Потерянные

Лето – это прекрасное время, когда все заботы уходят на второй план и начинается пора веселья, долгих прогулок до утра и беззаботного общения с друзьями. Природа и окружающий мир уже окончательно расцвели, и остается только наслаждаться этими чудесными моментами. А летние ночи – это отдельный вид искусства. Все вокруг как будто замирает, и остается только теплый ветер и запах свободы без всей этой дневной суеты. Особенно это ощущается вдали от больших городов, в таком месте, как это. Мрачная панельная пятиэтажка, стоящая на окраине района, вдали от оживленных улиц и мест встреч молодежи. Можно даже сказать, спальный район. Окно на лестничной клетке четвертого этажа первого подъезда открыто. За ним, кроме тусклого лунного света, абсолютная темнота – фонари почему-то так и не заработали ночью, хотя коммунальщики уже третий месяц обещают их починить. Еще за окном, снаружи дома, абсолютная тишина, можно даже сказать, покой: ни скрипа старых заржавевших качелей на детской площадке посреди двора, ни шелеста больших листьев клена у подъезда от небольшого ветерка, ни звука от животных или птиц – будто весь мир застыл в ожидании. Но чего же он ждет? Эту умиротворенную картину нарушают только редкие стуки в дверь. Темный, влажный, пахнущий сыростью и свежей краской подъезд панельного дома на окраине Калининграда наполняется глухими звуками. Через приоткрытое окно свет от луны, преодолевая лестницу, падает на спину юноши. Тот стоит, почти не шевелясь, и только изредка стучит в дверь, то пытаясь сделать это как можно увереннее, но аккуратно, то с опаской и осторожностью. Со стороны можно было бы подумать, что это просто чей-то ночной гость хочет попасть в квартиру, стараясь не разбудить соседей, но это не так. Стуки парня прерывистые и короткие не потому, что он боится кого-то разбудить, а потому, что делает этот «ритуал» уже на протяжении трех часов. Он знает, что хозяин квартиры внутри, сам видел, как тот прямо перед ним захлопнул дверь и даже, кажется, слышал, как повернулись изнутри два разных замка: один на три поворота, второй на два. Юноше в подъезде даже показалось, что слышал звук защелкивания щеколды изнутри. Надежда давно покинула его. Надежда на то, что мужчина внутри одумается и всё-таки откроет дверь. Но гордость, эта чертова гордость и упрямство не позволяют ему прекратить задуманное. Только силы потихоньку покидают его тело, сознание клонит в сон, а подсознание трубит, что игра не стоит свеч и пора бы уже возвращаться в снятый накануне номер в отеле. Нео всё прекрасно понимает. Сколько уже было предпринято попыток поговорить, обсудить, объясниться. И друзья уже подключались, и шантаж использовался, и подкуп, и вообще все возможные методы. Всё бестолку. Парень думал, что удастся поговорить хотя бы на сходке. Всё-таки нахождение в одном доме на протяжении трех дней располагает к общению. Но и тут просчитался. Илия сторонился его, старался уходить в другую часть дома каждый раз, когда видел Нео, общался с другими, только если его не было рядом и вообще всяческими способами игнорировал присутствие парня. Поэтому, решившись на последний отчаянный шаг, Дима приехал за «другом» в его родной город, надеясь, что родная обстановка расположит мужчину к разговору. Но оказалось, всё стало только хуже. В автобусе Илия даже не смотрел в его сторону, намеренно игнорируя его присутствие, от автобусной остановки он почти бегом помчался к дому, чтобы успеть спрятаться в своем жилище от непрошенного гостя. У Нео не было ни шанса, если честно, Жираф был гораздо быстрее, да и, по всей видимости, желание игнорировать Диму до конца жизни в нем было настолько велико, что организм подключал какие-то сверхъестественные способности, чтобы воплотить этот план в жизнь. Прошло уже три часа. Стуки практически прекратились, обессилевший юноша прислонился к той самой входной двери, в которую стучался так долго, спиной и медленно осел на пол. Мысли в беспорядочном вихре кружились в его голове, но вот что-то внятное не складывалось. Нео даже не подумал, что сказал бы Жирафу в случае, если второй всё же решил бы открыть дверь и поговорить, но, видимо, подсознание изначально осознавало тщетность данного мероприятия. Дима обхватил колени руками и облокотил голову на дверь. Смотря в потолок темной лестничной клетки, он постарался прислушаться. Он хотел бы услышать хоть какие-то признаки жизни внутри квартиры, хотя бы тихие шаги, звон посуды или шум воды из раковины, но абсолютно ничего. Как будто по ту сторону никого не было. Тогда Дима решил приступить к плану Б. Юноша достал из помятого жизнью черного рюкзака записную книжку, вырвал оттуда лист и начал строчить какую-то записку найденной в том же рюкзаке ручкой. Звуки по ту сторону двери прекратились, и, наверное, можно было спокойно выдохнуть. Но что-то не давало покоя. Сердце все еще бешено стучало, а ноги все так же тихонько подрагивали, как будто организм немного знобило. Жираф вот уже третий час сидит около двери на полу, прислонившись спиной к стене в прихожей, и ждет, когда его ночной гость уйдет восвояси. Мужчину переполняли настолько противоречивые чувства, что и представить трудно. С одной стороны — невероятная злость, обида и раздражение за такой визит. И зачем только этот поехал за ним вслед? Зачем следил за ним? Зачем проехал весь этот длинный путь от аэропорта до дома? Хотелось открыть эту треклятую дверь и плюнуть прямо в лицо, послать на все четыре стороны и снова захлопнуть дверь перед самым его носом. Однако что-то не позволяло