—
Следующая! Мисс Эванс! — позвала профессор Олкотт с поддерживающей улыбкой, и очень бледная Лили подошла ближе к сундуку. Боггарт принял форму роя ос, и она окаменела.
Насекомые закружили по комнате, казалось, их число перевалило за
миллионы миллиардов, и все они были агрессивными. По кабинету прокатились смешанные с жужжанием крики, ученики отбивались от ос, а Лили так и стояла. Её уже всю обкусали.
— Действуй! Ты знаешь заклинание, давай, Лили, ты сможешь! — подбадривала Олкотт, убивая осу на своём плече и пытаясь перекричать учеников. Она вскинула руку. — Поттер, стой на месте!
— Дайте я помогу! Риди...
— Нет! Она справится сама. Давай, Лили! Я в тебя верю, девочка, это всё нереально, ты знаешь заклинание, давай!
Джеймс прихлопнул насекомое у себя на щеке и снова отошёл к друзьям. Лили собралась наконец с духом, подняла палочку, и озлобленный рой превратился в мыльные пузыри, тут же разлетевшиеся по комнате. Укусы исчезли, и, казалось, все присутствующие с облегчением выдохнули. Боггарт уполз обратно. Профессор мягко хлопнула Лили по плечу в качестве похвалы. Позвала следующего.
— Я не пойду, — заявил Римус, который в этот момент почти полностью слился со стеной.
— Да ладно тебе, это же всего лишь Боггарт, чего тут бояться? — попытался поддержать Джеймс, оттаскивая того от стены и с усилием направляя в центр класса.
— Нет, Лунс не пойдёт, — твёрдо сказал Сириус, притягивая его к себе, как куклу, которую они не могли поделить. — Ты понимаешь, во что эта хрень превратится, если Рем перед ней встанет? — спросил он Джеймса, приподнимая бровь в жесте
"ты тупой или тупой?".
— Блять, — грустно выдохнул тот, и Римус кивнул в знак солидарности к самому себе же. — Значит, надо заканчивать это шоу. Мысли?
— Может, перевернём сундук? Или приклеим крышку на нём, чтобы эта тварь не вылезла? — предложил Питер, прижимавший книжку по ЗОТИ к груди с такой силой, что его костяшки побелели.
— Мне хочется попробовать. Я даже не знаю, чего боюсь, — смущенно пробормотал Джеймс, пока Беджи на фоне разбирался со... страусом? Мерлин, дети
странные.
— Круто тебе, наверное, живётся, — саркастично заметил Сириус, кладя руку Римусу на предплечье и сжимая его запястье.
— Мистер Люпин! Не бойтесь так, давайте попробуем? — позвала Олкотт, и Римус, схватив Сириуса за руку, которая уже держала его, быстро затряс головой.
— А можно я? Я быстренько, — с ослепительной улыбкой попросил Джеймс, как всегда вставая на защиту своих друзей. Он знал, что Питеру слишком страшно, а Сириус не пойдет, чтобы не увидеть мать и не дать другим узнать об этом страхе. Хоть они тогда и занимались с безобидными когтевранцами, слухи в этом замке распространялись быстрее, чем рой ос, сотворённый Эванс. Джеймс отвлек на себя всеобщее внимание, и Олкотт пригласила его в центр.
Он настроился, чуть попрыгал на месте, встряхнул руками, как это делали маггловские боксёры в телефоне. Олкотт взмахнула палочкой, и крышка снова открылась. Вместо бесформенного облака перед Джеймсом появился его отец.
— Пап? — рассмеялся он. — Я тебя ни капли не боюсь, это что такое? — спросил он у преподавателя, та пожала плечами. Джеймс продолжил смеяться: — Какую тебе шляпу напялим? Хочешь бороду до пола?
— Это всё очень забавно, сынок, — начал почти-Монти, — но можешь ли ты быть серьёзным? Хоть когда-нибудь. Грядёт война, а ты всё такой же незрелый ребенок, каким был в пять лет, — он покачал головой, Джеймс нервно хихикнул, но смех его быстро сошёл на нет. — Ты самое огромное моё разочарование. Единственный ребенок и вот,
на тебе, нахальный, эгоистичный, противный. Ты даже не смог позицию ловца получить, что уж тут говорить о твоей учебе?
— Погоди, — Джеймс проморгался, не веря тому, что слышит из уст отца, —
чего?
