Чего тут бояться?

Еле поднявшись и собравшись с мыслями к шести часам, Джеймс рассказал обо всём своей маме, и та через камин прошла к нему в своей домашней одежде и с пучком на голове. Джеймс не поднялся с пола кабинета Минни, и мама обволокла его своей теплотой и любовью прямо там. Обняла так крепко, что выбила воздух из груди и слёзы из глаз. Джеймсу просто хотелось, чтобы этот день наконец-то закончился. — Понял меня? — спросила она, подытоживая свою лекцию о родительской любви. — И твои джентльмены скажут тебе то же самое. — Они уже сказали, — промямлил Джеймс ей в руку. — Даже Римус, прикинь? — Очень хорошо. Передай им всем привет от меня и особенно поблагодари Римуса за то, что заступился. Они у тебя просто замечательные мальчишки, мы с папой их всех тоже очень любим. Скажешь им? Джеймс кивнул, вдохнул знакомый с детства, родной запах матери, и с плеч наконец свалился камень. Один из них. — Регулус... — Его ты тоже видел? — спросила Эффи о боггарте. Джеймс не говорил ей, вообще никому по просьбе Блэка, об их отношениях. Он слишком поздно об этом вспомнил, чуть не признался. Он замотал головой, отгоняя мысли. Он всё исправит, всё будет в порядке. Джеймс вымолит его любовь, если понадобится. Просто сейчас нужно перестать думать и отпустить маму, чтобы не напрягать её этой ерундой. Эффи прижала его к себе сильнее. — Мам... — робко начал он, хотя знал, что та слушает и вслушивается в его сердцебиение. — Меня так сложно полюбить? — Ох, милый, — мягко протянула она и взяла его лицо в руки. — Нет, совсем нет, котёнок, ты просто не нашел ещё того, кто сделал бы это легко. У всех свои тараканы в голове, у тебя тоже. Но это не значит, что пара плохих опытов должна заставить тебя поставить на себе крест. Особенно в твоём юном возрасте. Ты у меня замечательный, я всегда тебе так говорю. Перед тобой все двери открыты, а если и есть закрытые, то я проломлю их одной силой мысли, — пошутила она, и Джеймс хихикнул. — Ты только на самого себя не обижайся, боггарты существа противные, в этом их суть. Это не значит, что ты такой. Твои страхи и проблемы очень важны, и мне, и папе, и твоим друзьям, как бы ты ни думал обратное. — У них дела идут хуже, чем у меня, я не имею права жаловаться, — тихо сказал Джеймс, хотя сейчас он нуждался в жалости и утешении как никогда. — Ещё как имеешь, на то тебе и даны друзья. Вы помогаете друг другу и поднимаете с колен, когда нужно, держитесь друг за дружку. Так и работает дружба, Джейми. Это не соревнование, у кого жизнь сложилась хуже, — она наконец присела, засунув под себя ноги, погладила его по волосам. — Ты правильно делаешь, что осознаешь всю серьёзность ситуаций Сириуса и Римуса, но это не должно ограничивать тебя никоим образом. Я уверена, что, если ты им пожалуешься, тебя поддержат, залю-юбят, заообнима-ают, — тепло протянула она последние слова с широкой улыбкой. — Они хорошие ребята и правда дорожат тобой. Ценят, обожают и уважают. Да и кому не хотелось бы забыть на какое-то время о своих проблемах, разбираясь с чужими? Ты попробуй как-нибудь. Я уверена, что Сириус с головой бросится на помощь, на пол ляжет и даст тебе через себя переступить, лишь бы тебе стало легче.