Жирафу так себя повести, что-то заставляло его тело цепенеть настолько, что даже встать с пола не представлялось возможным. Вторая часть его души, которую Илия вот уже который год старательно прячет, звонит во все колокола, намекая ему, что пора бы обратить на нее внимание. Она наполнена великой тоской и печалью, недосказанностью, разрывающей сердце, и… нежностью? Наверное, это чувство невозможно никак больше описать. Все прекрасно знают, какими сложными были взаимоотношения Жирафа и Нео. Ранее друзья, стали чуть ли не заклятыми врагами. Но вот как именно они перестали общаться, сказать никто не мог, кажется, даже сами недруги. В какой-то момент на втором сезоне их взаимные подколки прекратились и сменились полным игнорированием. Скудные попытки выяснить, что между ними произошло, заканчивались фатальными провалами, да и не так важно это сейчас. Сам Жираф, если честно, и сам не помнит конкретную причину, почему он так сильно обиделся на Нео. Просто в какой-то момент шутки начали задевать сильнее обычного, присутствие рядом с ним ощутимо напрягало, а все поступки друга стали бесить. Жираф не пытался понять свои ощущения и эмоции и по привычке отложил их на второй план, надеясь, что все пройдет. Надеялся, что сможет скрыть свои чувства под маской отрешенности и шутливости. Но не получилось. Не прошло. Стало только хуже, если честно. Каждый раз, когда Нео оказывался поблизости, все внутри замирало так, что становилось даже страшно. Именно поэтому было принято решение обижаться и молчать, игнорировать и обзывать за спиной. Так те самые непонятные чувства из глубины души притуплялись и не давали о себе знать какое-то время. По крайней мере, так было долгих два года. То ли лето так начало действовать на Жирафа, то ли другие неведомые ему обстоятельства, но Дима снова стал занимать все мысли юноши. Образ бывшего друга постоянно находился у него в сознании. Воспоминания о нем яркими вспышками появлялись всегда не вовремя. Они словно ослепляли и оглушали его, не давая возможности другим образам занять его сознание. Появилась ненависть, перемешанная с интересом, злость, пропитанная обидой и тоской. Было физически невозможно остановить эти мысли. Было невозможно не думать о нем. Все это стало так невыносимо, что обычно скрытный в своих эмоциях Илия перестал выдерживать. Накопившиеся чувства рвались наружу, и поэтому Жираф решил поделиться ситуацией со своим лучшим другом — Модди. Они обычно не говорили на тяжелые темы, максимум перекидывались шутками и рассказывали друг другу о будущих планах и смешных историях из прошлого. Но в тот день их разговор стал в каком-то плане самым настоящим, душевным и интимным. Было настолько тяжело открываться другому человеку, что подсознание заблокировало память о том моменте. Остались только обрывки воспоминаний. Вот Жираф, проглатывая очередную стопку крепкого алкоголя, проверяет, что в дискорде никого, кроме них, нет. Вот юноша поднимает взгляд на монитор и видит особенно обеспокоенный взгляд друга. Вот он медленно и осторожно начинает разговор. Лепит что-то невпопад. Говорит вообще про все подряд: про ненависть к себе, про страх остаться непонятым, про дружбу и вражду, про странные чувства, так глубоко засевших внутри и терзавших его душу, - и все это вперемешку в алкогольным опьянением и параллельным сожалением о том, что вообще начал этот разговор. Вот Модди после долгого монолога друга просто несколько минут задумчиво глядит в глаза напротив, будто пытаясь понять что-то в их зеленой глубине. И вот он все-таки решается прервать тишину словами, которые Жираф не сможет принять. — Наверное, ты не захочешь этого слышать, но похоже, что ты в него влюблён. Дима стоит у подъезда. Легкий ночной ветер обдувает его хмурое лицо. Его дуновения легкие и даже нежные. Большая круглая луна прячется за облако, и на улице становится абсолютно темно. И все вокруг в мгновение замирает. Стоящая и до этого момента на улице тишина начинает резать слух. Звуки отсутствуют настолько, что кажется можно услышать биение своего сердца. Но Нео ничего не слышит. В ушах стоит белый шум, перебивающий все мысли. Юноша смотрит куда-то вдаль и тянется рукой к карману своей куртки. В ладони оказывается пачка сигарет и зажигалка. Нео курит очень редко, но сейчас ему это необходимо. Тонкие пальцы дрожат ,неловко поддевая края упаковки, и достают одну сигарету. Тонкий фильтр проминается под хваткой парня. Зажигалка в другой руке загорается тусклым оранжевым пламенем со слабым щелчком. Сигарета зажигается, и горький фильтр ложится на бледные губы юноши. Первая затяжка, тяжелый выдох, сдержанный кашель и еще затяжка. За ней еще и еще. Пустой, почти стеклянный взгляд направлен куда-то вдаль, куда-то за пределы этой вселенной. Туда, где судьба не издевается над ним всеми возможными способами, где никогда не бывает больно и одиноко. В глазах появляется легкий блеск, и одна маленькая слезинка падает на бледную щеку. Очнется Дима только тогда, когда тлеющий край сигареты обожжет ему губы. Взгляд на сигарету, опять куда-то вдаль. Едкий дым пропитал его одежду, волосы и, кажется, даже кожу. Горло неприятно першит, а в легких странное чувство заполненности. На автомате берет сигарету в руку. Этой же рукой слегка пододвигает край куртки, оголяя тонкое запястье левой руки. Раскаленная поверхность касается кожи, до безумия больно и разрушительно. Но все же лучше того, что сейчас происходит внутри. Боль физическая притупляет душевную, и вот уже на секунду становится не так паршиво. Остается только пустота.