Пятница тринадцатое

Вадим и Серёжа сидят в «курилке» и потягивают одну сигарету на двоих. Апрельское солнце мягко освещает золотистые ресницы Королёва, огибает кудряшки и подсвечивает зелёные глаза, из-за чего они выглядят как самые настоящие изумруды. Исаев не замечает, как уголки губ сами приподнимаются вверх при виде этой прекрасной картины. Он ловит себя на мысли, что хотел бы весь день сидеть тут, на грязном полу, и любоваться Серёжей. Его Серёжей. * * * С момента их первого поцелуя прошло два месяца. Теперь они каждый день шли к Королёву домой и лежали на его кровати пару часов до прихода родителей: Сергей нежился и ласкался о Вадима, словно котёнок, пока тот прижимал Серёжку крепче, медленно проводил кончиками пальцев от бедра до загривка и шептал на ухо несуразицу. Раньше это были извинения, но Королёв слишком устал их слышать, поэтому объяснил Вадиму, что он давно прощён (что, конечно, не сработало, и Исаев продолжал извиняться, но зато делал это не так часто). Ему было слишком тяжко смотреть на такого родного и любимого Серёжу и понимать, что некоторые шрамы, оставленные Исаевым на его теле, останутся с Королёвым навсегда. Секретность этих отношений задорила, веселила. Многозначительные взгляды в школе и «случайные» прикосновения разжигали внутри пожар, из-за которого парни, прийдя к Серёже домой, набрасывались друг на друга с ещё большей страстью. * * * В этот же день после уроков, лежа на кровати у заснувшего Королёва и мысленно пересчитывая родинки на его лице, Исаеву думается: как же мало нужно было для счастья.