Хвоей выстлана постель

Очередное полнолуние проходит тошнотворно плохо. Местная волчья стая оказалась не рада чужаку и они подрались. Следы от чужих укусов и царапин саднят спину и бока и Римус лежит на полу в хижине и не хочет открывать глаз. Он вообще ничего сейчас не хочет. Во рту до сих пор привкус крови и сырого мяса, к которым он почти привык за эти месяцы. Он всю осознанную жизнь боялся причинить людям вред, одичать, напасть на кого-то, покалечить и так же проклясть на вечные муки. Но когда остался совершенно один, стал прислушиваться к звериным инстинктам. На грани голода и холода Римус принял то, что было с ним с детства – волк. Он никогда не желал ему вреда, просто был его частью, которая всеми силами старалась выжить. Все эти годы он сам был для себя главным врагом. Потому что чем больше он прислушивался к звериным инстинктам и принимал их, тем проще проходили полнолуния. Это все ещё было больно, но он больше не пытался нападать сам на себя. Если бы он знал, что зверем проще вынести эту боль, то ушел бы сразу после того разговора. Римус все же перекатывается на бок и стонет от пронизывающей боли. Раны от обычных волков заживу довольно быстро, но боли причиняют куда больше, потому что чаще всего грязные. Он заставляет себя встать, ведет носом и прислушивается к барабанящему по крыше дождю. Из-за этого весь день придется провести в хижине и он рычит себе под нос не слишком обрадованный этим фактом и плетется разжигать печь и ставит на нее воду. Промывать раны холодной ему совершенно не хочется. Римус уже не помнит сколько лун прошло с той встречи у Поттеров и не то чтобы хочет об этом помнить. Но сегодня как-то по-особенному тянет тоска, он вспоминает запах его волос, мягкость кожи и злится сам на себя за эти мысли и образы под веками. В груди дерёт и он жалеет, что его не разорвали ночью. Волков было больше и его спасло только то, что он скатился в овраг и они за ним не полезли. Из-за дождя и общей усталости он пропускает момент, когда к хижине кто-то подбирается. Он замирает посреди комнаты и вслушивается в шум за дверью. Поблизости нет человеческих поселений, к его дому даже троп не ведет. Люди в принципе не ходят в эту часть леса, слишком велик шанс никогда не выйти. Римус напрягает слух, но возле двери все ещё кто-то топчется. Он думает о волках с которыми столкнулся ночью, но отбрасывает эту мысль, они не подходят к нему, когда он человек. Он выжидает ещё немного и крадется к двери, а после распахивает. Слишком резко, от чего его незадачливый гость, едва не валится в лужу у порога. У Римуса все внутри сжимается и планирует поменяться местами, потому что прямо перед ним стоит вымокший до нитки Сириус, который тоже так ошеломлен происходящим, что замирает. Блэк скользит взглядом по обнаженному телу напротив и далеко не шрамы интересуют его в первую очередь. Даже сквозь шум дождя Римус слышит, как подскакивает его пульс, а к обычному запаху примешивается подскакивающее возбуждение. Оборотень утробно урчит и с удовольствием наблюдает, как Сириус вздрагивает, вздергивает голову и наконец-то смотрит в его лицо. И Римус закрывает дверь прямо перед его носом и просто идёт в дом. Сердце саднит так по-человечески, что ему это совершенно не нравится. – Подожди! – Сириус врывается в хижину следом, не то чтобы у него было хоть немного такта. Римус натягивает трусы и кардиган, прямо на голое тело и валится на кровать. Не то чтобы ему хочется говорить. – Римус… знаешь почему я здесь? – Честно? Не имею ни малейшего понятия. И пока склоняюсь к тому, что слишком сильно ударился головой ночью. – Римус не хочет на него смотреть, но Сириус словно нарочно садиться на пол прямо перед ним, плюя на свой, наверняка, дорогой костюм. – Я здесь чтобы поговорить. – Это не то, что у нас хорошо получается. – Римус жмет плечами и прижимается лопатками к стене, словно это поможет заземлиться, не думать. Успокоится. – Я могу броситься к тебе с поцелуями. Но думаю ты меня оттолкнешь. – Сириус убирает мокрые глаза, а Римус в ответ только кивает, на самом деле не уверенный, что