— Я столько тебе вру, ты знаешь? Говорю, что люблю тебя, а на самом деле мы с мамой ждём не дождёмся, когда ты уже свалишь из дома. Мы возлагали на тебя большие надежды, а ты всё испортил, — снова покачал головой Монти со страдальческим выражением лица. Он возвышался над сыном, уперев руки в бока.
Джеймс, мягко говоря, опешил. Рука с палочкой так и замерла, поднятая в воздухе. Он не мог наложить на папу заклятье. На фоне он слышал, как ему что-то говорят, но не мог оторвать глаз от разочарованного отца.
Выражение лица Монти поплыло, изменилось. От его фигуры отделилась ещё одна, и из-за его спины вышла Эффи. Глаза красные, заплаканные, щёки в кровь разодраны, будто она пыталась выскрести их ногтями.
— Видеть тебя не могу, — еле слышно сказала она. — Я чуть не умерла, рожая тебя, и так ты мне отплатил? Глупый маленький мальчишка, когда ты уже повзрослеешь и перестанешь доставать меня своими проблемами?
— Мама, — жалобно протянул Джеймс, опуская руку. Ещё одно слово, и он бросится целовать им ноги, лишь бы доказать, что он достоин их любви. Джеймс отвёл глаза, чтобы утереть проступишие слёзы, собраться с мыслями, но когда он поднял голову, Боггарт поменялся снова.
— Сохатик, знал бы ты как мне на тебя похуй, — усмехнулся почти-Сириус, и сердце Джеймса ненадолго остановилось.
— НЕТ! ДЖЕЙМС, НЕ СЛУШАЙ, Я БЫ НИКОГДА!!! — закричал настоящий Сириус, но звук казался Джеймсу нечётким, расплывчатым, словно доносящимся из-под воды, пока
этот Сириус продолжал плеваться ядом.
— Мистер Блэк, дайте другу побороть страх самому! — также еле слышно прозвучал протест профессора.
— ...никчёмный, думаешь, мне правда есть до тебя дело? Джеймс, у тебя не жизнь, а малина. Ты мою видел? — недо-Сириус вскинул бровь, подойдя почти вплотную. — Да я лучше у матери прощения попрошу, чем буду жить с тобой. Ёбаная пытка – видеть тебя каждый день.
— Бродяга, прости, прости меня, пожалуйста, я знаю, я понимаю это, — взмолился Джеймс, но Боггарт только рассмеялся ему в лицо.
— Нихуя ты не понимаешь, у тебя нет проблем, а даже если и есть, — цыкнул он, — прикинь, как мне похуй? У меня своего дерьма полно. Я не собираюсь ещё и твоё разгребать. Да кто ты такой вообще? Думаешь, пару раз скажешь мне, что любишь, что я твой брат, и я в это поверю? Чувак, ты предатель рода и превратил меня в такого же.
— НЕТ, ДЖЕЙМС, НЕТ-НЕТ, НЕ СЛУШАЙ ЭТО! — рвался Сириус из рук Олкотт, что держала его за локти со спины.
— Заклятье! Сохатый,
Ридикулус! — крикнул Римус, и Джеймс обернулся на него. Римус подбадривающе замахал руками, подсказывая движение палочкой. Поттер прочистил горло, прикрыл глаза, сосредоточился, готовый произнести заклинание, но перед ним пристал их Лунатик.
— Я испытываю боль каждый день, а ты просыпаешься и радуешься жизни, — тихо, злобно сказал Боггарт, и,
блядский Мерлин, это было невыносимо. — Каждая клетка моего организма меня ненавидит, а ты боишься как бы Эванс тебе пощечину не влепила.
Серьёзно? — оскалился тот.
— Я знаю, Луни. Годрик, пожалуйста, я
знаю, — твердил Джеймс, качая головой из стороны в сторону и пытаясь побыстрее придумать что-то весёлое для заклятья, чтобы все посмеялись. Но над Римусом смеяться не хотелось.
Стоило Джеймсу вновь поднять голову, как волосы Люпина отросли, окрасились в рыжий, он сам уменьшился в росте и надел школьную юбку, в конце концов превращаясь в...
— Лили, — выдохнул Джеймс, и слёзы брызнули из его глаз. — Не говори ничего, пожалуйста,
пожалуйста, молчи...
