Святой и грешник

      — Как вам такая исповедь, господин священник?       От этих слов, прошепченных на слуховое отверстие, Киллер вздрагивает, цепляясь за стоящий перед ним стол как за единственную опору. Ноги его уже практически не держат, предательски подгибаясь и дрожа. Руки Кросса, шарящие где-то под одеждой, не делают эту ситуацию лучше, скорее наоборот — с каждым прикосновением к костям дрожь лишь усиливается, дыхание сбивается, а сам Киллер теряет связь с реальностью, прикрывая глазницы и податливо поддаваясь на ласку.       Сильные горячие ладони нежно мнут позвонки, пальцы ловко проскальзывают по гладкой поверхности кости, кончиками фаланг попадая в сочленения. Убийца кошкой прогибается в спине, пытаясь увеличить площадь контакта, в блаженстве царапая опору перед собой заострёнными фалангами. Ему плевать на любые остающиеся следы, значение имеет лишь Кросс, так умело прикасающийся ко всем уязвимым зонам и чувствительным точкам. Горячо дышащий ему куда-то в шею, в некоторые моменты поддразнивая скелета и проводя по надкостнице языком, прерываясь на краткие поцелуи.       — Я... думаю... — бормочет Киллер таким тоном, словно из последних сил сохраняет способность внятно говорить. — ... вам стоит исповедоваться более... — Убийца вскрикивает, когда его шейные позвонки кусают, беспощадно мусоля остистые отростки. — ... Более а-активно, — он сбивчиво заканчивает свою речь, вновь жмурясь на очередной укус. После таких исповедей на его костях ни единого нетронутого следа не останется... Волнует ли это священника? Ответ очевиден.       — В таком случае, я не могу вас разочаровать, — Крест абсолютно точно доволен своей свершающейся местью, что подтверждается хитрой лыбой и азартным огоньком в глазницах. — Позвольте, господин священник, — монстр тратит некоторое время чтобы полностью обнажить своего партнëра, небрежно отбрасывая одежды в сторону. — Мы ведь ещё даже толком не начали.       Кросс разворачивает Киллера к себе лицом, после чего подхватывает и удобно усаживает перед собой на престол. Осматривает ладное хрупкое тело, нежно улыбаясь Убийце. Такой аккуратный, маленький, в особенности на его фоне, кажется что хватит одного неосторожного движения, чтобы навредить ему. Руки аккуратно массируют плечи, ведут ниже, обводя старые шрамы и сколы, вместе со следами предыдущих связей. Пальцы обхватывают тонкие рëбра, растирая их с внутренней стороны, какое-то время играются с ложными рëбрами, а затем отпускают их, переходя ниже к более нуждающейся части. Массируют тазовые кости, но на зло не опускаются ниже к уже сформированной магии. Словно в качестве компенсации, Монохромный целует ключицы священника, в какой-то момент пробуя на зуб и их, оставляя новые следы. Киллер на всё это безобразие отвечает лишь сдавленными вздохами и скомканными стонами.       Нет, Кроссу абсолютно не стыдно за то, что он вытворяет, прямо посреди святилища в окружении икон. Их лица словно выражают немое осуждение, но никто даже не обращает на это внимания. Сейчас Киллера больше интересуют дальнейшие ласки со стороны партнёра, а самого Крестоносца — как заставить Убийцу кричать под собой, да погромче. И желательно также умоляюще стонать и просить о чём-то большем. Наверняка этот вид посреди чего-то настолько святого будет выглядеть просто потрясающе.       Наконец Кросс решает перейти к дальнейшему этапу этой исповеди. Он опускается на колени, устраивая черепушку между чужих бёдер, ловя на себе смазанный взгляд. Белоснежный зрачок в глубине чёрной глазницы пытается сфокусироваться на нём, сам Убийца выглядит восхитительно в таком состоянии, шумно дышащий, дрожащий и жаждущий продолжения.       Когда Крест кусает внутреннюю сторону чужого бедра, в ответ ему доносится сладкий вскрик. Так душно, так много, у священника уже кружится голова от переизбытка всего и сразу, но он наслаждается каждой секундой, послушно поддаваясь чужой ласке. Скомканно поскуливает, процарапывая стол сильнее, когда головки его члена касается кончик языка. Неторопливо играясь, проводит по всему основанию, срывая более громкие звуки со стороны любовника. Так мокро, горячо, хорошо, Киллер уже просто откидывается на стол, предварительно расчищенный для большего пространства. Лишь стоявшая с краю чашка с елеем может помешать... впрочем, её в какой-то момент священник сам же случайно роняет. Но никого это не волнует, оба остаются заинтересованы лишь в том, что происходит прямо сейчас.       