Фурина проснулась от лёгких поглаживаний по голове. Кажется, она так усердно ждала, что даже успела уснуть. Своё положение эта девочка осознала не сразу — сейчас она, свернувшись калачиком, мирно расположилась на коленях Слуги.
— Я принесла твою одежду.
Фурина без особого энтузиазма поднялась с колен Арлекино, переводя взгляд на тумбу: на ней стояла красивая голубая коробочка, сверху которой лежала шляпка девушки.
— Спасибо.
Слуга перекинула ногу на ногу.
— Ты всё время стонала во сне моё имя.
Каждый раз, когда Фурина думала, что эта женщина не сможет смутить её сильнее прежнего — происходило что-то подобное. Капелька в мгновение ока проснулась, вздрагивая от неловкости своего положения.
— Н-но я не помню, что мне снилось.
Послышался краткий выдох. Тонкие тёмные пальцы коснулись самыми подушечками её губ. Мягких розоватых губ, что сейчас так странно подрагивали.
— Неужели это то, чего ты
на самом деле хочешь, Капелька?
Фурина подняла взгляд на её лицо: острые и строгие черты больше не казались ей, как прежде, пугающими. Сейчас это скорее было что-то близкое, что-то, чем невозможно налюбоваться.
Исполненная решимостью, Фурина в мгновение притянула эту строгую фигуру к себе, вовсе не оставляя пространства между ними. Это было приятно — при всей холодности Слуги снаружи, внутри она была точно такой же избитой жизнью девочкой, уставшей, тоскующей. Этот серьёзный взгляд и темно-алые губы, но и мешки под глазами, многочисленные травмы и, конечно, проклятье. Наследие и дар Алой Луны как тяжкая ноша и безумство для простого человека.
Арлекино не возражала. Её ладонь легла на мягкую светлую щеку, провела большим пальцем до скулы. Когти почти не задевали хрупкую кожу, но Фурина словно и не была бы против.
Капелька открыла в себе особую черту — тактильность. Все это время, пока она играла роль архонта, касания приносили невыносимую боль, поэтому девушка всеми силами старалась избегать контакта с другими людьми. А сейчас? Сейчас эта маленькая девочка потянулась ближе, обвивая шею Слуги своими руками, и чуть надула губы. Она прижималась всем хрупким телом к ней, к этой самой своеобразной, но вполне осознанной женщине. Слова Арлекино отзывались эхом в этой светлой головушке.
Тёмные проклятые ладони мягко легли на спину девушки, отчего она тотчас же дрогнула: холодные пальцы скользнули под её легкую белую ночнушку, заставляя девушку выгнуться навстречу. Арлекино окинула взглядом маленькую фигуру и без лишних слов осторожно уложила её на кровать, ставя ладонь прямо возле лица. Пока Фурина пыталась принять своё нынешнее положение, Слуга опустилась ниже. Женщина провела пальцами от стопы и выше, а после схватила чуть ниже колена и бессовестно согнула её ножку.
У Капельки перехватило дыхание. Она позволила себе приподняться и взглянуть на лицо этой женщины. О архонты, ничего более сексуального в своей жизни она никогда не видела: прикрытые глаза и мягкая покорность, исходящая от такой фигуры, заставили Фурину прикусить губу, и смотреть. Смотреть, не отводя смущенного взгляда.
Тëмно-алые губы коснулись обнажённого колена девушки. Поцелуи стали отчетливее и бессовестнее: они тянулись дорожкой по внутренней части бедра маленькой Капельки, чьë сердце было готово вот-вот вырваться из груди.
Арлекино, очевидно, ощущала этот взгляд. Она приподнялась, медленно заглядывая в разные глаза. О, в них отражалось восхищение — какой же красивой сейчас казалась Фурине Слуга. Строгое аккуратное бледное лицо. Тёмные губы и глаза со знаками «Х». Девушка невольно поджимала губы, даже немного нервничая в своем нынешнем положении.
Слуга медленно опустилась к её лицу, выдыхая в губы девушки.
— Не стоит поджимать губы. Иначе я могу рассчитать это, как вызов.
