***
Марина застегнула последнюю пуговицу на платье и оглядела себя в зеркале. Она немного волновалась. Сегодня вечером они с семьей едут на ужин к её сестре. «Как же летит время», — подумала Марина, вспоминая детство. Марина стала успешным нейрохирургом, вышла замуж за Олега, который тоже работал хирургом в той же больнице, и родила прекрасных детей — Катю и Лев. А о жизни Маши врач не знала ничего... Марина взяла с собой небольшой подарок для сестры — изящный шарфик из натурального шёлка. Она надеялась, что этот жест поможет растопить лёд отчуждения, который образовался между ними за эти годы. Олег вышел из комнаты, держа за руку Катю. Маленькая девочка, одетая в красивое розовое платье, с любопытством смотрела на маму. — Мамочка, а куда мы едем? — спросила она. — Котёночек, — Марина присела на корточки перед дочкой, чтобы их глазки были на одном уровне. Кстати, прозвище «котёночек» пришло не само собой. Когда Катя была ещё совсем маленькой, то часто издавала какие-то звуки животных, и её любимый звук был «мяу». Это натолкнуло женщину на идею, что Катя = котёночек, тем более даже само имя так и говорит за себя. — Мы едем в гости к моей сестре, тёте Маше, — с улыбкой отвечает ребёнку Марина, проводя рукой по длинным для четырёхлетки волосам. Катя радостно улыбнулась. Она очень любила ходить в гости и знакомиться с новыми людьми. Оставив младшего сына с няней, они вышли из дома и сели в машину. Марина с нетерпением ждала встречи с сестрой. Она надеялась, что этот вечер станет началом новой главы в их отношениях.***
Звонок в дверь прозвучал для Мирабеллы как набат, возвещающий о приближении опасности. Она знала, что это пришла та самая тётя Марина, о которой мама рассказывала столько страшных историй. Девочка замерла на месте, словно кролик перед удавом. Сердце бешено колотилось в груди, а в голове всплывали ужасные картины: тётя Марина с острыми инструментами, холодными глазами и зловещей улыбкой. Белла хотела спрятаться, исчезнуть, стать невидимой. Но ноги не слушались, а в горле застрял ком. Она слышала, как мама открыла дверь, как раздался чей-то незнакомый голос, а затем... Смех. Смех? Тётя Марина смеётся? Разве монстры умеют смеяться? — Дочь, иди, знакомься! — наигранно-доброжелательно позвала Миру Маша, желая показаться перед сестрой идеальной мамочкой. — Дочь? — подняла бровь Марина, задавая вопрос, ведь при встрече Маша ничего не говорила про ребёнка. — Ага, — улыбнулась Маша. Мирабелла переоделась в более красивую одежду: белую короткую юбку, нежно-жёлтый лонгслив, поправила своё кудрявое каре и, побрызгалась клубничным духами, наконец-то вышла к гостям. На пороге Белла сразу разглядела ненавистную тётю Марину. В прихожей стояла женщина в элегантном платье. Она была красивой, с добрыми глазами и мягкой улыбкой. Рядом с ней стоял высокий мужчина и маленькая девочка с куклой в руках. — Боже, какая у тебя красивая дочка, Маша! Привет, солнышко, как тебя зовут? — нежным, будто ангельским голосом спросила Марина девочку. Девочка даже растерялась от такого ласкового обращения, к которому не привыкла совершенно, что даже пугало... Однако взаимностью Мира не ответила: — Драсте... — еле выдавливая из себя слова, ответила Белла не слишком вежливым тоном. Этот ответ совершенно не изменил отношение Марины к девочке, ведь та прекрасно понимала, что для подростка видеть неизвестного человека у себя дома — это некий стресс, да ещё если спустя пятнадцать лет жизни узнаешь, что у тебя есть родная тётя, про которую ты совершенно не слышала. Ну, как сказать ничего... Марина лишь повторила свой вопрос. — Так как тебя зовут? — с мягкой улыбкой спросила она. — Мира, — достаточно