— А мне много чего есть сказать тебе, Поттер, — начала почти-Лили, и где-то вдалеке можно было услышать резкий вздох настоящей Эванс, которая обеими руками закрыла себе рот. Мэри и Марлин были в таком же шоке.
Блядство, над Лили тоже не посмеяться.
— Ты невыносимый кусок дерьма с высоким самомнением! Думаешь, что тебе всё дозволено, — фыркнула она. — Поверь мне, Поттер, даже если бы ты был последним человеком на Земле, я бы никогда в тебя не влюбилась. Ты отвратительный. Я каждый день молюсь, чтобы мне не пришлось пересекаться с тобой, но ты
всегда меня достаёшь, — она закатила глаза. — Мне так осточертели твои странные подкаты, серенады, ёбаные поэмы о любви, которую ты никогда, слышишь,
ни-ког-да не заслужишь. Ты просто избалованный, наглый мальчик, который не понимает слова "
нет". Я, блять, мечтаю, чтобы ты перестал
существовать. — Её голос стал тише, грубее, глубже. — Убей себя, ради меня, пожалуйста. Всем станет намного легче.
Джеймс рухнул на колени, запустил руки в волосы, пытаясь не слушать, не слышать, не видеть её. Она разбила ему сердце. Снова.
Боггарт приблизился, поднял голову Джеймса за подбородок и плюнул ему в лицо. Лили Эванс плюнула ему в лицо с ехидной улыбочкой. Не своей, Джеймс никогда её такой не видел. Зато он видел это выражение лица на другом человеке.
Паника, искренняя, сильнейшая паника. Джеймс завыл:
— Нет, нет, не сейчас, не надо, пожалуйста, не надо!
Её волосы начали укорачиваться, дошли до ушей, покрасились в иссиня-чёрный, школьная мантия из красной стала зелёной...
— Да ёбаный в рот, — выдохнул Римус, выступая вперёд.
Он с силой оттолкнул почти-Эванс, но уже
не совсем Эванс, и встал перед Боггартом. Тот быстро сменился на полную луну, и, пока всё внимание было сосредоточено на рыдающем Джеймсе, он сдул её, как шарик, и засунул обратно в сундук.
Тишина. Исключая душераздирающие всхлипы Поттера на полу, рядом с которым по обе стороны уселись Питер и Сириус, поглаживая его по спине. Блэк взял лицо друга в ладони и утирал градом катящиеся слезы. Олкотт выглядела шокировано.
—
Довольны? Вы только что разорвали ему сердце. И чему он научился? Надо знать меру,
профессор, — отчитал её Римус.
Она была молода, только из академии авроров. Ей явно просто хотелось посмеяться.
Римус присел рядом с друзьями:
— Послушай меня, Джеймс, — он взял того за руку. — Это всё абсолютная неправда. Мы все тебя любим. Да? — Он обернулся на Сириуса и Питера, и они согласно закивали.
— Как ты можешь так думать? Джейми, ты же моё самое ценное в жизни, я бы никогда тебе такое не сказал, честно, правда-правда, — заладил Сириус, быстро утерев слезу с собственной щеки.
***
— Печеньку будете? — спросила Олкотт, когда Джеймс уселся напротив. Друзья его успокоили, посылая нахуй каждого, кто посмел смеяться. Джеймсу не было стыдно за слёзы, но было – за свой страх. Этого бы никогда не произошло. Никто из дорогих ему людей ничего подобного бы не сказал.
— Нет, спасибо, — шмыгнул он носом. — Простите, я не справился. Я не хотел над ними смеяться. Я их очень...
люблю. — Последнее слово прозвучало сдавленно. Он проглотил ком в горле.
— Они вас тоже, Мистер Поттер, не переживайте, — с мягкой улыбкой заявила Олкотт, пододвигая к нему чай. — Все мы боимся одиночества, того, что мы недостойны любви. Просто у других этот страх сидит глубже, а вы, молодой человек, открытая книга с сердцем на рукаве. Здесь нечего стесняться.
Джеймс кивнул:
— Я знаю. Мои... родители... Они всегда говорят, что я их чудо. Я даже... не подозревал, что этот пиздец... ой! — поднял он на преподавателя глаза, — Простите, вырвалось, я не хотел.
Он схватился за кружку, чтобы успокоиться.
