Я пересёк всю вселенную, чтобы просто лечь рядом с тобой

Намджун с облегчением выдохнул, когда из грузовика вынесли последнюю коробку. Весь остаток дня уйдёт на распаковку вещей и обустройство в новом доме, но он не жаловался. Они наконец-то вернулись домой. Когда Намджун в последний раз был в Корее, на дворе стоял XX век. Но родился он на столетие раньше, где-то в Ильсане. Несмотря на бессмертие, хорошей памятью он никогда не отличался. Это Хосок был тем, кто помнил всё до мелочей и даже делал альбомы, чтобы задокументировать их вечную жизнь. Намджун был вампиром сто двадцать девять лет, и меньше чем через неделю наступал его день рождения — а значит, вот уже сто тридцать лет, как он стал нежитью. Это больше не шокировало. А может, это никогда не шокировало. Он помнил напуганных сельских жителей, которые рассказывали про существ, что бродят по ночам. Но даже в детстве Намджун никогда их не боялся. Он завидовал этим могущественным бессмертным созданиям и мечтал стать одним из них, хотя бы для того, чтобы сбежать от трагедии своей собственной жизни. Он мечтал избавиться от воспоминаний о детстве и родителях, но они, казалось, навсегда запечатлелись в его памяти. Его мать была настоящей красавицей, и её семья использовала это в своих целях. Её выдали замуж за самого богатого поклонника, как только ей минуло четырнадцать. Этот человек, отец Намджуна, отличался жестокостью и властностью. Для него жена была всего лишь собственностью: он причинял ей боль и распоряжался, как заблагорассудится. Ей было всего шестнадцать, когда родился Намджун. Ребёнок, которому пришлось воспитывать ребёнка. Жизнь ожесточила её, и она относилась к сыну с теми же жестокостью и отвращением, к каким привыкла сама. Намджун рос, чувствуя себя обузой (во многом потому, что именно так называла его родная мать). Отец никогда не поднимал на него руку — предпочитал беречь жестокость для жены, — но считал сына домашним животным, послушной собачонкой, которую нужно дрессировать, чтобы она вела себя так, как ему хотелось, а когда надоест, её всегда можно запереть в конуре. Отец был торговцем и рассчитывал, что его наследник продолжит семейное дело и сохранит фамильное состояние. Он старел (впрочем, Намджун не помнил его молодым) и всё больше времени проводил в постели, крича на жену и слуг, чтобы они ухаживали за ним. К тому времени, когда Намджуну исполнилось двадцать три, он остался единственным кормильцем семьи. Унизительная задача. Отец продолжал считать его бесполезной марионеткой, которой можно управлять, дёргая за ниточки. А мать продолжала проклинать его за то, что родился. Она запрещала ему жениться, считая, что его жизнь принадлежит ей и остаток своих дней Намджун обязан провести с ней, расплачиваясь за её великую «жертву». Намджун хотел умереть. Всё это нельзя было назвать жизнью. В ту роковую ночь он поднялся на гору, что находилась неподалёку от их деревни. Луна освещала ему путь. Тяжело дыша, он заходил всё выше и выше, пока не добрался до вершины. Перед ним расстилалась необъятная долина, но Намджуну претил один вид родного края. Он встал на краю обрыва и распростёр руки, готовясь броситься вниз и лицом к лицу встретиться со смертью. Но вдруг позади него кто-то прочистил горло. Намджун вздрогнул от неожиданности и отпрянул от края. Он повернулся и увидел высокого мужчину, который, скрестив руки на груди и наклонив голову набок, наблюдал за ним. Мужчина обладал неземной красотой: блестящие чёрные волосы, пронзительные обсидиановые глаза, идеально ровный нос, пухлые розовые губы и тело, которое даже в темноте свидетельствовало о его силе и ловкости. — Кто ты? — спросил