"Друг"

Легко жить, когда знаешь, что не останешься один - это, наверно, никто отрицать не будет. Когда знаешь, что тебя окружает множество людей, что каждый из них готов прийти на помощь, что тебя не бросят. Даже если нет, даже если все встанут против тебя, останется хотя бы один. Легко жить, когда знаешь, что хотя бы один человек всегда на твоей стороне. Такой человек есть далеко не у каждого, но у Джаста он был. Кем Джасту представлялся Альфедов? Лучик, чистейшая душа, которая затмевает округу своим светом, что в самый яркий летний день, что в самой непроглядной тьме. Альфедову не бывает грустно, Альфедов всегда найдет выход, Альфедов умеет всё. Нет, это не преувеличение, совершенно! У "снеговика", как принято называть парня, много друзей, хорошие отметки, хорошая семья и хорошая жизнь. Он никогда не жаловался ни на какие проблемы, многие считали его скрытным и в душе разбитым, ведь "так не бывает", но Джаст знал парня с семи лет, знал его лучше, чем кто-либо, чем кого-либо. Альфедов никогда ни о чем не парился, брал на себя все обязанности, все хобби, словно в кармане имел машину времени. Он любил фотографировать, Джаст когда-то подарил ему фотоаппарат, любил рисовать, хоть и получалось далеко не идеально, любил играть на гитаре, вот в этом ему не было равных... Закатное солнце игриво прощается с городом, скачет по стёклам, ударяет в глаза резко и вновь прячется в листве. Дом Альфедова - любимое место парня в этом огромном мире. Оно пропитано спокойствием, которым Джаст заразился еще давным давно. Здание лицевой стороной утыкается в старенькие дворы, подъездами и балконами выходит на заброшенный парк, что ныне представляет собой довольно густой дубовый лес. Узкая незабитонированная дворовая дорога, квадрат под стоянку, а за ним - череда деревьев. Разукрашенные новостройки, где живёт сам черт никогда не были ему так родны. Почему на квартире друга он чувствует себя как дома? Сам же Альфедов сидел на подоконнике балкона, свесив ноги вниз, и бренчал что-то на гитаре. Что-то незамысловатое, но красивое, до ужаса знакомое, но вспомнить название песни Джаст так и не смог. Парень стоял рядом с кружкой приторно сладкого чая, опираясь на комод с цветами, и впивался взглядом в черный пиджак. Мелодия становится чуть громче и Альфедов размеренно поет. Голос у него звонкий, но чрезмерно спокойный. Хотелось слушать его вечно. Джаст хотел. Снеговик нашел эту гитару в детстве в кладовке. Принадлежала она еще деду, и никто не был против дать ее ребенку поиграться. А ведь Альфедов на полном серьёзе позвал друга во двор посидеть и весь вечер разучивал аккорды по старому учебному пособию. И кому-то кроме Джаста играл он редко, хотя, казалось бы, имел огромное количество друзей. Имел огромное количество друзей, несмотря на все свои странности. Не в плохом смысле, но назвать Альфедова обычным не выйдет. Не высокий рост, почти на голову ниже Джаста, хорошо скрываемый массивной подошвой полуботинок. Идеально белые, пушистые волосы и того же цвета кожа забавно контрастировали с черным костюмом на покурить, делая парня похожим на загадочного персонажа какого-нибудь мультфильма. На лице же, скрывая кроваво-красные глаза, покоилась маска с двумя черными точками - глазами и кривой улыбкой. Нет, Альфедов не имел комплексов, а маску мог снять по первой же просьбе, носил ее лишь из привычки. В детстве, говорил сам парень, ровесники пугались его внешности. Фирменный "аксессуар", как ни странно, спасал ситуацию и сейчас снеговик почти его не снимал. Хотя Джаст сам считал это лишним, Альфедов самый красивый человек, кого он знает, зачем ему вообще эта маска? Мягкие черты лица, аккуратный нос, розоватые, чуть пухлые губы и пепельного цвета брови. Кого