«Ценить мы начинаем, когда потеряем»
Баста — На заре.
Наташа.
Я сижу на деревянной, шатающейся лавочке напротив её, усыпанной белыми крупинками могилы. Холодный ветер с пробрасывающим снегом развевается мои светлые волосы выбившиеся из-под платка. С чёрного камня памятника на меня смотрит улыбающееся девчушка с лучезарной улыбкой, даже на памятном рисунке, она будто живая. Такая родная и близкая, но такая далёкая. Так хочется её обнять, чтобы она снова озарила всех своей улыбкой. Кира. Она была слишком молода чтобы умереть, но слишком самоуверенна и бесстрашна чтобы жить спокойно и тихо. Сначала она вляпалась в дела группировки отмахиваясь, мол «всё будет хорошо» но я видела что это всё не по ней. Хотя сколько бы я с ней не пыталась поговорить, бесполезно. Верно же говорят, из группировки «либо в могилу либо в тюрьму». Тогда, в тот роковой день, день когда ей только исполнилось восемнадцать лет. Я не думала, мама её не думала, да никто не думал что на следующий день мы будем её хоронить, закапывать в холодную землю. Такую родную, нашу. Киру Вишневскую.***
На календаре — 18 мая, день совершеннолетия Киры. Она когда с просони увидела меня на пороге своей квартиры, так радостно верещала кидаясь на шею. Ее русые волосы были неряшливо закреплены в высоком хвосте, излюбленная красно-розовая пижама в вертикальную полоску была немного помята но всё же. Она была очень красива. О наших близких отношениях, ближе чем подруг не знал никто. Для всех мы были просто «подружками». Но за закрытой дверью её комнаты мы вытворяли такое, о чем в СССР не говорили. Это считалось непристойным А если бы кто нибудь узнал, было бы очень плохо. Ведь в наше время были запрещены однополые отношения, а браки тем более. Для всех существовал лишь один тип отношений, строго — мужчина и женщина. Всё. Больше никак. Тем более её родители, Алина Викторовна и Евгений Сергеевич уже во всю подбирали Кире жениха. Но как говорят «сердцу не прикажешь», и я слишком полюбила эту девчонку, которая к моему удивлению ответила мне взаимностью. — Ната! — воскликнула Кира с улыбкой накидываясь на меня с объятиями. — Солнце моё — заулыбалась я, обвивая талию девушки в ответ. — Ты проходи чего стоишь на пороге — протороторила Вишневская отпустив меня. — Родители дома? — тихо спросила я стягивая с ног ботинки. Кира лишь молча помотала головой, а я слабо улыбнулась. Русая быстро поцеловала меня в щеку и скрылась в коридоре ведущем на кухню, пока я давила во всю улыбку. Такая потешная. Вымыв в ванной руки, я вышла на кухню к имениннице у которой что-то шкварчало на сковороде. — Что готовишь? — спросила я, положив голову ей на плечо вставая позади. — Хочу по-быстрому омлет с помидорами замутить — ответила Кира во всю нарезая томаты на доске. Я нечего ей не ответила, а продолжила наблюдать за её готовкой. Она аккуратно нарезала овощи, смешивала молоко с яйцами. Всё это делала с такими отточенными навыками. — Ната — тихо позвала меня Вишневская ставя перед мною тарелку с свежим омлетом. — Да? — я подняла на русую голову, увидев как она мнётся, переминается с ноги на ногу, мне стало не по себе. Кира редко так начинала разговор, а если и начинала, это означало что что-то случилось. — Что случилось? — насторожилась я, выпрямив спину. — А, ты не могла бы — остановилась девушка поджимая губы — Со мной. Пойти со мной к одним, людям. Мою голову тут же заполнили множество вопросов, к тому же как она тяжело говорила, будто-бы в этом есть что-то ужасное. И мне стало страшно. — Каким? — я отложила вилку пристально смотря на девушку. — К Новотатарским, я сегодня закрою свои дела, и мы сможем, уехать отсюда — с паузами говорила Вишневская. Я была рада, искренне рада тому что скоро мы забудем обо всём что происходило в Казани. Просто уедем и забудем. Но плохое предчувствие давало о себе знать. — Хорошо — кивнула я. — А потом поедем на вокзал и уедем, в Сочи? А оттуда в Югославию? — предложила русая. Кира как маленький котёнок, опустилась на колени и села рядом с моим стулом, подняв мою руку уложив свою голову мне на колени. И получилось так что а аккуратно поглаживала ей спину пока она лежала на моих коленях.***
Держась за руки мы тихо шагаем вдоль какого-то заброшенного завода, Кира ведёт меня за собой пока я с опаской оглядываю территорию. Перед выходом она сказала мне «Не переживай, всё будет хорошо». Но как тут не переживать? Она можно сказать идёт на свою добровольную смерть, кто знает что могут сделать эти группировщики сделать хрупкой девушке. Они могут всё что угодно сотворить. А она — «не переживай». Не понимаю почему, но я так зла на неё. Наверное потому что, у неё день рождения и мы по идее должны отмечать его где нибудь в кафе или дома. Но нет же, мы идём говорить с «новотатарскими». — Наташ, стой пожалуйста здесь. Я поговорю и вернусь — остановившись в пару метрах от поржавевшей двери, просила Кира. — Хорошо, только прошу аккуратнее — умоляла я. Вишневская кратко поцеловала меня в уголок губ и скрылась за тяжёлой железной дверью.Автор.
