Не все равно

Забытые детали его жизни, точнее, смерти гвоздями впились в голову бывшего хориста. События представали так ярко, будто это случилось вчера - скрип половиц, дуновение ветра за спиной, сильная боль в затылке и убаюкивающий голос безумца, который проводил его в небытие. Эдгар вспоминал то, что не хотел бы. То, что его голова отказалась воспринимать как разумное, а потому ранее просто вышвырнула из своих архивов. По щекам потекли слезы, такие горячие, что юноша даже обрадовался ощущениям – сильный контраст с его холодным телом. Но так ли ему было холодно? Неожиданно стало даже жарко и... уютно. Приятно, словно кто-то поднял его на руки. Эдгар встрепенулся, осматривая себя. Казалось, будто бы его прижимали к себе, утешая, гладили по голове и обещали только светлое впереди. Но Миколаш сидел рядом, молча глядя на него, спрятавшись за руками, которыми он себя обхватил. Эдгар поспешил узнать: - Это то, что ты чувствуешь? Когда он приходит? - Если тебе хорошо, то да, что-то похожее. «Что чувствует Миколаш?» - пронеслось у него в голове. И Эдгар понял, что тот все это время страдает, как он и желал. Только было совсем не радостно. Ученый задал вопрос: - Ты слышишь его голос? - Нет. Мне очень тепло, и я знаю - это Дамиан. Все, как ты и говорил. Но подожди… Он что, с тобой разговаривал? Миколаш гордо выпрямился, расправляя смятый жилет и рубашку. Возможно, это лишь воображение, но Эдгару показалось, что его собеседник на секунду взревновал. А узнав, что получает от дорогого ему человека больше внимания, пусть и посмертно, расслабился. - Иногда он говорит со мной, рассказывает то, что с ним происходит, размышляет… Я ничего не могу ему ответить, но слышу так, будто он совсем рядом. Знание, что его навестил именно Дамиан, пришло само, неопровержимое и ясное, нечто на подсознательном уровне, хоть это и было странно. И Эдгар задумался: если он сам чувствовал заботу и тепло, то что же ощущал Миколаш, который до сих пор хранил память обо всем их совместном пути? Который любил его? Вероятно, всё то же самое, но стократ сильнее. Эдгар не мог даже представить, что происходит наяву. Но определенно что-то хорошее. Становилось легко, будто бы он мог взлететь. Даже пальцами ног он мог пошевелить внутри студенческих туфель – так хорошо он ощущал себя. Будто бы живой. Неужели Дамиан нашел его? Он открыл кабинет Миколаша, где осталось лежать его тело? Но зачем? - Вижу, тебе нравится происходящее. Что ж, рад, что ты можешь разделить со мной даже это. - Интересно, что он делает? - Тебя, возможно, хоронит. – Миколаш хохотнул, без злобы, скорее, от абсурдности их диалога. – Меня он не стал бы трогать. Он прекрасно знает мое отношение к прощальным ритуалам. Возможно, он бы сжег меня? – Он не на шутку углубился в эти размышления. – Дамиан слишком мягкосердечен, чтобы наблюдать, как я горю. Может, уже изменился? Но я бы понял, если бы горел, правда?… Рассуждения о смерти уже забавляли Эдгара. Тем не менее, узнав, что там, где-то в реальном мире есть еще Дамиан, который готов позаботиться об их с Миколашем безвольных тушках, он обрел веру, что и его Кошмар однажды закончится. Насчет Кошмара Миколаша – он не был уверен. В конце концов, именно Миколаш его создал, и Великие не хотели его отпускать, а он не хотел уходить. Все они были по-своему безумны. Но один вопрос не давал Эдгару покоя: - Зачем ему я? Он навещает тебя, потому что вы связаны. А я-то тут причем? Мы не были сильно близки. Миколаш погладил ладонью стоящую рядом Клетку Менсиса, словно живое существо. Нежная улыбка украшала его черты безумца, сглаживая и возвращая человеческий вид: - У нашего Дамиана очень большое сердце. Он обещал, что всегда будет со мной… И продолжает держать слово, даже после моего возвышения. Не знаю, что он там делает, чем занимается. Но ему не все равно, Эдгар. Это то, что вело его в жизни, и, вероятно, вести будет.