***
Лучи восходящего солнца укутали в своих золотистых объятьях сначала крыши, а потом и стены Алфеи. Весенний утренний ветерок едва покачивал листву деревьев окружающего школу леса. Висела мирная тишина лишь изредка нарушаемая отдалённым в лесу пением диких птиц. Недолгое умиротворённое утро предвещало начало очередного дня. — Лейла, фух, — девушка наклонилась, уперевшись о свои колени и тяжело дыша, — давай остановимся…пожалуйста, фух, иначе тебе нужно будет хоронить…меня прямо в этом лесу. Муза всегда была одной из самых спортивных фей в Алфее, однако она не думала, что так плоха в сравнении с подругой, которая после 9 круга вокруг школы даже не запыхалась. — Остался 1 круг, давай, ну или жди меня тут, я быстро, — насмешливо подмигнула принцесса, которая бегала каждое утро, в отличие от остальных Винкс, поэтому и понимала, почему у Музы сейчас вид умирающей не берегу креветки, хотя это забавляло, определённо. Темноволосая через минуту отдышалась и со скрежетом в зубах побежала за подругой, любезно её даже не подождавшей. Спустя долгий и мучительный круг физической пытки, девушки приземлились на прохладную траву, покрытую утренней росой. Муза развалилась звёздочкой, смотря на рассветное небо, а Лейла села рядом, изучающе вглядываясь в измученное бессонными ночами лицо подруги. Палитра тёплых красок утреннего неба разлилась прямо над их головами, лучи восходящего солнца с заботой окутывали собой розовые густые облака. Рассвет был прекрасен своим красивым одиночеством, что ли, отчего навязчивые мысли улетали вместе с лёгким ветерком. — Не похоже, что ты вдруг решила пристраститься к утренним нагрузкам, Муза, — верно подметила Лейла, проводя руками по зелёной траве. Девушка догадывалась, что беспокоит подругу. Что так или иначе беспокоит всех их. — До сих пор кошмары мучают? Фея гармонии поднялась и села, облокотившись о дерево. Поджатые губы были её предателями, выдающие правильность и чёткость догадок сидевшей рядом. Девушка прикрыла опухшие глаза и закинула голову, смотря вверх, прямо на стаю пролетающих по коралловому небу птиц. В последнее время она слишком часто задерживает своё внимание на пернатых. Нередко она ловила себя на мысли, что невероятно им завидует, таким безмятежным и свободным, не скованными цепями долга и морали. Она устала, иногда даже просто встать с кровати невыносимо тяжело, почти до боли тяжело. — Всех нас они мучают… — грустное замечание не было предположением, лишь фактом, тяжело характеризующим жизнь Винкс в последнее время, — просто кому-то чай Флоры помогает лучше. Принцесса Андроса не могла этого отрицать. После победы над Валтором, Трикс и ведьмами-прародительницами казалось, что теперь борьба — их стиль жизни. Каждый новый день так или иначе был причиной для мыслей о том, не ждёт ли их сегодня какой-нибудь очередной злой маг или тёмный повелитель, не нападут ли на Алфею снова монстры или ведьмы. Мысли о покое стали всего лишь далёкими от них мечтами, в которые никто не верил. Беззаботность, в норме присуща всем семнадцатилетним школьникам, разбилась о скалы слишком суровой реальности магического мира. Едва ли заканчивался очередной день закрытием глаз и спокойным сном, как начинались новые пытки даже в царстве Морфея: каждую ночь кто-то медленно, но уверенно терял себя даже во снах. Нескончаемая борьба против злых сил обернулась будто заранее проигранной войной с самими собой. Лейла обняла себя, будто это поможет взять себя в руки: — Всё изменилось… — Мы ведь… — Муза на секунду замялась, кусая нижнюю губу.Мы ведь просто дети…
Сказать это вслух почему-то было страшно, будто эти четыре слова могут разбить все те ценности и принципы, выстроенные за годы обучения здесь, которым следовали феи ради спасения, о скалы рациональности. Будто эти сказанные слова вслух сломают их веру в этот мир. Мир, где взрослые возлагают его благополучие и сохранность на едва окрепшие плечи семнадцатилетних подростков, зная, что порой это может им стоить их недолгой жизни. Да, вслух произнести Муза это не решилась. — Мы ведь сможем скоро отдохнуть, верно? Наконец-то каникулы. — О да, — тяжело вздохнула Лейла, — ура-ура, — девушку мысль о возвращении на родную планету и вхождении в королевскую жизнь принцессы никак не радовала. Вряд ли хоть один день она сможет провести без очередных поучительных и укорительных лекций о долге принцессы от её родителей. — Снова родители говорят о замужестве? — Ха, говорят, это мягко сказано, — усмехнулась Лейла, — они буквально кричат об этом при каждой удачной возможности. Каждый звонок заканчивается обсуждением даты свадьбы, которой у меня нет в планах ещё много-много лет! — Лейла буквально рвала и метала после каждого разговора со своей семьёй, потому что те гнули свою линию о королевских обычаях до момента, пока девушка не завершала звонок. — Ваше Высочетсво, вы бы так не зарекались, — улыбнулась Муза, толкая подругу в бок. — Смотря на вас с Набу, над вами разве что не летают нимфы любви. Такие приторно-сладкие, что даже Гелия с Флорой отдают вам первенство. А ведь еще пару месяцев назад кто-то говорил, что мальчишки их, — темноволосая слегка кашлянула для следующей миниатюры, — совсем не интересуют, — закончила Муза писклявым голосом, передразнивая подругу и смеясь. — Ха-ха, очень смешно, — закатанные глаза и недовольный цок не заставили себя ждать. — На самом