***
Это должно было оказаться кошмарным сном. Если бы в мире существовала хоть какая-то справедливость, Жан проснулся бы в Эверморе от нетерпеливого удара Хозяина или пинков Рико. Но когда Жан снова очнулся, он всё ещё находился в той светлой спальне с одной кроватью, а Рене наблюдала за ним, сидя там же, где и раньше. На ней была другая одежда, а на кровать падал мягкий утренний свет. Жан ещё раз мысленно проверил состояние своих конечностей, прежде чем снова с трудом приподняться. Взгляд Рене оставался спокойным, но Жан никогда больше не поверит в её миролюбие. Она прокляла их обоих. — Где я? — спросил он, молясь, чтобы на этот раз ответ был другим. — В Южной Каролине, — без колебаний ответила девушка. — Точнее, ты находишься в доме нашей медсестры Эбби Уинфилд. Сегодня пятнадцатое марта, — добавила она, прежде чем он успел спросить. — Ты помнишь хоть что-нибудь из вчерашнего? — Я приехал сюда вчера? — это был не совсем вопрос, но он посмотрел на неё, ожидая ответа. Он не был уверен, насколько сильно Рико повредил его мозг, но кивок Рене немного помог. Из-за этих обрывков кровавых воспоминаний и последнего разговора с ней он потерял целый день, но был готов всё списать на бессознательное состояние. Жан осторожно сдвинул ноги на край кровати. Правая нога подвинулась без боли, но левую пришлось обхватить ноющими руками, чтобы пошевелить ею. Каждый вдох и каждое движение давались с трудом и пронзали тело резкой болью. Слишком много глубоких и серьёзных повреждений. Она проникала в грудь, растекаясь по внутренностям, как кислота, разъедая всё, что от него осталось. Это было чертовски больно, но ему приходилось проходить через вещи похуже. Он переживёт и в это раз, чего бы оно ни стоило. — Жан, — сказала Рене. — Будет лучше, если ты останешься лежать. — Ты не сможешь меня остановить, — ответил Жан. — Клянусь, что смогу, — отрезала она. — Это для твоего же блага. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы двигаться. — Это ты заставила меня двигаться, — огрызнулся парень. — Не нужно было привозить меня сюда. Верни меня в Эвермор! — Не хочу, — сказала Рене. — Нравится тебе или нет, но я не могу. Андрич на время выгнал тебя из Эвермора. Жан откуда-то знал это имя, но не помнил. Когда Рене поняла, что его молчание было скорее замешательством, чем затишьем перед новой вспышкой злости, то объяснила. — Директор вашего кампуса. — Мой… — душа Жана ушла в пятки. — Ты что натворила?! Когда он, наконец, добрался до края кровати, Рене встала рядом с ним, удерживая и не позволяя подняться с постели. — Я отправила его в Гнездо без предупреждения и приглашения. — Нет, — ответил Жан, глядя на неё снизу вверх. — У него нет доступа. У него нет полномочий. — Надо же, какое горькое разочарование для него, — призналась Рене, и немного мрачная улыбка тронула уголки её губ. — Потребовалось полдюжины звонков в деканаты и службу безопасности, чтобы открыть дверь, и как только он оказался внутри? — она развела руками в стиле «вот и всё». — Он потребовал встречи с тобой, но Вороны не знали, что не стоит показывать ему дорогу. Рико в это время был на корте, — объяснила она, прежде чем он успел спросить. — Он не успел вернуться обратно достаточно быстро. О, спасибо, — последний комментарий был адресован не ему. Жан не мог повернуться, чтобы посмотреть, кто подошёл, но вскоре в поле зрения появилась взрослая женщина с подносом в руках. Она показалась ему смутно знакомой, значит, она как-то связана со спортом. Скорее всего, он видел её на боковой линии во время игры или на банкете, а это означало, что она, должно быть, и есть та медсестра, в чьём доме его удерживали. Жан, прикрыв глаза, наблюдал, как