Кем они были на самом деле? Каким они видели свое отражение в глазах друг друга?
Кажется, Фурина увидела этот алый блеск крестов слишком отчетливо. Настолько, что в горле застрял ком, а дыхание перехватило на пару мгновений. «Отец» смотрела на нее с обыкновенным спокойствием: и смотрела, кажется, уже довольно давно. Ночная синева прекрасно скрывала истинные эмоции каждой из них. Слуга подняла руки и обронила медленные аплодисменты: кажется, выступление Фурины пришлось ей по нраву. И тем не менее, обладательница проклятья не спешила подходить ближе: она очень хорошо знала, как сильно Фурина опасается ее. Настолько, что каждый торт, сделанный по инициативе Арлекино, был передан незаметно, как анонимный подарок от преданных фанатов, кем-то из детей «Дома очага». А сейчас она стояла прямо напротив. В трех метрах. Фурина даже не успела заметить, как невольно подалась назад, позволяя прохладной морской воде ласкать ее чуть выше колен, слегка задевая края шорт. В момент длинные волосы тонкой грациозной фигуры всколыхнулись порывом ветра, что принес с собой не только приятную прохладу, но и следующую за ней волну. Фурина потеряла счет времени. Она держала себя в руках, но все же была на грани. И это, на самом деле, было заметнее всего. — Стой! Н-не прибли… Стоило Капельке сделать шаг назад, как её фигуру накрыла беспощадная волна. И только алый огонек мелькнул прежде, чем угасло дрожащее в воде сознание.Кажется, начинался шторм.
***
Фурина резко распахнула глаза: неужели это был всего лишь кошмар? Нет, нет. Боже, лишь бы это был простой кошмар! Белые простыни легко окутывали тело, а сама Фурина только что осознала, что… Находится в абсолютно неизвестной комнате. И далеко не в своей одежде. За окном было темно, но рассеянный свет яркой полной луны беспрепятственно проникал в комнату, создавая особенную атмосферу. Она была не одна. Нет, здесь не было той, что так сильно пугала ее. Но зато слева возле ее ног, свернувшись клубочком, лежала Линетт. А справа, уложив руки на кровать, в позе ожидания мирно спал Лини. Кажется, они все это время следили за состоянием девушки. На тумбочке справа стоял поднос с пиалой и полотенцем с бинтами, а рядом — кружка чая, напиток в которой уже давно остыл, и маленькое свежее пирожное. По комнате разносился аромат перетертых трав и лекарств. Дверь отворилась. Холодная и бесстрастная фигура медленно вошла в комнату, звонко цокая высокими каблуками. В ее руке был поднос, на котором красовалась чашечка горячего чая и… кусочек тóрта. Заметив, что Фурина уже не спит, Слуга лишь приложила палец к губам, а после указала взглядом на детей. Капелька нервно сглотнула, а после увела взгляд на белые простыни, дрожащими пальцами перебирая ткани. «Отец» сделала несколько шагов в сторону девушки, но причинять ей вред, очевидно, не входило в планы Четвертой. Арлекино лишь поставила поднос рядом с первым, а после поменяла их местами так, чтобы чашечка с горячим чаем оказалась ближе к напуганной маленькой Капле. Сама же Слуга положила ладонь на волосы Лини. И юноша даже не шелохнулся. Кажется, решение перенести детей в их комнаты появилось само собой. Арлекино без особенного труда переложила на свои плечи близнецов, дремлющих столь глубоко и сладко, что Фурина даже на секунду забыла — прямо рядом с ней находится причина ее вечной паники и инстинктивного страха. Их отношения с детьми, кажется, были крепче и теплее всего на свете, и Капелька даже невольно улыбнулась, чем вызвала кратковременное удивление Арлекино. Хотя это была лишь доля секунды, но почему-то Фурина успела уловить эту эмоцию. Без лишних движений Слуга удалилась из комнаты. У Фурины появилось время. Подумать, попробовать уйти или… Попробовать чай? Но ведь этот напиток точно был сделан рукой Слуги. А что если туда подмешали яд? Или чего еще похуже? Фурина отвлеклась на легкую боль в левой ноге. Капелька откинула одеяло и увидела наложенные чуть ниже колена бинты. Они были почти белыми, но лишь в одном месте бинт был испачкан алым. Фурина боялась даже представить, что случилось в такой момент, да и пути к отступлению фактически были отрезаны. Девушка стала осматривать свои руки — они были покрыты царапинами и ссадинами. На левой руке, чуть выше запястья, также красовались бинты, наложенные будто с особым трепетом и любовью, а после, как и на ножке, завязанные милым бантиком на краю. Кажется, та волна знатно зацепила хрупкое тело девушки. Раздумья прервала открывшаяся дверь. Да, в комнату вновь вошла она, тот самый человек, которого Фурина меньше всего хотела бы сейчас видеть. Фигура направилась прямиком к из последних сил держащей лицо Капельке. Слуга опустилась на самый край кровати, устремляя на девушку свой взгляд — такой же, как и всегда. Тяжёлый, опасный. По крайней мере так казалось самой Капле. — Мисс Фурина, вам не стоило бросаться в объятия волны. Вы, несомненно, управляете гидро стихией, но это не значит, что вы не можете захлебнуться и утонуть. — Н-не стоило так беспокоиться, со мной ничего не случилось бы. — Ваши раны говорят об обратном. Вам стоит поблагодарить детей позже. Лини и Линетт оказали первую помощь сразу же, как только я принесла вас сюда. Да, она не была удивлена: именно Арлекино в этот раз спасла её. Но если бы не Слуга, то этой ситуации вовсе не произошло бы! — Ах, эм… У меня есть неотложные дела! Я бы хотела вернуться. Мне… Верните