деле, мы с Набу до сих пор узнаём друг друга получше, и несмотря на то, что у нас всё отлично, любовь так быстро не приходит, поэтому все эти разговоры о свадьбе кажутся такой глупостью, — сделала Лейла небольшую паузу, услышав пение сидящего на ветке соловья, поющим так приятно, что даже пыл немного поубавился. — Поэтому на время каникул, наверное, останусь в Алфее, буду как-то себя развлекать, все девочки ведь по домам разъезжаются. — Да, я сначала тоже думала, может остаться… а потом поняла, что ничего меня тут не держит, — пожала мелодийка плечами. — А Ривен? Этот вопрос заставил Музу испустить тяжёлый вздох. Она почти не видела своего парня, даже и не вспомнит, когда они в последний раз хотя бы разговаривали по телефону. Первый он никогда не звонил, а на её звонки заимел раздражающую привычку и вовсе не отвечать. Только перед сном девушка получает короткие сообщения, каждый раз одни и те же: «Была тренировка» или «Миссия». Она думала, что расстанется с состоянием перманентного одиночества, если они начнут встречаться, однако в отношениях с ним, она чувствовала себя ещё более одинокой, нежели совсем без них. Ей не нужно было от Ривена длинных поэзий или шикарных букетов, она не ждала от него романтичных писем или моря нежности и ласки, ведь Муза знала, что он не тот, кто может это дать. Но она ждала от него хотя бы редкие встречи, нечастую заботу или пару добрых слов. Но, как оказалось, даже что-то такое обыденное специалист ей дать, увы, не мог. Или не хотел. Определённо, она была в него влюблена всё также сильно, как на первом курсе и чувства эти никуда не исчезли, возможно лишь слегка притупились под гнётом бесконечных миссий, но Муза понимала, что долго лишь на её чувствах эти отношения не продержатся. В отношениях ведь двое, а она почти всегда одна. — А Ривен это Ривен, — такой краткий, но объясняющий всё, лаконичный ответ. — Да и на Мелодии я давно не была, а там сейчас как раз сезон поющих китов… — Наверное, зрелище невероятное. — Просто потрясающее, — улыбнулась мелойдика, уплывая в тёплых воспоминаниях о том, как увидела поющих китов впервые, ещё вместе с мамой. — Если хочешь, поехали со мной на Мелодию, проведём каникулы у меня, ты спасёшься от давящих стен школы, а я от излишних нравоучений и скуки из-за занудного отца. Правда, мягко говоря, апартаменты у меня отнюдь не королевские. После такого радушного предложения у Лейлы даже глаза заблестели. Она так не хотела и боялась оставаться одна в пустующих стенах огромной школы. Особенно сейчас. Поэтому буквально нашла спасение в протянутой руке помощи подруги. Девушка крепко её обняла: — Спасибо, Муза.***
Мелодийка вышла с душевой в спортивной раздевалке. В попытке отвлечь себя от навязчивых мыслей девушка провела пол дня сначала в библиотеке, изучая новые заклинания, а потом пошла в спортзал, ведь задетая утром гордость от сравнительной демонстрации её физических навыков и навыков Лейлы навела девушку на мысль, что, пожалуй, улучшить свои спортивные форму и способности никогда не помешает. Атлетом и бойцом она не была, но когда-то Лейла учила ее забавы ради основам боя мастеров Андроса, но сие дело было успешно заброшено из-за появления Валтора. Муза переоделась в чёрную майку, джинсы и сложила спортивные вещи в сумку, но закрывая шкаф она заметила на полу что-то блестящее. Девушка подняла с пола нечто металлическое, с красивой цветочной гравировкой. Открыв крышку, это оказалась роликовая зажигалка, она удивилась тому, что кто-то курит прямо в школе, и спрятала диковинную для себя вещицу в карман. Открыв двери комнаты Винкс, на девушку налетела довольная Блум: — Смотри, кто к нам пришёл, Муза. — Привет, — почти хором поздоровались специалисты и Набу. Увидев за спиной подруги переполненную людьми комнату, темноволосая удивлена совсем не была. Она ещё минут 20 назад слышала, как специалисты гнали на своих ветролётах из Красного Фонтана сначала в Магикс, а потом в Алфею. — Мы решили устроить вам небольшой сюрприз, купили много пиццы, напитков и сладостей, — похвастался Брендон, обнимая сидящую рядом Стеллу за плечи. — Очень мило с вашей стороны, — улыбнулась Муза, откидывая сумку в сторону. Она окинула мимолётным взглядом всех присутствующих и ненадолго задержалась на аметистовой паре глаз своего так называемого парня, который просто кивнул девушке в знак приветствия. Невероятно, как всего один жест может вывести из себя фею, неужели ему так трудно сказать простое человеческое «Здравствуй». Она в ответ лишь свела от злости скулы и пошла к свободному креслу около окна, игнорируя непонимающий взгляд Ривена. Не будь она слишком уставшей и не выспавшейся, кинула бы ему в лицо вместо недовольной гримасы свою сумку. — Я как раз такая голодная, что готова съесть всё, что вы привезли, в одиночку. — Муза, милая, а фигуру не боишься испортить таким количеством углеводов? — пошутила Стелла, подавая девушке коробку с пиццей. — Нет, — ответила Муза, поднимая майку и демонстрируя плоский живот с заметными линиями женского пресса, — думаю, моя фигура в полном порядке. Я то в отличии от некоторых никогда не весила практические тонну, — в ответ решила пошутить, ссылаясь на превращение блондинки в чудовище. Комната наполнилась заливистым смехом. — Ха-ха. Вам бы с таким чувством юмора, дорогие мои, выступать в бродячих цирках Солярии, — для Стеллы ничего смешного и правда