Рене расчищает место на тумбочке. В пределах досягаемости появились два стакана воды, стакан светлого сока и тарелка супа. Прежде чем задумчиво посмотреть на Жана, Эбби убедилась, что поднос стоит ровно. — Как ты себя чувствуешь? В ответ Жан посмотрел на неё с каменным выражением лица, но как это могло удивить женщину, которой ежедневно приходится иметь дело с поведением Натаниэля и Кевина? Никак. Поэтому она просто наклонилась, дабы осмотреть его раны. Она внимательно осмотрела его бинты и швы, но прикосновения рук были профессионально легкими. — Как он? — спросила Эбби у Рене. — Он говорил? — В его голосе слышится заметная хрипотца — ответила Рене. — Но это не похоже на «всё повреждено и восстановлению не подлежит». — Уокер взяла один из стаканов и протянула Жану. Моро даже не осознавал, как сильно ему хотелось пить, но будь он проклят, если возьмёт у них хоть что-нибудь. Рене, казалось, была довольна тем, что ждала, держа стакан в пределах досягаемости и не пытаясь сунуть его в покрытые синяками руки. С минуту она наблюдала за работой Эбби, прежде чем запоздало вспомнила, что пыталась объясниться. — Я поставила Андрича перед выбором: либо он позволит мне забрать тебя домой, чтобы ты пришёл в себя, либо пусть смирится с тем, что моя мать опубликует очень подробную и наглядную статью о том, что случилось с тобой в его владениях. Неудивительно, что он был очень рад купить моё молчание. Он пообещал разобраться, а я в свою очередь пообещала держать его в курсе твоего состояния. Сомневаюсь, что накануне финала чемпионата мы увидим какие-либо серьёзные изменения в Эдгар Аллане. Но я буду побеждать там, где смогу. Жан забыл о своём решении хранить молчание. — Это не победа, ты, высокомерный дура. Эбби вздрогнула, услышав его громкий голос, и осторожно прижала большие пальцы к его горлу. — Вдохни для меня, глубоко. Он попытался оттолкнуть её руки, но это движение причинило ему новую боль. Эбби отстранилась и подождала, пока он успокоится, чтобы продолжить. Он угрюмо сделал так, как ему велели, а Рене внимательно наблюдала за Эбби, пока медсестра осторожно ощупывала его шею пальцами. Эбби ослабила хватку для второго вдоха, но давление, которое раньше было незначительным, теперь ощущалось как удар кочергой, и Жан вздрогнул от её прикосновения, прежде чем смог остановиться. Он попытался скрыть это за раздражением и отмахнулся от нее. — Отойди от меня. Как я доберусь домой? — Ты никуда не пойдёшь, — напомнила ему Рене. — Андрич исключил тебя из состава команды — или он сделает это, как только закончится расследование. Ни в одной вселенной он не позволит тебе вернуться в Эдгар Аллан после того как увидел тебя в таком состоянии. — Я — Ворон сейчас и навсегда, — сказал Жан. — Не имеет значения, что говорит один незначительный человек. — Возможно, — ответила Рене легкомысленным тоном, давая ему понять, что она в это не верит. — Верни меня назад в Эвермор. — Если понадобится, я буду повторять это до посинения. Я не позволю тебе уйти. — Ты не имеешь права держать меня здесь! — Он не имел права так поступать с тобой! Жан рассмеялся, коротко и резко, позволяя боли пронзить его тело. Благодаря безрассудной неосмотрительности Кевина Рене знала о его отношениях с Рико больше, чем следовало бы, так что, конечно, она понимала, какая это наглая ложью. Хозяин купил Жана много лет назад, но из-за большого количества Воронов, которыми нужно было заниматься, тренируя их, у него не было ни сил, ни времени приструнить сердитого ребёнка. Вместо этого он подарил его Рико, доверил своему племяннику заняться воспитанием Жана. Рико имел право делать с Жаном всё, что заблагорассудится; Жан стал его собственностью отныне и до самой смерти. Хозяин едва ли не вбивал Воронов в землю за любые ошибки и вымещал свое недовольство на каждом миллиметре кожи Рико, но как только сезон закончится, Рико с радостью перенесёт эту агонию на Жана. Жан не впустил Андрича, но это была его вина, Рене знала, что нужно искать его. Он был за сотни миль от дома, потому что у него не хватило ума держать язык за зубами. Жан пожалел о том, что вообще увидел Рене. Он ненавидел себя за то, что поддался любопытству и ответил на её сообщения в январе. Оглядываясь назад, можно сказать, что она вероломная сука. — Никто не делал этого со мной, — сказал он. — Меня ранили в драке. — Я работаю с Лисами, — напомнила Эбби Жану. — Даже они не могут так сильно ранить друг друга на корте. Видит Бог, за эти годы многие из них пытались сделать это. — Не вижу ничего удивительного в том, что они посредственны во всём, что делают. — Это, — сказала Эбби, очень осторожно касаясь пальцами его виска, — не результат драки. Полагаю, даже Вороны тренируются в защитном снаряжении? Посмотри мне в глаза и расскажи, как это им удалось выдрать столько волос из-под шлема. Рука Жана непроизвольно потянулась вверх, найдя её руку, а затем болезненные точки на его черепе. На границе сознания промелькнуло воспоминание: одна рука закрывает ему рот и нос, чтобы удерживать голову, а другая дёргает его так сильно, как только может. На мгновение вспыхнуло воспоминание о том, как рвётся и отслаивается кожа, и Жан с трудом сглотнул, борясь с очередным приливом желчи. Он быстро опустил руку на колено. — Я задала тебе вопрос, — повторила Эбби. — Верните меня обратно в Эвермор, — ответил Жан. — Я не останусь здесь с вами. — Эбби, — окликнула Рене, ставя воду для Жана на поднос. Они тихо ушли, не сказав ему больше ни слова. Жан не обратил внимания на звук закрывающейся за ними двери, все его мысли были о том, как спасти свою жизнь. Всё зависело от того, сможет ли он вернуться в Западную Виргинию. Он не мог изменить того факта, что его похитили или что Андрич был вовлечён в это дело, но он докажет свою преданность, вернувшись домой так быстро, как только сможет. У него были коды доступа к стадиону и Гнезду, так что ему нужно просто проскользнуть мимо охраны и попасть внутрь. Не имело значения, что Андрич сказал Воронам, ни один из них не выставил бы его за дверь. Никто не уходил из Эвермора. Кроме Кевина. Кроме Натаниэля. Эти мысли были бесполезны, они жгли его грудь как яд, и Жан изо всех сил ударил себя по бёдрам. Боль отразилась в голове белым шумом, заглушая опасные мысли, и Жан вдыхал и выдыхал так медленно, как только мог, пока его разум не пришёл в норму. Моро порылся в карманах в поисках телефона, но так его и не нашёл. Мгновение спустя он осознал, что на нём незнакомые серые шорты. Серые, а не чёрные. Жан не мог вспомнить, когда ему в последний раз разрешали носить цветную одежду. Возможно, в Марселе, но он не был уверен. Он покинул Францию в четырнадцать, но слишком много лет, проведённых в Гнезде, стёрли всё, чем он был раньше. Шестнадцатичасовой рабочий день и душераздирающая жестокость Рико вырвали из него всё, что ещё оставалось в глубинах памяти. Всё, что было до этого, осталось непонятным беспорядком, снами, которые рассеялись прежде, чем он проснулся настолько, чтобы вспомнить хоть что-то. На мгновение эта боль стала больше походить на горе, чем на страх, но Жан снова ударил себя, чтобы почувствовать её. Не имело значения, что было раньше, пути назад не было. Всё, что имело значение, — это пережить сегодняшний день, затем завтрашний, затем послезавтрашний. Всё, что имело значение, — это вернуться домой. «Я — Жан