Кросс не торопится, вбирает медленно, в начале просто поигрываясь с головкой, а уже потом плавно вбирая оставшуюся длину. В какой-то момент священник давится собственным стоном, теряясь в этом обилии красок и чувств. Монохромный не улучшает ситуацию, когда резко отстраняется, оставляя его без необходимого внимания.       Эта пытка продолжается ещё какое-то время. Кросс то ускоряется, то замедляется вплоть до полной остановки, несколько раз практически доводя своего дрожащего любимого до края, а затем бесцеремонно обрывая наслаждение. Добивается тех желанных звуков, добивается жалобных стонов, добивается того, что Киллер, с трудом смаргивая слëзы из краешков глазниц, тихо просит его о пощаде. Такой милый и беззащитный во время секса, что глядя на него сейчас трудно сказать, каким Убийца является по жизни. Но Кресту то что? Он его любит любым. А Киллер его.       Кросс так и не даëт ему закончить, вновь выпрямляясь и оставляя магию совсем без внимания, что Киллера, в свою очередь, явно расстраивает, что подтверждается его сдавленным хныканьем. Но в качестве некоторой компенсации скелет ласково гладит священника по скуле, целуя того в переносицу, попутно скользя взглядом по столу и только сейчас осознавая, что источником звона стала та упавшая чаша. Кажется, им стоит найти замену той смазки. Киллер, в свою очередь, понимает ход чужих мыслей и указывает куда-то в бок от себя.       — Там есть другое масло, — в голосе монстра явственно чувствуется напряжение и нетерпение. Проследив в ту сторону, куда показывает Убийца, Кросс находит чашу с ещё одним маслом. В отличие от предыдущего, это имеет выраженный запах чего-то... сложно описать чего именно, но пахнет довольно неплохо.       — Его можно использовать? — уточняет мягко Кросс, не особо жаждущий навредить своему любимому. Тот в ответ кивает.       — Да, это миро, оно безопасно, — Киллер шумно выдыхает, когда масло капает на его кости. Крест нисколько не жалеет, когда щедро смазывает свои пальцы и проводит ими по нежной магии. Нежно вводит пару фаланг внутрь, слегка усмехаясь когда мягкие стенки немного сжимаются вокруг. Из Убийцы вырываются сдавленные стоны и вздохи, он дрожит, разводя бëдра чуть шире в стороны.       Подготовка длится дольше чем обычно, в какой-то момент Кросс уже откровенно потрахивает партнёра пальцами, не скрывая того факта что наслаждается чужим видом. Сложно не наслаждаться таким соблазнительным скелетом, к тому же, Киллер сам делает ситуацию ещё большее эротичной, так выгибаясь и вскрикивая от удовольствия. Красный румянец, яркими пятнами красующийся на лице, полуприкрытые глазницы, вздымающиеся от учащëнного дыхания рёбра... Крестоносец действительно удивляется, как ещё не вжал священника в этот чëртов стол и не оттрахал.       Впрочем, это дело поправимое.       Пальцы с влажным хлюпаньем покидают магию, ровно для того чтобы пристроить к входу свой член. Немного дразнит, потираясь головкой, но в конце решает не растягивать эту пытку и мягко входит. Первое время темп медленный и размеренный, но в итоге он перетекает во что-то более быстрое. Киллер, очевидно, нисколько не возражает, наоборот, вовсю показывает своё удовлетворение. Если кому-то взбредëт в голову прогуляться ночью до церкви, то у него явно появятся вопросы относительно звуков изнутри помещения...       Кросс вжимает священника сильнее в стол, нависая сверху и с тихим порыкиванием кусает и без того искусанную шею. Его обнимают за лопатки, слегка царапая их на особо сильных толчках. Убийца жмурится, скулит на одной ноте, почти что задыхается от переизбытка ощущений, пытаясь прижаться ближе и плотнее. С трудом хватает ртом воздух, плачет и скулит куда-то в плечо любовника, изнывая от горячего удовольствия. Внизу скапливается комок свербящего напряжения, от каждого толчка по телу проходится мелкая дрожь, стягивающая кости. Боже, боже, боже... Как же это хорошо.       Киллер не помнит в какой момент стонет имя Кросса, как пытается притянуть его поближе, задыхаясь в этом пожаре ощущений. Как тëплая ладонь, испачканная маслом, ложится на его член, нежно лаская в темп движений и лишь больше сводя с ума. Как из-за этого он обнимает партнёра сильнее, как зарывается переносицей в его плечо и плачет от удовольствия. Как много, как хорошо, как хочется просто раствориться в этом.       