не было, она до сих пор с ужасом вспоминает времена, когда её прокляли и собственный отец и люди дворца, с которыми она буквально выросла, смотрели на неё с нескрываемым отвращением и ужасом. — Да ладно тебе, Стелла, ты же сама говорила, что твоя кожа после этого стала гораздо мягче, — Текна подала Музе банку с колой, за что та поблагодарила, и села на диван, рядом с Тимми, положив голову тому на плечо. Ребята разговаривали и смеялись, в перерывах между историями специалистов об их последних миссиях с трудом удавалось не поперхнуться куском пиццы и не подавиться напитками от смеха. — Предлагаю разбавить столь дружественную атмосферу лёгким духом соперничества, — громко заявил Брендон. — Да начнутся соревнования на выявление самого сильного специалиста, конкурс по Арм-рестлингу! Все, и специалисты, и феи, оживились такому заманчивому предложению. Только Тимми сразу сказал, что пас, потому что и без того знает, что физически слабее остальных парней. Поэтому Текна заботливо взяла своего парня под руку и повела его к своей новой игровой приставке. Спустя 15 минут столкновений парней друг с другом и неимоверно бурной поддержки их девушек в финалисты вышли Скай и Ривен: — Учтите, Ваше Высочество, что я поддаваться вам не стану и по-королевски надеру вам зад, — под градусом адреналина и своего вспыльчивого характера ухмылялся Ривен во все свои 32 зуба, выставляя одну руку на стол. Он терпеть не мог проигрывать, тем более проигрывать Скаю, но, увы, абсолютное первенство на данный момент в их борьбе принадлежало именно принцу Эраклиона. — Знаешь, Ривен, твой проигрыш после столь самоуверенных слов будет ой какой неловкий, — ответил блондин, обхватывая руку приятеля в ответ. — И победитель выигрывает право поцеловать самую красивую, находящуюся в этой комнате, для них девушку, — эпично комментировал соревнования проигравший Ривену Брендон, — то есть смею предположить, что свою, — поспешил добавить парень, чувствуя на себе испепеляющий и недовольный взгляд Стеллы сбоку. — Удачи, Скай, — поцеловала своего парня в макушку Блум и отошла в сторону. Муза молча скрестила за спиной пальцы, болея за Ривена, внимательно наблюдая за сцепленными мужскими руками на журнальном столике. Она слегка переживала за парня, зная его агрессивный, переменчивый характер и как тот терпеть не может проигрывать в чём-либо, а особенно Скаю. Поэтому, хоть она и слова не сказала, мысленно девушка пожелала десятки слов на удачу. — Начали! Вены и сухожилия на руках парней моментально набухли, лица стали напряженными и хмурыми, однако преимущества в чью-либо сторону не наблюдалось, пока Скай очень медленно не начал ложить руку своего соперника. — Давай, Ривен, соберись! — неожиданно даже для себя самой прикрикнула мелойдика. Раздражённый Ривен выглядел устрашающе, скулы сведены так сильно, что, казалось, челюсть сейчас сломается, на покрасневших висках и шее вздулись вены, а глаза буквально метали молнии. Парень тяжело выдохнул в попытке собраться с мыслями. Он решил рискнуть и значительно расслабил руку всего лишь на долю секунды, после чего быстро сосредоточил всю силу в руке и резко положил блондина с победным криком. — Победитель наших жестоких соревнований, обладатель железной руки и воли, а ещё просто ворчливый парень — Ривен! Смотря на ораторские способности своего друга, Гелия лишь довольно ухмылялся: — По-моему, ты ошибся специальностью, Брендон. И снова комнату наполнил звонкий смех парней и девушек. В такие моменты они и правда были похожи на обычных подростков, у которых не висят тяжким грузом на плечах пережитые войны со злосчастными врагами всех планет и измерений. Просто обычные студенты. Брэндон снова взял ложку в руки, имитируя микрофон, и напомнил всем присутствующим о призе для победителя — Теперь наш чемпион имеет полное право поцеловать выбранную девушку! — ребята начали ехидно визжать, хлопать и топать. В прекрасном расположении духа после своей победы Ривен, горделиво хмыкая, встал со своего места и развернулся, столкнувшись с Музой в нескольких сантиметрах от неё. Девушка не могла не обрадоваться тому, что возможно хотя бы теперь Ривен выйдет из своего «колючего» режима. Темноволосая внимательно смотрела прямо в аметистовые глаза напротив, пытаясь хотя бы немного подавить такую очевидную гордую за своего парня улыбку. Она видела в этих глазах искреннюю радость выигрыша, поэтому была уверена, хотя чуток этого смущаясь, что в ближайшие несколько секунд сможет ощутить на своей коже обещанный чемпиону, победный поцелуй. Но всё, что она ощутила, это лишь лёгкий ветерок от проходящего мимо человека. Ривен направился к дивану, неловко почесывая рукой затылок, и сел около Набу, который, как и все остальные, был неприятно удивлён действием парня. Маг толкнул друга в бок локтём, будто мысленно говоря, что это было грубо по отношению к фее гармонии. Муза, ошарашенная и застывшая на несколько мгновений, словно статуя, прикрыла округлившиеся от шока глаза и направилась к своему креслу, яростно сжимая кулаки до побеления костяшек и тихо бурча себе под нос множественные «ненавижу». Девушка села в позе лотоса, пытаясь убедить себя не устраивать сейчас перед всеми никаких сцен. Получалось у неё, мягко говоря, не совсем удачно, ведь желание кинуть в парня новую банку колы едва не взяло вверх. Ей нужно чем-то занять руки, чем-то менее