Мир! Труд! Май! Дача!

*** Фырканье мотора и шелест шин по гравийке отвлекли от медитативного созерцания. Возвращение в реальность медленно заполнялось ощущением дежавю. Кажется, сегодня это уже было. Или не сегодня? Или не было? Вадим тщетно пытался рассмотреть что-либо — в глазах после яркости неба поселилась размытая мгла. Светлым пятном мелькнула в ней открывшаяся калитка и темный силуэт на ее фоне. Протирая глаза и усиленно моргая, он всматривался в приближающуюся фигуру. Ужасно знакомую фигуру. Которую он не спутает ни с какой другой. Вадим сделал попытку подняться навстречу, но тележка из-под него вывернулась, удержать равновесие не получилось, и он полетел вверх тормашками. Упасть на мягкую землю — это совсем не так пафосно, как навернуться на сцене с колонки или свалиться в оркестровую яму, но все же досадно. Особенно, когда задетая тележка норовит прихлопнуть сверху. — Вадик! — Вадька! — в голосе слышался испуг. — С тобой все в порядке? Вадим справился с основной угрозой, не позволив бортику треснуть себя по голове. — Бляяя!!! — песчинки-травинки запорошили глаза, хрустели на зубах. Тележка аккуратно ушла вверх и заботливые руки посадили его и поддерживали, осторожно стряхивали мусор. — Ты живой? — Не знаю! Еще не разобрался. Вадим рискнул приоткрыть глаза. В первый момент показалось, что действительно не разобрался и пропустил нечаянно удар по голове. В глазах двоилось. Потряс головой, стянул бандану, провел по лицу, смахивая пыль, пелену и наваждение. Посмотрел снова. Фигур по-прежнему было две. Одинаково темные, по обе стороны от него. Две пары рук мелькали в поле зрения, держали за плечи, тормошили, дергали за одежду и волосы. Он подумал, что либо сходит с ума, либо… Захотелось смеяться — можно было вздохнуть с облегчением: он не совсем свихнулся. Глеб действительно был не один, он приехал с двойником, вторым таким же, гостем из другой реальности. Двое мелких засранцев видимо сговорились: спелись, спились — не важно. Если бы он сразу заглянул в телефон, то увидел бы звонки с разных номеров, от обоих своих Глебов. — Вадик, встать можешь? — Давай перетащим его! — в голосах была тревога, но для Вадима это звучало музыкой. — Тихо, балбесы. Я сам. Совсем самому не получилось, все свелось к совместным действиям. В результате они больше матерились и толкались, чем помогали, и все же добрались до беседки у мангала. — Как же я рад вас видеть! В ответ улыбались оба и не важно, что один чуть кривовато. Зато второй лучился радостью, обнял еще раз и расцеловал уже не стесняясь. — Вадик! Так здорово! Ты не сердишься? Хотели сюрприз сделать! — Он удался! — Шашлык будем жарить? У нас все с собой! — Да! Обязательно! Только сначала… — Ну я же предупреждал! — Глеб выразительно посмотрел на Глеба. — Да! Сначала по пиву, — Вадим иронично поднял бровь в сторону брата. — Потом чуток поработать, — он развернулся в сторону другого брата. — И шашлык! — Блиииин! — Да ладно! Все правильно! Оба Глеба перекинулись взглядами, как будто словами. Похоже, пришли к согласию — все же большинством родственных голосов дело было решено в пользу труда. Вадим дернулся было, чтобы поруководить-организовать, но охнул и шлепнулся обратно на лавку. — Сиди уж… Все сделаем. Говори, что, где, откуда и куда? Следующие часа три или четыре с хвостиком работа кипела. Конечно, не без допинга: пиво хорошо шло с мамиными пирожками. Двери и окна дачного домика распахнулись настежь и оттуда иногда доносилось «э-эй ухнем» дурным голосом. Веник, швабра, тряпки, ведро с водой — Вадим только показывал направление, где что найти. Старательный Глеб даже стекла протер. У другого Глеба все получалось не так хорошо и весело, а вместо пения доносилось бурчание о непомерной эксплуатации и злых эксплуататорах. Он орудовал граблями и лопатой, собирая и отвозя мусор на злополучной тележке оттуда и туда, куда надо. Вадим довольно улыбался — братья велели ему не напрягаться, оставив хозяйничать на кухне. Спину он все-таки потянул, когда навернулся так некстати, но не сильно. Охнул пару раз, выразительно поморщился — больше напоказ, чем всерьез. Цель была достигнута — оба Глеба послушно трудились. Сам занялся беседкой, мангалом, столом — привести в порядок, почистить, отмыть, накрыть. Оголодавших трудяг предстояло накормить, отметив встречу и все майские праздники разом. Помимо того, что он прихватил с собой, гости привезли еще замаринованное мясо и все, что полагается к нему. И это надо было приготовить. Вадим нанизывал кусочки шашлыка на шампуры, перемежая колечками лука и поглядывал на Глеба. Не мог не смотреть. На ленивые движения, на небольшой аккуратный зад, который периодически мелькал туда-сюда, притягивая внимание, наводя на самые разные мысли. Они с ним меняли вес то в одну, то в другую сторону почти одновременно, даже сейчас. Но эта часть тела брата сохранялась почти неизменной, и с набором лишнего веса была не такой заметной, как у некоторых, вызывая у Вадима легкую зависть. Почему-то все женские попки он сравнивал с братской и выбирал наиболее похожую. Тем временем один Глеб закончил с уборкой дома и присоединился ко второму — они курили и переговаривались, склонявшись