И если ты вдруг начал что-то понимать И от прозрений захотелось заорать. Давай, кричи, но тебя могут не понять, Никто из них не хочет ничего менять.
***
Холодный мёртвый месяц тянулся долго. Последствия плана, вышедшего из-под контроля, не заставили долго себя ждать. Все краски меркли, становясь бесцветными, и причиной тому было не серое небо под нависшей решёткой. Вместе с безуспешным планом рушились судьбы, вместе с пролитой кровью, тщательно оттёртой от бетона, утекали мечты и надежды на что-то светлое, живое. Викарий оставался у власти, окончательно подавив мятеж. Всё шло своим чередом.***
Лу сидела, обхватив колени, и бесцельным взглядом всматривалась в стену. Со стороны казалось, будто её измученная душа давно покинула это место, и осталась лишь оболочка, продолжающая вопреки всему функционировать. Да и тело было уже иным. Сильно похудела, ладони стёрлись, а глаза растеряли всякий интерес к жизни. Ненависть, что питала её первые дни тоже улетучилась. Ненависть, обращённая к жестокой судьбе, что не распорядилась забрать её на небеса, а обрекла доживать. Она помнила тот день…***
Ноги подкашивались, но благо сотрудники КС, которые держали мёртвой хваткой, были рядом. Услышав имя подруги в приговоре, Лу невольно посмотрела на неё. Руки с красными следами от наручников тряслись, всё тело Даниэль била крупная дрожь, кожа бледная, как у фарфоровой куклы. — Даниэль Вейсс приговаривается… — … к смерти, — беззвучно произнесла она, прикрывая глаза. — … к исправительным работам сроком на десять лет. «Крэп. Почему? Она была его секретарём, важная фигура, может поэтому…» Вслед за ней вышла Тина, которой озвучили то же наказание, но она его словно не расслышала. Продолжала вытирать слёзы вперемешку с соплями и бормотала, срываясь на крик: — Йонас… Пустите меня к нему! Йонас! В этом зале его имя разносилось ещё долго, пока голос у Малой совсем не осип. Следующей была очередь Лу. Она старалась держаться, не давать волю эмоциям. До этого момента была уверена, что сейчас всё закончится, представляла эшафот, радостные выкрики толпы, которым Викарий промыл мозги, свою смерть. Но от предыдущих приговоров страх начал захлёстывать. Монотонно читающий голос и… аналогичная судьба. То ли Викарий смилостивился, то ли подумал, что смерть будет слишком лёгким наказанием. Лу знала, десять лет на каторге — билет в один конец. Не выйдешь, никакого здоровья не хватит. Злилась, ненавидела, проклинала. Но это было ещё не самым худшим её днём.***
Из глаз выступила вода. Слёзы она давно выплакала, а то что сейчас, было всего лишь реакцией организма. Сильнее сжала в руке металлический предмет и предалась своему худшему кошмару, что воплотился в жизнь.***
Глава Церкви протянул Иво инъектор. Лу сразу же всё поняла… «Прошу не надо…» Она хотела сказать это вслух, хотела кричать, но во всём мире будто кончились слова. Попятилась назад, вжимаясь в колонну, мотая головой из стороны в сторону. — Не надо… Иво посмотрел с нескрываемой тоской. Порывался обнять, прижать к себе, чтобы хоть как-то успокоить, но знал, что не стоит делать резких движений. Пусть лучше она запомнит его умиротворённо уснувшим, чем лежащим в собственной луже крови. Стальная Лу испарилась, превратившись в маленькую девочку, что еле удерживается от того, чтобы не закрыть глаза, девочку, что была совершенно бессильна над ситуацией. — Прости, что втянул тебя в это. Я не думал в начале, что мы… «… полюбим друг друга» — одновременно пронеслось в мыслях. Огромной пропасти, что их разделяла, уже давно не существовало. Раз смогли её преодолеть, станет ли смерть для них преградой? — Не смотри. Отвернись, — тихо сказал Мартен. — Нет… Я не готова тебя потерять. Ещё нет… Она взглянула на Викария с мольбой в глазах. Слов было не нужно, чтобы услышать её последнюю просьбу. Глава Церкви кивнул своей охране, и в тот же миг Лу порывисто бросилась к Иво. Только коснувшись его, только почувствовав тёплое дыхание на своей