сухо отвечает подросток, сделав пару шагов назад. — Мирабелла, — с гордостью говорит Маша, произнося полное имя девочки. По мнению девушки, чем замудрённее имя — тем оно и красивее. — Вау, мама явно долго выбирала имя. Меня зовут Марина, — спокойно ответила она, протягивая девочке руку, и Мирабелла даже без раздумий отрекла руку женщины. Марина не поняла этого жеста, но не стала никак реагировать, а вот Мира продолжила этот диалог, хотя искренне желала, чтобы от неё отстали: — Я в курсе, — таким же сухим и равнодушным голосом Мирабелла, показывая, что ей абсолютно всё равно на эту тётю Марину. — А ещё вы режете людей, — говорит она, имея в виду то, что Марина работала нейрохирургом. Марина улыбнулась от такого высказывания и хотела спокойно объяснить ребёнку о своей работе, но диалог начала Маша, но не с дочкой или же с сестрой, а с племянницей: — Утю-тю-тю, — неумело сюсюкается с малышкой Мария, у которой не было опыта общения с детьми, несмотря на дочь. С Мирабеллой девушка никогда не сюсюкалась, а наоборот, показывала холод. Да и с Катей она общалась показушно и неискренне. — Какая ты красивая девочка! Катя похлопала своими голубыми глазками, после чего спряталась за маму, ведь тётя Маша ей почему-то не понравилось. Что ж, дети чувствуют плохих людей. После этого вся дружная семья отправилась за стол, где мило беседовали, смеялись, рассказывали и о жизни. У Катюши даже хватило смелости рассказать стишок. Одна Мира была не в настроении. Мирабелла вжималась в кресло, её пальцы нервно теребили край юбки. Сидя за «семейным столом» девочка была крайне обеспокоена, хоть и старалась строить из себя самоуверенного подростка, который в жизни не покажет страха и тем более слёз. Она внешне оставалась спокойной, периодически беря со стола кусочки фруктов, ничего более серьёзное в горло не лезло. И один раз поймав на себе взгляд Марины, девочка сразу вспомнила пару угроз матери из детства: «Если не будешь слушаться, — шипел голос матери, — отдам тебя тёте Марине. Она знает, что делать с непослушными детьми. У неё в больнице полно инструментов, чтобы вырезать из тебя все капризы». До сегодняшнего дня Белла представляла тётю Марину как монстра в белом халате с блестящими скальпелями и сверлами, готовыми проникнуть в её голову и вырезать всё плохое поведение. Уколов и прочих процедур Мира боялась, конечно же, не меньше, сказать более, её пугал даже осмотр. Этот образ преследовал её в кошмарах, заставляя просыпаться в холодном поту. С годами страх перед врачами не уменьшился, а только усилился. Одуванчик избегал больниц, как огня, и даже обычный визит к терапевту становился для неё испытанием. И вот теперь, сидя за столом, чувствовала, как паника охватывает её. Перед ней сидит её страх, попивая яблочный сок и тепло улыбаясь племяшке. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели, а в голове звучал голос матери: «Тётя Марина знает, что делать...» Мирабелла закрыла глаза и попыталась дышать глубже, чтобы успокоиться. Она понимала, что её страх иррационален, что врачи не монстры, а люди, которые хотят помочь. Но детские травмы глубоко укоренились в её душе, и избавиться от них было не так просто. А потом, попытавшись отвлечься, Мирка просто положила на свои колени телефон и начала в нём залипать. Это заметила её мать. Ей было всё равно на то, что делает Мира за столом, ведь сидит с гостями сидит, что ещё нужно. Но когда девочка зашла в Тик-Ток, забыв выключить звук, музыка заиграла на всю кухню, Марина аж дёрнулась. Маша разозлилась, и если бы рядом не было Марины и её семьи, то, вероятнее всего, девочке бы прилетело: — Мира, ты вообще охренела? — не