мою одежду. — Неотложные дела ночью? Хм, могу предположить, что это связано с месье Нëвилеттом. Фурина дернулась. Арлекино набрала воздуха в грудь. — Сожалею, но это невозможно. Когда вас захлестнула волна, одежда оказалась порвана в нескольких местах ракушками. Я ещё не закончила её зашивать. В момент эта пугающая женщина стала ещё больше напрягать. Здесь и сейчас они были наедине. Как и в тот раз, когда Нëвилетту пришлось уйти в крепость Меропид, чтобы предотвратить катастрофу, пришлось оставить их, сидящих друг напротив друга. Хотя сейчас, как будто, ситуация была совсем другой. Арлекино поставила на тумбочку какую-то баночку с зеленоватой мазью, в момент ловя пристально следящий за своими движениями взгляд Капельки. В руках, столь темных и мрачных, поражённых проклятием, оказалась белая чистая ватка, которую женщина смочила каким-то средством. И придвинулась ближе. Фурина инстинктивно вжалась спиной в стену, но это действие не вызвало никакого колебания со стороны Слуги. Мягким движением Арлекино слегка согнула левую ножку Капельки, чем вызвала инстинктивную ответную реакцию со стороны всё ещё испуганной Фурины. Это брыканье было очень легко подавлено почти сразу же — Арли лишь чуть сильнее обхватила её за щиколотку. Она играла роль Бога столько лет, но как будто именно сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы помолиться всем существующим архонтам. Арлекино подняла взгляд на испуганное лицо. Её выражение всё также было спокойным и сосредоточенным. — Мисс Фурина, если вы не позволите мне обработать ваши раны прямо сейчас, то может развиться заражение, которое всего за половину дня сделает вас неспособной ходить. Я не уверена, что вам нравится перспектива остаться без ног. Фурина нервно сглотнула. Все-таки, слова предвестницы почему-то принимались за чистую монету. Арлекино опустила взгляд и, помогая самыми кончиками длинных и острых, будто когти, ноготков, стала развязывать так осторожно и усердно повязанный краем бинта бантик. Белый материал упал, открывая взору довольно глубокую резаную рану: очевидно стало лишь то, что дети уже пару раз меняли повязку. Фурине в момент поплохело, лишь стоило на секунду задержать взгляд на своей ноге. Иногда интерес оказывался губительным. — Мисс Фурина. Она в момент подняла взгляд, ощущая, будто не может противиться этому властному, но столь спокойному тону. Сама Арлекино взгляда не поднимала, и тем более не заглядывала Капельке в глаза. — Вы были без сознания около трёх часов. Удалось ли вам выспаться? Такой странный вопрос. Но, на удивление, усталости она и правда не ощущала. Арлекино продолжила. — Дети оставили в комнате благовония. Им показалось, что это сможет помочь вам ощущать себя лучше. — Лини и Линетт… Девушка замолкла, всё ещё глядя в лицо Слуги. Последняя лишь кивнула, продолжая проводить манипуляции с ранением Фурины. Странно, но боли Капелька совершенно не ощущала. Зато отчётливо ощущала приятную прохладу на кончиках пальцев, что ложилась на кожу мягким полотном. — Верно. Они изъявили желание всё это время присматривать за вами. За день до этого дети испекли вам торт, и… О. Поверьте, вам стоит его попробовать. Глазки Фурины округлились. Кажется, она только что поняла, что многие анонимные пирожные и тóрты были сделаны под чутким контролем этой женщины. — Мисс Фурина, не опускайте взгляд. — Ч-что.? Девушка не успела ничего понять, как Слуга наклонилась ближе к ней. В этот самый момент Капелька будто забыла, как дышать. Арлекино, к её удивлению, лишь потянулась за чистым бинтом. И в этот самый момент Фурина не смогла различить, что именно она ощущает в отношении этой женщины и её «детей». Кто-то, возможно, назвал бы это стокгольмским синдромом, но по факту Фурина просто никогда не видела этой стороны Слуги. И, если честно, никогда бы не подумала, что Четвертая может быть столь заботливой в отношении кого-то. И… В том числе, в отношении самой Капельки сейчас. — Мисс Фурина? Вы плачете. В момент она вздрогнула, прикладывая ладони к своим щекам. Столь долгая игра роли архонта забила личность самой Фурины, и последняя почти вовсе забыла, что может что-то чувствовать на самом деле. Ладонь мягко легла на пушистые волосы Фурины. — Ощущать что-то помимо своей роли в театре абсолютно нормально. Вы не обязаны быть той, кем притворялись всё это время. Она кратко вдохнула, широко раскрывая глаза. В момент весь мир внутри неё перевернулся: рухнули все мосты представления о людях вокруг себя. Она могла ожидать от этой женщины всё, что угодно, но не это. Все, кроме этого. Слуга осторожно облокотила растерянную маленькую Капельку о своё плечо, позволяя прильнуть щекой. Тяжёлые слёзы предательски катились вниз, падая на белую простыню или же впитываясь в строгий пиджак Слуги. Она позволила этому маленькому комочку выпустить наконец свои настоящие эмоции. Фурина была более, чем удивлена, но, возможно, больше этого она все-таки была благодарна. Той самой женщине, которую боялась больше всех в своей жизни. — Мисс Фурина. Дети очень старались, делая для вас этот торт. Попробуйте его. Её тёмная проклятая рука с тонкими пальцами и длинными ногтями уже не казалась столь пугающей. Ладонь лежала на затылке Фурины ещё некоторое время, но после Слуга всё же опустила её. Тем не менее, она не уходила, дожидаясь момента, пока Капелька сама не решит отстраниться.Неужели она такая на самом деле?