шее, всё происходящее стало нереальным, злым вымыслом. Вот-вот она проснётся от ненавистного будильника, а он будет ждать её в своём кабинете, а эта роковая ночь лишь останется позабытым кошмаром… Из их счастливого финала её вырвал дотошно спокойный голос Иво. — Не плачь… Тише, девочка моя. Не надо, прекрати… Но то спокойствие было лишь иллюзией. «Не могу видеть твои слёзы. Не понимаешь, Лу… Только больнее мне делаешь». Сам был готов пуститься в водоворот эмоций, но кому бы лучше стало? Внутри всё молило о том, чтобы повернуть время вспять, не допустить совершённых ошибок, переиграть. — Не так должно было всё сложиться, Лу… Мартен без резких движений скользнул рукой во внутренний карман кителя. На его ладони появилось кольцо, переливающееся различными бликами. Слишком яркое, неуместное на фоне сложившейся мрачной ситуации. Губы чуть дрогнули в улыбке, он опустился на колено… — Планировал сделать это когда всё закончится, но боюсь другого шанса может не быть. Лу Рид, я прошу — стань моей женой. «Раз мой финал здесь… Хоть что-то пошло по плану». Лу тоже невольно улыбнулась. На смену рыданиям заблестели слёзы радости. — Я согласна. Недолгий поцелуй… Хрупкие пальчики украсило изящное кольцо. В это краткое мгновение они сбежали от всех проблем к друг другу. Долгожданный покой… Хлопнув в ладоши, Викарий нарушил эту идиллию. Пора. Тихий щелчок. Пустой инъектор упал на пол. Иво покачнулся. Медленно осел, лёг на бок. — Люблю… — сорвалось с его губ, перед тем, как всё погрузилось во тьму. — И я тебя люблю, Иво… Но он уже не слышал. В этот день Лу умерла вместе с ним, оставив после себя сосуд, что прежде вмещал душу. Сломалась как спичка, которую больше невозможно было зажечь. Разбилась на миллион осколков, что не в силах была собрать. В этот день она одновременно стала женой и вдовой.***
Лезвие полоснуло кожу. Она даже не помнила где достала его, но хранила как нечто дорогое, способное унять боль, под матрасом вместе с кольцом. Две дорогие вещи, что неразрывно следовали с ней этот месяц. Вернулась, откуда и начинала. Правда интернатом это сложно было назвать, скорее рабочий дом. Единственное, что удерживало от ошибки — Малая. Другие осуждённые часто прикапывались к ней. Лу решила, что пока хоть кому-то пользу приносит — не позволит себе полоснуть глубже. Будет безвольно сидеть, смотря с безразличием на собственную жизнь, но не оставит её. По себе знала какого это быть одной. Но на её пути встретились Йонас с Доганом. Не бросили, помогли. Сейчас же об их судьбе Лу не было известно, только терзалась догадками. Рассветное солнце одаривало новым днём, очередным, который Лу не просила и будет терпеть. Даниэль прошла мимо девушки к маленькой тумбочке, судорожно перебирая вещи, ища расческу. Малая лежала на железной койке, пытаясь доспать лишние несколько минут. Была одна кровать на троих, поэтому зачастую спали по очереди. Лу убрала лезвие от посторонних глаз, одёрнула рукав серого комбинезона. Ни к чему лишние вопросы — всем своих переживаний достаточно. Даниэль до сих пор винила себя за произошедшее, практически не разговаривала, была себе на уме. Малую глодала неизвестность о Йонасе. Поначалу она делилась этим с подругами, но спустя время перестала. Что Лу, что Дани лишь смотрели на неё стеклянными глазами. Взамен поддержки она чувствовала отчуждённость. Лу предательски мучила память, то и дело выворачивая наизнанку. Пыталась договориться с собой, что прошлой жизни вовсе не существовало, но сама же по ночам доставала и крутила в руках кольцо. Ей было стыдно за ту мысль, за то осознание, что больше всего на свете она сейчас желает стереть из памяти его образ, его лицо. Полностью и безвозвратно. «Тебя нет и никогда и не было. Ты лишь проекция моего воображения. Ты — нереален, Иво. Я сама выдумала тебя. Ты ненастоящий. Существует только здесь и сейчас». Проговаривала про себя ежедневно, как молитву. Властный стук в дверь. Здесь и сейчас наступало новое утро.