***
Жизнь шла своим чередом. Он целыми днями напролет работал, не забывая прятать накопившуюся ману в кристаллы. Несколько лет назад он купил два маленьких камня за все заработанные деньги, чтобы никто не узнал его секрет. Они продолжали исправно ему служить, впитывая постоянно увеличивающееся количество энергии. Чимин подметал внутренний двор от каменной стружки после работ. Заметив перешептывания других слуг, Чимин осмотрелся, пытаясь заметить господ, но его отвлёк ещё бо́льший шум. Со стороны ворот звучал дикий крик о помощи. Через секунду во двор забежал пятнадцатилетний Ындже, неся на спине серого, будто спящего Борама и вопя во весь голос: — Помогите, кто-нибудь! Бораму на сенокосе ноги отрезало! Он истекает кровью, помогите кто-нибудь! Пока слуги быстро сняли умирающего подростка с чужой спины и положили на мягкую траву, время для Чимина замедлило свой ход. Он смотрел на бледнеющего с каждой секундой Борама и видел лицо смерти. Так она выглядила: синие губы, серая кожа обтягивала кости, а глаза, пусть и открытые, казались нарисованными мелками — тусклые и безжизненные. Он был похож на скелет без ступней, хотя ещё утром бегал полный сил с другими ребятами. Как быстро все может измениться. Чимин никогда ещё не сталкивался с такой смертью — неожиданной, словно насильственной. Она протягивала свои лапы к этому прелестному мальчику, хотела заполучить его. Потому что молодые обычно не умирают. Дети не должны умирать. Чимин бросил метлу и, крича на собравшихся, чтобы разошлись, подбежал к Бораму. Он синхронным движением рук извлёк отложенную за весь день ману из кристаллов и дрожащими пальцами направил её на нижние конечности мальчишки. Вокруг них зажёгся зелёный круг с рунами, они помогали Чимину управлять потоком маны. Слуги в испуге расступились, зачарованно смотря на происходящее. Сперва дыхание Борама выровнялось. Щеки порозовели, с глаз спала пелена. Спустя ещё мгновение мальчик почувствовал, как по кончикам пальцев ног прошли мурашки. Свет погас. Чимин осел на землю, чтобы не упасть от накатившей усталости. Теперь трава вокруг них не была мягкой и зелёной. Трава, что находилась внутри светового круга, завяла. Чимину пришлось извлечь из нее энергию, чтобы хватило сил вылечить Борама. — Чимин, ты… — Борам неверяще смотрел на свои целехонькие ножки. По его щекам текли слёзы, он прикрыл искривлённый в рыданиях рот рукой. — Спасибо тебе, спасибо, спасибо. Чимин вымученно улыбнулся и потрепал мальчика за волосы. Дети не должны умирать. И пусть теперь его секрету пришёл конец, глядя в чужие, наполненные жизнью глаза, Чимин ни о чем не жалеет. — Так я был прав. Ты не рабочий. Ты целитель S-ранга. — Чужой голос как гром среди ясного неба. Чимин вешает голову и уже никому не молится. Боги его не спасут. Теперь его жизнь будет зависеть от Чон Чонгука.***
— Почему ты скрывал свои способности? — Не хотел быть марионеткой. Без магии моя жизнь принадлежала только мне. — Твоя жизнь всегда принадлежала королю. — Только король не знал о моем существовании. Теперь, боюсь, вся страна узна́ет. — Я считаю, тебе повезло. Будь ты хоть на ранг ниже, за сокрытие способностей и обман тебя бы отправили на каторгу, и твоя жизнь и впрямь потеряла бы всякий смысл. Но ты S-ранговый, единственный в стране целитель такого уровня. Король готов простить что угодно, лишь бы использовать твою силу. Чимин остановил лошадь и попытался привести дыхание в норму. Они преодолели всего пару километров от поместья. Мысли Чимина были спутаны, непонятны. Чонгук, как только узнал его секрет, распорядился подготовить им лошадей, чтобы тотчас отправиться на фронт. Чимин ехал туда в качестве нового члена его команды. Король одобрил действия главнокомандующего, мнения Чимина не спрашивали вовсе. — Командир. — Чимину в новинку называть кого-то подобным образом. По уставу. Чонгук также пришпоривает лошадь и внимательно на него смотрит. Чимину думается, что из Чонгука вышел хороший главнокомандующий. Под таким пристальным взглядом невозможно что-либо скрыть. — Я боюсь войны. Я не выношу страданий ни своих, ни чужих. Я слаб. Не смогу постоять за себя ни против чужих, ни против своих. — За безопасность целителя отвечает вся команда, мы защитим тебя от чужих, а о своих я лично позабочусь. Насчёт остального же… Дам тебе совет, Чимин. Помни о том, что твой дар — облегчать людям страдания, а не приносить их. Но не забывай о том, почему они страдают. Ты можешь жалеть своих врагов, но тогда твои друзья продолжат умирать. — Чонгук развернул лошадь и дальше поскакал по тропе. Навстречу войне. Смерти. Выбору. Какой же выбор должен сделать Чимин? Есть ли у него выбор? Впереди его ждала смерть их врагов. Сзади его ждала смерть собственная. Но Чимин знает, что у нее одно лицо, хоть и видел ее лишь однажды. Ей всё равно кого забирать, она любого схватит в свои удушающие объятья. — Почему мы называем чужих врагами? Почему я должен желать им смерти, даже не зная их имён? Почему мы должны слепо выполнять приказы нашего короля и отдавать свои жизни по его прихоти? Теперь Чонгук отвечал, не оборачиваясь на него. Чимину оставалось только представлять выражение его лица. У него не получалось это сделать. — Ты задаешься вопросами, которые волнуют свободного человека в мирное время. Но ты более не свободный человек, Чимин. — Сердце его разбилось. Сказанные в слух мысли ранили словно острый меч. — А до мира нам как до луны. Чужие напали на наши приграничные города. Сможешь ли ты и дальше сомневаться в том, что они враги, когда увидишь разрушенные дома и пропитанную кровью землю? А убивать их гораздо проще, не воспринимая как людей и не зная имён. Повторю тебе снова, парень. Ты можешь не желать им смерти, но защищай свою родину, семью, своих друзей. Этого будет достаточно. Когда стемнело и они устроили привал, Чонгук, смотря в небо, заговорил почти шёпотом. Но Чимин впитал каждое слово: — Несомненно, мы для них такие же враги, как и они для нас. Мы убиваем их братьев, отцов, угрожаем их матерям и сёстрам. Они тоже пытаются защититься. У каждого своя правда, но нельзя быть хорошим для всех. Выбирай, для кого ты хочешь быть хорошим: для своих или для чужих.