удержалась Мария. — Отстань, — грубо ответила ей Мирабелла, решив, что с этой девушкой точно церемониться не собирается. Была договорённость, что она нормально ведёт себя с гостями, а про мать ничего не уточнялось. — Мира, перестань себя вести так нахально, маленький ребёнок и то получше тебя себя ведёт, — злится мама, ставя в пример Катю. Да, Маша сама ненавидела, когда её сравнивали, но сейчас она и сама использует этот приём. — Оу, каюсь, мамочка, — притворно извиняется девочка, сделав грустную мордашку. А потом, пожав плечами, стала открывать бутылку шампанского. Марина была в шоке, нет, в шоке не с поведения ребёнка. Она понимала, что у неё подростковый период и гормоны играют, но то, что она налила шампанское всем и себе, её это поразило. И она решила спросить у Маши. — Маш, не рано? Алкоголь вредит детскому организму, — начала волноваться Марина за Миру. Мирабелла усмехнулась, но ничего не ответила, а Маша, посмотрев на это, просто пожала плечами и сказала: — Да нормально, Мариш, пусть делает, что хочет, я за методику Монтессори, — поясняет девушка, строя из себя современную мамочку. Конечно же, никакой методики девушка не придерживалась. Марина явно была недовольна поведением, но не Миры, а Маши. Ведь позволять ребёнку пить в таком возрасте — это уже переходит все границы. Хотя, вспоминая сестру в её годы, она тоже любила попить алкоголь, поэтому Марина не стала ничего говорить, а лишь удивлённо посмотрела на маму девочки. А Мира тем временем продолжила сидеть в телефоне и делать вид, что игнорирует тётю Марину и Олега, хотя в глубине души девочке было страшно даже сейчас. — Мира! Да сколько можно говорить?! Убери же ты свой телефон! Честно, выводишь уже меня, — не сдержалась Мария и сорвалась на дочери. Однако Белла даже не повела ухом, а наоборот, активнее продолжила свою деятельность, но через секунду мать резко вырвала телефон дочери, что не осталось без внимания: — Эй, отдай! — сразу закричала девочка. В ответ её мать лишь усмехнулась. Белла поправила свои кудрявые волосы и снова с ненавистью посмотрев на мать, залпом выпила бокал шампанского. Марина аж поперхнулась от этой выходки. Но опять же, раз мама есть здесь, то нефиг лезть: — Маш, Олег за рулём, а я младшего грудью кормлю, поэтому мы пасс, и тебе, Беллочка, не советую, — абсолютно спокойно, без обсуждения посоветовала Марина. — Какие все правильные, — усмехнулась Беллочка, взяв из рук матери бутылку и начиная пить алкоголь прямо из горла. После этого, прежде чем Марина хотела что-то сказать, девочка просто встала из-за стола и отправилась в свою комнату. — Маш, ну и зачем ты с ней так? — спросила Марина, не понимая, зачем так строго говорить с ребёнком. — Она ведь ничем нам не мешала, просто сидела в телефоне. — Потому что она отвратительно себя ведёт, — поправив укладку, говорит Мария. — Но это не говорит о том, что нужно на неё так рычать. Она же девочка, хочет ласки, любви и тепла. Но точно не этого, — вновь была недовольна Марина ответом сестры, мельком поглядывая на свою маленькую дочку, кушающую запечённую курочку, которую бережно остудил Олег, перед тем, как дать еду своей малышке. — Мариш, не нуди, — отвечает ей Маша, махнув рукой, осушив бокал шампанского. — Можно подумать, ты свою Катю только лелеешь. — Не можно подумать, а так и есть, — подтверждает врач, ведь она действительно ни разу не повышала голос на своих любимых деток. — Я обхожусь лишь разговорами, ведь крик — это знак твоего бессилия, — разъясняла такой метод Марина. Мария вздохнула, пытаясь придумать себе оправдание, но единственное, что пришло ей в голову, это: — Твоя спокойная, а моя нет, тебе просто повезло с