у него будет желание его оттолкнуть. – А еще я вымок до трусов. – И это только твоя проблема. – Римус отводит взгляд, потому что смотреть на Сириуса невыносимо. Обнять его хочется все так же сильно, как и ударить. – Ладно, я понял. Никакой жалости. – Сириус кивает, как китайский болванчик. От него немного пасет мокрой псиной, но Римус старается глубоко не вдыхать. – Я пиздец как виноват. Я думал, что так будет лучше. Чем дальше я держу тебя от матери, тем тебе безопаснее… даже если ты меня за это ненавидишь. Думал, что и сам перенесу это спокойно, что расстаться это лучшее решение. И я проебался. – Тебе не впервой. – Римус трет пальцами виски и не особо хочет его выслушивать. – И с каких пор ты боишься своей матери? – С тех самых, когда она пообещала тебя убить. – Сириус прикрыл глаза ладонью. – Что? – Моя невеста, расставание с тобой… все ширма, лишь бы мамочка могла хвастаться друзьям своим старшим сыном которого она вернула на путь истинный. – Сириус посмотрел на него, все ещё немного прикрываясь ладонями. Римус морщится, словно снова получил когтистой лапой по хребту или скатился в мокрый овраг, разодрав бока об острые ветки, ударившись головой ближайший камень. Ему проще представить, что он просто лежит на дне ямы с окровавленной головой, а волки выбирают путь как добраться к его телу, чем принять что Сириус здесь. Сидит мокрый на полу, словно провинившийся школьник и говорит, что все это происходит с ними, потому что кто-то ему угрожал. – Я оборотень, Сириус. – Да?! – Сириус выпучивает глаза и прижимает ладони к сердцу, изображая удивление, но быстро становится серьезным. – Ты думаешь я забыл?! Я в курсе. – Твоей матери пришлось бы постараться… – То что ты оборотень сделало тебя вдруг бессмертным?! Все было серьезно, Римус. – Сириус болезненно изогнул брови, кажется снова возвращаясь в то время. – Она знала где тебя найти. Они целенаправленно следили за тобой. За нами. Уж поверь. Эта женщина нашла рычаг с помощью которого смогла на меня давить и она бы прибегла к любым средствам, чтобы я оказался в её власти. – Подытожим. Ты меня бросил, потому что твоя мать угрожала убить меня. А теперь что? Ты счастливо женат? Когда дети? – Римус сместился, опустив ноги на пол, опираясь локтями о колени. Ему хочется выгнать Сириуса, примерно так же сильно, как хочется зарыться пальцами в его волосы и кусая целовать его красные губы. – Да, я женат. Но Элиза сбежала после свадьбы, это не только для меня вынужденная история. Не то чтобы я ей слишком нравился. Сириус закусил губу, пробегая взглядом по голым ногам, вновь открывшемуся животу, груди, шее и у него нет никакого желания продолжать серьезный разговор. Люпин не такой тощий, каким он видел его у Поттеров полгода назад. Он поджарый, словно та гончая, что принесет победу в любом забеге. И Сириус может думать только о том как касается этой слегка грубоватой кожи и ему становится ещё более тесно в мокрых вещах. – Если вас взяли за яйца и женили, то лишь вопрос времени, когда они начнут требовать от вас детишек. – Римус изгибает брови и смотрит куда-то поверх макушку Сириуса, который впрочем оставляет его реплику без какого комментария. Римус трет глаза пальцами, он устал за ночь, с учетом того, что, итак, спал слишком мало. А ещё на его кухне туша кролика, которого надо освежевать и приготовить. Парочку ушастых он сожрал будучи волком, а этого доволок до дома, хоть когда-то заботясь о будущем себе. После дождя ему нужно выйти за кое-какими травами. А ещё он думает, что нужно разжечь огонь в доме становится холоднее. И в его нынешнюю картину мира не вписывается Сириус Блэк. В своем дорогом костюме, мокрый до нитки и пытающийся что-то объяснить. Римус бы соврал, сказав, что его отпустило, что он совсем ничего не чувствует. Ему больно. Даже осознавая, что Сириус не подразумевал того, что когда-то наговорил. Что всё это ради его спасения. В гробу он видел такое спасение. Римус чувствует, что молчание затягивается, а Сириус чем-то шуршавший до этого, теперь сместился и вздыхал, словно девица. Поэтому он убирает руки от