Белые лилии

Весной Морио играет новыми красками после холодной зимы, от которой потихоньку оттаивают цветущие деревья и зеленеющая возле частных домов трава. В голову всем ударяет весеннее обострение, но вот у Кишибе Рохана в это злосчастное время года обостряется только аллергия на всё цветущие и пахнущее. Особенно на придурковатых школьников с дурацкими причёсками, от которых за километр несёт бушующим тестостероном и приторным запахом дезодоранта. Эти придурки, кажется, и правда думают, что их нелепую брань на всю улицу никто не услышит. Кишибе тяжело вздыхает. Сегодня ему ещё нужно успеть закончить главу. А потом ещё одну, и ещё… — Да ты чё, уже зассал? — шипит Окуясу, подталкивая широкоплечего друга вперёд. — Валяй, чему я тебя учил? Руки в ноги и иди покорять своего голубка. — Бро, завались! — Джоске шипит в ответ с недовольным, краснющим, как спелый помидор, лицом, и дует пухлые губы, поправляя воротник выглаженной белой рубашки под ярко-розовым пиджаком. — Не зассал я… Просто… чё я его щас отвлекать буду? Типа подойду ни с того, ни с сего, а он во какой деловой! Идёт куда-то… Наверняка занят!.. — Очень занят. — нарочито громко отвечает Рохан и с недовольным лицом поворачивается к школьникам, что испугались его, будто два котёнка, увидевшие огромного пса. — Что за цирк вы тут устроили? Зачем ты на себя ЭТО напялил? — мангака окидывает взглядом смутившегося Джоске, вскидывая одну бровь; тот неловко опускает взгляд на свой украденный из шкафа деда пиджак и сжимает пальцами букет белых лилий. — Выглядишь отстойно. — У-у! Я как раз просто мимо проходил! — Окуясу скалит все тридцать два в натянутой улыбке и хлопает Хигашикату по плечу. — Ну, братан, удачи. Он убегает. Джоске готов провалиться под землю, теперь еще и оставшийся наедине с прожигающим его вопросительным взглядом Роханом. Роханом, ради которого он сегодня оделся «нарядно» и купил этот дурацкий букет. Окуясу чёртов предатель! Он говорил, что Хигашиката выглядит круто! На самом деле, Кишибе тоже так считает. Такой цвет, хоть и выглядит странно, но очень подходит Джоске. Только вот мангака в жизни об этом прямо не скажет – больно много чести для этого сопляка! — Ха-ха! — парнишка чешет затылок, неловко улыбаясь. — Захотел приодеться, но у моего деда, видимо, не очень хороший вкус? — Так и есть. У вас это семейное. — Кишибе еле сдерживается, чтобы не напомнить школьнику о его нелепой причёске – всё-таки, за это можно нехило отхватить. — Что это за веник? — Это? Эм! Знаешь, лилии, вообще-то, символизируют благородство и чистоту! А ещё они красивые… Э-э… — Джоске быстро протягивает ничего не понимающему мангаке букет и хлопает глазами широко раскрытыми. — Красивые… как ты? Хе-хе!.. О, Господи. Только не лилии… Кишибе закрывает лицо ладонью, но букет, на удивление Хигашикаты, принимает. К себе прижимает, хоть стоить ему это будет нескольких дней безостановочных чиханий и потопа из слёз с соплями вперемешку. На лилии его аллергия проявляется сильнее всего. — Что-то ещё? — сквозь ладонь, нахмурившись, бубнит Рохан, и Хигашиката непонимающе мотает головой в отрицании. — Тогда я пошёл. И Рохан не уходит, а убегает, да так, будто за ним гонится стая голодных тигров. Джоске остаётся лишь смотреть вслед непонимающе. Он так и не смог словами позвать мангаку на свидание… благо, за него всё скажет записка в букете, которую, он надеется, Кишибе не выкинет с негодованием в ближайшую урну. Проходит несколько дней. Никакого ответа Джоске не получает, мало того – он больше не видел Рохана, разгуливающего по окрестностям Морио в поисках вдохновения, хотя и раньше встретить его вне своего дома было настоящей редкостью. Парнишка уже перестал надеяться, порядком расстроился, ведь первая его очевидная попытка подкатить к тому, кто