Намджун, и голос его не дрогнул. Он знал, что любой бы на его месте начал дрожать и заикаться от ужаса, встретившись взглядом с мужчиной, который явно не был человеком. С мужчиной, который являлся воплощением всех легенд, которыми пугали Намджуна в детстве. И когда мужчина рассмеялся, забавляясь прямолинейностью смертного, в лунном свете блеснули его острые зубы. Клыки. — Ты странный, Ким Намджун. Думаю, ты опередил своё время. И ты уж точно не похож на всех этих жалких бесхребетных идиотов в дыре, которую они называют деревней. — Голос мужчины звучал так мелодично, словно музыка, и это завораживало Намджуна. — Ты удивлён, что я знаю, кто ты, хоть ты меня и не знаешь? Намджун растерянно покачал головой, не в силах отвести взгляд от тёмных глаз собеседника. Мужчина выглядел не старше двадцати пяти, но его глаза выдавали правду. — Я не удивлён. Может, я и не знаю тебя лично, но я знаю, кем ты являешься. Мужчина приподнял бровь, но ничего не ответил, как бы прося его продолжать. — Вампиром. — Это слово мягко и осторожно слетело с его губ, и мужчина, вампир, радостно захлопал в ладоши. — Да ты ещё и гений! Чудесно, это просто чудесно. У тебя такой потенциал. Юнги будет доволен. Намджун наклонил голову. — Юнги? — Моя пара. Кстати, я Сокджин, но ты можешь звать меня Джин. Джин-хён, если захочешь. Я определённо старше тебя, — сказал он и снова рассмеялся. — Джин-хён, — повторил Намджун, как бы пробуя это слово на вкус. Джин одобрительно улыбнулся. — Ты милый. Бессмертие будет тебя к лицу. Впервые за весь этот странный разговор с вампиром Намджун почувствовал приступ страха. — Ты… Ты хочешь убить меня? — Это будет быстрая смерть. Ты должен умереть, прежде чем обрести вечную жизнь. — Джин окинул проницательным взглядом его дрожащее тело. — Только не говори, что тебя пугает мысль о смерти. Разве не ты хотел броситься в пропасть и разбиться насмерть? Намджун слегка покраснел, ругая себя за страх. Чего теперь бояться? Он и правда хотел покончить с собой. Зная, что в будущем его не ждёт ничего хорошего, Намджун хотел сбежать от ужаса, которым была его жизнь. Но сейчас у него появился шанс полностью изменить свою судьбу. Он мог стать бессмертным. — Будет больно? — наконец спросил он. Джин одобрительно улыбнулся, понимая, что Намджун вот-вот согласится. Может, он был монстром, но уж точно не абсолютным злом. Он бы никогда не обратил того, кто не жаждал этого сам. На самом деле, Намджун стал бы первым за все восемьсот лет его существования. Его парень Юнги обратил в вампиров несколько десятков или около того, но они не стали частью клана. Это было необходимостью, чтобы пополнить их ряды. Охотники на вампиров становились серьёзной угрозой их выживанию. Джин же считал, что бессмертие нужно заслужить, а большинство людей его не заслуживают. Но Намджун был другим. Джин наблюдал за ним с тех пор, как они с Юнги перебрались в эти края, планируя обосноваться здесь надолго и следить, чтобы ни один охотник не обнаружил их. Этот молодой человек — слишком умный на своё горе и обременённый ужасными родителями — заслуживал лучшего. — О да, боль просто неописуемая. Но через два-три дня тебе станет легче. После первого кормления боль исчезнет. Лицо Намджуна исказилось от мысли, что ему придётся питаться людьми. Он не был достаточно наивным, чтобы считать, что вампиры питаются людьми по собственной прихоти. Ему придётся пить кровь, чтобы выжить. — Понял. — У тебя есть ещё какие-то вопросы? — Что будет… после? — После того, как ты пробудишься одним из нас? Намджун кивнул, и лицо Джина расплылось в ослепительной улыбке. — Тогда, дитя моё, начнётся настоящее приключение.