ребёнком, — да, даже в такой позиции Маша решила выставить себя в роли жертвы. Но в том, что у Мирабеллы такое поведение, виновата сама Маша, потому что если бы она занималась воспитанием ребёнка, то таких инцидентов бы не было. «М-да, получше оправдания придумать не смогла», — сразу пронеслось в голове Марины. — Каждый ребёнок способен на капризы, и лишь от тебя зависит, как он будет вести себя, — включила философа Марина. Марие такое высказывание ну очень не понравилось. Неужели кто-то наконец-то поставил её на место и намекнул, что она не такая уж и хорошая мать? Нет уж, девушку такое не устраивало абсолютно! — Ну вот и вперёд и с песней воспитывать её, если я не устраиваю, — заявила Маша, рукой показывая, где находится комната дочери. А Марина ни капли не растерялась и, встав со стола, направилась в комнату к девочке, решив поговорить и даже вручить подарок. Марина пару раз постучалась в комнату племянницы и спросила, можно ли ей войти, но, не услышав ответа, Марина осторожно приоткрыла дверь в детскую комнату и заглянула внутрь. Мирабелла сидела на кровати, в руках был телефон, а на прикроватном столике стояла бутылка шампанского, уже на четверть пустая. — Мирабелла, можно войти? — спросила Марина мягким голосом. В ответ девочка резко повернулась и швырнула в тётю подушку, которая со всего маху угодила ей прямо в лицо. Марина от неожиданности отшатнулась, но, к счастью, подушка была очень мягкая, поэтому женщине не было больно. — Выйдете из комнаты! — грубо говорит Мирабелла. Марина вздохнула. Она понимала, что девочка на самом деле злится не на неё, а на свою маму и на всю ситуацию в целом. Это мнение было частично ошибочным, ведь Мирабелла ненавидела обеих. Но такое поведение было неприемлемым. — Мирочка, я понимаю, что ты расстроена, — понимающе говорит Марина, стараясь сохранять спокойствие, хотя эта ситуация, конечно, была крайне неприятна. — Но кидаться подушками — это не выход, мы не на пижамной вечеринке, — говорит она, улыбнувшись от своей же шутки. — Давай мы спокойно поговорим, угу? — попросила она. Девочка промолчала, закатив глаза, а женщина приняла этот знак как согласие: — Зайка, сказать честно, я даже не знала о твоём существование, но сегодня я приятно удивлена, — говорит Марина, заглянув одуванчику в глаза. — У меня для тебя подарок, — женщина достала из своей сумки пятитысячную купюру и протянула её девочке. — Мне не нужны ваши деньги, — отказала ей Белла, отстраняя от себя руку женщины, где лежали деньги. — Ну, Белл... — вздохнула Марина. — Я прошу тебя. Девочка отрицательно помотала головой, продолжая сидеть в телефоне и стараясь игнорировать тётю, чтобы страх не вышел наружу. Марина тяжело вздохнула и понимала, что вряд ли сможет поговорить с племяшкой. По крайней мере, сегодня. Но ничего страшного в этом нет, ребёнок должен привыкнуть к новому человеку, поэтому женщина не стала давить, но ничего страшного в этом не было, впереди было ещё уйму времени.***
После инцидента с подушкой Марина решила дать Мирабелле немного времени, чтобы успокоиться. Она вернулась к сестре на кухню, где они за чашкой чая делились новостями и воспоминаниями о детстве. Время пролетело незаметно. Катя, наигравшись с новыми игрушками, начала тереть глаза и зевать. — Похоже, наша малышка устала, — говорит Марина, беря дочку на руки. — Маш, нам пора домой, завтра обоим на работу, Катюше в садик. Маша кивнула. Вскоре гости уехали. Девушка надеялась, что им всё понравилось, но Мира, по её мнению, испортила весь вечер, поэтому Маша решила, что «поговорит» с ней. Но не сейчас. Завтра. Сегодня и сама Маша устала от вечера и нескольких нотаций от сестры. Так она и уснула.