Но она не коснулась, нет. Фурине самой стоило сократить эти несколько сантиметров — и она это сделала. Темная ладонь легко опустилась на румяную щеку, совсем слегка оглаживая. Пальцы скользнули немного ниже — женщина бессовестно надавила на челюсть девушки, открывая себе пространство для действия. О, это было ещё более чувственно и распаляюще. Капелька будто и вовсе не знала, куда себя деть — лишь покорно поддавалась действиям этой властной женщины.
Она спустилась к шее, оставляя алую дорожку из отметок цвета своей помады. Внезапная острая
боль пронзила всё существо Капельки: она вздрогнула, издавая жалобный писк.
— П... Подожди, что ты.!
Но женщину не тронул этот дрожащий голосок: она продолжила гнуть свою линию. Этот укус был горячим — Слуга ощутила под своими губами вкус крови, и она показалась ей очень
интересной. Алая капля стекла по бледным ключицам и остановилась, уперевшись в тёмные пальцы Арлекино. Она заботливо подтерла эту дорожку, а после оставила мягкий поцелуй на месте укуса. Этот контраст, на удивление, распалил всё существо маленькой Капли лишь сильнее.
— Нгх…
Ещё.
Она будто была беззащитным зверьком, попавшим в лапы монстра - но не в наказание, а по своей же личной прихоти. На этой мягкой бледной коже снова и снова оставались яркие отметины и укусы, от которых девушка жалобно стонала, но стоны эти — далеко не от боли. Арлекино считала её своим холстом, который без сожалений
расписывала под себя. Строгая, беспристрастная и бесчувственная «Слуга».
Она была
беспощадной. Тёмные холодные пальцы исследовали бледную кожу, оставляя на ней лёгкие царапины, от которых Капелька таяла снова и снова. Вдыхала, выгибалась и дышала - так томно, что порой Слуга хотела стать её воздухом.
Арлекино оглаживала мягкую светлую кожу и наблюдала: ей нравилось видеть стыдливый румянец на щеках, эту стройную фигуру, изгибающуюся под тёмными руками. Порой эта женщина казалась Фурине просто
помешанной. Но не менее помешанной оказалась и сама Капелька - ей хотелось всё больше и больше, и тогда Арлекино спустилась ниже, оставляя горячий поцелуй чуть ниже живота.
— С.. Стой..!
Её снова проигнорировали.
Фурина ахнула, откидывая голову назад. Пальцы сжимали белые простыни в истерике - столь нереальной казалась эта близость. Её глаза были затуманены желанием, негласным, разделённым на двоих. И наконец... Она получила то,
что так хотела.
Правда, этой ночью она чуть не умерла.
***
Давно Фурина так крепко не спала. Долго, спокойно, и без кошмаров. Точнее, ей снилась Арлекино, но не в том ключе, как это было раньше: она просто была в её сне, но только вот Капелька совсем не помнила, что происходило.
Зато её тело вполне запомнило то, что было этой ночью. Раскрывая глаза, она устремила взгляд в потолок. Тело приятно ныло - когда бы она ещё могла представить, что
подобное сможет прийтись ей по нраву?
Слуги рядом не оказалось. Это даже на мгновение расстроило девушку, но она всё ещё помнила слова Арлекино тогда, на мостике. И Фурина почти приняла эти правила игры, но дверь в комнату внезапно раскрылась.
Этот стук каблуков был очень узнаваемым.
Она опустила на тумбочку рядом с кроватью небольшой поднос с двумя чашками чая и кусочком торта, а сама присела на самый край кровати и взглянула на столь мило растрёпанную девушку. Слуга медленно коснулась её лица, мягко заправляя непослушную прядку волос за ухо, попутно осматривая яркие рисунки, оставленные лично ею на этой светлой коже.
***
— Ныне вы, мисс Фурина, являетесь почётным гостем Дома очага. Наши двери будут всегда открыты для вас. Дети будут ждать свою
особую гостью.
— Только ли дети? — Фурина с некой язвинкой в голосе хмыкнула.
Арлекино ничего не ответила. Она лишь приложила палец к губам и тихо прошептала «Тшш».
