Мир! Труд! Май! Дача!

*** Вадим неторопливо прошелся по небольшому, соток на двадцать, участку. Мамина радость и отрада — кусочек земли, где можно покопаться в земле, сажать, поливать, пропалывать и заниматься прочей хурней, чтобы потом с гордостью получить какой-никакой урожай. Зелень, огурчики-помидорчики прямо к столу, клубнику и малину — даже не для варенья, а просто полакомиться ягодами с куста… Музыкант вздохнул. Так было когда-то, в незапамятные времена, когда у мамы еще были силы заниматься огородом, но со временем он постарался убедить ее, что дача — это место для отдыха, а самой большой заботой должна быть организация стола для поглощения шашлыков. Деревья, кусты — пускай растут, но никаких грядок! Мама все-таки отстояла право разводить цветы. Но не больше. Погода, свободное время и настроение наконец-то совпали для того, чтобы он выбрался сюда впервые в этом году. Посмотреть, все ли в порядке, не забирались ли в дом непрошенные гости. Сгрести прошлогодние листья, протопить в доме камин, смахнуть пыль и следы мышей. Открыть все вентили и проверить воду. И самое главное — оценить работоспособность мангала, сооруженного в прошлом году в специально оборудованном месте. Была еще призрачная мысль, что в этом укромном месте, на природе и свежем воздухе, придут в голову новые мысли, рифмы и рифы. Поэтому он и поехал с ночевкой, в гордом одиночестве. Поэтому отключил «телефон для всех», оставив лишь «телефон для своих». Для мамы поездка была бы рискованной — еще холодно и сыро в не протопленном доме. Зато она надавала кучу поручений, что надо сделать в первую очередь, а еще корзину с едой (пирожками), чтобы ответственному работнику не было голодно после тяжких трудов. Солнышко светило, птицы щебетали, деревья помахивали нежно-зелеными новорожденными листиками, свежая трава пробивалась сквозь прошлогоднюю листву. Работы был непочатый край, и Вадим уселся на лавочку в беседке, неторопливо вытаскивая очередную сигарету. Было еще одно обстоятельство, благодаря которому он так охотно свинтил из дома: Глеб собирался приехать в гости, проведать маму. Конкретной даты не было обозначено, он сказал весьма неопределенно — на майские. Вадим прикинул график выступлений и решил, что с большой долей вероятности… если не приедет на первомай, то найдется дело вне дома и в другие дни. Мешать встрече младшего с мамой он не намерен. Выслушивать очередное глубокомысленное молчание или даже ворчание не было никакого желания. Не от этого Глеба. То ли дело благородный физический труд… Вадим прищурился на солнышко, воткнул в уши капельки наушников и взялся за дело. Глаза боятся, руки делают — отдельные кучки из сухой травы, листьев и прочего выстраивались в очередь на тележку, чтобы отправиться в компостную яму. В невысоком крепком мужчине в просторных шароварах и бесформенном балахоне мало кто узнал бы легендарного рокера. Темные очки и косынка-бандана на голове совсем сбили бы с толку самого прожженного знатока-фаната. Попыхивая сигаретой, он деловито водил граблями по газону, когда музыку в наушниках прервал сигнал вызова. Вадим щелкнул по сенсору для ответа — от шороха помех зачесалось ухо. Шум сменился чем-то вроде сопения, и сразу возникло ощущение узнавания того, кто мог быть на другом конце. — Алло! — он постарался, чтобы в голосе не прозвучала ни обреченность, ни надежда. — Здравствуй, — этот низкий со скрипом голос невозможно было спутать ни с чьим другим. — Кхе, хм, — Глеб откашлялся. — Ты не возражаешь, если я приеду? Он всегда спрашивал, из вежливой вредности скорее всего. И получал такой же стандартный набор слов в ответ. — Нет, конечно. Можешь не спрашивать. Мамин дом и твой то… — Ты не понимаешь, — фразу договорить не удалось. — Я к тебе еду. Вадим завис от такого неожиданного поворота, пытаясь собраться с мыслями и сообразить: хорошо или плохо, что его в данный момент нет дома. Зачесался нос. Но додумать ему не удалось. — Еду к тебе, в смысле на дачу. Уже. Не слыша ответа, Глеб еще раз то ли откашлялся, то ли хмыкнул издевательски. — Мама