***

— Сохатик! Иди сюда! Срочно! — позвал Сириус, когда Джеймс переступил порог их комнаты. Тот подошёл к его кровати, и Сириус притянул его к себе, обнимая крепко-крепко. Джеймс засмеялся, когда он с облегчением щекотно выдохнул ему прямо в ухо. Они неровно лежали на постели, ноги свисали вниз, зато было место для Римуса, который уселся рядом и погладил Джеймса по спине. — Пит ушел за твоим любимым тартом, если что, — мягко сказал Люпин. Джеймс думал, что выплакал себе все глаза, но после тяжелого дня такая забота пробудила новые слёзы. Благо, он уткнулся Сириусу в плечо. Поднял вверх большой палец и затем слабо опустил руку. — Мама передаёт привет. — Ах, Эффи, лучшая женщина на Земле. Как я её люблю. И тебя! Я тебя люблю-ю, — протянул Сириус, качая Джеймса на руках, как ребенка. — Люблю-люблю, обожаю просто, Джейми, слов нет, чтобы описать мои к тебе чувства! Джеймс поднял на него голову, и улыбка сползла с лица друга. Сириус прочистил горло, выпучил глаза и на полном серьёзе выдал: — Выходи за меня. Джеймс рассмеялся от такой манеры, и тот снова расплылся в улыбке. — Придурок, — сквозь все свои тридцать два зуба сказал Джеймс. — Лунс, надо планировать свадьбу, я буду официальным Поттером, — сообщил Сириус, и Римус хмыкнул. — А мы с Питом? — Мы все станем Поттерами. У тебя, мой дорогой Сохатик, — Сириус щёлкнул его по носу, — будет целых три мужа. Разве не счастье? Чур я самый любимый! — Сириус, Мерлин... — Джеймс с хохотом скатился с него, укладывая спину на кровать. Его ноги так и остались лежать на Блэке. — И не говори, что тебе не нравятся джентльмены, мы такую оргию замутим... АЙ! Римус стукнул его по плечу, прерывая его мечтательные рассуждения, и они все дружно рассмеялись ещё сильнее. — Какой же ты придурок, Бродяга, — покачал головой Лунатик, улыбка не сползала с его губ. — Честно? Я не против. Тут либо вы, либо триста котов, — сказал Джеймс, и Блэк возмутился. — Какие коты?! Собака, волк и крыса, вот и всё твоё счастье! — Да, ты, наверное, прав, — с улыбкой ответил Поттер, чмокнул свою ладонь и шлёпнул Сириуса по лбу. — Оргия не так работает, чтобы ты знал, — ухмыльнулся тот, и Римус страдальчески застонал. Он покраснел, и шрамы на его коже будто засветились белым. Дверь распахнулась, и Питер ахнул. — Оргия? И без меня?! Да вы совсем охуели! Сириус рассмелся так сильно, что Джеймс на нём затрясся: — Вот! Хвостик меня понимает! Иди сюда! — он раскрыл руки в приглашающем жесте. — Нет-нет, Пит, не надо, блять, мы снова сломаем кровать, как в прошлый раз! — заорал Джеймс, но его уже никто не слышал. Питер поставил тарт на тумбочку у кровати Сириуса, поправил школьный галстук с важным видом, отошёл снова к двери для разбега и крикнул: — БОМБОЧКА!!! — Блять! Джеймс и Сириус коллективно застонали от боли после приземления Хвостика. Поттер принялся причитать, что ему сломали ноги. — Ты мне по члену заехал! — Переживёшь, — сладко ответил Сириусу Хвост, раскинув руки и устроившись поудобнее. Римус, явно самый сообразительный, стоял у кровати. — Какие вы у меня милые, — саркастично сказал он, отходя к подоконнику. — У меня есть косяк, вы будете? — Д-да! — ломанно воскликнул Сириус из-под кучи конечностей.

***

Вечер плавно перешёл в ночь, и они вылезли из комнаты, чтобы натворить в школе хаос. В их головах не было ни единой трезвой мысли. И завтра перестало быть страшным. Даже если никто в мире никогда его не полюбит, Джеймс знал, что эти трое никуда не денутся. Его джентльмены, товарищи, мужья и соратники. Он так сильно любил каждого из них. До скрежета зубов в улыбке. Даже оргия тогда казалась не такой уж плохой идеей. — Нет, мы не будем, перестаньте, — пригрозил Люпин, отодвигая Джеймса, который присосался к щеке Питера, пока тот стоял с широченными глазами и смотрел вникуда. — Вечно ты нас обламываешь, Луни! — возмущался Блэк. — Иди ко мне-е, будем целоваться! Римус зажал ему рот рукой, но Сириуса это не остановило: он старательно пытался освободиться, облизывая чужую ладонь. Люпин к такому уже привык, так что даже виду не подавал. Спокойно держал Блэка на вытянутой руке. — Я вас всех ненавижу, — признался он. Шея его сплошь была покрыта красными пятнами. — Неправда, — возразил Джеймс, и тот тяжело выдохнул. — Ладно. Хуй с вами. — Твой? — поинтересовался Пит, и Римус закатил глаза так сильно, что, казалось, мог увидеть свой мозг. Джеймс рассмеялся, Сириус, наконец, отвалил от него. — Пошли, у нас ещё четырнадцать бомб-вонючек. — Бомбы-вонючки! Бомбы-вонючки! — заскандировала троица, оставшаяся позади уходящего Люпина. Через два часа им выкатили наказание на две недели.