Моро. Моё место в Эверморе. Я вытерплю.» Жан придвинулся ближе к краю кровати и опустил ноги на грубый ковёр. Встать удалось только с пятой попытки, так как ему пришлось отталкиваться от матраса руками. Каждая попытка вызвала у него судорожные, отчаянные вдохи и боль, от которой перехватывало дыхание. Жан попытался шагнуть вперёд, но левая нога отказалась удержать его вес. Он камнем рухнул вниз, оглядываясь в поисках чего-нибудь, что могло бы остановить его падение. Рука ударилась о поднос, и всё содержимое тот час разлетелось в разные стороны. Ледяные сок и вода были не так страшны, как обжигающе горячий суп. Хуже всего оказалась острая боль в груди и колене, когда он ударился об пол, и Жан до крови прокусил себе руку, прежде чем успел закричать. Жуткое подозрение, что у него недостаточно сил, дабы вернуться в Эвермор самостоятельно, едва не привело его к гибели. Парень укусил сильнее, надеясь наткнуться на кость, и почувствовал на себе чьи-то руки. Из-за шума в ушах он даже не услышал, как открылась дверь. — Эй, — раздался мужской голос у него над ухом. Тренер Ваймак дёрнул его за запястье, пока Жан не ослабил свою мёртвую хватку. Секунду спустя Ваймак подхватил его на руки, поднял с пола и с поразительной лёгкостью уложил обратно в постель. Он быстро осмотрел Моро, прежде чем снова направиться к двери. Ваймак мог бы сделать вид, что ничего не произошло, но нет, он закрыл за собой дверь, перед этим захватив с кухни несколько губок для мытья посуды. Жан попытался отобрать у него одну, но Ваймак только крепче сжал его предплечье, чтобы протереть кровавый укус на руке. Жан не беспокоился о травме, ведь перчатка скроет её от посторонних глаз, но он не смог дёрнуться слишком сильно, чтобы вырваться из хватки Ваймака. Закончив, тренер отпустил его и принялся за работу, тщательно стирая суп и сок с обнажённых рук и груди Жана. Только закончив, он серьезно посмотрел на Жана и спросил. — Кто-то забыл предупредить, что тебе не следует вставать с постели? О чём ты думал? — Я хочу домой, — потребовал Жан. Взгляд, которым Ваймак наградил парня, ранил его больше чем всё, что Рико когда-либо с ним сделал, и Жан отвёл глаза. — Отдохни немного, — сказал Ваймак. — Мы поговорим после обеда. Вот, выпей это. Жан хотел было прикусить его пальцы, державшие у рта таблетки, но Ваймак был тренером, а это означало, что ему нельзя. Он проглотил наркотики, не запивая, и уставился в потолок, пока Ваймак осторожно поднимался с кровати. Жан услышал звон стекла и столовых приборов, это Ваймак собирал с пола разбросанную и разбитую посуду, но он заснул ещё до того, как мужчина вышел из комнаты.***
После очередного пробуждения несколько часов спустя у его постели вновь сидел Ваймак. Казалось, он был поглощён чтением газеты. На прикроватной тумбочке обнаружились две кружки, и Жан почувствовал соблазнительный аромат чёрного кофе. Это послужило толчком, напомнившем ему о том, как сильно он проголодался и хочет пить. Жан со скоростью улитки уселся на кровати. Несмотря на все предосторожности, он едва дышал, когда опёрся на спинку кровати. Моро задавался вопросом, сможет ли прямо сейчас поднять полную кружку. И так было плохо, что он прятался здесь. Если бы им пришлось кормить его с ложечки, он мог бы откусить себе язык и покончить с этим. Ваймак поднял голову. — Туалет? Ему хотелось сказать «нет». — Где он? Встав и отложив газету, Ваймак сказал: — Не напрягай левую ногу. Жан снова попытался осторожно подняться с кровати. Ваймак же в свою очередь крепко схватил его за плечи, когда Жан попробовал приподняться, но тот понял это тогда, когда его ноги снова чуть не подкосились. Хватка Ваймака оказалась настолько сильной, что остались синяки. Было больно, но этого хватило, чтобы Жан не упал. Мужчина позволил ему опереться на него. Парень прикусил щёку изнутри, чтобы сдержать комментарии об этой жалкой ситуации. Ванная комната находилась всего через одну дверь слева, но дорога туда заняла целую вечность. Ваймак прислонил его к ближайшей к туалету стене и оставил спокойно заниматься своими делами. Он вернулся, как только услышал шум воды в раковине, и вошёл, перед этим предупредительно постучав в дверь костяшками пальцев. Они вернулись в спальню, двигаясь медленнее ленивца. К тому времени, как Жан сумел вернуться в кровать, у него всё плыло перед глазами. Возможно, боль вызвала галлюцинации, но теперь рядом с кофе стояла тарелка с горячей овсянкой. Желудок Жана выдал его злобным урчанием. — Ешь, — сказал Ваймак. — Мы уже почти тридцать часов не можем дать тебе ничего, кроме воды. Жан посмотрел на синяки, покрывавшие большую часть его рук, затем неохотно перевёл взгляд на глубокие царапины на предплечьях. Рико связал его верёвкой для клюшки, она была слишком грубой и шершавой, чтобы использовать её на голой коже. От неё у Жана остались ожоги в шести или семи местах на каждой руке, а запястья были разодраны в кровь. Рико уже много лет не тратил время на то, чтобы связывать Жана, зная, что тот выдержит любое наказание, которое Рико ему придумает. В последний раз, когда ему приходилось прибегать к подобным методам… Жан решительно отбросил эту мысль, отказываясь погружаться в воспоминания, от которых будет трудно избавиться. Некоторые ящики должны оставаться закрытыми, даже если ему придётся переломать все пальцы, чтобы удержать их такими. Если Рико и связал его на этот раз, то только потому, что он это заслужил. Он доказал свою неверность в тот момент, когда попытался убрать руки Рико от своего горла. — Я поем позже, — сказал Жан. — Это овсянка, — проговорил Ваймак. — Ты представляешь, в какой ужас она превратится примерно через десять минут? — он не стал дожидаться ответа, а просто взял тарелку и поднес её так близко к лицу Жана, что тот почувствовал исходящий от каши пар, что касался его подбородка. — Я подержу это. Ты только позаботься о том, чтобы управляться с ложкой. — Я не голоден, — отрезал Жан. — Как хочешь, но у меня замёрзли руки, так что подержу её здесь. Жан сдерживался, дабы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Ему не терпелось задать несколько вопросов и выставить требования, но ответам он бы всё равно не поверил. Конечно, всё это одно большое притворство, пряник перед кнутом, способ обойти его защиту, чтобы они могли использовать против него всё, что узнают. Всё это специально разыгранный спектакль, но Ваймак так вжился в свою роль, словно исполнял эту песню и танцевальный номер столько раз, что не заметил, когда опустился занавес. Он слишком долго притворялся, что Лисы — это настоящая инвестиция, а не рекламный трюк. Жан хотел игнорировать еду, но он был так голоден, что почувствовал себя плохо. В конце концов, он решил перестать упрямиться хотя бы потому, что ему нужно восстановить силы. Ваймаку не хватило такта скрыть торжество, когда Жан потянулся за ложкой. Он просто уставился в дальнюю стену, дабы Жан не ощущал, как он буравит новые дыры на его избитом лице. Пальцы Жана дрожали, когда он принялся за еду. Хоть и запоздало, но всё же Моро был благодарен Ваймаку за помощь. Мужчина поменял местами пустую тарелку и кофе и поднёс кружку к губам парня. К этому времени напиток немного остыл, но Жан послушно выпил половину. Когда он качнул головой в молчаливом отказе, Ваймак убрал кофе в сторону и выпил свой. Наконец, организм начал функционировать нормально. Ваймак откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Он бросил на Жана испытующий взгляд, и Моро понял, что лучше не отвечать ему тем же. — Вчера вечером я разговаривал с тренером Мориямой. Жан забыл, как дышать. — Как вы смеете беспокоить его, когда он так горюет?! — Я уверен, что он действительно разбит. — В голосе Ваймака не было ни капли сочувствия. — Он не сказал этого прямо, но к тому времени, как я ему позвонил, Андрич уже надрал ему задницу. Я сказал, что мы оплатим твои медицинские счета за то, что вмешались до того, как нас пригласили, и я согласился своевременно сообщать ему о твоём выздоровлении. Такая же договоренность была у нас, когда Кевин приехал на юг. Он знает, что я могу быть сдержанным, когда мне это нужно. Жан не был уверен, от чего у него скрутило живот — от сожаления или от отвращения. Ваймак даже не подозревал, насколько шатким было его положение. Хозяин не был заинтересован в дестабилизации ситуации среди команд Первого дивизиона, вмешиваясь в работу тренеров, поэтому до тех пор, пока Ваймак не начал давить на него, он не стал бы бить Жана, каким бы раздражающим тот ни был. С другой стороны, Рико уже больше года хотел убить Ваймака. Его сдержанность могла быть вызвана страхом перед наказанием от дяди, но Жан знал, что в основе всего этого был сложный отцовский комплекс Рико. Он перечитал письмо Кейли почти столько же раз, сколько и Кевин. Рико ещё не мог переступить эту черту и абсолютно ненавидел эту часть себя. Жан лениво поинтересовался, понял ли это Кевин. — Где Кевин? — В Блу Ридж, — сказал Ваймак. — Лисы арендовали домик на весенние каникулы. — Только не Кевин, — настаивал Жан. — Он бы не ушёл так далеко от корта. — Он уйдёт, если у него будет надлежащая мотивация, — возразил тренер, продолжая свою нелепую ложь и беззаботно пожимая плечами. — Они должны вернуться в город в эти выходные. Думаю, в воскресенье? Если хочешь поговорить с ним, я попрошу его зайти, как только он распакует вещи. Кстати, о местной королеве драмы… — начал Ваймак, но ему потребовалась минута, чтобы сообразить, как правильно подобрать слова. — Не знаю, осознаёшь ли ты это, но я знаю, что он за человек. Твой так называемый хозяин, — сказал он с нотками ненависти в голосе, — и этот его сучий племянник. Когда Кевин перевёлся, он сказал нам правду, чтобы мы знали, во что ввязываемся. Я знаю, почему ты думаешь, что должен вернуться в Эвермор, и я знаю, что тебя там ждёт. Я скорее сожгу этот дом дотла, чем позволю ему снова прикоснуться к тебе. Если его руки когда-нибудь снова начнут работать, Жан задушит Кевина, когда увидит его в следующий раз. Рене начала присылать ему ответные сообщения в начале января, но Жан ждал две недели, прежде чем ответить на какие-либо из её весёлых вопросов. Только когда она сказала: «Кевин рассказал мне всё», Жан от неожиданности нарушил своё молчание. Выяснить, что Рене знала о семье Морияма, было достаточно сложно, но Моро предположил, что Кевин доверился ей из-за её прошлого. Узнав теперь о том, что все Лисы знали, но не отступили, Жан только больше уверился в том, что они все лишены здравого смысла. С ними действительно было что-то не так, но Жан не мог сказать этого, не признав, что Кевин был прав. И всё же ему приходилось задаваться вопросом, что могло привести к таким необратимым повреждениям мозга. Может быть, что-то находится в воде недалеко к югу? Возможно, отравление угарным газом в Лисьей норе. — Никто меня не трогал, — сказал Жан. — Меня ранили во время драки. — Заткнись. Я не прошу тебя признаться, — прорычал Ваймак. — Мне оно не нужно, когда ты в таком виде и особенно после того, как в декабре мне пришлось встречать Нила в аэропорту. Но мне нужно, чтобы ты знал, что мы знаем, чтобы ты поверил мне, когда я говорю, что мы сражаемся с широко открытыми глазами. Рене знала, чем рискует, отправляясь за тобой. Она приняла решение, зная, с кем имеет дело, и мы будем на её стороне, чего бы нам это ни стоило. — Это её не касалось, — возразил Жан. — Если вы не хотите отправлять меня в Эвермор, верните мне мой телефон. Я сам как-нибудь доеду. — Я отключил твой телефон и положил его в морозилку, — сказал Ваймак. — Он буквально разрывался от звонков, и я очень устал слушать его щебетание. Ты сможешь забрать его обратно, когда мы решим, что делать дальше. — Нет никаких «мы», — настаивал Жан. — Вы не мой тренер. — Ты имеешь в виду, не твой хозяин. Жан проигнорировал это резкое замечание. — Я — Ворон. Мое место в Эверморе. Ваймак сжал переносицу, безмолвно призывая себя к терпению. Жан по глупости решил, что это означает, что он измотал противника и выиграл спор, но затем Ваймак вытащил из кармана телефон и постучал по нему. Он приложил его к уху ровно настолько, насколько нужно, чтобы убедиться, что он звонит, затем переключил на громкую связь и поднял рядом с Жаном. Жану не пришлось долго раздумывать. На звонок ответили после второго гудка. — Морияма. — Тренер Морияма, это снова тренер Ваймак, — сказал Ваймак. Он бросил понимающий взгляд на Моро, и Жан запоздало понял, что напрягся. — Извини, что прерываю твой рабочий день, но мне нужна помощь кое с чем. Жан всё время пытается отказаться от моей помощи и встать с постели. Эбби уже сказала, что лечение затянется на недели три, прежде чем он сможет хотя бы подумать о путешествии, но Жану нужно ещё одно мнение, чтобы успокоить свои нервы. Не могли бы ты сказать ему, чтобы он сидел, блядь, смирно? Я держу вас с ним на громкой связи. Хозяин не растерялся, и его ответ был именно таким, какого ожидал Жан: «Я уверен, что Моро поставит своё здоровье выше всего остального. Он знает, как важно его выздоровление для всех нас в Эдгар Алане.» Жан услышал скрытое послание, громкое и ясное: возвращайся домой как можно скорее или будешь страдать от болезненных последствий. Он открыл рот, но Ваймак опередил парнишку, и в его голосе зазвучала сталь. — При всём моём уважении, я позвонил тебе не ради банальностей, — сказал Ваймак. — Если бы я хотел услышать всю эту чушь, я бы купил в магазине «Всё за доллар» открытку с пожеланиями выздоровления. Пройдёт не меньше трёх месяцев, прежде чем он вернётся на корт. Прямо сейчас он вам не нужен, и нам не составит труда присмотреть за ним некоторое время. Скажи ему, чтобы он оставался на месте, пока он ещё больше не навредил себе. Пожалуйста. Резкий выпад в последнем слове пробил брешь, о существовании которой Жан даже не подозревал. Он отказался зацикливаться на этом, но держался, затаив дыхание, он ждал ответа. — Твой беспочвенный антагонизм, как всегда, освежает, — сказал Хозяин. — Моро? — Да, — в последнюю секунду исправился Жан, — тренер? — У тренера Ваймака и так достаточно проблем с его собственным бешеным составом. Делай, что он говорит, и оставайся на месте. Мы поговорим снова, когда ты будешь достаточно здоров, чтобы мы могли перевезти тебя. — Тренер, я… — извините, пожалуйста, простите меня, я обещаю, я пытаюсь… — понять. В трубке повисла тишина, но Жану потребовалось некоторое время, дабы понять, что звонок сбросили. Ваймак захлопнул телефон резким щелчком пальцев, и его костяшки побелели, когда он тщетно попытался раздавить маленькую вещицу в своей большой руке. — По этому человеку уже много лет плачет лобовое столкновение на высокой скорости. — Он взял свою кружку, запоздало вспомнил, что она