боялись эти дети? Подобный опыт ведь зачастую заканчивается регулярными походами к психологу... А Альфедову как всегда наплевать. Ему много на что наплевать, одной из таких вещей была учеба. Нет, он не был отбитым двоечником, просто учил лишь те предметы, которые считал для себя полезными. Обожал языки, и русский, и английский, и третий немецкий знал на отлично. Вне школы по книгам и видеоурокам изучал еще несколько, но любимым его был французский. Часто переходил с одного языка на другой случайно, смотрел фильмы в оригинале. Джасту бы так... Да и привычек странных Альфедов имел предостаточно. Чего стоит лишь его ненависть к тупым вещам? Он натачивал все, буквально все! Ножи, кухонные и складные, лезвия чинилок... Да даже к карандашам его прикасаться было страшно! Происходило это на автомате, зачастую на скучных уроках. Он сидя на кухне, за разговором с Джастом, вытачивал по кругу ножи, легонько проверяя работу на указательном пальце. Ну как "легонько", странно, что у него пальцев всё еще десять. За резким отрывком реплики слышится приглушённое "бля-ять", а кухонный прибор падает на скатерть. Парень уже так привык к этому, что не задумываясь плетётся к навесному шкафчику, где за кастрюлями покоится аптечка. Возвращаясь к другу, достаёт перекись, пластырь, отрывает внушительных размеров кусок ваты. В ответ на спокойную просьбу протянуть руку Альфедов нервно смеётся, но не препятствует. Он, вроде как, совсем не против помощи друга, лишь прикрывает свободной рукой улыбку и шепчет что-то о своём невезении. Сидит он без маски, как всегда дома, при Джасте или ком-то еще из дровосеков, но даже в глазах ни капли грусти не видно. Порез, вроде, не глубокий, по крайней мере, шрама не останется, но больно ведь... Альфедов вообще боль чувствует? Зачастую кажется, что это не так. Сколько раз он бился головой о дверной косяк, сколько раз падал, налетая на прохожих, сколько раз разбивал колени на велосипеде? Хотя, с его то катанием, прыжками с кочки на кочку, удивительно как он велосипед не сломал. Солнце светит в лицо, заставляя щуриться. Перед глазами мелькают колосья, а в нескольких метрах впереди - фигура Альфедова. Парень несётся, крутит педали, перед собой не смотря, руки развел "самолётиком" и смеётся, хотя ветер в ушах звуки приглушает. На багажнике телефон проигрывает какую-то веселенькую песню на английском. Джаст катит следом, стараясь предвидеть действия друга, чтобы самому никуда не врезаться. Альфедов тормозит достаточно резко, смотрит по сторонам, но друга это не пугает. Рядом, в недвижимом положении, легко разглядеть разницу между новеньким великом Джаста и старой полуживой конструкцией второго. Никто честно не знал, как оно вообще ездит, но хозяина транспорта это не волновало. Ну чтож, если в поездке колесо отвалится, Джаст его поймать, увы, не успеет. - Как думаешь, стоит туда вообще ехать? - процедил, замявшись, Алфедов - Если они там еще помнят всё? Что "всё"? О, интересная история. За пару дней до, ребята гуляли недалеко, когда снеговик пожаловался на голод и повел друга куда-то перекусить. Джаст ожидал одиноко стоящей шелковицы, недоспевшей груши, но не прийти к дачному поселку воровать яблоки! Они покрутились около забора неуверенно минут пять, решив, все же, что владелец сегодня отдыхает. Затем, Алфедов поднялся на кучу кирпичей возле калитки, полез на дерево и передал уже другу пару яблок, когда хозяин участка спохватился. Удирали быстро, да так что Альфи спрыгнул с дерева чуть ли не сверху на Джаста, который удержал снеговика волей божьей. Сидели, прижавшись друг к другу, в колосьях, еле дыша, пока мужик не перестал уведомлять о том, что собирается сделать с воришками и ушел во своясе. Близжайшие два месяца и близко