Арлекино прекрасно знала, что Фурина не была настоящим архонтом. Вернее, теперь уже не была. Ныне Капелька — обычная девушка, наконец освободившаяся от оков долга перед Фокалорс — ответственная и разумная. Стоило бы напомнить ей об этом? Или, быть может, стоило напомнить ей о том, как она важна для других? Арлекино очень чутко чувствовала людей. И она прекрасно понимала: играя роль столько веков, в конце-концов не остается ничего другого, кроме как срастись с ней в единое целое. — Мисс Фурина. Или же, возможно, вам больше подходит обращение «госпожа»? В любом из этих вариантов я могла бы предложить вам небольшую сделку. Она будет выгодна и мне, и вам. Я позволю вам остаться здесь, а взамен… Фурина удивленно приподняла брови, явно ожидая продолжения речи, но в момент решила вставить свое слово. — Просто Фурина. Мне не нужны обращения. Ты ведь и сама все прекрасно знаешь, верно? Арлекино, очевидно, не была удивлена. Кажется, будто именно этого выхода из роли Слуга и ожидала. На ее губах мелькнула легкая улыбка. Да, все эти вежливые обращения и неоднозначные действия и правда были нацелены на то, чтобы вывести ее из роли. Роли, с которой она почти полностью срослась. —… Взамен я возьму с тебя обещание. Фурина не особенно доверяла этой женщине и вряд ли смогла бы довериться так скоро, но все же… — Какое? — В нужный момент ты примешь то решение, которое подскажет твое сердце. Это звучало, как загадка, но Фурина и сама прекрасно понимала, что испытывает сложности с принятием себя. Поэтому, по сути, это обещание было вызовом. — Хорошо. Я принимаю эту сделку. Арлекино ничего не ответила, но лёгкая улыбка на её губах явно говорила о том, что девушка была довольна таким ответом. Капелька почти выдохнула, но почти в то же мгновение дёрнулась: прохладные ладони коснулись её бедра. Это, стоит признать, было больно. — Волна подхватила тебя и бросила на камни. Здесь самая большая отметина, — Арлекино поспешила объяснить встревоженной Капельке причину её неприятных ощущений. В этот раз её тон был... Немного проще. — Ага. Хочешь сказать «потерпи» или что-то в этом духе? — Фурина лишь выдохнула, уводя взгляд в сторону от даже не столько боли, а скорее от клубка смешанных эмоций, распутать который было бы слишком сложно. — Мне не нравится эта формулировка, но суть ты уловила. Прохладная мазь ровным слоем легла на травму Фурины, и та наконец выдохнула. Арлекино прекрасно знала, что эта процедура не была приятной, и тем не менее ей даже льстило, что эта девушка стойко и послушно вытерпела подобное «испытание». — Тебе нужно восстановиться. До рассвета осталось не так много времени. Удели его сну. Слуга наконец поднялась с краешка кровати, где ныне лежала Фурина, но последняя внезапно бессознательно схватила тёмную от проклятия руку. От такого жеста, конечно же, Слуга обернулась. Фурина, внезапно поздно осознавая, что наделала, резко отпустила эту ладонь. — А, ага. Просто хотела сказать, что хочу проведать детей, как они проснутся. — Боюсь, что сейчас это будет сложно. Ты не можешь нормально передвигаться. Если не будешь противиться правилам моего приюта, возможно, я отправлю их к тебе… Позже. Чего-то подобного Фурина и ожидала, так что лишь выдохнула, тяжело укутывать в легкие простыни в надежде на то, что Слуга ничего не успела понять.Но подсознательно все-таки понимала, что Арлекино не настолько глупа. Эмоции Фурины были слишком… Очевидными.