***
Я присел на лавочку и закрыл глаза. — А что это? Мне было все равно, кто это — наверняка это просто кто-то, заинтересовавшийся необычным коллегой по несчастью. — Ты о чем? — Устало спросил я. Она ничего не ответила. — Ингредиенты для торта… Ты любишь торты? — Не знаю… — Что, никогда не пробовала? — Не знаю… Она, очевидно, не понимала, про что я, но сейчас мне не казалось это странным. Разговор меня не сильно интересовал, так как я устал настолько, что не имел никакого желания как бы то ни было классифицировать внешние раздражители, разделять их на обычные и необычные. — Понятно… Ты приходи — попробуешь. — Правда? — Правда. — А из чего их делают? — Кого? — рассеянно спросил я. — Эти твои… Торты! — Ну… Мука, сахар, начинки всякие… — какой-то странный вопрос, неужели она не знает, из чего состоит торт? — Это все у тебя там? — Да, частично. — И сахар? — И сахар. — А можешь мне немного отсыпать? — Зачем? — Это уже было, пожалуй, чересчур. Внезапно налетел ветер, я инстинктивно схватился за тележку и открыл глаза. Однако передо мной никого не было. Неужели мне всё это почудилось? Однако мешок с сахаром развязался, а под ним на земле высилась небольшая белая горка. Наверное, это всё мыши, вечно от них проблемы — подумал я. Поправив поклажу, я встал со скамейки и продолжил свой нелегкий кошачий путь. Возле столовой не было ни души. Ничего удивительного, ведь до ужина оставалось еще несколько часов. Я подкатил тележку к заднему входу и стал переносить продукты на кухню. Надеюсь, хоть в этот раз все пройдет гладко. Ведь это же в прошлый раз, когда я готовил торт, он превратился в разрозненные угольки. А ведь стоило лишь на минутку отвернуться от духовки, чтобы им хватило времени выкрутить ручку подачи газа на максимум. Но ничего, в этот раз я буду более внимательным, клянусь своей любимой бабушкой! И ведь повод праздника соответствующий: вчера удалось спасти Шурика. Не знаю уж, чего он понадобился этим мышам, наверное, опять хотели мне насолить. Пока я занимался смешиванием ингредиентов для торта, перед глазами пролетели события вчерашнего дня. Ольга Дмитриевна еще с утра заметила пропажу Шурика и, поскольку я оказался здесь самым ответственным, вечером отправила меня на поиски. Долго я бродил по подземельям убежища старого заброшенного комплекса, даже немного поплутал в лабиринте, но, в конце концов, добрался до небольшой комнатки. Она была совершенно пустой, не считая… Шурика, который сидел в углу. — Шурик! — он посмотрел на меня глазами, полными ужаса. — ААА! Не подходи! — Шурик, это же я! Леопольд! — Я так просто не дамся! — он достал из-за спины кусок арматуры и принялся размахивать им. — Шурик, ты что?! Давай жить дружно! — Сначала сюда меня загнали! Потом по шахте водили! А теперь в Леопольда переоделись и им прикидываетесь! Похоже, эти злодеи решили расширить сферу своих проказ с меня на вообще всех обитателей лагеря. — Шурик! Успокойся! Никто мной не прикидывается! Это я и есть! — Я старался говорить как можно дружелюбнее, но сам думал о причинах, что сподвигли мышей начать оказывать непосредственное влияние на события в лагере. — Леопольд? — он прищурился. — Правда ты? — Да! А теперь расскажи, что случилось? Как ты здесь оказался? Шурик отдышался и сказал: — Мне нужны были кое-какие детали для робота. Я сидел в мастерской общих кружков и из кладовки вдруг вывалились две мыши: Серый и Белый. Они сказали мне, что шоркают по самым злачным местам и знают, где можно найти недостающие компоненты. Так что с утра пораньше мы и пошли… — он помолчал минуту, унимая дрожь в руках. — В штольни мы спустились вместе, но потом… — в его глазах читался животный страх. — Мыши… они меня бросили… Одного! В темноте! И стали нашептывать: «Налево, налево, налево»! Я долго ходил кругами, один раз даже услышал голос девочки «Ну что, Семён, заблудился? А я вот за тобой пришла!» и увидел отблески пламени от факела где-то за ближайшим поворотом. Когда я добрался до этого места, было уже поздно, никого не осталось, видимо они смогли выбраться на поверхность. Без меня! Он истерически захохотал. — Но ничего… я останусь здесь, меня никто не вытащит наружу! Ни ты, ни пионерки, ни Ольга Дмитриевна с милицией! Никто! Я буду править этими подземельями и дойду до их дна! — арматура вновь засвистела в воздухе. — Шурик… Нет там никого… Я тоже прилично поплутал по шахте, но никого не видел. — Он пристально посмотрел на меня. — Значит, ты с ними заодно! Шурик кинулся на меня. Я только и успел, что увернуться. Мне повезло — ведь находились мы почти что в кромешной темноте, а у Шурика, в отличие от меня не было кошачьего зрения. Чувствовал он себя весьма неуютно, что сказалось на ловкости его движений. — Что же ты наделал, пионер! — я попробовал сымитировать властный голос Ольги Дмитриевны в надежде усмирить Шурика. Ответом мне стало лишь молчание, а затем тихий истерический смех. — Ничего… Ничего… Я знаю, где выход! Иди за мной. Я пошел за ним, в надежде на то, что он будет вести себя благоразумно. — Я здесь все исходил… Сюда… Мы ходили достаточно долго, но наконец вдали забрезжил тусклый свет. Путь на свободу перегораживала решётка под потолком. Я по-кошачьи ловко подпрыгнул вверх и вцепился в нее всеми своими когтями. Решётка медленно подалась и, наконец, с противным протяжным скрипом приоткрыла выход на поверхность. Спрыгнув, я приземлился на четыре лапы: путь наверх был свободен. Шурик стал выбираться по лестнице, я же решил в этот раз не выделываться и аккуратно последовал за ним.***
За этими воспоминаниями я и не заметил, как завершил приготовление торта. А ведь времени до прихода пионеров в столовую осталось совсем немного! Я направился в зал для приема пищи и накрыл праздничный стол, украшением которого стал земляничный торт. Вскоре уставшие, но довольные, на ужин стали собираться пионеры. Понятное дело, что так изысканно лакомились они не каждый день, поэтому объектом пристального внимания выступило приготовленное мною кондитерское изделие. Краем глаза я заметил Ульянку, затеявшую очередную пакость и уже подкрадывающуюся к торту. Хотел было пресечь еще не совершенный ею проступок, как случилось то, чего никто не ждал: мыши, которые до этого вредили лишь мне или бедокурили в лагере, но закулисно, по-тихому, решили открыто выйти на тропу войны. Не знаю уж где, они ухитрились добыть миниатюрный, не выше полуметра в высоту, черный тонированный гелендваген, но факт остается фактом: грызуны на полном ходу вломились через двери столовой и, высунувшись в солнцезащитных очках из окон автомобиля, стали стрелять в воздух из позолоченных автоматов Калашникова не жалея патронов. Пока зал замер в оцепенении от неожиданности, мыши, не снижая скорости, заехали на стол и раздавили свежеиспеченный торт всеми четырьмя колесами полного привода, да так, что ошметки обрызгали недалеко стоявших пионеров. Лишь один человек не растерялся в сформировавшемся хаосе: Ольга Дмитриевна. Она мысленно прикинула маршрут движения транспортного средства (он проходил возле нее), заняла выжидающую позицию и, когда гелик поравнялся с ней, ударила его мощным движением правой ноги, да так, что он полетел в одну сторону, оружие мышей — в другую, а сами бандиты — в третью. Не менее молниеносно вожатая оказалась рядом с нарушителями спокойствия и стала затягивать их лапы узкой, но очень прочной полосой ткани, в которой при прочих обстоятельствах можно было бы узнать пояс вечернего платья. — Ишь чего удумали! Создать угрозу для жизни детей! И это в Совёнке — лагере, куда отправляют на летние каникулы отпрысков верховного руководства Союза, случайных детей здесь нет! — подумала она, но вслух предусмотрительно ничего не сказала, поскольку была куратором лагеря по линии государственной безопасности. Вожатая умела строго хранить государственную тайну, ведь в Высшей школе КГБ и не такому учат. — Прости нас, Леопольд! — плакал с заломаными лапами Серый. — Леопольд! Ну прости! — вторил ему Белый, определенно бывший главарем этой группы лиц по предварительному сговору. — Цыц! — сказала, как отрезала Ольга Дмитриевна. Я лишь глубоко вздохнул и махнул на них лапой. Посмотрел по сторонам, пионеры были живы и невредимы, чего нельзя было сказать о потолке столовой — он весь был испещрен выбоинами от пуль калибра 7,62×39 миллиметра. Почему не взяли подкалиберный патрон, он же эффективнее для целей террора… Сначала подумал я, но потом вспомнил, что такого опыта мне иметь не положено, ведь военную службу я никогда не проходил. И не потому что дал на лапу военкому, а потому что кот, а котам положено ходить самим по себе, а не по плацу. Пока я обо всем этом думал, вожатая уже увела мышей, а пионеры стали потихоньку расходиться по своим домикам.