травмоопасным, она взяла с кармана зажигалку и начала нервно крутить её ролик, смотря как раз за разом появляются яркие искры. Как ни странно, это ее успокаивало. — Не понимаю, как вам удалось уговорить Гризельду на всю эту аферу? — спросила Флора у парней, пытаясь развеять неловкую и напряжённую обстановку, произошедшую, конечно же, не без участия Ривена. Фея природы мысленно сочувствовала своей подруге, которая сейчас была, наверное можно даже сказать, унижена собственным молодым человеком. Она хотела бы подойти к ней и обнять, но знала, как сильно темноволосая не любит проявления жалости и сочувствия, в особенности на глазах у других. — Ну… — подумал Тимми, неловко почесывая шею, — хороший торт и красивые речи Гелии, определённо, возымели над ней практические 93% — ый успех. — На самом деле, думаю, учителя понимают, что у вас был непростой период последние несколько месяцев, — Набу не врал, ведь они видели в глазах Гризельды и Фарагонды толику тоски и вины за то, что приходится переживать шестерым столь юным феям. Они даже не пытались выразить свои недовольства насчёт этой внеплановой мини-вечеринки, ведь каждый день видели лица своих студенток уже не такими беззаботными, как было когда-то. Постоянные усталость, тревожность и беспокойство темной тенью накрыли всех Винкс и преподаватели это видели. На несколько мгновений воодушевление шестерых фей исчезло, уступая место напряжению. Каждая из девушек выровнялась, словно натянутая струна, пытаясь скрыть от своих парней, что никто из них совершенно не в порядке, что никто из них теперь даже лечь спать спокойно не может, без волшебного чая Флоры. Они видели призраков прошлого повсюду: Стелла в отражении зеркала видела отвратительное и мерзкое, презираемое всеми, зелёное чудовище; Лейла, разговаривая с родителями, вспоминала покрытое мраком небо Андроса, который едва ли не был уничтожен; Текна теперь не переносила даже малейшего холода, вспоминая своё нахождение в измерении Омега; Флоре было тяжело находиться около глубоких водоёмов слишком долго, потому походы к озеру Рокалуччи прекратились; Муза старалась больше не ходить около Магического зала Алфеи, где едва не сгорела заживо вместе с Галатеей; Блум с ужасом вспоминает насмерть замороженную планету Домино. Они пережили слишком много для своих лет. Судьба надломила каждую, не обделив своей жестокостью никого. Все парни, естественно, заметили изменения в девушках: в полу-пустых взглядах, в нахмуренных бровях, в поджатых губах, в наигранно-гордых осанках, в перебирающихся пальцах. Возможно, они были недостаточно мудрыми и взрослыми, чтобы найти подходящих слов или просто понимали, что правильных слов нет. Всё, что им оставалось — быть рядом с ними, дабы в любой момент укрыть их хотя бы на насколько мимолетных мгновений от переживаний в своих крепких и нежных объятьях. Всех накрыла омрачающая настроение, гробовая тишина, нарушить которую никто не решался. Лишь фоном был слышен ролик зажигалки в руках Музы, отчуждённо смотревшей куда-то в пустоту. Ривен обратил свой внимательный взгляд на свою девушку, которая, наверняка, сама того не осознавая, раз за разом крутила ролик зажигалки. Она, не обращая внимания ни на кого, смотрела куда-то сквозь всех, будто она и вовсе не с ними. Предмет в её руках тоже наводил его на некоторые вопросы о том, как давно она начала курить. — Но сейчас же всё хорошо и каждая из нас в полном порядке, верно? — первой нарушила тишину Блум, вставая со своего места. — Мы все в очередной раз одержали победу и всех спасли, так что… Звук ролика исчез. Хах. — В каком ещё, чёрт возьми, в порядке? Все обернулись на смеявшуюся себе под нос мелодийку. Это был тихий нервный смех, переполненный гневом, отчаянием и обидой. Достаточно жуткий, чтобы все застыли в минутной тишине. — Ты это, — выделила девушка последнее слово охрипшим от напряжения голосом, показывая на истощённость каждой феи, очень старательно пытавшихся это скрыть за масками лёгкости и веселья, — называешь порядком? Мы не можем спокойно спать, спокойно есть, спокойно гулять по Магиксу, потому что там всё напоминает о наших сражениях с Валтором и Трикс. Ходим по школе, словно призраки, еле терпя её давящие стены, — девушка судорожно начала чесать своё предплечье, а хрип уже переходил в приступ истерики. — Нихрена не в порядке… ты посмотри на нас, — повысила голос, — мы ведь даже в глаза друг другу нормально смотреть не можем, — в предплечье ещё с большей силой вдавливались ногти, ещё интенсивнее двигалась рука. Фея тяжело вдохнула. Всё потому что каждая боялась увидеть в чужих глазах потухший блеск такой же, как чувствовала в собственных, разглядеть такие же не заданные вслух вопросы «почему и за что?» как подтверждение того, что всё стало по-другому. — Мы были в шаге от того, чтобы всё потерять… После такого никто не будет в порядке. — Я понимаю, Муза, — Понимала. Блум всегда была лже-мессией, несущей вместе с собой порой больше красивый и ласковый самообман, нежели жестокую и колючую истину, — нам, правда пришлось нелегко и мы через многое прошли. Но… — рыжая девушка закусила нижнюю губу в попытке найти правильные слова, не подвергающиеся каким-либо сомнениям их правильную идеологию, согласно которой они жили и боролись уже не первый год. Пыталась держать голос ровным, словно и правда говорит искренне. — Мы хранительницы. У нас есть сила, мы