Кросс рассматривает результаты своих трудов. Выгибающийся под ним скелет в чрезвычайно развратном виде был той единственной иконой, которой Крест готов поклоняться. Единственный его бог, восхищающий одним взглядом. Достойный самой лучшей ласки. Достойный всего на этом жалком свете.       Они оба уже близки к финалу, проводя последние мгновения близости. Киллер так тесно сжимает его изнутри, а в момент оргазма так и вовсе жмëтся ещё сильнее, срывая с Кросса вскрик. Сам же священник не особо стесняется в издаваемых звуках, прогибаясь в спине почти до хруста позвонков и взвизгивая на весь храм. Монохромный делает последние пару толчков, заканчивая с громким стоном вместе с любимым, прижимаясь к тому вплотную и замирая, пытаясь прийти в себя.       Душно, из-за чего оба жадно пытаются восстановить сбитое дыхание. Расслабляющая волна прокатывается по всему телу, усталость наваливается на кости. Да уж, эти исповеди были весьма... энергозатратными.       — Ну всё, не наваливайся ты так на меня, тяжёлая туша. Кросс, ты совсем не лёгкий, — ворчит Киллер, когда чужой вес обмякает на нëм. Кросс в ответ на это фыркает, но всё-таки отцепляется от партнёра и находит в себе силы выпрямиться, скользя взглядом по учиненному беспорядку. Валяющаяся на полу одежда, пролитое на полу масло, в какой-то момент даже чаша с миро оказалась там же внизу, но не то чтобы Крест помнит, когда именно та упала.       — Простите, господин священник. Я думал, вы разделите тяжесть моих грехов со мной, — словно оправдываясь извиняется скелет, с улыбкой наблюдая за любимым. Киллер в ответ на это лишь что-то бурчит с явным оттенком веселья в голосе. Он соскальзывает с испачканного маслом и не только им престола, в какой-то момент резко пошатываясь и чуть не падая. Кросс уже бросается подхватить Убийцу, но тот опирается о стену. После такого нижняя часть тела словно не ощущается... Возможно, Киллер поспешил, решив так быстро вскочить на ноги.       Он вздыхает, чуть отходит в бок, и случайно сваливает стоящее рядом кандило, от чего стоящие в нём свечи раскатываются по полу.       Кросс реагирует быстрее, оттаскивая Киллера от свечей, боясь что того может обжечь. Одна из свеч закатывается в масляную лужу и потухает.       — Всё в порядке, миро не горит. В оливковое масло, на основе которого оно делается, специально вино добавляют для этого, — отмахивается Киллер, но затем резко замолкает, видимо, пришедший к какому-то неутешительному выводу.       — А оливковое масло...? — медленно спрашивает Кросс, уже по взгляду священника осознавая ответ.       — Горит, — удивительно просто отвечает тот.       В этот же момент монстры поворачиваются к луже пролитого елея, как раз когда пламя от свечи наконец до него добирается, вспыхивая практически мгновенно. Оба переглядываются.       Кажется, что-то пошло не по плану...       Камень, из которого была выстроена церковь, не горел. Зато отлично горело дерево и различная внутренняя утварь церкви, вместе с поддерживающими балками. Так что неудивительно, что спустя всего некоторое время изнутри творится самый настоящий пожарище. Кросс и Киллер, устроившиеся на опушке в нескольких километрах, просто молча наблюдают за зрелищем.       — Мне кажется, это не так должно было закончиться, — наконец произносит Кросс, поворачивая голову к Убийце. На него накинута одна лишь куртка Кросса, достаточно большая и тёплая, чтобы не дать второму скелету замёрзнуть.       — Наверное, — неопределённо кивает Киллер. Затем смеётся. — Но отожгли мы неплохо.       Кросс вздыхает.       — Это была самая горячая исповедь на моей памяти, — без капли стыда заявляет Киллер. — Надо будет как-нибудь повторить в другом храме...       — Нет уж, хватит с меня горящих церквей, — мотает головой Кросс, затем встаёт и помогает партнёру приподняться. — Пошли уже.       — Ну как скажешь, — с некоторым драматизмом соглашается Убийца, опираясь на плечо Крестоносца. — Но если что, зови как-нибудь на огонëк.       Кросс уже не пытается сдерживать смех от этих неудачных шуток.       — Ну и дурак же ты у меня.       — Твой любимый.