лица, чтобы наконец-то что-то сказать, продолжить диалог, в конце концов выгнать его. Но Сириус стоит прямо перед ним абсолютно голый, вещи мокрым комком лежат у его ног и из головы Римуса выскальзывают все слова, которые там хоть когда-то были. Он пробегает взглядом по бледной коже, цепляется за татуировку луны с вписанной в нее звездой на тазовой косточке, волк и пес которые охотятся друг за другом на бедре. Рот против воли наполняется слюной и он почти физически ощущает бархатность и солоноватость кожи. – Холодно в мокрой одежде. С ухмылкой говорит Сириус и преодолевает эти жалкие сантиметры между ними. Он снова присаживается на этот раз между разведенных ног Римуса и не дожидаясь приказа или согласия, осыпает поцелуями живот. Он обводит языком старые шрамы и слегка прикусывает кожу на животе. Прижимается щекой к члену, трется о него и целует сквозь ткань. Сириуса заметно потряхивает и Римус не знает от чего больше – холода или возбуждения. Блэк нетерпеливо тянет его белье вниз и тут же обводит языком головку, целует, облизывает, словно это единственное о чем он когда-либо мечтал. Римус не собирается отталкивать, его самого пробирает дрожь, но и ладонь в черные локоны ло. Но на деле хочет путаться в них пальцами, тянуть, как раньше. Ему кажется, что Сириус ещё не заслужил похвалы, поэтому он заводит руки назад и опирается на них. Сириус знает, как доставить удовольствие, он ловко двигает языком, ласкает ладонью, целует и все смотрит, ловя каждый ответную эмоцию. Римус стонет, почти не сдерживаясь. Он никогда не был зависим от секса, а после их расставания и вовсе редко к себе прикасался. Что уж говорить о времени, когда он стал жить один в лесу. Было совершенно не до этого. В умелых руках он быстро подошел к краю и когда был готов кончить, Сириус резко, отстранился и сильно сжал его член у основания, не давая этого сделать Римус рычит, да так громко, что почти вертится что по настоящему. Сириус не верит и только сильнее сжимает. Он собирается получить то, что хочет. То что ему нужно. Римус снова рычит и закрывает глаза, как бы давая свое позволение. Сириус почти стонет. Он забирается на его колени и трется о его член ягодицами и кажется рычит в ответ. Не то чтобы он целенаправленно готовился, но до того как ему позвонила Лили он хорошенько оттрахал себя фалоиммитатором и хоть это и на долю не заменяло Римуса, но временами ему очень хотелось. Кто же знал, что все так сложится. Он медленно проталкивает внутрь головку и дрожит. И двигаться начинает почти сразу. Римус снова рычит и в пару движений меняет их позиции. Нависает над ним и вгоняет почти на всю длину. Сириус стонет и выгибается под ним не сразу понимая, что больше ничего не происходит. Он смаргивает слезы и фокусирует взгляд на нем. Римус злится, он осматривает его шею, грудь, принюхивается. Слишком легко. Волк ищет подвох, он ищет на нем чужие следы и Сириусу почти смешно. Он обхватывает Римуса ногами и тянет лица к себе чтобы мокро поцеловать и укусить за губу. – Римус, Римус, Римус. – Сириус целует губы и щеки и чуть двигает бедрами. – Я не спал ни с кем все это время. Никаких других мужчин. Только игрушки. – он шепчет это на грани слышимости, но знает, что Римус все слышит, и рычит в его губы, все ещё зло. – Иногда. Очень редко. Я представлял тебя, но с тобой не сравнимо… Он срывается на стон, потому что Римус начинает двигаться и сейчас он совершенно не сдерживает зверя, как это было год назад. Сириусу определенно это нравится, особенно его рычание, потому что волк совершенно не сдерживается. Он двигается так как ему хочется, он кусает и оставляет столько следов на его шее и груди, сколько ему хочется. И Сириус кончает первым, выгибается от очередного удачного движения и стонет так громко, как кажется никогда себе не позволял. Римус кончает ещё спустя пару движений и прикусывает его ключицу так сильно, что Сириусу хочется заплакать от внезапно трезвящей боли. Римус отстраняется, ворчит и зализывает место укуса, а после укладывается на нем, позволяя путать пальцы в своих волосах и переводя