нравится последнюю пару лет, с треском провалилась. Будет ли он пытаться снова? Конечно будет! Но осадок остался, и ноющее, неприятное ощущение в груди заставляет пойти прогуляться, отвлечься от тягости пока что неразделённой любви и сполна насладиться тёплым весенним воздухом. Знал бы Хигашиката, что причиной, по которой Рохан из дома не выходит уже три дня, оказался он сам. А точнее его «веник» из белых лилий, торжественно врученный и без того еле справляющемуся с аллергией мангаке. Кишибе сморкается в, наверное, сотый за день одноразовый платок и кидает его на пол, где уже образовалась куча таких же сопливых бумажных комков. На деревянном комоде поодаль от него в хрустальном узорчатом графине стоят уже увядающие лилии, что и служат причиной сопливого беспорядка в комнате мангаки. Он не может выкинуть подаренный Джоске букет – рука просто не поднимается, хотя мысли об этом не уходят из головы все эти дни. Мало того, рядом с незаконченной главой манги на столе лежит непримечательный листок бумаги с быстрой зарисовкой красующихся в графине цветов. — Сраный Хигашиката… — хрипит мужчина, вытирая слёзы. — Свалился же на мою голову!.. И этот дурацкий розовый пиджак… Рохан не может думать ни о чём другом. Он готов платить старшекласснику, чтобы тот ходил в этом пиджаке каждый день. Такие яркие цвета очень подходят его большим голубым глазам… У Джоске очень красивые глаза. И причёска, на самом деле, не такая уж дурацкая. Но этот пиджак… Как хорошо он сидит на его широких плечах! Как хорошо подчёркивает талию! Рохан вскакивает с дивана и хватает лист бумаги с карандашом – пара минут, и из неразборчивого хаоса линий вырисовывается портрет Хигашикаты, а Кишибе смотрит на него и обречённо хнычет, закрывая лицо ладонью. Как же этот Джоске ему надоел!!! Внезапный звонок в дверь так же внезапно приводит мангаку в чувства. Он быстро прячет импульсивный набросок в тумбочку рабочего стола и подходит к двери, настороженно приоткрывая её. Твою мать. Только этого ему не хватало. — Привет! Интересный факт о Джоске: у него явно проблемы с выбором одежды себе по размеру. Это можно просто объяснить – генетика распорядилась так, что парнишка вздулся до размеров профессионального рестлера ещё в средней школе, вымахал выше сверстников и укрепил всё это еженедельными занятиями спортом со своим братаном, который ну очень хочет нравиться девушкам. Для его габаритов в небольшом городке мало где можно найти подходящую одежду, и даже довольно большие вещи иногда смотрятся меньше положенного из-за широких плеч и накаченной груди. Вот и сейчас Хигашиката стоит на пороге дома Рохана в явно маленькой ему футболке с изображением какого-то спортивного клуба, а Рохан в глаза ему смотрит пристально, с огромным трудом держа себя в руках. — Зачем пришёл? — цедит он сквозь зубы, впиваясь ногтями в дверь и стараясь не забывать дышать хотя бы иногда. — Я-я… просто гулял тут, на самом деле, но раз проходил мимо, решил заглянуть. — парнишка улыбается неловко, а Рохан хочет заорать в голос – он явно не в том состоянии, чтобы принимать гостя, о котором только что фантазировал не самым приличным образом. — Ты видел записку в букете?.. — Видел. — но слёг от аллергии и даже ответить ничего не смог. — У меня были очень важные дела, и… Апчхи!!! Долго врать о «делах» не получается. Кишибе поспешно сморкается в платок из кармана и смотрит на удивлённого Джоске, хмурясь. — Ну, ещё у меня аллергия на лилии. Просто на будущее сообщаю, если не хочешь своими глупыми подкатами свести меня в могилу. — Я… а-а! Боже! Я идиот… — Хигашиката хлопает ладонью по лбу, заливаясь краской от стыда; лучше бы конфет подарил! — Мне очень жаль! Стоп… на будущее? Ты не шлёшь меня нахер? — он широко раскрывает глаза и наклоняется чуть вперёд, всматриваясь в чужое, покрасневшее то ли от аллергии, то ли от смущения лицо. Рохан поджимает губы и хочет удариться головой о стену – ну кто тянул его за язык трепать так много лишнего?! Теперь не отвертеться… — Если будешь слишком много спрашивать – пошлю. — с напускной серьёзностью шипит Кишибе, и чихает снова, подтверждая правдивость своих слов. — Теперь проваливай. — Можно мне… поухаживать за тобой? — Джоске строит такую жалостливую рожу, что у Рохана почти сжимается сердце, как при виде бездомного щенка. — Мне очень стыдно, что я тебя до такого довёл! Я хочу исправить ситуацию! Сейчас я добегу до магазина и вернусь, хорошо? Можно ведь? Да? Мангака даже ответить не успевает – старшеклассник пулей летит в сторону продуктового, оставляя его наедине с мыслями и немым вопросом «а что это вообще сейчас было?». Кажется, Рохан случайно дал Хигашикате зелёный свет, сподвигнув продолжать свои попытки завоевать его сердце, которое итак уже давно принадлежит этому придурковатому пареньку. Кишибе не закрывает входную дверь и, вернувшись в комнату, устало плюхается на диван. Почему он не закрыл дверь? Лишь одним этим действием можно хотя бы на сегодня избавиться от надоедливого школьника, но… он не хочет этого. Мангака с ужасом смотрит в потолок, не представляя, как будет выдерживать присутствие Джоске у себя дома. Наедине. Без посторонних. Без Коичи-куна и даже его глупого дружка Окуясу. Только. Джоске. И. Рохан. — Я купил апельсины! Мама всегда даёт мне их, чтобы иммунитет был крепче! — парнишка почти с ноги влетает в чужой дом. — А ещё конфет! У тебя нет аллергии на конфеты? Я буду дарить тебе конфеты вместо цветов. Ты любишь конфеты? А апельсины? — Не думал, что сначала нужно было спросить, а потом покупать? — Рохан подпирает ладонью щёку и устало смотрит на копошащегося с покупками Джоске. — Но в этот раз тебе повезло. — Прости! Я слишком волнуюсь… — честно тараторит Хигашиката и по привычке затылок чешет, сталкиваясь со взглядом грациозно лежащего на диване Кишибе. — Я полный ноль во всех этих… любовных штучках. — Разве у тебя никогда не было девушки? Ты выглядишь как тот, кто популярен среди сверстников. — мангака говорит спокойным тоном, но в его груди разливается непонятная радость от новости, что парнишка свободен. — Я не буду отрицать, что популярен! — Джоске горделиво улыбается и садиться на пол рядом с диваном, рассматривая упаковку с конфетами. — Но меня никогда никто не интересовал… типа, в таком смысле. Поэтому для меня все эти странные чувства в новинку. Я очень боюсь облажаться перед тобой и хочу показать себя в самом лучшем свете, чтобы тебе понравиться! Это так утомляет, но вместе с этим… я, почему-то, очень радуюсь, особенно когда могу быть рядом, как сейчас... — Ты очень прямолинейный. Я почти завидую, что ты так спокойно можешь об этом всём мне рассказывать. — Меня так воспитали! Но я всё равно нервничаю. — парнишка решается повернуть голову к Рохану, и тот смотрит пристально, а эмоции на его лице понять практически невозможно; от такого взгляда холодок по спине пробегает, но в этом весь Кишибе! — Потому что… не хочу такому умному и замечательному человеку показаться каким-то придурком с улицы. — Не кажешься. — наконец-то честно и как-то непривычно смущённо говорит мангака; Джоске смотрит ему в глаза, моргая удивлённо, и даже сказать ничего не может, задерживая дыхание и поджимая губы. Напрочь забывая о своей аллергии и обо всех купленных угощениях, Рохан заводит тонкие пальцы за крепкую шею Джоске и тянет его к себе, отчего тот чуть не теряет равновесие, опираясь ладонями о сиденье дивана. Коробка с конфетами летит на пол. Чужие губы касаются его, и парнишка шире глаза раскрывает, совсем ничего не понимая. Это не первый его поцелуй, но впервые от такого лёгкого