— Всё в порядке. Послушайте, — мягко продолжила профессор, отмахиваясь от незначительной оговорки. — Это я перед Вами извиняюсь. Мне стоило вмешаться раньше. Прошу прощения, искренне.
Джеймс кивнул и махнул рукой. Ему было не нужны извинения. Это он оказался слабым и не смог справиться с таким легким заданием.
— Профессор Макгонагалл организовала Вам созвон с Вашими родителями сегодня в шесть вечера, хорошо?
Снова кивок, но на этот раз Джеймс выдохнул и расслабился в кресле.
Да, с мамой нужно было поговорить и срочно. Он уже собирался написать им, рассказать обо всём произошедшем и попросить поддержки.
— Спасибо.
***
На выходе из класса его кошмар не закончился. Джеймсу просто хотелось укутаться в одеяла, желательно ещё и в объятия Сириуса, и забыть всё, что произошло за день. Не тут-то было.
—
Джеймс, — прошептала Лили, вставая с пола у кабинета и отряхивая юбку.
— Ты плакала? — обеспокоенно спросил он, заметив покрасневшие опухшие глаза, когда подошёл ближе. Затем одумался и отступил. Но она взяла его за руку.
— Мне так ужасно жаль, Джеймс, я бы никогда тебе такого не сказала! — жалобно проговорила она. — Да, мы с тобой не очень ладим, но я не хочу чтобы ты...
убил себя, Джеймс,
никогда, я не хочу этого
совсем, прости меня!
Она зовет его по имени. Лили Эванс. Его. По имени. Плачет. Из-за него. О,
Мерлин.
— Всё в порядке, Лили, правда, я...
— Я хочу, чтобы ты существовал, — быстро перебила Лили. — Хочу, чтобы доставал меня, хочу, чтобы был рядом, правда, я всего этого хочу, я бы никогда...
Боже... — Она подняла взгляд на потолок, силой воли пытаясь прекратить поток слез.
Джеймс обнял её. Крепко. Он никогда её не обнимал, но в тот момент это было нужно им двоим. И она вцепилась в его рубашку на спине, сминая ткань, оставляя мокрые следы на плече.
— Я не сержусь, я знаю, что это была не ты, — прошептал ей Джеймс, зажмурившись, не в силах говорить громче. Они все уходили на то, чтобы не разрыдаться снова. — Мне... очень приятно... Спасибо, что сказала это. Я... тоже хочу быть рядом.
Открыв глаза, он пересекся взглядом с тем, кто реально мог плюнуть ему в лицо. Тот быстро развернулся и убежал по коридору.
Ёбаный кошмар.
— Эй, Лили, — мягко позвал он, выпутываясь из её рук. — Мне надо бежать. Спасибо за поддержку, всё правда в порядке.
Эванс отпустила его рубашку, изрядно покраснев, отступила с лёгкой улыбкой и кивнула. Джеймс быстро наклонился, чтобы поцеловать ей щёку и убежал, закидывая сумку на плечо.
***
На карте его нигде не было, значит, он был в единственном месте, которое на неё не нанесли. Выручай-комната.
Джеймс ходил из стороны в сторону, панически думая о Регулусе, чтобы появившаяся дверь привела именно к нему. Распахнув её, Джеймс увидел фигуру мальчика, сидящего на полу у кровати в полной темноте.
Обычно, когда они тут встречались, комната была залита золотым светом садящегося солнца. По мере движения по помещению за Джеймсом сами по себе зажигались свечи.
— Реджи... — начал он, пытаясь не звучать как побитый щенок. Ему правда просто нужно было поговорить с мамой.
— Мне рассказали, что случилось у вас на уроке, — тихо ответил тот, не поворачиваясь. — Я хотел... Я прибежал помочь.
Лицо Джеймса скорчилось в болезненную гримассу, а сердце пропустило удар. Он хотел помочь. Ему
не плевать, как он всегда говорит. Поттер присел рядом, но Регулус ещё сильнее отвернулся от него. Джеймс положил подбородок ему на плечо.
— Я в порядке, — прошептал он и почувствовал, как по всему телу мальчика пробежались мурашки. — А ты?
— Все видели? — вопросом на вопрос, меняя тему, ответил Регулус. — Все видели меня?
— Нет, ты не появился, — соврал Джеймс, и Рег обернулся к нему через плечо. Брови нахмурены, сам он как маленькая грозовая тучка.