дыхание. Ему не хочется смотреть Сириусу в глаза. – Я не прекращал тебя любить, Римус… ни на секунду. – Сириус перебирает завитки на его затылке и зевает. После оргазма хочется спать, но он хочет сказать это. – Вместо того чтобы творить хуйню, ты мог бы рассказать мне все. Мы бы придумали что-то… вместе. – Римус, я же объяснил… – Почему ты решил, что я нуждался в такой защите? – Римус дергается и садится. – Потому что ты всегда нуждаешься в защите… я хочу тебя защитить… обнять… уберечь. – Знаешь, сколько раз я пытался убить себя за те полгода? – Римус смотрит на него и у Сириуса сердце проваливается куда-то в желудок и он тоже садиться хватаясь за его плечо. Он и хочет и страшно боится узнать об этом. – Если бы я не был оборотнем, мне бы удалось это почти сразу. – Римус… – Сириус поджимает губы и хмурится. Он не думал об этом. Тогда он думал только о том, как может его спасти. – Я такой идиот. Римус молчит и не поворачивает головы. А через пару минут встает, бросает в него свой кардиган, который все ещё хранит тепло и Сириус прижимает его к груди скорее неосознанно и смотрит на него в легком ужасе. – Я разожгу огонь, в доме холодно. – Терпеливо поясняет Римус, который этого холода, кажется не ощущает. – Ты заболеешь. И Сириусу хочется провалиться сквозь землю за слишком явную панику. Он надевает оставленную вещь и прячет под объемными полами даже ноги, Римус всегда был не . Без довольно горячего оборотня под боком холод становится слишком очевиден и он ежится, а после не утруждая себя и его вопросами, лезет под одеяло, которое все ещё хранит их общее тепло. Окутанный запахом Римуса, в его одеяле, его кровати, его доме. Он не замечает, как проваливается спокойный сон, в котором покачивается на чужих руках и абсолютно счастлив. Когда Сириус все же просыпается, в доме темно, тихо и он поначалу даже пугается, но Римус рядом с ним ворчит во сне и плотнее прижимается носом к его шее. И Блэк выдыхает, немного успокаиваясь. Дрова скорее всего давно прогорели, но под одеялом, рядом с оборотнем не чувствуется ни капли холода. Дождь наконец-то прекратился и по подоконнику, если и бьют редкие капли, то они срываются с деревьев вокруг. И Сириусу, кажется, что все это намного лучше, чем его одинокие подъемы в богатом доме. Ему нравится запах леса, но больше всего ему нравится запах Римуса. Он какой-то совершенно особенный и он по нему ужасно скучал. Раньше, ему казалось, что именно так пахнет лес, с его темными тропами, туманами, елями, но сейчас находясь посреди леса он понимает, что Римус пахнет иначе. Домом. Сириус поворачивается в объятиях и не в силах удержать в себе нежность, целует Римуса в уголок губ, подбородок, осыпает короткими поцелуями линию челюсти и жмется к нему ближе, почти урча. – Сири, прекрати… – сонно бормочет Римус, вскидывая голову. – Нет. – Сириус в ответ обводил языком его кадык и вжимается бедрами в бедра. – Я тебя укушу. – Римус открывает один глаз и тяжело вздыхает. – И мне это понравится, Лу-у-у-уни. – Дай мне поспать, ещё несколько часов, а потом я трахну тебя столько раз сколько попросишь. Римус грубовато хватает его за подбородок, отстраняя от своей шеи, его пальцы слегка пахнут кровью, но Сириуса это не отталкивает и он послушно замирает, пока Римус целует его в губы, а после достаточно больно кусает за щеку, исполняя угрозу. И прижимает к своей груди, так, чтобы у Сириуса не было возможности вырваться. – Вчера было полнолуние, дай мне отоспаться. Разбудишь ещё раз укушу сильнее. Сириус фыркает, но обнимает его в ответ и жмется к груди. Спорить с волком он не хочет, место укуса слегка саднит. На самом деле ему хочется обернуться собакой и вылизывать чужое лицо, но он должен быть послушным и тогда Римус точно позволит ему остаться. В тишине и тепле он снова провалился в сон. И когда просыпается во второй раз, то в кровати он уже один, но в доме достаточно светло и когда он садиться, то почти сразу обнаруживает Римуса на кухне. На его спине свежие следы от когтей и зубов, намекающие, что в полнолуние он подрался с кем-то из зверей. Сириус