находиться боялись. Таких историй у них тысяча и еще одна, беззаботное детство, как никак. Джаст возвращался каждый раз после долгой прогулки домой. Домой, в место, которое должен считать домом, к людям, которых должен любить всей душой. В пределах двора, квартиры жизнь не такая сладкая. Родители парню, хотя и бывали дома через день, до тошноты надоели. Каждый раз одно и то же, каждый раз крики и ругань по любому поводу. Не друг с другом - с Джастом. Возникает иногда ощущение, что сына своего они ненавидят. О семейной любви разговор поднимается редко, и существовала она лишь на словах: любая провинность и квартира эта станет твоей тюрьмой. Потому, парень старается не давать повода на себя наброситься, не показываться на глаза вовсе. Влетает в квартиру, бесшумно разувается и не вылезает из своей комнаты без крайней необходимости. Ему противны эти стены, эти дома, весь этот район. И так, после очередной ссоры с отцом (он чаще доёбывался, чем мать) парень уходил в свою комнату, садился на подоконник, наблюдая за проезжающими машинами. Ему не было грустно, он не винил себя в тех вещах, где видели его вину родители, нет, он просто привык. Суета вокруг, из рук все валится, а Джаст сидит и не может ничего сделать. И приходило спасительное сообщение, в то же время, что и обычно. "Выходи гулять, вынеси попить" Парень собирался в считанные секунды, одевался бесшумно и вылетал из квартиры, бежал по лестнице к качелям на детской площадке. - Ты здесь ночевать будешь или отец твой уже всё забыл? - снеговик вопросительно качает головой. Джаст готов поспорить, что под маской он сейчас приподнял бровь в привычной манере. - Может к тебе попремся? - предлагает парень. Идти домой не хочется совершенно, уже девять вечера, скажут еще родители, что нечего так долго гулять, да телефон отберут, - Пока автобусы ходят. - Пошли тогда, я есть как раз хочу, - Альфедов спрыгивает с качели и отряхивает пиджак, пока друг старается аккуратно затормозить ногами. Сейчас они поедут в полупустом салоне в окраинный район, придут к снеговичку домой и сядут пить чай с печеньем. Просидят на кухне весь оставшийся вечер, наверно. Друг поддержал бы любой диалог, они могли проболтать до утра, а завтра выходные и режим восстановить ещё успеется. Не благодать ли? Парень помнит, как он улыбался и, кажется, видел его вчера. Эти смеющиеся, сощуренные рубиновые глаза, подрагивающие уголки губ и чуть сморщенный нос. Разве снежок не самое прелестное создание в этом мире? Джаст отдал бы всё, чтобы увидеть друга вновь. Увидеть вновь? Почему "играл"? Почему "носил"? Почему "точил"? Почему "ездил"? Почему "улыбался"? Почему "был" в прошедшем времени? Альфедов пропал без вести ещё зимой. Был объявлен мертвым. Не потому что нашли тело - потому что не нашли следов. Словно не существовало никогда никакого Альфедова. Он не сбежал, незачем сбегать. Он не похищен, некому похищать. Просто пропал, просто испарился, просто больше не позовет Джаста гулять, не поедет с ним к этому дачному поселку на велосипедах, просто больше некому обрабатывать царапины на пальцах, некому играть на гитаре. Не-ко-му. Почему с этим так сложно смириться? Почему объявление в сводке новостей и плакаты по всему городу не помогают принять реальность? Зачем эта реальность если она так жестока? Разве у Джаста больше нет друзей? Есть, конечно. Как же Секби, как же Альцест, как же Сантос? Почему никто из них не может заполнить эту пустоту в груди? Ему не страшно, не грустно, он просто не верит. Он пытается себя чем-то занять, пытается вспомнить, что в такие моменты он делал раньше? Раньше был Альфедов. Любая мысль, любое воспоминание, все сводится к одному человеку. Словно в недолгой жизни Джаста никогда не было