друг к другу, почти сомкнувшись головами. Они были вдвоем и Вадиму снова пришлось отгонять острое чувство одиночества и внезапно проснувшейся ревности. — Эй, парни! Еще надо дорожку подмести! На него оглянулись, одновременно повернув головы. От взглядов двух пар одинаковых голубых глаз по спине пробежал холодок. Показалось, что его пошлют сейчас нахер, вместе со всеми «надо». Это было бы правильно, потому что он бессовестно пользовался ситуацией. Но один Глеб кивнул, а второй не стал возражать. Вадим помыл и порезал овощи и зелень, засыпал угли в мангал. В голове крутились вопросы. Ответы он примерно знал, но все же интересно, как один Глеб уговорил другого приехать? Понятно, который из них. Непонятно, как другой согласился. Что между ними происходит? Они нашли общий язык и договорились? Невероятная возможность увидеть со стороны себя — в другом, понять и принять… В поле зрения теперь были оба. Не сразу разберешь, кто из них кто. Свой или чужой — какая к черту разница. Прижал бы к себе каждого, не разбирая. По отдельности, а лучше двоих сразу. Двое на него одного? Двое только для него одного… Для процесса приготовления шашлыков было все готово, стол накрыт, пиво наготове, водка в холодильнике. Вадик с очередной сигаретой в зубах двинулся в сторону братьев. Мелкие засранцы бездельничали, болтали о чем-то и посмеивались, пуская дым. При его приближении Глеб (блин, который?) изобразил стойку «смирно» и взял «под козырек», приложив руку к лохматой голове. — Всё сделано! Какие еще будут распоряжения, босс? Придираться было не к чему, да и не хотелось. Вадим переводил взгляд с одного на другого, высматривая различия: одинаковые ухмылочки на довольных физиономиях, прищур глаз и даже волосы ветер взлохматил похоже. Мысленно плюнув на сомнения, он приобнял обоих — руки сами собой легли на любимые задние части тел пониже спины. Никто не сопротивлялся. Даже наоборот. Ответные объятия были крепкими, даже слишком, преувеличенно горячими. А может показалось… — Шабаш! Марш умываться, и за стол! — Может, здесь и душ есть? Пришлось показывать, где что есть и как включается нагреватель. Осталось еще одно дело, и Вадим прихватил лопату. — Ну что еще? — такой недовольный тон мог быть только у одного Глеба. — Сам же сказал, что всё? — Ерунда. Идите. Я сам, быстро. Там мамина цветочная клумба. Распутать несколько кустов роз, укрытых от зимних холодов, перекопать землю, чтобы потом можно было посадить все, что мама захочет. Вадим едва копнул, как рядом воткнулась еще одна лопата, а потом зашуршали грабли. Не сказал ничего. Втроем пыхтели и сопели, смахивая пот, отмахиваясь от мошкары. На часы не смотрели. Не сговариваясь, в какой-то момент решили, что всё, хватит, достаточно, нормально… Постояли, покурили, полюбовались. Подправили поочерёдно то тут, то там, кто что увидел — лишнюю сухую ветку или неровный ком земли. Очень довольные собой, изо всех сил стараясь скрыть это — Вадим исподволь наблюдал за братьями и мысленно потирал руки. От сентиментальности даже глаза защипало. — Ты про шашлык не забыл? — Глеб быстро вернул всех на землю. Но совсем не испортил настроение. На душ забили, умывшись под садовым краном, брызгаясь и толкаясь, передавая друг другу кусок скользкого мыла и полотенце. Пока прогорали угли, уселись за стол. Глеб с довольным видом выставил на стол бутылку «Джек Дэниэлс». — Давайте, с увидом! За этим очень быстро, почти без перерыва последовало «с устатку». За все майские праздники, вместе и по-отдельности, выпили чуть позже, не торопясь, с расстановкой, под долгожданный подоспевший шашлык. Мясо получилось нежным и сочным, даром что из разных маринадов. Хмель зашумел в голове, но вместо расслабления пришли странные чувства. Глеб рядом, и один и второй, к ним радостно рвалась душа и все было хорошо, совсем недавно, у маминой клумбы… И вроде разговор шел общий, о том, что близко всем троим — о маме, о музыке, конечно, о женщинах и музыкантах. О том, что пить, наверно, надо бы поменьше, а видеться почаще. Свой Глеб казался не таким далеким и отчужденным, но вот другой теперь был с ним. Они сидели вместе, по другую сторону стола — отдельно от Вадима. Переглядывались и понимали друг друга с полуслова, а то и без слов. Он даже растерялся — двое против одного, а третий получился лишним? — Какого хера вы приперлись сюда? Сидели бы в своей Москве…? — собрав всю свою волю в кулак Вадим проглотил эти злые слова, перефразировав мучивший его вопрос: — Как хорошо, что приехали вдвоем. Кому это пришло в голову? — все равно получилось резко. — Вадик, я в Асбест ездил… — в голосе Глеба-двойника были виноватые интонации. От сдвоенной атаки голубых глаз Вадиму стало совсем не по себе, а нетрезвые мысли запутались еще больше. — В Асбест? Зачем?.. — Хотел попробовать вернуться… — смысл сказанного был где-то рядом и ускользал. Порыв ветра брызнул холодными каплями начинающегося дождя. — И что? — Догадайся… Вадим переводил взгляд с одного на другого, не доверяя своим чувствам и не веря ушам. Вскочил. — Ты мог уйти? Вот так? Не сказав ни слова, не простившись??? А ты, — он безошибочно ткнул пальцем в другого Глеба — отпустил?