должны брать на себя ответственность за неё и беречь покой волшебного мира, защищать тех, кто в этом нуждается! А в ответ лишь опущенный в пол взгляд и горький шёпот мелодийки, пробирающий до костей своей болью: — А кто…нас защитит? Такой простой вопрос навис гнетущей тишиной, нарушить которую теперь не решался никто. Просто не смел. Ведь было так тяжело после всего пережитого делать вид, что никто им не задавался. Какие звёзды должны были так сойтись, что именно их шестерых Вселенная выбрала, как своих абсолютных и безотказных защитниц, которые были всего лишь подростками; что именно им из раза в раз приходится рисковать своими силами, своими желаниями и жизнями ради тех, кто об этом скорее всего даже не знает и не узнает, большинство ведь и спасибо не скажут, просто потому что им почти ничего неизвестно. Как так вышло, что именно они вырезали на своих сердцах это неоспоримое «должны», словно не снимающееся проклятье. — Из раза в раз мы ставим на кон всё, а по итогу единственное, что получают взамен виновники хаоса — изгнание, как жесточайшее наказание, — злостно продолжает свою тираду Муза, не поднимая озабоченного гневом взгляда, начиная чесать свою руку ещё сильнее, словно обезумевши. — Даже Трикс… убей мы ведьм ещё тогда, после падения Тёмной армии и их поражения, проблем в дальнейшем было бы гораздо меньше. — Но так нельзя, Муза, даже если они ужасны, это же убийство… — тихо сказала разволновавшая из-за слишком тёмных и жестоких мыслей подруги Флора. Они феи — сторона света, мысли о жестокости и убийствах не их удел.А перед глазами вновь исчезающая в толще воды, почти бездыханная Миэлли.
К сожалению, не их. Только темноволосая встала и хотела ответить фее природы, как поймала на себе не то напуганные, не то шокированные взгляды каждого. Ни девушки, ни парни не могли ничего подделать с застывшими, словно во льдах, телами, только ступор и в глазах очевидный испуг. Лейла не успела опомниться, как прикрыв рот и притупив взор на руке Музы неосознанно испустила дрожащее: — О боже…. Девушка медленно и настороженно перевела взгляд на объект всеобщей напряженной заинтересованности. Посмотрев на свою руку, девушка отшатнулась, не веря своим глазам. Она ведь даже и не заметила, и не почувствовала, как по фарфоровой коже руки уже обильно стекала тёплая алая кровь, от локтя до запястий, по ладони и длинным пальцам к их кончикам, с которых она капает прямо на пушистый белый ковёр, украшенный уже немалым ярко-красным пятном. Муза так сильно чесала руку, что самостоятельно превратила её в полу-месиво, под ногтями были остатки содранной кожи и кровь, а ведь она даже бровью не пошевелила, не заметила, как это случилось, не понимала. Откуда. Всё вокруг приглушилось, стало тихим, почти неслышным. Как будто находясь в мутном вакууме, она не слышала дальнейших разговоров так ясно и звонко, как до этого и не видела действий вокруг, смотря сквозь всё. — Муза… — единственное, что из себя смогла выдавить шокированная состоянием подруги Стелла. Слова сейчас давались тяжело, поперёк горла как назло встал ком испуга. Она видела в потерянной, истерзанной самой собой же подруге отражение того, какой внутри была сейчас она, какими были все они. — Нужно остановить кровь, — сказал вышедший из ступора первым Ривен. — Принесите уже что-нибудь! — сорвался на грубый крик он. Текна убежала в свою комнату в поисках аптечки. Флора пошла за своим успокаивающим чаем для подруги, у которой явно был нервный срыв. Остальные девочки подбежали к Музе на дрожащих ногах и посадили ту в кресло, словно безвольную куклу, которую она сейчас напоминала. Парни спросили у пробегающей мимо Текны, несущей аптечку в трясущихся руках, могут ли они чем-то помочь, на что та сказала не вмешиваться и просто не мешать. Однако Ривен, как известно многим, чихать хотел на указания или просьбы окружающих. Он подошёл к своей девушке, находящейся в состоянии абсолютно равнодушного к происходящему вокруг транса, даже не пытаясь скрыть терзающего беспокойства спросил: — Что с ней происходит? В ответ лишь прискорбное молчание. Никто не осмелился сказать вслух, что. Они знали. Понимали. Разделяли. Между собой. Нахмуренная Лейла аккуратно перебинтовывала руку подруги, прикусив нижнюю губу слишком сильно, отчего во рту разлился металлический привкус. Да, они все точно не в порядке. Бинты побагровели, но хотя бы кровь прекратила идти. Флора протянула чашку с волшебным чаем Музе: — Не нужно, — резко отмахнулась темноволосая, выйдя из транса, — я в порядке, спасибо. Думаю, мне нужно просто подышать свежим воздухом. Да, точно, подышать, — девушка встала и направилась на балкон. — Подожди, я с тобой, — Стелла поторопилась за своей подругой, панически хватая ту за руку. Самый ужасный голос разрезал слух всех. Голос человека, вот-вот заплачущего, сдерживающего из последних сил рвущийся наружу приступ. — Нет! — прикрикнула Муза, одёргивая руку блондинки. — Не нужно идти за мной, — недовольно предупредила девушка, но встретившись с полными беспокойства и страха взглядами своих подруг, ей стало стыдно и она уже мягче продолжила. — Извините, я просто хочу побыть одна, правда. И вот она сбежала, пока не никто не догонял. Мелодийка резво спрыгнула с балкона их комнаты сначала на одно из окон этажом ниже, а потом ловко приземлилась на землю двора Алфеи. Она выбежала за пределы школьных