отправила. И я сам так хочу… Связь оборвалась, или Глеб дал отбой — Вадим не стал перезванивать. Пожал плечами. — Ну если он так хочет… Работы здесь завались. В улыбке, непроизвольно расцветающей на губах, смешивались сомнение и смущение пополам с долей злорадства, но где-то внутри разливалось тепло волнения от предвкушения встречи. Стоило подготовиться. Вадим окинул взглядом территорию, прикидывая возможные точки приложения неожиданной дармовой рабочей силы. Хмыкнул иронично — едва ли от младшенького будет какой толк, но можно же помечтать? Отложил грабли и неторопливо потопал к стоящей в тенечке машине — несколько бутылок водки были в запасе, как подвид жидкой валюты на случай возможных взаиморасчетов — пригодятся. И коньяк для себя. Прихватил по бутылке того и другого, чтобы запихнуть в холодильник. На полпути снова догнал телефонный звонок. — Вадим! — на этот раз не было ни шумов, ни сопения. — Привет! — голос младшего был не в пример жизнерадостнее первого раза. Нижняя губа старшего скептически надулась и выдвинулась вперед, но он решил не подавать вида и не выдавать сходу все свои подозрения по поводу смены тональности. А Глеб продолжал. — Вадик! Я здесь совсем недалеко, можно я приеду? — Приезжай, конечно, — Вадим постарался говорить ровным спокойным голосом, но глаз непроизвольно задергался. — Адрес! Скажи, пожалуйста, точный адрес водителю! Минут десять пришлось подробно объяснять, куда ехать, где съезжать с трассы и как найти нужный дом. За это время он успел засунуть обе бутылки в холодильник и сходить к машине за еще одной. Подумал и оставил себе только один наушник, убрав второй в кейс — чтобы не пропустить ни звонки, ни внешние звуки типа шума подъезжающей машины. Что звонки будут еще, он сомневался: некто скорей будет блуждать кругами, но не станет уточнять, и все же… Предчувствия были далеки от оптимистичных, но следовало засунуть их подальше, настроиться на долготерпение и принятие всего, что могло произойти. Не позволяя размышлениям отвлекать себя от дела, Вадим вытащил из подсобки лопату и тележку. Обернулся только на шум подкатившей машины, воткнул лопату в землю и прищурился, высматривая движение за оградой. Тот, кто зашел в калитку через бесконечно тянувшиеся пару минут, был почти неузнаваем в темных очках и непривычной бейсболке. Он потоптался неуверенно, разглядывая все вокруг, потом двинулся вперед. Эту лунную походку робота Вертера в тяжелых ботинках не спутать ни с какой другой. Даже не это было основной приметой для Вадима — особые токи или флюиды нахлынули горячей волной, ускоряя сердечный ритм. Глеб улыбался — это было странно. — Здрасте, тетенька! Куда вы спрятали моего брата? — кажется, он шутил. — И тебе здравствуй! — Вадим протянул руку. Они даже обнялись, нерешительно, неловко, неуклюже. — Видел бы ты себя со стороны — чисто бабуля в платочке, — Глеб продолжал сыпать комплименты. — Желаешь отдохнуть? Или сразу за дело возьмешься? — Где разгрузиться можно? — игнорируя вопросы, он кивнул на сумку. — В дом неси. В шкафу найдешь во что можно переодеться. Сопровождать, показывать Вадим не пошел — пусть разбирается сам, если надо — спросит, не надо — справится и не будет упрекать лишней опекой. А он повез нагруженную тележку в дальний угол участка. Довезти, выгрузить, развернуться, вернуться — никуда не торопясь, в таком темпе, который удобнее всего ему самому, пока можно не подстраиваться ни под кого другого. В голове теснились мысли, странно рифмуясь и не складываясь ни во что дельное. Вадим вздохнул глубоко пару раз, проветривая легкие и голову, чтобы успокоиться и не волноваться раньше времени. Солнышко хорошо припекало, намекая на перерыв, или хотя бы перекур… Он присел на край тележки и с удовольствием затянулся. Оглянулся на дом, на сарай, оценил взглядом проделанную работу — расслабляться было рано. Глеба не было видно до сих пор, идти его разыскивать не хотелось, но… Запрокинул голову, выпуская дым вверх. Небо было как когда-то глаза брата — голубое, бездонное, незамутненное облаками. До головокружения.