касания губ внутри него будто резко взмывает вверх орава бабочек, щекочащих крылышками грудную клетку. Он громко вдыхает носом резко выбившийся из лёгких воздух и чуть подаётся вперёд, для удобства перекатившись на колени и нависнув над мангакой, отчего тот почти готов вслух орать матом на весь дом – Джоске ДОВОДИТ его до какого-то совершенно дикого состояния, любым своим действием, любой сказанной фразой заставляет только о нём думать, и вот он тут, такой, блять, глупый и красивый, и хочется его трогать-трогать-трогать, и целовать-целовать-целовать, и кусать, и снова трогать!.. — Не сиди на полу… — выдыхает Кишибе почти раздражённо и тянет парнишку на диван. — Но конфеты… и апельсины!.. — нервничает Хигашиката, оглядываясь на рассыпавшиеся по полу конфеты и всё-таки залезая на жалобно скрипящий под весом двоих диван. — Подождут! Джоске с волнением кивает, и Рохан снова тянет его к себе, сжимая вываливающиеся из копны залаченного помпадура пряди на затылке, целуя парня с напором, еле сдерживаясь, чтобы эти мягкие пухлые губы не искусать, живого места не оставив. Хигашиката неуверенно, осторожно ладонь кладёт на тонкую, спаси Господи, открытую тёмно-зелёным вязаным кроп топом талию, второй о край дивана опираясь. Он чувствует, как чужой острый язык вторгается без предупреждения в его рот, теряется в ощущениях, будто пьянеет, плавится под напором мангаки, в ответ вылизывая его язык, сплетая их и задыхаясь с непривычки. Джоске думал об этом последние два года, как только в их городе пошёл слушок, что к ним переехал знаменитый мангака Кишибе Рохан. Невероятным образом Коичи удалось подружиться со звездой Морио, и так получилось, что Хигашиката с ним тоже пересёкся. Пересёкся и навсегда для себя понял, что он не только «по девочкам». Ещё будучи несмышлёным подростком, Джоске не решался на серьёзные шаги, но с каждым разом, видя Рохана, слыша Рохана, общаясь с Роханом, он нервничал, как никогда, а потом вечерами думал о Рохане, стыдливо утыкаясь лицом в мягкую подушку. Но с годами парнишка вырос, стал смелее, а Кишибе, что ещё недавно с раздражением фырчал в его сторону, начал замечать кого-то больше, чем просто глупого школьника. На его глазах Джоске превратился из мальчишки в почти что мужчину, а ещё… начал очень сильно нравиться. Как так получилось? Как всё к этому пришло? Возможно, они оба терпели слишком долго. Рохан с тяжелыми вздохами выгибает спину под чужими прикосновениями; у Джоске тёплые, грубые и очаровательно большие ладони, которые трогают так осторожно, что сердце в груди трепещет. Странные ощущения! Кишибе не был к ним готов!!! Он валит парня на бок (благо, размер дивана с трудом, но позволяет им уместиться рядом), закидывает согнутую ногу на его бедро, и Джоске несдержанно стонет от трения, от такого тесного контакта, тут же закрывая себе рот ладонью. — П-прости… Я так расчувствовался, что… М-мх!.. — колено Рохана упирается промеж чужих ног, и Хигашиката стыдливо поджимает губы, впиваясь ногтями в бледную кожу стройных боков, пока это самое колено двигается медленно из стороны в сторону, выбивая из него рваные вздохи. — Ха-а… Не издевайся… — Не могу… ты слишком забавный. — Кишибе победно улыбается, когда Джоске хмурится и пыхтит то ли от обиды, то ли от того, что о его вставший член через джинсы трётся чужое колено, но, стоит тому в отместку резко опустить голову и, приблизившись, мангаку за шею укусить, с его губ тут же громкий от неожиданности стон срывается, заставляя обоих замереть в удивлении. Джоске объяснять дважды не нужно. Не прогуливай он уроки – был бы явно хорошим учеником. Рохан стыдливо молчит, выпендриваться после такого больше нет настроения, а Хигашиката этим пользуется, медленно носом проводя по сонной артерии и оставляя ещё один, уже более