никого, кроме Альфедова. Он знал снеговика слишком давно, проводил в его компании слишком много времени, чтобы сейчас вспомнить что-то кроме глаз его. Он вновь сидит в комнате после ссоры с отцом. Хоть что-то в этом мире осталось неизменно после ухода друга и эти моменты знатно так отрезвляли. Джаст даже перестал так старательно избегать родителей, хотя ни к чему хорошему это не приведет. В день, когда прекратились поиски, парень, заходя в квартиру, столкнулся с матерью, на этот раз. У него не было желания говорить, совсем. В планах было зарыться в подушку и рыдать, пока сил не останется, пока не забудется сладким сном, нет, хотя бы черным экраном. Перебарывая желание развернуться, обуться вновь и сбежать ночевать к Секби, Джаст дождался конца тирады и, как обычно, проследовал в свою комнату. Как обычно, со странным сладким ощущением посмотрел на часы, а на глазах в секунду осознания скопились слезы. В это время обычно выходил Альфедов. В это время на телефон приходило сообщение. Джаст лишь уселся на кровать, обозлённый на весь мир, всех людей, неизвестную причину исчезновения снеговика, неизвестную причину ненависти родителей к сыну, на все, и первое, что сделал он не задумываясь - открыл переписку с другом. Она не была уж очень длинной, знаете, как бывает: в чате с каким-то малознакомым человеком из интернета под тысячу сообщений, а лучшие друзья довольствуются сотней. Обычно, это были сообщения в один конец, содержащие вопрос о возможности выйти гулять. Как и последнее. Парень сейчас не помнит, что руководило им в тот момент, зачем он тогда удалил к себе подобным всю переписку. "Нечаянно" стёр его номер и даже "не знает", где он живет - перестал появляться там, когда не помнит. Это место имеет много счастливых воспоминаний, слишком много, чтобы не вызывать слезы, причем далеко не счастливые. Что за последнее сообщение? Последний признак как такового существования снеговика. В тот день, последний свой день, Альфедов вышел из дома, оповестив семью о том, что идёт гулять к Джасту, как обычно, в 15:34. Оставил другу короткое сообщение в 15:57. Что было дальше? На этот вопрос уже никто не ответит. В тот день парень вновь был терроризирован отцом, сильнее обычного - остался без телефона и возможности выйти гулять. Без возможности увидеть друга в последний раз. Не известно, насколько до того момента ненавидел Джаст родителей, но сдавливающее, не нормальное для обычной семьи, чувство усилилось многократно. Когда утром, перед походом в школу, он получил гаджет обратно и прочитал сообщение. Когда утром, в шумном классе, друзья сообщили парню о пропаже Альфедова. "Я жду на качелях тебя" - Это его последние слова. Как же это глупо, как бессмысленно, как жестоко... - По отношению к самому снеговику или, может, к Джасту? - ... И вновь, смирившись даже, парень подходит к дому поздним вечером и видит знакомые качели. Знакомый силуэт на них. Джаст сходит с ума? Столь приятная галлюцинация. Единственные не тронутые национальными проектами и реконструкциями качели, а на них - невысокий парень в черном костюме. Как настоящий. Одежда чуть потрёпанная, смятая - странно, ведь Альфедов обычно следил за своей опрятностью. Волосы спутанные, как всегда и, парень уверен, как всегда невероятно мягкие. И, наверняка, он все еще звонко смеётся, все еще пахнет ментоловой жвачкой, все еще снимает белоснежные перчатки перед тем, как садиться на качели, чтобы не запачкать их в ржавчине. Цепи скрипнули, когда силуэт оттолкнулся от земли и качнулся назад. Столь приятная, чрезмерно правдоподобная галлюцинация. К счастью или сожалению парень не имеет на нее времени, нотации родителей по приходу вытерпеть надо. - Джаст? И никогда ещё так быстро Джаст не оборачивался.