Как только русоволосая оказалась в здании, она натянула на голову капюшон и отправилась уже по знакомым коридорам. После очередного поворота, Кира оказалась напротив двери. Дернув за ручку, она оказалась закрыта. Девушка постучала ровно четыре раза с перерывом по пять секунд. Тут же дверь перед ней отворилась, и показался один из «старших» Свеча. — О, пацаны к нам Вишня пожаловала! — увидев перед собой девушку выкрикнул мужик. — Я долг пришла закрыть — зайдя за супером, проговорила Вишневская. — Ну иди сюда, раз пришла — подозвал её громкоголосый автор, по погонялу Бык. Своему прозвищу авторитет что не наесть соответствовал. Стандартный рост в метр восемьдесят, тёмные коротко стриженные волосы, тело очень широкое и крепкое, полностью забитое различными тюремными наколками. Сидел, и не раз. А главным его символом был, бык на левом плече. — Вот — Кира положила перед мужчиной стопку денег перевязанных обычной зелёной резинкой, в народе «для денег». Бык тут же лично принялся пересчитывать каждую купюрку. Жадный, очень. Жадность его и губила. Любил всегда, всего и по больше, будь то деньги, вещи или женщины. Ему всегда было всего мало, а тем более отдавать что-то «своё» ой как не любил. Поэтому даже сидел на нарах. Жену свою убил за то что та вздумала уйти от него, хоть и сам бегал по бабам. — А проценты? — развалившись на диванчике на котором сидел спросил Бык. — Какие к чёрту проценты? — подняв бровь не понимала Вишневская. — Вот такие, за ожидание — ответил автор и загоготал закусывая выпитую водку огурцом. — Какое нахер ожидание? Я всё в срок принесла! — воскликнула Кира. — Ну чего ты пылишь? Присядь с нами, выпей — противно улыбнулся авторитет. А Кире стало противно, ведь понятно что ему нужно и в виде чего проценты. Вишневская, отвела взгляд на дверь которую даже не удосужились закрыть из-за этого она оставалась открытая на распашку. К тому-же, если побежит эта пьянь не догонит её если даже та пешком пойдёт. Из-за чего русая ещё раз бросила на них взгляд и рванула со всех ног. Но как только Вишневская выбежала из здания и уже собиралась идти к Рудаковой, из-за спины послышался оглушающий выстрел. А по спине девушки прыснула алая жидкость из-за чего так полетела спиной на холодный асфальт. — Мразь, бежать удумала? — слышался противный громкий голос Свечи. — Да пошёл ты — последнее что смогла прохрипеть Кира закрывая глаза. Она умерла. Умерла с подлой ухмылкой на лице, пока рядом с ней ревела Наташа которую пытались увести врачи приехавшие с милиционерами.Кира.
Стыдно, очень стыдно. Я слышала как плакала Наташа рядом с моим телом, держа в своих горячих руках мою оледеневшую ладонь. Этот новотатарский, попал мне прямо в затылок. Тогда, было ощущение что это было не моё тело. Я видела себя, своё лицо в котором читалась надежда, я ведь думала что всё закончилось. Как оказалось, закончилась только моя жизнь. Я видела как рядом упала Наташа, у которой начиналась истерика. Она ведь недавно, буквально за несколько месяцев до начала наших «отношений» похоронила жениха. Вова Адидас, кажется, из Универсама который когда же распался. А сейчас, я, которая так подвела её. Мы ведь мечтали уехать куда нибудь далеко, подальше от этой гнилой и страшной Казани. Подальше от Союза, от которого кажется уже осталось только название. Мы хотели куда-нибудь в Грецию, или как мечтала Рудакова в Югославию. Но как оказалось, нашим мечтам не суждено было сбыться. Ната, вполне сможет их осуществить но не я.Нам сначала было не суждено
быть счастливыми.
Или суждено быть по раздельности. Тебе — здесь,
мне — там.
Я любила тебя, ты меня.
Нам было хорошо.
Но мы ведь.. Мы невозможны..