осторожный укус на нежной коже. Парень еле сдерживается, чтобы не подтрунивать в ответ над внезапно обмякшим в его руках Кишибе, а тот пальцами впивается в широкие плечи, хмурится и мычит, явно недовольный тем, что его оказалось так легко приструнить. Но Рохан не из тех, кто сдастся так просто. Его рука двигается вниз, от плеча по крепкой груди, несдержанно сжимая её, выбивая из Джоске горячий, опаляющий искусанную кожу шеи вздох, и скользит к ремню в чужих джинсах, пытаясь его расстегнуть. — Блядский ремень… — пыхтит Кишибе раздражённо, но с ремнём всё-таки справляется, ловко разбираясь с пуговицей и ширинкой. — П-погоди, если честно… Никто меня там ещё не трогал! — Джоске взволнованно хватает худое запястье, пугаясь. — Хотя бы предупреждай! — Оу, прости, я думал, что по нашей позе понятно, что мы не книжки читать собрались. — мангака вскидывает одну бровь скептично, но, всё же, дальше без разрешения не лезет. — Ты хочешь, чтобы я тебе подрочил? Хигашиката удивлённо хлопает глазами. Он, конечно, и сам довольно прямолинейный, но точно не в вопросах, о которых настолько стесняется говорить! — Ты, эм… Можешь сначала… типа… через бельё?.. — парень смотрит на чужую руку и отпускает её неуверенно. — Могу. И ты мне можешь… если хочешь. У Джоске почти тает сердце от того, как Рохан смягчился, видя его страх и неопытность. Всё такой же раздражительный, требовательный, но при этом гораздо более понимающий. Неужели их чувства и правда взаимны?.. Парень кивает еле заметно и по тонкой талии ладонь его опускается к ширинке свободных штанов, куда и без того с лёгкостью мог поместиться ещё целый Джоске. Он видит украшенную вышитыми перьями для чернил резинку боксеров, осторожно проникает под светлую ткань штанов и внезапно для себя наощупь чувствует, что перевозбудился не он один. Это, если честно, до глупой улыбки радует. Рохан готов скончаться на месте. Пока что непонятно, в каком конкретно смысле… Мангака обхватывает член Джоске через ткань и давит большим пальцем на головку, натирая, заставляя парня чуть ли не скулить от такой лёгкой, но слишком приятной стимуляции. А Джоске повторяет то же самое, учится и вправду быстро, даже в таких экстремальных условиях. Оба, кажется, думали о подобном неоднократно и уже давненько, посему сейчас происходящее, хоть и выглядит абсурдно, кажется вполне логичным и правильным. — Б… лять… — прерывисто выдыхает Хигашиката, носом утыкаясь Рохану в шею; такой большой и сильный на вид, но прячется и скулит, пока его касаются там, где никому позволено ещё не было. У Кишибе от восторга голова кругом идёт. — Приятно очень… — Мне тоже... — с этими словами, внезапно для Джоске, мангака убирает руку и резко на бёдра его усаживается, сверху нависая. — Я хочу сам… нам обоим… Сними штаны. Рохан звучит требовательно и спокойно, как всегда, но Хигашиката прекрасно видит его плывущий взгляд, зардевшиеся щёки и дыхание сбитое. Перед таким Роханом удивительно, что штаны не слетают сами. Джоске готов кончить от одного его выражения лица. Парень быстро спускает штаны по пояс вместе с боксерами, и Кишибе повторяет за ним, судорожно обхватывая худыми пальцами оба члена, устраиваясь удобнее, чтобы в процессе случайно не свалиться в такой неустойчивой позе. Ох ты ж блять! Вот это… вид. Мангака сверху нависает, пыхтящий и торопливый, хмурится, водит рукой по их членам и бёдрами себе же в ладонь толкается, а Джоске завороженно смотрит на то, как красиво чужое тело изгибается в такой позе. Господи, ну какой же Рохан невероятный! Парень осторожно, сквозь свои же тяжёлые вздохи шепча тихое «самый красивый», приподнимает руки, проводя кончиками пальцев по чужим рёбрам, открытым задравшимся топом, проникает под ткань и сжимает грудь Кишибе, от чего тот вздрагивает и стонет, а рука его