уверен, что это звери, потому что раны на второй день выглядят слишком прилично, в отличие от когтей оборотня. Он поднимается и подходит к Римусу, обнимая его и целует в плечо. – Привет. – Сириус улыбается. – Что готовишь? – Кролика. – Римус жмет плечами и зевает, с безразличием продолжая резать мясо на куски. – Что планируешь делать? – Могу помочь тебе с чем-нибудь. – Сириус прижимается губами к его шее и поглаживает живот. – Дрался с волками? – На меня напала стая, зашел на их территорию. – Римус вздыхает, – но я не про сейчас. Чего ты хочешь? – Ты гонишь меня? – Сириус прижимается к нему плотнее. – Я бы хотел остаться с тобой. – Вдали от цивилизации, в глухом лесу… нужно охотится, выращивать овощи и вообще все делать самому… здесь особо нечего делать и кругом дикие звери. – Римус, мы потратили столько времени на твои поиски… мне мало одного дня. И меня это не пугает. Если нужно охотиться, я научусь, заниматься растениями – без проблем. Если ты не собираешься возвращаться в город, тогда я останусь здесь с тобой. Мы ведь можем выбираться куда-то, если очень захочется. Не гони меня, прошу. Да я был таким мудаком, но я хочу все исправить. Остаться с тобой. – Сириус прижимается лицом к его спине. – Я скучал. Безумно скучал. Хочешь, могу остаться с тобой в виде собаки, но не гони меня. – Я тебя не гоню. Констатирую факт. – Римус откладывает нож и разворачивается в объятиях держа руки так, чтобы не испачкать его. – Как ты вообще меня нашел? – По запаху. – Сириус улыбнулся, поцеловав его в подбородок. – На самом деле не я один тебя искал. Вроде я собака, ты волк, но настоящая ищейка Лили. Не знаю, как она выяснила примерную местность. А тут уже в ход пошел мой острый нюх. – Он ткнулся носом в его нос. – Как ты не попался волкам или медведю… – Римус слегка нахмурился. – Это было опасно. – Видимо, потому что ты носился по лесу и я быстро нашел след. Уж твой запах я ни с чем не спутаю. Конечно, меня слегка сбил со следа дождь, но я был уже достаточно близко. Откуда в этой глуши дом? – Когда-то давно когда этот лес исследовали, возводили временные хижины, чтобы другая группа смогла остановиться, переждать ночь. Потом это дело забросили, сюда перестали ходить. Я нашел эту хижину случайно, точнее то, что от нее осталось и восстановил. – Не боишься, что сюда кто-то придёт? – Эти тропы давно забыты. Никто сюда не дойдет. Кроме бешеной псины. – Римус наклонился и поцеловал его в губы. – Все, отцепись. Иди осмотрись в доме или вокруг, а я приготовлю нам еду. Сириус облизал его губы и все же отступил, позволяя закончить с мясом. Он вернулся в комнату, пряча руки в карманах кардигана, который снимать ему не особо хотелось. В доме всего одна относительно большая комната и кухня, которые отделены друг от друга довольно условно и Сириуса это не смущает. Ему нравится, что он сможет видеть Римуса почти из любой точки дома и нет тысячи ненужных комнат. В кухне закрытая печь которая используется для готовки и благодаря ей в доме настолько тепло. Мебели в комнате немного: кровать, шкаф, магический камин, стол, пара стульев, кресло, вокруг которого стопками лежат потрепанные книги. И судя по пыли на обложках верхних, не то чтобы Римус часто занимался чтением. Осмотрев комнату Сириус выбирается на улицу и обращается псом, ему не хочется марать ноги и обходит дом по кругу, снаружи он кажется меньше чем внутри, по одной из стен тянется плющ, почти скрывая дом за собой. Прямо за ним Бродяга обнаруживает небольшие грядки, они не то чтобы ухоженные, но Римус явно постарался для того, чтобы разнообразить свой рацион. И Сириусу так нравится мысль о возможности возиться с грядками, что он урчит и деловито обходит каждую из них. Он ещё немного гуляет снаружи, прыгает в образовавшиеся лужи, а после возвращается в дом, снова превращаясь в человека, чтобы не тащить грязь. В доме аппетитно пахнет жареным мясом и специями. Побег сюда, кажется ему одной из самых лучших вещей, случившихся с ним за последний год. Он снова обнимает Римуса за талию и прижимается к его спине, чувствуя наконец-то успокоение.