пуста, и побарабанил по ней тупыми ногтями. — Это проще, не так ли? Он знает, что мы держим тебя в плену, и не собирается сопротивляться. Ваймак искренне думал, что одержит верх в этом разговоре. Жану хотелось возненавидеть его за наивность, но он так устал. — Теперь я могу спокойно уехать, — сказал Жан. — Отправь меня домой. Жан не понимал, как Ваймак мог выглядеть таким сердитым, таким измученным и в то же время неуверенным. Он приготовился к ответной реакции на свою неблагодарность, но Ваймак всего лишь сказал: «Нет». — Вы не можете держать меня здесь. — Ты не уйдёшь — сказал Ваймак. — Ты переживёшь это, даже если нам придётся тащить тебя, брыкающегося и вопящего, до финиша. И прежде чем ты даже подумаешь о том, чтобы снова встать с постели, вспомни, что твой собственный тренер только что приказал тебе оставаться на месте. Пока что ты остаёшься с нами. — Ваймак подождал минуту и понял, что Жан не собирается уходить. — Я посмотрю, есть ли у Эбби колокольчик или что-то в этом роде, чтобы мы могли бы оставить здесь на случай, если мы тебе понадобимся. А пока отдыхай, сколько сможешь. Позволь мне позаботиться о твоём тренере. Ты должен беспокоиться только о себе и ни о чём другом, понимаешь? Как легко он это сказал, как будто Жан вообще мог беспокоиться о себе. Этот человек пытался его убить. — Я спросил, ты понимаешь? — переспросил Ваймак, поднимаясь на ноги. У Жана хватило чувства самосохранения, по крайней мере, на то, чтобы отвести от Ваймак недовольный взгляд и направить его в дальнюю стену. — Да. — На самом деле он так не думал, ведь Ваймак не должен был этого слышать. Мужчина оставил его наедине со своими мыслями, и у Жана закружилась голова, когда он принялся гоняться за ними кругами. Хозяин приказал ему оставаться на месте, пока Эбби и Ваймак не объявят его годным к поездке, но так ли это было на самом деле? Был ли это буквальный приказ или он ожидал, что Жан всё равно найдёт дорогу домой? Моро осторожно ощупал свое колено, но даже лёгкого прикосновения кончиков пальцев было достаточно, чтобы у него всё поплыло перед глазами. Эбби появилась через несколько минут с кухонным таймером и небольшим стаканом, наполовину наполненным водой. — Я не смогла найти колокольчик, но ты можешь включить таймер, — проговорила она, устанавливая его в пределах досягаемости. Медсестра протянула ему воду и держала её, пока не убедилась, что он сможет взять её самостоятельно. — Он ужасно громкий, так что мы наверняка услышим его, в какой бы части дома не находились. Воспользуйся им, хорошо? Если тебе скучно, если ты голоден, если тебе больно, что угодно. Дэвид пошёл за новыми шортами и боксерами, но если ты сможешь придумать что-нибудь ещё просто дай мне знать, и я напишу ему. — Она немного подождала, чтобы узнать, не придумал ли он что-нибудь, прежде чем вытащить из кармана пузырек с таблетками. Когда он не протянул руку, она вытряхнула две капсулы на простыни рядом с ним. — Это поможет тебе уснуть. Чем больше ты будешь отдыхать и чем меньше двигаться, тем лучше. — Что с моим коленом? — спросил её Жан. — Ты повредил его в драке, — холодно напомнила она ему, прежде чем дать реальный ответ: — Ты потянул связки. Ваймак говорил об этом не для того, чтобы склонить Хозяина к сдержанности. Из-за травмы колена и рёбер Жан выбыл из игры до середины лета. За это Хозяин исключил бы его из стартового состава, а Рико избил бы до полусмерти за то, что он не смог соответствовать номеру, написанному на лице. Он поправится как раз вовремя, чтобы его снова разобрали на части. Жан взял таблетки. — Оставь мне весь пузырек. — Ты же знаешь, я не могу, — сказала она и оставила его наедине со своими мыслями.