замирает на секунду. — Не убирай… — шипит мужчина сквозь зубы, и Джоске, снизу смотря преданным, полным восхищения и вожделения взглядом, кивает, осторожно подушечками больших пальцев давит на соски, выбивая из Рохана очередной судорожный стон. — Если я из-за этого упаду!.. — Поймаю. — Хигашиката улыбается, отвечая без раздумий. И Рохан снова рукой водить начинает вверх-вниз, глаза закрывая расслабленно, наконец-то позволяя себе ощущениям отдаться. Он слышит лишь хлюпающие звуки трущихся друг о друга и о его ладонь членов, тяжёлое дыхание Джоске, чувствует, как у того под ним дрожат бёдра и выгибается спина, а пальцы всё трогают и трогают чувствительную грудь, сжимая её, натирая и отлаживая твёрдые бусины сосков. — Я тебя не прощу… если после этого мы просто молча разойдёмся… — шепчет Кишибе, еле дыша, и движения рукой ускоряет. — А-ах!.. Такой красивый и глупый… с ума меня сводишь… — он приоткрывает глаза и смотрит на такого же перевозбуждённого Джоске, запоминая это выражение лица, это тело, этот ракурс, эти звуки; ему хочется поцеловать – он облокачивается на свободную руку и впивается губами в чужие, и слова не дав младшему проронить, ибо стыдно слишком его ответ на такие откровения слышать. Хигашиката берёт всё в свои руки… буквально. Сам обхватывает ладонью два члена, давая Кишибе себя трогать везде-везде, и свободной рукой приобнимает его за талию, на поцелуй отвечая жадно. Рохан такой возможностью пользуется сполна – сжимает чужие бока, ощупывает каждый кубик пресса, словно антистресс, и до подкачанной груди наконец добирается, задирая уже и без того потрёпанную их любовными похождениями футболку. — Ха-а!.. Ты мне… мстишь?.. — куда-то в скулу старшему стонет Джоске, когда чужие пальцы теперь уже его сосков касаются. — Б-блять!.. Я от такого кончу за минуту… — Никакой мести… просто взаимопомощь. — выдыхает Рохан тяжело, с улыбкой трогая грудь, на которую засматривался так давно. Джоске двигает рукой так быстро, как может, давит большим пальцам на сочащиеся эякулятом головки и растирает его по всей длине, стонет, плавится от жары и возбуждения, сжимая пальцами другой руки чужую талию в напряжении. Он в раю. Он никогда себя так не чувствовал. Перед глазами яркие пятна плывут, будто ещё немного, и он потеряет сознание. У Рохана трясутся ноги, трясутся пальцы, которыми он судорожно трогает каждый сантиметр чужого торса, а с зацелованных губ срываются стоны, с приближением оргазма становящиеся всё более громкими и обрывистыми. Он почти не верит в происходящее, ибо ему так хорошо, будто это всё – какой-то ну слишком реалистичный влажный сон (коих с похожим содержанием было уже немало!). Но Джоске вполне реально проводит ладонью по его щеке, реально целует в очередной раз, все сомнения мангаки вмиг рассеивая. Господи, он никогда в жизни не чувствовал себя ТАКИМ желанным и… любимым? Вспышка. Мышцы внизу живота сводит судорогой, и Кишибе, вздрогнув, кончает, а за ним и Хигашиката; они стонут в унисон громко, и оба смолкают, ослабевая. Рохан валится парню на грудь, дышит тяжело ему в щёку, и Джоске от этого так спокойно и уютно, будто не он стонал от взаимной дрочки во весь голос ещё полминуты назад. Парень кладёт чистую руку на чужую макушку и пускает пальцы в волосы, медленно гладя, а Кишибе хмурится, неуверенно взгляд поднимая на младшего. — Как твоя аллергия? — улыбается Хигашиката, отчего чужие щёки и уши краснеют только сильнее. — Такой способ справиться с ней явно действеннее конфет и апельсинов. — Значит буду помогать тебе и дальше. Но, всё-таки, мой букет уже пора бы выбросить. Через секунду Джоске получает кулаком по затылку и смеётся заливисто, смотря на пулей убежавшего в ванную Рохана. Кажется, смущать мангаку – себе дороже, но парнишке это никогда не надоест.