***

Сто двадцать девять лет спустя Намджун снова оказался в Корее, в том же возрасте, что и покидал её. Они выбрали Пусан из-за живописных пейзажей (Джин и Хосок были особенно падки на бескрайние леса и величественные горы) и переехали летом, чтобы успеть обжиться до осени. Они собирались снова поступить в университет, решив, что это будет интереснее, чем искать очередную скучную работу в сером мире корпораций. У всех них уже были дипломы врачей, юристов и бизнесменов, но на этот раз они выбрали специальности для души. Намджун и Юнги занимались музыкой, Хосок — танцами, а Тэхён и Джин — театром. Они решили начать учёбы с младших курсов, зная, что внешне достаточно молоды, чтобы сойти за третьекурсников. Джин и Юнги, которым было по двадцать пять (во всяком случае, физически), могли сказать, что брали перерыв от учёбы на несколько лет, а остальные были в подходящем возрасте. Намджуну и Хосоку было по двадцать три, а Тэхёну — двадцать два, когда Намджун обратил его. Когда Намджун стал вампиром, влюблённая пара вампиров превратилась в полноценный клан. Юнги принял его как брата с такой сердечностью, на какую Намджун и не рассчитывал. На первый взгляд Юнги казался холодным и нелюдимым, но всё это было напускным (вернее, отчасти напускным, ведь он оставался смертоносным вампиром). Юнги пылко и страстно любил свою пару. Поскольку формально Намджун считался ребёнком Джина (по вампирским меркам), а Юнги знал, как много значило для Джина даровать бессмертие, он сразу же принял Намджуна. Тридцать лет спустя к ним присоединился Хосок. Они жили в Германии, когда началась Первая мировая война, и это доставило массу неудобств. Они как раз собирались переехать в Канаду и уже перевезли самые ценные вещи, но война заставила их задержаться. Юнги терял терпение, и они определённо не хотели попасть под бомбёжку или обстрел в перекрёстных огнях войны. То, что они не могли умереть, не означало, что они не испытывали боли. В ту ночь они собирались покинуть страну, используя вампирскую скорость, чтобы пересечь границу незамеченными. Они почти выбрались за пределы страны, когда стали свидетелями сражения между отрядом китайских и британских солдат и немецким подразделением. Китай совсем недавно отказался от нейтралитета и присоединился к войне, которая близилась к завершению и победе союзников. Но бои не прекращались, и солдаты продолжали сражаться… и погибать. Вампиры наблюдали за этим издалека. Джин покачал головой. — И они называют монстрами нас. Но нет мировых войн между вампирами. Мы не участвуем в бессмысленном кровопролитии. Кровь нужно беречь и употреблять по назначению. Намджун закатил глаза, хотя и соглашался с точкой зрения Джина. Битва была короткой. Немцы потерпели поражение, что предвещало скорый конец войны. — Пора уходить. Не хочу смотреть, как они будут прибираться, — пробормотал Юнги. — Постойте. Взгляд Намджун был прикован к происходящему, и старшие вампиры посмотрели в ту же стороны. — Что случилось? — спросил Джин. — Они бросают его здесь. — Китайского солдата? Намджун кивнул. Победившая сторона выдвигалась дальше, но они не собирали мертвецом, чтобы похоронить их должным образом. Казалось, они просто уходили. — Он ещё жив, — заметил Намджун. — Уже на грани. Вокруг него все мертвы, и скоро он сам присоединится к ним. Его соотечественники это понимают. Они не станут тратить силы и время на тех, кого уже не спасти. Намджун не позволил словам Юнги поколебать свою решимость. — Но его можно спасти. Мы можем. — Джун, что ты несёшь? — Джин нахмурился. — Мы совсем не знаем этого человека. Он чужак. Зачем дарить ему бессмертие? — Я понимаю, это глупо. Просто… — Намджун с трудом пытался сформулировать свои мысли. Этот павший солдат напоминал его самого. Как и Намджун, он бросил все силы, что помочь тем, кто должен был стать для него семьёй, но вместо этого его использовали, третировали и выбросили, словно он больше не имел никакой ценности. Джин был выдающимся эмпатом. В этом заключался его дар. Каждый вампир обладал силой в одной из областей: эмпатия, телепатия, контроль разума или трансформация. В той или иной степени вампир, находящийся в расцвете своих сил (то есть полностью сытый), мог использовать любую из этих способностей. Например, каждый вампир владел гипнозом, но его хватало только на короткие промежутки времени, чтобы попросить человека успокоиться и не кричать, пока вампир пьёт его кровь. Однако если бы вы обладали контролем разума, то и ваш гипноз был бы намного эффективнее и мог бы воздействовать на несколько целей одновременно. Это был дар Намджуна. Юнги был талантливым телепатом, и если бы к ним присоединился вампир, обладающий трансформацией, то получился бы идеальный клан. — Я чувствую твой гнев и горечь, но сильнее всего я чувствую твоё сострадание. Ты слишком сентиментален, и это до добра не доведёт, Джун, — сообщил ему Джин, а Юнги молча фыркнул. — Пожалуйста, хён, мы не можем бросить его. Он и так не нужен своим товарищам. Это просто… Это так неправильно. — А ты что думаешь, Юнги? — Джин повернулся к своему парню, который задумчиво разглядывал умирающего. — Его мысли путаются. Кажется, он не боится смерти, но у него список сожалений длиной в милю. И он как сумасшедший проклинает своих соотечественников. Он наполовину кореец. Интересно. Он очень красочно ругается на смеси корейского и китайского. — Юнги усмехнулся. — Честно говоря, мне нравится этот парень. Да к чёрту, давайте пополним нашу маленькую семью. Вот так Чон Хосок стал четвёртым членом их клана. К сожалению, его даром стала эмпатия, поэтому формально клан оставался неполным. Но всё изменилось, когда Намджун встретил Ким Тэхёна.

***

Шёл 1950 год, и Хосок захотел переехать в Штаты. — Сейчас это самое модное место в мире! Да ладно вам, мы такие богатые, что с лёгкостью вольёмся в жизнь знаменитых и обеспеченных. Поехали в Голливуд! Нет, в Беверли-Хиллз! Нет, лучше в Лас-Вегас! Они переехали в Нью-Йорк. Холод восточного побережья пришёлся Юнги по нраву, а у Джина был неприятный опыт в западной части страны, поэтому выбор пал на Нью-Йорк. Хосок дулся всю дорогу, но как только они устроились в пентхаусе в Верхнем Ист-Сайде, их рыжий вампир больше не мог жаловаться. Нью-Йорк был невероятным. Город, который никогда не спит. Бетонный рай для мечтателей с сияющими глазами и страстных влюблённых. Один из самых густонаселённых городов, где в каждом районе сосредоточено по миллиону жителей. