18:29
6 мая 2024 г. в 00:38
— Аки, я тебя люблю! — Денжи облизывает ложку и не глядя бросает ее на стол. На пол сыпятся потревоженные крошки. Пауэр ехидно щурится.
— Это не взаимно. И тостов больше нет, ты сожрал весь хлеб. — отзывается с кухни Аки, включая воду и бряцая ножами и сковородками. Денжи шмыгает носом, подбирает почти пустую упаковку клубничного джема и засовывает внутрь короткий, покрытый бледными пупырышками язык.
— А как же Макима? — голос Пауэр сладкий, как персиковое варенье. Денжи снисходительно машет рукой и фыркает, пряча упаковку подмышкой.
— Что ты понимаешь. Макима это… — брови его ползут, руки поднимаются над столом, разворачиваются ладонями вверх, пальцы поджимаются, словно обхватывая две невидимые полусферы, и лицо приобретает отстраненное и мечтательное выражение. Пауэр закатывает глаза.
— Ну да, легендарные сиськи Макимы. — она зевает и отворачивается. — Блохастый дрочер.
— Кретинка. — обижено буркает Денжи и шевелит пальцами. — Макима это лучшая женщина на свете.
— А Аки? — громко спрашивает с кухни Аки. Он высовывает голову из двери, вытирая наброшенным на плечо полотенцем большую тарелку и замирает, увидев учиненный на столе разгром. — Я, блядь… Что это? Вы что тут устроили, уроды?
— А Аки это вообще другое. — безапелляционно отвечает Денжи и ловко уворачивается от оплеухи. Так и застывшие в нелепом положении ладони складываются в кулак и он бьет Аки поддых, после чего с удовольствием отирает липкие губы предплечьем. Аки ахает от боли в перебинтованной брюшине. Денжи улыбается, словно ему за это положена награда. Рот у него весь в розовом красителе, к подбородку прилипло клубничное зернышко.
— Какой же ты… — шипит Аки, с трудом наклоняясь, чтобы подобрать упавшее полотенце. Срезанная кожа под слоями ткани пульсирует вместе с висками. Дать сдачи он сегодня явно не сможет.
— Гондон. — звонко подсказывает Пауэр и заливается смехом. Денжи хрюкает.
Аки, проигнорировав их обоих, подтягивает к себе стул и садится, уперев локти в столешницу. Несколько минут глубоко дышит, считает, наверное, до десяти.
В наступившей тишине слышно, как капает кран. Пауэр рассматривает свои ногти. Денжи хрустит упаковкой, напряженно сопит, стараясь вылизать все оставшиеся фруктовые капли. Наконец, Аки выпрямляется.
— Я хочу, чтобы вы убрались, ребята. — говорит он твердо и четко.
Пауэр выплевывает «Ага», с грохотом скатывается с дивана и, подтягивая на ходу шорты, уходит, гневно полоснув воздух копной волос.
— Еще чего! До вечера, лузеры.
В глубине квартиры хлопает дверь.
Денжи переводит взгляд с исчезнувших округлостей Пауэр на не менее круглые от ярости глаза Аки, пожимает плечами и, знатно почесав в затылке, наконец, изрекает:
— Аки это дом.