Вопль

Изуку трясущимися руками прижимал тетрадь к груди, опустив глаза в пол. Смотреть на нависшего над ним Каччана не хотелось совершено. Нос першило, а взгляд застеляли постыдные слезы, уже давно текущие по покрытым веснушками щекам. Смех стоящих позади Каччана одноклассников был не более, чем фоновым шумом, с трудом воспринимаемый сквозь покрывший уши вакуум. В голове всё ещё раздавались отголоски шумных взрывов с грубых ладоней, совсем недавно держащих его за шиворот как нашкодившего котенка. Каччан всегда был сильнее, так что отбросить Изуку к стене небольшим взрывом ему опять же не стоило больших усилий. Как назло, несмотря на шум в голове, каждое слово Каччана врезалось в мозг все также метко и отчётливо, подобно стрелам, отпущенным с натянутой до предела тетевы. — Ты, беспричудный кусок дерьма, смеешь смотреть на меня свысока? — тяжёлый черный ботинок приземлился в паре сантиметров от головы, заставляя Изуку сильнее вжаться в стену, держась за тетрадь как за спасительную соломинку. — Сдохнуть захотел, а? Отвечай мне, чертов ботан! — Я не смотрел на тебя свысока, Каччан, — сквозь камень в горле всхлипнул Изуку, но это было больше похоже на жалкий писк мыши, пойманной в кошачью пасть. Слезы душили, а боль в рёбрах током отдавалась по дрожащему телу от любого неосторожного движения. Сейчас больше всего хотелось оказаться дома, вдали от Каччана и его глумливо ржущих подпевал, с энтузиазмом ждущих продолжения. Его ещё большего унижения. — В Юэй нет места задротам вроде тебя, Деку, — красные глаза вспыхнули бешенной яростью, ботинок переместился со стены, врезаясь в живот и надавливая, выбивая из Изуку последние остатки кислорода. — Я буду единственным, кто поступит в академию с этой школы, ты меня слышишь? У тебя даже причуды нет, а твоя наглость уже не знает границ. Не мешайся и не стой у меня на пути, если не хочешь сдохнуть, жалкий ублюдок! Покусанные бледные губы дрогнули в слабой проникшей улыбке, благо, оставшейся незамеченной из-за отросших кудрявых волос и низко опущенной головы. Изуку прерывисто выдохнул, когда ботинок напоследок мстительно надавил сильнее, вырывая невольный скулеж из-за вспыхнувшей болью ребер, после чего отступил. Каччан посмотрел на свою обувь с такой брезгливостью, словно сам факт того, что он касался ими Изуку был достаточно отвратителен, чтобы скатить и без того паршивое настроение на самое дно бездны. Настолько яркая и отчетливая демонстрация пренебрежения, больно вдарила по сердцу колкой раной. — Мой тебе «дружеский» совет, Деку, — Каччан остановился перед выходом с класса, насмешливо посмотрев на него вполоборота. Широкая улыбка давно перестала походить на человеческую, напоминая настоящий оскал обезумевшего зверя. — Если так хочешь причуду, то пойди и сбросься с крыши, может тебе повезет и в следующей жизни родишься хоть с какой-нибудь причудой. Хрипловато хохотнув напоследок, довольный своим остроумием Каччан вместе с остальными скрылся с поля зрения, напоследок оглушительно хлопнув дверью, да так, что стекла окон мелко задрожали. Изуку какое-то время не шевелился, после чего отмер, слегка пошатываясь медленно поднимаясь на затёкшие ноги. Он ощупал ладонью нос, в который недавно прилетел кулак взбесившегося Каччана. Крови не было, перелома, вроде, тоже, присутствовала разве что небольшая припухлость. Может быть останется лёгкий синяк. Ребра тоже относительно целы, лишь слегка ушиблены. Изуку облегчённо выдохнул, и в этот раз снова слабо отделался. Немного сожжённые пряди волос и подпаленную форму можно пережить, самое главное, чтобы мама ничего не заметила. Не хотелось в очередной раз беспокоить ее своими проблемами. Изуку посмотрел на тетрадь и в груди заныла тоска. По краям она потемнела от маленьких взрывов, но, в целом, ценные записи не пострадали. Он едва успел перехватить ее от неожидавшего этого Каччана, как раз в тот момент, когда тот хотел выкинуть его кропотливые труды в окно. За это и получил по ребрам, унизительно отлетев к стене, как какая-то плюшевая игрушка. — Нужно идти домой, — сам себе севшим голосом сказал Изуку, беря тетрадь в руку и надевая желтый портфель, упрямо забивая голову чем угодно, но только не последними словами Каччана, как назойливые жуки щекотавших нервы, то и дело возвращая к ним невесёлые мысли. Выйдя с опустевшей школы, Изуку поморщился на ослепившее его солнце. Портфель, набитый учебниками, тянул спину и плечи, тревожа новые и старые синяки. Перехватив поудобнее, он, игнорируя боль в теле, нарочито бодрым шагом двинулся по привычному маршруту домой. Самому долгому, а значит, самому безопасному. Идя таким путем вероятность наткнуться на Каччана была равна нулю, пусть и времени тратить приходилось значительно больше, шагая в окружную, но Изуку все устраивало, пусть иногда от воспоминаний, когда они с Каччаном шли вместе, было больно. Тогда Каччан считал его не настолько жалким и недостойным своей дружбы, как сейчас. Если бы только у него была причуда… они бы остались друзьями до сих пор. — Каччан, ты такой глупый, — не выдержал обиженного бормотания Изуку и тут же испуганно огляделся, паникующе зажимая свободной рукой рот, боясь как бы кто не услышал. У Каччана было много приятелей, готовых на все, чтобы услужить будущему потенциальному герою. Так что, рассказать о том, что ненавистный ботан посмел выкинуть своим ртом о нем нечто такое, им ничего не стоит. Возможная польза, которую они могли принести, для них была важнее ужасных последствий для Мидории. А ведь с подачки Каччана у Изуку даже друзей не было, готовых в случае чего за него вступиться. Все боялись переходить Каччану дорогу и навлекать на себя его гневный взор. Убедившись, что свидетелей не было, Мидория с громко стучащим сердцем расслабил напряжённо сжавшиеся плечи, не забыв врезать себе мысленно кулаком по голове за дурацкую оплошность. Нужно держать себя в руках, если Каччан узнает, что он посмел его обозвать, то спасения не будет. Каччан из-под земли достанет и убьет, а в он ответ и пикнуть не сможет. Изуку прикусил губу, как ни в чем не бывало продолжая путь. Слышать от Каччана пожелания смерти было привычно, тот в любой бесившей его ситуации кричал всем и каждому «сдохни!», но к Изуку это не относилось. До сегодняшнего дня, по крайней мере. Каччан преданно держал какой-то порог, через который не смел переступать, останавливаясь каждый раз, когда считал, что Изуку усвоил урок, не доходя до серьезных ожогов и травм. Лучше бы Каччан и правда прокричал ему это приевшееся за года слово, или безжалостно избил, не сдерживая сил, чем с такой пугающей безумной улыбкой, полной серьезности, посоветовал спрыгнуть с крыши. Было бы менее обидно, да и не задело так больно. Было бы легче принять и смириться. И простить. У Каччана есть все, о чем только может пожелать подросток: любящая обеспеченная семья, сильная причуда, безмерное уважение сверстников и взрослых, высокие перспективы на будущее, огромное количество друзей, но недостатки отбрасывали тень на это, затуманивая блеск. Каччан никогда не думал, прежде чем что-то сказать. Если бы Изуку решился последовать «совету», то обвинение в подстрекательстве к суициду знатно усложнило бы ему поступление в высшую школу Юэй. С таким характером, с помощью одной только силы причуды, Каччану будет сложно стать номером один и превзойти самого Всемогущего. Но даже это не отменяло того, насколько потрясающим он был. Насколько превосходил Изуку во всем. Все же, Каччан был рождён, чтобы сиять. Изуку сжал кулаки, мотая головой. Нет, он не будет об этом размышлять. Неважно, что говорят остальные. Они не понимают. Нужно продолжать идти вперёд, не оборачиваясь. Он справиться, если продолжит хорошо стараться. Докажет Каччану, что тот ошибся и отсутствие причуды ещё не делает из него ни на что негодное ничтожество. Можно же помогать не только с помощью причуды. Изуку мог бы стать полицейским, они ведь тоже герои, верно? Не обязательно совершать великие подвиги, борясь с сильными злодеями, это можно оставить героям подходящего уровня. Для таких сильных, как Каччан. Поддерживание порядка тоже важно, это не менее значимая помощь людям. Полицейские такие же герои, в крайнем случае он сможет стать одним из их. Хотя, высокий уровень смертности в этой профессии не шутка. Уйдя в себя, Изуку не сразу заметил идущего навстречу высокого парня, с накинутым на голову глубоким капюшоном. Столкновение едва не сбило Мидорию с ног, заставляя незнакомца пошатнуться и раздражённо цыкнув, остановиться, смотря сверху вниз на рассыпавшегося в извинениях подскочившего школьника, покрасневшего от стыда и неловкости. Изуку хотелось ударить себя за свою привычку слишком глубоко уходить в размышления, забывая про окружающую реальность. Лицо залило ещё пуще краской стыда, когда он заметил как незнакомец с хриплым вздохом приложил руку к месту столкновения, испытывая боль. Изуку захотелось плакать от безнадёжности. Ну и недотёпа, герои не должны делать невинным людям больно. — В следующий раз просто смотри куда прешь, пацан, — грубо отрезал парень, утомившись слушать чужие сопли. — И заткнись, наконец, со своими извинениями, раздражаешь. — Пожалуйста, простите, я был невнимателен! — Да понял я, хватит отнимать мое время или я тебя прико… Злобный тон, заставивший Изуку инстинктивно отступить на несколько шагов назад, резко оборвался на полуслове, как если бы кто-то резко выключил громкость на телевизоре. По плавному движению капюшона, Изуку догадался, что незнакомец наклонил голову, приглядываясь к чему-то на земле. Паникующе посмотрев вниз, он почти сразу увидел изуродованную Каччаном тетрадь, раскрывшуюся на странице с характеристиками и анализом древесного Камуи. Изуку смертельно побледнел, резво кинувшись в ее направлении, намереваясь немедленно поднять и спрятать от чужих глаз. В тот же самый миг, с канализационного люка вырвалось чёрное и бессвязное нечто. Пальцы успели слегка коснутся подгоревшей страницы, перед тем как его безжалостно оттащили за волосы в сторону. Он не успел почувствовать боль, как чужая рука исчезла с головы, так и не заметив, как несколько зелёных прядей волос превратились в пыль. — Это злодей?! — на ультразвуке вырвалось у Изуку, за неимением выбора заплетающимися ногами отступающего в темноту туннеля. Ответа не последовало, зато перепуганный дрожащий голос не остался незамеченным для этой странной субстанции. Изуку не был уверен можно ли вообще считать это «что-то» человеком. Незнакомец, откинувший его в сторону, презрительно фыркнул, разочарованно бормоча что-то под нос, невозмутимо испаряясь внутри открывшегося перед ним черного портала, не забыв издевательски махнуть напоследок рукой в прощающимся жесте. Слизь, не увидев побег второго человека или посчитав недостаточно важной целью, с ликованием кинулась к оторопевшему Изуку, будто заполучив желанный джекпот. Изуку рефлекторно зажмурился, когда злодей скользкими щупальцами достиг его тела, сжимая липкими бесформенными щупальцами как консервную банку. Отступать дальше бетонной стены некуда, слизь загнала его в угол, перекрыв пути побега с обоих сторон самим собой, растянувшись словно жвачка. Дыхание сбилось, мозг работал на полную силу, выискивая выход, но это склизкое нечто, забирающееся в рот, нос и уши, отвлекало, подзывая рвотные рефлексы. Нет… Он не может умереть вот так… Слезы ливнем хлынули из покрасневших от нехватки кислорода глаз, перекрывая речь злодея, забавляющегося с бесполезных попыток освободиться. Пальцы безудержно шкрябали по этой слизи, желая открыть сделать вдох свежего воздуха, и какая-то часть мозга, отвечающая за любовь к изучению причуд, отметила ее текучесть и неуловимость, доставляющей особо неприятные ощущения заложникам, губя в собственной слабости, без шанса ухватиться или дать отпор обидчику. Будь этот парень героем, то точно бы находился в сотне сильнейших. Пули его не возьмут, также как и силовые удары. Хватать преступников ему было бы так же легко, как и заваривать лапшу. Вероятнее всего, слабостями были огонь высокой температуры, если судить по его почти жидкому состоянию, и электричество, а также те, кто обладает замораживающей причудой. Не особо обнадеживающие предположения, особенно если взять в расчет тот факт, что ни одним из этих талантов он не обладал. — Не бойся, мальчик! — раздался громогласный голос с того же люка, откуда появился злодей. — Потому что я здесь! Удар, наполненный безумной силой, отбросил слизня порывами ветра, стягивая его с Мидории как кожуру. Изуку точно бы улетел следом, если бы не оказался вовремя подхвачен сильными руками. Перед глазами потемнело, силы, отданные на сопротивление злодею, полностью иссякли и весь мир заволокло темным туманом. Лицо, склонившейся над ним было хоть и размытым, но все ещё четко узнаваемым и на грани беспамятства Изуку дернул пальцами, желая протянуть руку и убедиться, что это не сон и Всемогущий действительно спас его. Что он все ещё жив. Что он все ещё… — Эй-эй-эй, парень! Изуку медленно приподнял свинцовые веки, под звук торопливых обеспокоенных шлепков по щеке, достаточно сильных, чтобы привести в себя, но не настолько, чтобы отправить на тот свет. Судя по всему, он отключился. Изуку со стоном положил пыльную руку себе на лицо, борясь с головокружением. Тошнило просто безумно, пресный склизкий привкус всё ещё ощущался во рту, вызывая порыв выблевать внутренности или тщательно промыть их водой. Мерзость. — Слава богу, ты живой! — грубый голос, наполненный вселенским облегчением, прояснил затуманенные мозги как по щелчку пальцев. Изуку готов поклясться, что ещё никогда не вопил так громко. В душе перемешались все эмоции, начиная от безмерного фанатского счастья и заканчивая бесконтрольным изумлением в перемешку с восхищением. Герой что-то говорил, но Изуку почти не мог разобрать слова, до глубины души потрясённо пялясь на живую легенду. Накаченные мышцы, обтянутые обычной гражданской одеждой, широкая улыбка, вселяющая в сердце спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, две длинные пряди волос, как антенны глядящие вверх… Даже без геройского костюма Всемогущий был идеалом каждого человека, мечтающего стать героем. Видеть его лично совсем не то, что смотреть на него с видеозаписи или с экрана телевизора. Подавляющая сила и превосходство над любым злодеем, добрая улыбка и шарм… Всемогущий во плоти… стоял прямо перед ним!!! — А, точно! — Изуку, красный от радости стал оглядываться, выискивая что-нибудь, хоть что-нибудь подходящее, он не мог упустить такой шанс, выпадающий раз в жизни! — Ваш автограф! Да где же… А, тетрадь! Изуку, чудом не упав, подхватил ее, разворачивая в первой попавшейся странице только для того, чтобы закричать уже громче, чувствуя как мечется внутри него обезумевший от счастья фанат. — Он уже в ней! Что?! Спасибо вам большое! — Изуку с поразительной для самого себя скоростью поднялся на ватные ноги, несколько раз глубоко поклонившись, едва не расшибив лоб об землю. — Я буду хранить его! Как фамильную драгоценность! Всемогущий, с не менее сияющим лицом, показал Изуку поднятый палец вверх. Мидория удивлялся как он все ещё стоит на ногах после такого, борясь с жаром. Счастье распирало изнутри, подарив второе дыхание и уменьшив боль от ударов Каччана и тошноту после щупалец слизня. Его спас сам Всемогущий! И дал свой автограф! Вот Каччан удивится, когда узнает! Изуку, возможно, даже поделиться им, если Каччан этого захочет, да и… Широкая улыбка ослабла, после чего потухла окончательно. Кстати… Изуку посмотрел на прожженную тетрадь. Насчёт Каччана… — Ну, я пошел сдавать этого бандита властям! — Всемогущий, стоящий с величественной позой, пригнулся, убирав бутылку со злодеем в карман штанов, и Изуку обуял резкий страх. — В следующий раз увидимся через экран телевизора! — А? Уже? — Изуку потеряно сжал тетрадь с автографом в руке, от волнения забыв как правильно разговаривать. — Вы… не можете остаться… — Профессионалы борются не только со злом, но и со временем, — ответил Всемогущий и мужественный голос прозвучал неожиданно мягко и извиняюще, он и правда глубоко сожалел. — Ну что ж, не забывай и дальше… Мидория с круглыми от паники глазами сделал шаг вперёд, не зная как, но желая хоть ненамного задержать Величайшего героя. Он хотел… Он обязан был спросить и удостовериться, что у него есть шанс. Что он сможет, что справиться даже не имя причуды. Изуку должен убедиться, что Каччан ошибается! Никто, кроме Всемогущего, не способен дать ответ на этот вопрос! Если он уйдет сейчас, то когда ещё представится случай? Сама их встреча сегодня не более, чем удачное стечение обстоятельств, он не может больше ждать! — Болеть за меня-я! — закончил Всемогущий, с ужасающей мощью отталкиваясь ботинками от земли. Изуку не знал чем думал, когда в тот же миг опрометчиво бросился вперёд, как коала ухватившись конечностями за ногу героя. Скорость полета была просто убийственной. Мидория изо всех сил прижался к ноге, страшась соскользнуть и упасть вниз к стремительно уменьшающимся зданиям. Портфель болтался на плечах как мусорный пакет, Изуку почти физически чувствовал как натянулись швы лямок, из последних сил удерживающих его на нем. Но потеря портфеля не казалась такой страшной перспективой, как самому свалиться вниз. — Э! Что за! Парень, отпусти! — заметив лишнюю ношу искренне возмутился Всемогущий и Изуку стало почти стыдно за свое поведение. Почти, потому что страх расшибиться в лепешку был сильнее остальных чувств. — Есть такая вещь как нездоровый интерес, слышал? — Если… — с натянувшимся от давления ветра лицом, с трудом выговорил Изуку, ничего не видя из-за кошмарно слезившихся глаз. — Если отпущу сейчас… то погибну! — Ей богу, да ты прав! — Сдался Всемогущий не на секунду не переставая сверкать улыбкой. Изуку про себя поразился тому, как ему удается оставаться в воздухе все таким же идеальным. Это и есть то, что называют харизмой героя? Самого Мидорию будто бы сплющило и насколько непрезентабельно сейчас выглядит его лицо, он и думать не хотел. Ну и позор. — На самом деле! Я хотел посоветоваться с вами! — пересиливая себя, срывающимся голосом прокричал Изуку, игнорируя першение в горле и боль в глазах, в которые словно насыпали мешок песка. — Я хочу спросить! Вы… — Ладно, ладно. Я понимаю, ты лучше пока закрой свой рот и глаза! — не терпящим возражения тоном приказал Всемогущий, заметив через какие трудности проходит его пиявка, чтобы выговорить эти слова. Изуку, поняв, что скидывать и избавляться от него прям сейчас не будут, с радостью последовал совету, зажмуриваясь и утыкаясь носом в огрубевшую ткань штанов. Всемогущий, видимо действительно торопившийся, приземлился на ближайшее здание и со всей заботой усадил ошеломленного Изуку на крышу. Конечности дрожали от недавнего страха и напряжения, пока Изуку старательно старался вернуть способность думать и разговаривать. Слабый теплый ветерок не мог сравниться с ледяными острыми порывами наверху, отчего у выжатого Мидории появилось желание обнять крышу. Почувствовать твердость под ногами после такого было сродни поцелую любящей матери. — Страшно было… — все ещё находясь под эффектом, пробормотал Изуку, слегка пошатываясь от шока. — Знаешь! Я же мог тебя просто с лестницы спустить! — подойдя к огораживающим решеткам края крыши, возмущённо сказал Всемогущий. — У меня серьезно нет времени, я не вру! — Стой! — Изуку резво повернулся к Всемогущему, нервно заламывая руки. — Эм… Мидория растерялся, больно прикусывая чуть опухшую губу. Что же сказать? Как начать, чтобы не выглядеть глупо и получить желанный ответ? Это же Всемогущий, лучший герой, его идеал и главный символ мира! Он точно… не будет смеяться. Кто как не он заслуживает доверия? — Нет! Я не могу! — решительно отказал Всемогущий, готовясь совершить очередной супер- прыжок, но на этот раз предусмотрительно отойдя подальше от Мидории, чтобы тот уж наверняка не мог повторно в него вцепиться. Сутулая мощная спина громче любых слов говорила о том, насколько ему некомфортно вот так уходить от подростка, но медлить он не собирался. — Может человек без причуды стать героем?! — на последнем дыхании выпалил Изуку, зажмуриваясь и закрывая глаза ладонью от стыда. Признаваться в собственной ущербности всегда было больно, а делать это перед любимым героем оказалось в стократ хуже. — Можно ли без причуды стать таким как ты? Изуку хотелось биться головой об стену от того, насколько плаксиво и жалостливо прозвучал последний вопрос. Глаза защипало, но он быстро заморгал, не давая себе и шанса на слезы. Не время реветь. — Ты без причу… — тихо начал Всемогущий, но тут же оборвался, невнятно выругавшись чему-то своему. — Это плохо… Твою ж мать. Вот же… Изуку проглотил собственное отчаяние, разобрав слово «плохо» среди остальных. Это и правда плохо, он понимал и не злился на Всемогущего. По крайней мере он всё-таки не насмехался, как другие люди, а продолжал слушать, но поднять на него глаза Изуку не решался. Слишком боялся увидеть жалость или сочувствие. Это было не то, в чем он нуждался. Изуку хотел услышать, что он сможет. Он не был уверен, что выдержит, если Всемогущий вместо подбадривающих слов только извиниться, как мама в далёком детстве. — У меня нет причуды, поэтому надо мной все смеются. Может и не только потому, что у меня нет причуды, но, — исправился Изуку, комкая края школьной формы, смотря на свои красные ботинки, беспокойно пинающих маленький камешек. — Я толком не знаю почему… Мне кажется спасать людей- это лучшая ведь на свете, что круче этого быть не может. Я хочу быть бесстрашным и спасать людей с улыбкой! — уже более воодушевленно продолжил он, поднимая засиявшие глаза туда, где недавно стоял Всемогущий. — Я хочу стать легендарным героем, как вы и… Изуку замолчал, подавившись словами. Он разом растерял весь боевой настрой и храбрость, обнаружив, что стоит на крыше в тоскливом одиночестве. Мидория моргнул, отказываясь верить глазам. На месте, где находился Всемогущий, клубился белый туман, перекрывший половину крыши, но он был почти уже рассеявшийся, а могучей фигуры героя нигде видно не было. Он… исчез? — Все… могущий? — подбежав к краю и оглядевшись по всем сторонам, неуверенно позвал Изуку. — Всемогущий, где ты? Ответом послужила тишина. Не мог же он уйти просто так, правда ведь? Мидория непонимающе отступил, спотыкаясь об тот самый камешек и больно падая пятой точкой. Всемогущий ушел? Но когда… Изуку не услышал ни единого звука, а атаки и маневры Всемогущего всегда сопровождались соответствующим шумом, как при спецэффектах, любой фанат это знал. Он сбежал так незаметно, чтобы не прерывать его душевные излияния? Изуку нервно засмеялся, обессилено сжимая корни темных волос, зарываясь застывшем в болезненной гримасе лицом в острые колени. Это таким образом Всемогущий хотел сказать, что ему стоит отказаться от мечты и у него нет ни шанса попасть в геройское сообщество, будучи обычным простачком? Что его мечта без какой-либо причуды настолько недостижима? Значит… Каччан, в конце концов, оказался… прав? Мидория не знал как долго он просидел в оцепенении вот так, переваривая осознание собственной беспомощности, но когда он поднял голову солнце светило уже не так ярко, а на улице стало значительно прохладнее. Воспалённые глаза опухли от безостановочно льющихся слез, голос точно охрип, а тело окоченело, намекая найти более подходящее теплое место для собственных метаний. В поле зрения попалась тетрадь с записями причуд, спокойно, будто бы в насмешку, лежавшая рядом. Изуку протянул холодные пальцы и взял ее в руки, находя ту самую страницу с автографом. Он провел по нему подушечками пальцев, растягивая губы в кривоватой улыбке. В голове пролетели издевательства Каччана, презрение одноклассников, виноватое плачущее лицо матери, прижимающей его к себе… Все его мечты и правда… совершенно бесполезны, стоило сдаться уже давно. — Ну что за жалкое зрелище? — весело хмыкнул утомленный хриплый голос за спиной, заставив волоски на коже и голове подняться дыбом. Развернувшись, Изуку первым делом увидел человека в серой толстовке с капюшоном, закрывающим весь обзор на лицо, а только потом понял, что рядом с ним стоял кто-то ещё. Этот «кто-то» был одет в официальные штаны и идеально выглаженную рубашку с жилеткой с бейджем. Все бы ничего, если бы он не имел какой-то странный «дымчатый» вид, напоминающий тот самый портал, через который исчез незнакомец. Единственное, что было четко видно из его внешности, так это светящиеся жёлтые молниевидные прорези глаз. Что уж говорить, выглядел вполне эффектно. — Это вы!.. Тот самый человек, которого я случайно сбил сегодня! — ломано пискнул Изуку, мигом узнавая одного из них. — А это… Мидория замялся. Кто был второй он понятия не умел, впервые его видя. Но от него, по крайней мере, не чувствовалось никакой враждебности, в отличии от первого, и это подкупало. Даже не зная кто это, Изуку он нравился куда больше. От него веяло спокойствием и собранностью, все, включая стойку, демонстрировало элегантность и утонченность манер. В противовес ему, парень в капюшоне был похож на нервный волчок, в который была вложена бомба, способная рвануть в любой момент. Он то и дело беспокойно двигался, как будто не в силах стоять неподвижно, чувствуя потребность обозначить свое присутствие. — Это мой приятель, зовут Курогири, — лениво представил мистер Капюшон (как про себя прозвал его Изуку), поднимая руку и агрессивно почесывая шею. — А я Томура Шигараки. — Рад с вами познакомиться, — вежливо кивнул Курогири и Мидория неловко повторил жест, не понимая почему тот так спокойно стоит, когда мистер Капюшон, точнее Томура, с такой яростью расчесывает шею. Одного взгляда хватит, чтобы понять, что такие действия причиняют много боли. Мазохист? Или может быть аллергик? Какой-то он… странный. — А тебя как зовут, умник? — прервал его размышления мистер Капюшон. — И собери сопли, хватит реветь, бесишь. — А… П-простите! — опомнился Изуку, поднимаясь и быстро смахивая с лица слезы, вытирая о пыльный рукав школьной формы. — Меня зовут Мидория Изуку! А что вы тут… — Тебя искали, — просто ответил Шигараки, переставая истязать себя и устало убирая тонкие бледные руки в карманы. Он сгорбился, присаживаясь на корточки и Мидория невольно подметил выпирающие позвоночники сквозь ткань кофты. Воу, такой худой, может он и правда чем-то болен? — Пришлось повозиться, кто знал, что ты увяжешься за Всемогущим. — А… а зачем… вы меня… искали? — не ожидая такого, пробормотал Изуку, вспоминая недавнюю безрассудность, за которую хотелось как никогда ударить себя по лицу. Он был бы не против сейчас даже кулаку Каччана, тот бил сильно, так что помутнение сошло бы сразу. Со своими проблемами он лишь зря отнял у великого героя время. Какой же он дурак. Каччан как-то сказал, что он всегда мешается под ногами, Изуку поник, видимо, так оно и есть. — Прекрати заикаться, идиот, — угрожающе процедил Шигараки, явно начиная беситься. Увидев как на лице Изуку появилось глупое выражение, не предвещающие ничего хорошего, он опережающе рявкнул: — Только попробуй повторно завести шарманку с извинениями и я скину тебя с этой чертовой крыши головой вниз! Изуку захлопнул рот, проглотив готовое вырваться «прости», чудом им не подавившись. Этот Томура Шигараки точно был не в себе, о чем свидетельствовали дерганные движения и вспыльчивый характер. Даже Каччан, обладая поистине взрывным темпераментом, не выходил из себя так быстро, а это уже показатель. И почему именно ему повезло так нарваться? Пока он не ищет неприятностей, сами неприятности старательно выискивали его. Неужели он проклят? Изуку горько поджал губы. Может в этом и заключается его причуда? В притягивании неудач? — Твоя тетрадь, — Шигараки требовательно протянул руку. — Живо. — Что? — Изуку тупо посмотрел сначала на нее, после чего поднял вопросительный взгляд обратно на парочку. — М- моя тетрадь? — Да, позволь нам на нее взглянуть, пожалуйста. — более миролюбиво попросил Курогири, таким образом разительно контрастируя с приказным тоном Шигараки, который всем видом выражал недовольство на весь мир и на Мидорию в целом. Нерешительно замявшись, Изуку провел по ней пальцем, незаметно для себя самого мрачнея. Все это оказалось пустой тратой времени. Как будто нечто настолько глупое, как анализ профессиональных героев, могло помочь кому-то в будущем. В будущем, которого у него никогда не будет. Он наивный идиот, слишком замечтавшийся и поверивший в свои силы, которых и в помине нет. Глупый, жалкий, беспричудный Деку. Куда ему в Юэй? Его место далеко позади. Все, что ему остается, так это наблюдать за тем как люди с сильными причудами, такие как Каччан, растут и становятся героями, спасая невинные жизни, прорываясь сквозь все преграды на пути. Всемогущий ясно дал понять, что ему не стоит трать на это силы и время. — Держите, — Изуку подошёл к ним и без сожалений отдал тетрадь Курогири. Испытываемое волнение и беспокойство пропало, оставив после себя апатию и усталость. Сегодняшний день был слишком тяжёлым, ему определенно нужно отдохнуть и подумать что делать дальше. — Я могу идти? Шигараки, заметивший перемену, отбросил скуку и с любопытством приподнял голову, сверля Изуку пристальным взглядом, пускающим по спине неприятный липкий холодок. Мидория не видел его лица, но по наитию смог догадаться, что тот улыбается жуткой улыбкой. Он подавил желание взвыть раненным зверем. Черт побери, он и правда хочет домой. Или в любое другое место, но желательно как можно дальше от Шигараки. Этот парень страшно пугал, при этом особо ничего не делая. — Что ты здесь делал? — Сидел? — вопросом на вопрос ответил Изуку, непонимающе выгибая бровь. К чему это он спросил? — О чем говорил с Всемогущим? — усмехнулся Шигараки, заметив как напрягся Мидория. — Видимо, о чем-то плохом, раз при нашем прибытии ты давился соплями. — Я вовсе не давился… — возразил Изуку и тут же умолк, признавая поражение. Последствия слез, в виде сухого горла, воспалённых глаз и красного носа, все ещё красовались на лице, придавая ему побитый вид уличной дворняжки. Лгать бессмысленно. — Говори, — безапелляционно приказал Шигараки, раздражённо скидывая капюшон, пальцами массируя правый висок. Изуку с интересом пригляделся. Томура оказался болезненно бледным, как если бы его кожа долгое время не видела прямых солнечных лучей. Торчащие, не расчёсанные голубые волосы с грязным сероватым отливом, обрамляли худые острые скулы, плавно развеваясь на ветру. Но самыми пугающими во внешности были глаза. Даже у Каччана не было такого насыщенного красного и помимо прочего в них присутствовал необъяснимый лихорадочный блеск, чем-то напоминая взгляд окончательно сошедшего с ума безумца. Тонкая пергаментная кожа вокруг глаз была раздражена и морщиниста, с покрасневшими следами чьих-то ногтей. Два тонких шрама на правом глазу и левой губе завершали пугающую картину, отчего милая родинка под губой, казалась неестественной и лишней на этом кладбище ужаса. Изуку мотнул головой, сгоняя наваждение. Он никогда не судил людей по внешности, какой бы непрезентабельной та не была. В современном мире, где людей с самыми разными причудами становиться все больше, не думать о чужом виде становится в порядке вещей. Тот слизень его напугал и сам факт того, что он вылез с канализации улыбаясь как умалишенный автоматически вогнал его в категорию злодеев. А Шигараки, пусть и сбежал потом, но до этого как никак помог, оттащив подальше. Если бы не это, кто знает, успел бы Всемогущий до того как слизень захватил его тело. Изуку посмотрел на Курогири, углубившегося в чтение тетради, и со вздохом сел напротив Шигараки, копируя чужую позу. Он беспричудный, даже если попытается это скрыть, то ничего не измениться. На одного смотрящего на него сверху вниз человека больше или меньше, неважно. Пусть сначала он и не хотел рассказывать, но этот парень ему помог, а значит стоило быть более благодарным. Возможно, он тоже фанат Всемогущего и ему просто хочется больше узнать о своем любимом герое. Или он хотел взять автограф, а Изуку не дал этого сделать, намертво приклеившись к Всемогущему. Наверное, за этим им и нужна тетрадь. — То есть… Всемогущий ушёл, отказавшись тебя дослушать, как только узнал, что у тебя нет причуды? — задыхаясь от смеха подвёл итог Шигараки, едва Изуку умолк, наконец закончив говорить. Его приступ хохота начался на середине рассказа и не думал утихать, распаляясь все сильнее. — Это не так! — оскорблено взъелся Мидория, возмущенный до предела таким предположением, на время отгоняя хандру в сторону. — Он ушел не по этому! Он уже говорил, что у него времени нет, а я его отвлекал и… — Вот умора! — Ещё громче расхохотался Шигараки под скептический взгляд нахмурившегося Изуку. Веселье Томуры с каждой секундой все больше походило на обуявшую его истерику. — Символ Мира, величайший герой в истории отказывается тратить время на тех, у кого нет причуды! Эй, Курогири, ты слышал это? Только представь какой фурор это вызвало бы в СМИ! Изуку, почувствовавший неправильность ситуации, осуждающе сжигал глазами Шигараки, но этим, кажется, только больше подпитывая его веселье. Тот развалился на крыше, свободно раскинув конечности в стороны. Его плечи тряслись, в глазах блестели слезы. В мозг Мидории, наблюдающего за ним, закралось подозрение, что эти двое вовсе не поклонники Всемогущего, как он решил сначала. Вряд-ли истинные фанаты стали так неправильно понимать поступки героя и ещё смеяться над этим. Изуку в замешательстве склонил голову на бок. Он наткнулся на его ненавистников? Пусть их и было мало, но они все же существовали, чаще всего не рискуя в открытую выражать неприязнь, остерегаясь быть принятыми за злодеев. Изуку не знал почему Шигараки не нравился Всемогущий, но низкий шелестящий смех определенно действовал на безжалостно потрёпанные за день нервы. — Нет! — категорично отрицал Изуку, не желая отступать до последнего. — Это же Всемогущий, он не поступил бы так! Он герой, всегда спасающий всех с улыбкой на лице и ничто не способно это изменить. Будь все так, как ты сказал, тогда бы он и спасал только тех, кто имеет причуду, но он, как видишь, не такой! Ехидный хохот как по сигналу оборвался, жуткая кровавая радужка зафиксировалась на вздрогнувшему от неожиданности Изуку. Уголки тонких сухих губ, недавно растянутых в широкой лыбе, опустились вниз, плотно сжимаясь. Мидорией снова овладел страх, некое предчувствие скрытой опасности. Пустой желудок предательски сжался от ужаса, когда Шигараки медленно приподнялся, приковывая завораживающим безумием, застывшим в каждой мышце лица. — Раскрой глаза, придурок, — голосом, из которого ядом сочился чистейший гнев, прохрипел Шигараки не моргая, приближаясь почти вплотную. — Он свалил сразу, как только ты сказал, что у тебя нет причуды, при этом ещё добавил, что это «плохо». Отбрось безмозглое восхищение и посмотри на произошедшее со стороны наблюдателя, а не участника. Тебя бросили! Опустили на самое дно лишь по той причине, что ты не обладаешь силами. Все они считают тебя никем, понимаешь? Не только твои одноклассники, но и обожаемый тобой герой! Твой Всемогущий — обычный мусор, который будет свергнут и уничтожен и ничто не способно это изменить. — Это… Это не так! — надтреснуто прошептал Изуку, боязливо отползаяя от Шигараки, умоляюще посмотрев на не обращающего на них внимание Курогири в надежде, что тот опровергнет сказанное Томурой. Но тот молчал, закрыв тетрадь и сложив руки за спиной. Изуку стало до тошноты противно от себя самого. За свою омерзительную ничтожность, слабость, за то, что он даже не может подобрать слов, чтобы защитить честь спасшего его героя. За те сомнения, что он ощутил… — Он… хороший. Всемогущий великий герой и он бы… — Просто подумай над этим хорошенько, — показательно зевнул Шигараки, словно разом теряя к нему интерес, не желая дальше слушать бессвязные предложения. Прежде чем ступить в появившийся в воздухе бесформенный портал, он напоследок протянул руку, с острой улыбкой звонко щёлкая заледеневшего Изуку по лбу. — Ещё свидимся, Мидория Изуку. Не забывай меня, совсем скоро я о себе напомню. Надеюсь, к тому времени ты снимешь со своих глаз розовые очки и не разочаруешь меня. Спасибо за тетрадь, она нам очень пригодится. Изуку продолжил смотреть туда, где недавно испарились Шигараки с Курогири, после чего обессиленно упал на спину, поднимая потемневшие глаза на покрытое пушистыми облаками небо. В груди неприятно зудело, царапало изнутри что-то непонятное, что пока он не мог осознать, но которое определенно делало ему больно. Он не сразу понял что плачет. Слезы стекали с уголков глаз, проделывая небольшой путь по вискам и теряясь в корнях волнистых волос. Обычно, когда он плакал, выплескивая эмоции, то ему становилось легче, снижая вес тяжкого груза на плечах. Сейчас же легче никак не становилось. Боль не проходила.