспомнил всё то барахло, что было на девушке: нелепая груда дешевых цепочек и громоздкие серьги, грубо сшитое платье. Неужели это считается красивым у людей? Ему никогда их не понять. Разглядывая Сильмэ, Леголас в миг осознал, что грудь ее не вздымается и он не может услышать тихий мерный стук сердца. - Морохир, подойди! Из них четверых только Морохир и Леголас учились эльфийскому целительству. Сев по обе стороны, они тихо пели исцеляющую песнь. Это длилось достаточно долго, все в комнате напряженно следили за ними, не шелохнувшись. Наконец, раздался тихий ритмичный стук, уловимый лишь для ушей эльфов. Услышав его, принц и его подданный опустили руки, что все это время держали на девушкой и устало облокотились к стене. - Идите спать, - приказал аранен людям, заметив, как все чаще они стали моргать под тяжестью век. - Но если вы уснете..? Морохир усмехнулся неосведомленности этого человека. Обычно эльфам приписывали невероятных способностей, делая из них чуть ли не богов, а этот сомневается, что они могут не спать одну ночь. Тишина была Ною ответом, поэтому, встав с скамьи, он и тетушка в тишине ушли в другую комнату.