— То есть ты меня не боишься?
— А должен?
— Ну, нет, конечно, я...
— Боггарт собирался стать тобой, но Римус вмешался, — перебил его Джеймс, пожимая плечами. — Вроде как. Я много чего уже не помню, да и слёзы зрение застилали, — нервно посмеялся Поттер. Рег развернулся к нему полностью.
Они схлестнулись взглядами. Похоже, это был их любимый метод коммуникации. Никаких слов, только добрые глаза в страдальчески уставшие, которые не должны быть такими у мальчика его возраста.
— Ты в порядке? — мягко спросил Джеймс, погладив его по коленке, и Регулус кивнул. Джеймс ему не поверил: — Что я сделал не так?
Регулус вздохнул, оторвал взгляд с большим усилием и помотал головой. Закрылся. Больше разговаривать они, вероятно, не будут, но попытаться стоило.
— Реджи, я не знаю, что сделал не так, скажи мне, пожалуйста, — взмолился Джеймс и услышал, как тот пробормотал себе под нос что-то вроде:
"Как же я себя ненавижу".
Он взял руку Регулуса в свою и тихо спросил:
— Почему?
— Ты не должен разговаривать со мной так, будто я хрустальный, — тихо ответил Рег, сжимая его ладонь.
— Я не специально, я просто стараюсь быть мягче, это не потому что я думаю, что ты какой-то не такой, — также нежно сказал Джеймс, большим пальцем выводя круги на тыльной стороне ладони.
Регулус снова тяжело вздохнул:
— С Эванс так говори.
Мерлин. Мы же уже это проходили.
— Лили мне подруга, Рег, мы с тобой...
— Она тебе больше подходит, — тихо перебил его.
— Кто сказал?
— Вселенная, — пожал он плечами. Джеймсу захотелось растясти его за плечи. Он отстранился, спиной прислонился к стоящей сзади кровати и потупил взгляд.
— Ты снова за своё, — подытожил он, и Регулус кивнул.
Они просидели в тишине ещё пару минут. Рег подвинулся и сел рядом, скрещивая ноги и хрустя пальцами.
— Это ревность или твоя плохая самооценка? — тихо, мягко спросил Джеймс, стараясь не задеть. Реджи пожал плечами снова.
— И то, и другое.
— Круто, — выдохнул Джеймс.
— Потрясающе, знаю.
— И что с этим делать? Ты мне когда-нибудь поверишь?
— В то, что ты меня любишь? — уточнил Регулус. — Нет, никогда.
И так расколотое сердце снова треснуло.
— Мне нужно это доказать?
— Нет, — замотал Регулус головой.
— Тогда что?
— Я не знаю, — Он опустил голову себе в руки. — Я тебе говорил, что это плохая идея.
Мерлин, помоги. Джеймс положил затылок на матрас и зажмурил глаза.
— Давай не сегодня? У меня такой ужасный день. Давай ты бросишь меня завтра? — попросил он, не глядя на Регулуса.
Тот будто опешил. Выглядел так, будто сама мысль его оскорбила. Джеймс понимал, что тот пытался сделать. Выставлял себя в плохом свете раз за разом, чтобы Поттер сам его бросил, сам закончил его мучения. Ведь быть с Джеймсом – это мука,
правильно? Так ведь? Никто никогда не говорил ему, что любит в романтическом плане, скольким он бы ни признавался. И даже тот, кто однажды тихонько пробурчал признание ему в губы, забирает слова обратно, лишь бы только стать ещё более депрессивным и закрытым. Мама говорила, что людям, которые не хотят помощи, нельзя помочь.
— Обними меня? Только сегодня... Мне очень нужно, Реджи, — жалко попросил Джеймс, зная, что без просьбы ничего не получит. В этот раз и мольбы не помогли. Регулус встал и направился к двери.
— Поговорим завтра. Иди отдохни. Успокой Эванс, а то она выглядит так, будто ты умер, — бросил ему напоследок через плечо. Джеймс комочком свернулся на полу.
В любой другой день он бы побежал за Регулусом, как делал уже тысячу раз, взял за плечи, признался бы в любви, выцеловал бы всё лицо и руки, лишь бы тот не уходил. Но не сегодня. Сил просто не осталось, и Джеймс дал двери закрыться.