ворот, пытаясь отдалиться от того, что сейчас произошло, как можно быстрее. Туда, где этого никогда не было. — Мне кажется это не лучшая идея, Ривен, — сказал Тимми, нервно поправляя свои очки, увидев направляющегося к балкону приятеля спустя всего лишь 10 минут после побега феи, что, по его подсчётам, недостаточно для того, чтобы побыть девушке одной. — Тебя, мать твою, забыл спросить, четырёхглазый, вали обратно к своим игрушкам, — раздражённо рыкнул парень. Текне, очень мягко говоря, совсем не понравились его тон и оскорбления по отношению к её парню, ей в принципе не особо нравился Ривен, как и всем нормальным людям с адекватным самомнением. А так как все и без того сидели, как на иголках, сейчас чтобы вывести фею из себя многого не требовалось. Она изжила свои хладнокровие и благоразумие за последние месяцы, ходила измученная своим периодическим нервным тиком. Готова была сорваться в любой момент с цепи адекватности: — Эй ты, а вот хамить не надо! Возможно, если бы ты хотя бы сегодня не вёл себя, как бездушный кретин и отборный мудак со своими проявлениями эмоциональной глухоты, Музе было бы немного, но лучше. Даже Стелла мысленно пожала руку и отдала должное такой объективной красноречивости, не в бровь, а в зрачок, техно-феи, которая обычно была самим воплощением слов «рациональность и уравновешенность». Но в такой небывалой до сегодняшнего дня ситуации даже самые хладнокровные люди, скорее всего, не смогли бы сохранять трезвый и холодный рассудок. Ривен, не ожидавший такой гневной тирады от обычно спокойной феи, встретился с пятью осуждающими и, мягко говоря, недовольными женскими лицами. Если бы у фей была ещё способность убивать взглядами, здесь уже валялось бы его бездыханное тело, а они бы его выбросили на помойку, потехой воронам. Совсем немного уступив им, он тяжело выдохнул и решил прояснить смысл своих действий: — Вы что, правда думаете что её можно оставлять ночью одну в таком состоянии? Лейла, несмотря на свою неприязнь к бойфренду лучшей подруги, которую она даже не старается скрывать, решила пойти на мировую — вряд ли они сами, находясь в таком подвешенном состоянии, смогут привести Музу в чувства и чем-то ей помочь: — Единственное место, куда она могла сейчас пойти, это Рокаллуче, — с неохотой осведомила она парня, который, услышав нужную информацию и кивнув в знак благодарности, сразу перепрыгнул через перила балкона и побежал к своему ветролёту. — Я думаю, нам всем есть, что обсудить, — сделал вывод за всех Гелия, обнимая со спины обеспокоенную Флору.***
Во свете горящих несвойственно ярко для весенних ночей звёзд водяная гладь завораживающе переливалась цветными мерцаниями. В самом центре волшебного озера красовался молодой месяц, лишь изредка качаясь под дуновением тёплого ветра. Чуть дальше от берега виднелись кружащиеся над водой в медленном танце светлячки, иногда создающие множественные круги на ровной глади. Зрелище было прекрасным и успокаивающим. Ривен добрался до озера буквально за 5 минут. Он остановил свой байк чуть поодаль от не шевелящегося темного силуэта, сидевшей на бревне девушке, согнувшейся пополам. Вряд ли она могла сейчас спокойно хотя бы терпеть его присутствие. Парень замялся на несколько секунд сильно сомневаясь в правильности своих действий и надобности его тут нахождения, но, взяв себя в руки, медленными и тихими шагами направился к фее. — Надо же, кто пришёл, — с наигранной радостью в голосе, с нескрываемой издёвкой, сказала Муза, даже не оборачиваясь и продолжая дальше играть с зажигалкой, заворожённая красотой воспламеняющихся искр. Сказала всё тем же режущим уши, самым худшим голосом. Голосом человека, вот-вот заплачущего, сдерживающего из последних сил рвущийся наружу приступ. — Ты знала, что я приеду? — специалист замер, не решаясь подходить ближе. Казалось, убежит. — Я слышала твоё сердцебиение, ещё когда ты только к озеру подъезжал, — равнодушно пожала подрагивающими плечами фея. — Только у тебя оно всегда неравномерное и такое тихое, что иногда сомневаешься, есть ли у тебя вообще сердце. — Ну я же приехал, — недовольно фыркнул парень, задетый последним замечанием, — значит есть, — добавил он уже тише. — Неужели, для того, чтобы ты обратил на меня своё внимание, мне нужно истекать кровью и становиться похожей на сумасшедшую? Муза резко повернулась к стоящему за спиной парню и посмотрела прямо в его растерянные из-за заданного вопроса глаза. Она была тут в истерике до его приезда, он не сомневался. Красные змеи лопнувших глазных капилляров шипели громче и понятнее любых слов, её трясущиеся, и вовсе не от холода, длинные музыкальные пальцы, совершенно точно в порыве отчаяния взлохмаченный и напрочь испорченный беспорядочно торчащими прядями пучок — улики, не требующие слишком внимательных взглядов, всё итак видно. Он не выдержал пытливого взгляда измученных тёмно-синих очей, блестящих то ли из-за звёзд, то ли из-за только прекратившихся слёз, скорее второе, и отвёл глаза. Ему было нечего ответить. И даже было стыдно за своё сегодняшнее поведение. И пусть он понимал, что ни разу даже словом не обмолвился сегодня со своей девушкой из-за накопившейся усталости и раздражённости от дополнительных тренировок и постоянных миссий, оправданием он это считал на двоечку. Пришёл в себя лишь тогда, когда увидел хрупкую и испуганную до неконтролируемой дрожи Музу в крови. Он прекрасно знает, что чересчур гордый и упрямый, но чувство стыда и совесть у него всё-таки имеются, потому он и не мог смотреть в такие глубокие и дорогие девичьи глаза. Он обошёл бревно, сняв с себя кожаную куртку и небрежно укрыв озябшие хрупкие плечи девушки, мысленно пытаясь подобрать подходящие слова, что давалось тяжело в силу его неумения красиво говорить, сел рядом: — Ты не сумасшедшая, — бережно взял раненную руку, горячую от недавно прекратившейся агонии, — и это, — указал взглядом специалист на белые бинты, испачканными алыми розами крови, медленно поглаживая длинные тонкие дрожащие пальцы, — не должно, блять, больше повторяться. На вас слишком много навалилось, мало кто остался бы в здравом рассудке. Муза обессилена, уткнулась в мужскую шею, холодную и оттого такую приятную для её горящего тела, надеясь, что так сможет скрыть собирающиеся в уголках глаз слёзы. Почувствовав на своей талии кольцо из крепких мужских рук, она пыталась успокоиться, не впасть снова в истерику и не трястись в неконтролируемой агонии. Не перед ним. Она пыталась вернуть над собой контроль, делая поочерёдные глубокие и, увы, прерывистые вдохи и выдохи, параллельно прислушиваясь к его — равномерным и тихим, чувствуя его вздымающуюся в такт с ней стальную грудь. Усталый шёпот, горький, такой скрипящий в сравнении с её обычным мелодичным голосом: — Я не знаю, что со мной… Ривен чувствовал под своими руками тонкую дрожащую талию хрупкой девушки, ощущал на своей холодной от вечерней прохлады коже её обжигающее неровное дыхание и случайные, едва ощутимые горячие касания нежных губ, вдыхал как можно незаметнее её вишнёвый аромат шампуня и цветочный запах фарфоровой кожи. Парень правда переживал за неё и показывал это так, как умел — в безмолвных объятиях и успокаивающих касаниях. — … не знаю, что с нами… — чуть отстранилась от парня девушка, вглядываясь в глаза напротив, пытаясь разглядеть в ночной темноте понимание. — Мы вообще есть? Он, недоумевая, свёл брови: — А почему нет? Темноволосая горько ухмыльнулась, осознавая что огромную чёрную дыру в их отношениях ощущает лишь она: — Знаешь, — взяв его руку в свои, начала она уже своим тихими, родным нежным голосом, — я никогда не ждала от тебя особых проявлений романтики; понимала, что слов любви я от тебя не дождусь; знала, что ты редкостный гордец, а я слишком упряма, — девушка прислонила его руку к своей щеке, прикрывая в наслаждении глаза от его холодных ладоней, — но думала, что если постараться, то может что-то выйти. А вышли только разбитые ожидания: мы почти не видимся, голос твой я тоже редко слышу, единственное, что я от тебя получаю, — Муза замялась, почувствовав его напряжение в их переплетённых пальцах, — двусложные сообщения о тренировках или миссиях. Парень насторожился, каждая мышца в его теле была напряжена, словно натянутая тетива лука. Он опасался услышать из уст девушки то, о чём он думает, но решил спросить прямо, ведь он не трус: — К чему ты ведёшь? Муза сделала глубокий вдох, обессилено уронила казавшуюся свинцовой голову на его сильное и ненадёжное плечо, и продолжила ещё тише, чем до этого: — Я не буду больше бегать за тобой, надеясь увидеть, прекращу названивать первой в попытке услышать твой голос, не стану терпеть грубость и равнодушие с твоей стороны. Я уже не могу и не хочу тащить эти недо-отношения в одиночку…. Поэтому либо дальше мы идём вместе, — она подняла опущенные до этого вниз глаза полные решимости и даже какого-то холода, — либо я без тебя обойдусь. Повисла, нет, свалилась на них неподъёмными грузом тяжёлая тишина, казалось даже воздух стал в разы гуще, лишь изредка слышны были стрекотания сверчков вдали. — То есть шанс всё исправить есть? — крепче сжимая руку девушки в своей, спросил парень, на что она одобрительно кивнула. Он молчал и размышлял, ощущая на себе её взгляд тёмных сапфиров, ожидающих его решения. Ему, которому никогда не была присуща особая чувствительность и её проявлений он с детства не видел, а потому и не знал, было непросто собрать воедино весь вывалившийся на него букет из девичьих переживаний, мыслей и понять, что он может с этим сделать. И хочет ли вообще. Он точно мог сказать, что не любил её. И ещё точнее не мог сказать, что ничего не чувствовал. Он был с ней, не с кем-то другим, держал сейчас в своих руках её, не кого-то другого… Этому точно есть причины. А привязанность ли это, влечение или что-то большее — он сказать не мог. Как и прекращать то, что было сейчас, не хотел. После уже до неприличия затянувшейся паузы, он ответил: — Заеду завтра за тобой в 7, будь готова. Муза неоднозначно выдохнула, ей как будто освободили связанные до этого момента крылья, а летать она разучилась. Она знала характер своего всё-ещё-парня и то, как тяжело ему дались эти слова и это решение, которое было неопровержимым подтверждением его каких-то ошибок и в чём-то неправоты, что отбивало по его самолюбию барабанное соло. И как девушка была бы счастлива, что парень предпочёл их своим амбициям и гордости, если бы не ощущение, да нет, наверное, даже убеждённость, что он это сделал не из-за тех же чувств, которые к нему испытывала она. Это было другое. Что — не знала. Она знала, что, кем бы Ривен не был, — мудаком, эгоистом, эмоциональным инвалидом, — он точно не был лжецом. Наоборот, он всегда был честен и говорил, иногда — никому не нужную, только правду. Однако нужного доверия ей, почему-то, не внушал. И она со скорбью снова писала в своей голове сценарии, в которых что-то идёт не так, в которых сказанные им слова превращаются в пепел и и теряются в урагане каких-то очередных обстоятельств. Непонятно почему, но вера в то, что после этого разговора что-то изменится, была настолько крошечной, как казавшийся лишь мелкой точкой вдалеке фонарь. Но сейчас она была ему благодарна за его слова, за то, что он здесь, с ней. — Вот только знаешь что? — коварно ухмыльнулся Ривен, одним движением притягивая к себе девушку слишком близко. Словив на её фарфоровом в свете луны смущённом лице немой вопрос, парень продолжил, сверкая в ночных тенях хитрыми глазами, где снова пустились в пляс его чертята. — По-поему, кое-кто сегодня задолжал мне поцелуй, — практически выдохнул ей в губы специалист. Обжигая. Он по-собственнически усадил её к себе на колени, расставив худые ноги по бокам, чтобы быть ещё ближе. До неприличия близко. Несколько тёмных прядей выбившиеся из высокого пучка феи сейчас щекотали его шею, развиваясь на ветру. Ривен не отводил жадного, хищного взора от прикусанных девичьих губ, медленно приближаясь и сильнее опаляя её своим горячим дыханием. Не выдержав градуса напряжения от томящего сердце и тело ожидания, Муза первая поцеловала парня, буквально впилась в него, в его сухие тонкие губы, обхватывая мужскую шею худыми руками. Не ожидавший от девушки такой решимости парень решил вернуть инициативу себе, расписывая каждому свои роли: она — скрипка, он — скрипач. И он будет на ней играть, выдавливая из неё лишь самые прекрасные звуки. Его язык смело и бесцеремонно проник в её рот, углубляя поцелуй, завлекая в этот грязный танец страсти и пошлости, полностью отдавшись моменту, он дразнил её и посасывал припухшие и покрасневшие нижние губы, кусал их, оттягивал, смотря на них сверху вниз, наслаждаясь истомными женскими вздохами, которые были лучшей музыкой для его привередливых ушей. Он одной рукой сжимал её мягкие соблазнительные бёдра, мысленно ругая девушку за то, что она редко носит юбки — он не может ощутить всю их мягкость сквозь ткань джинс; , а второй прижимал осиную податливую талию к себе ближе настолько, насколько это было возможно, заставляя сильно прогнуться в гибкой пояснице. Их разделяли дурацкие куски ткани. Мешали. Не давали насладиться полностью, но они продолжали подвергать губы друг друга этой сладостной пытке, пока воздух в лёгких не закончился. Девушка отстранилась первой, а он смотрит сверху-вниз на её лёгкий румянец на бледной коже, облизываясь: — Погоди…мхг…пожалуйста… — просила девушка прерывисто дыша, чувствуя на своей уже холодной шее горячие шершавые губы. Он буквально устроил сладостную пытку для её подкожных сосудов, жадная подсасывая её тонкую кожу, кусая и облизывая, словно извиняясь. Она впилась длинными пальцами и царапала ногтями его широкие открытые майкой плечи, когда он начал медленно подниматься от её ключиц к уху, оставляя влажную дорожку из бесконечных поцелуев. Он сжигал её на этом костре страсти и желания. — Не хочу. Он обжигал её чувствительные уши своим низким шёпотом и щекочущим дыханием, его зубы покусывали будто голую без серёжек мочку уха, отчего Муза не смогла сдержать слетевший с лепестков покрасневших губ полустон. Девушка чувствовала внизу живота словно тугой узел, жаром отдававшийся по всему телу, неистовое желание разливалось по сосудам, бурля кипящей пенной. Он всегда умел сбивать её с толку, заставляя откинуть здравый смысл на далекие подкорки сознания. — Чёрт… Он откинул голову назад, издав низкий хрип, когда девушка инстинктивно, случайно, плавно, качнула бёдрами на его паху. Парень смотрел из-под прикрытых в наслаждении глаз на девицу, жадно впитывающей в себя его запах, его похоть и страсть. Холодную мужскую шею покрывали бесчисленные мелкие поцелуи мягких и горячих губ, периодически выпускающие томные мелодичные вздохи. Ривену всё нравилось: сбившееся горячее дыхание девушки; покрасневшие от смущения щёки и уши; тихие неконтролируемые стоны; затуманенные пеленой лёгкого возбуждения тёмно-синие глаза, такие же глубокие и загадочные, как неизведанные воды мирового океана; поглаживающие со всей нежностью его то грудь, то плечи длинные пальцы. Ему нравилось видеть, как она таяла в его руках, словно свеча, ему нравилось знать, что именно он причина её томных вздохов, дрожащих ног, похотливой жажды и учащённого сердцебиения. Пересилив себя и оторвавшись от чарующего глаз вида невероятно соблазнительной и возбуждённой девушки на его бёдрах, парень выдохнул и пересадил с себя на бревно Музу с огромнейшей неохотой, пытаясь собрать сбившиеся под наплывом страсти и желания мысли в порядок, утихомирить наплыв возбуждения в области паха, дабы в штанах не стало ещё теснее, дабы не перейти черту, прямо здесь и сейчас не натворить каких-то глупостей, за которые он себя точно возненавидит: — Я отвезу тебя в Алфею. Девушка, ещё не до конца очнувшись, встала с бревна, пытаясь привести свой внешний вид в более-менее опрятный, что было бесполезно: вся красная, растрёпанная с помятой майкой и влажными джинсами. — Я обязательно возьму реванш, — недовольно сказала в спину направляющемся к ветролёту специалисту Муза, чувствуя себя сейчас абсолютно побеждённой его напором, статью и страстью. — Жду не дождусь.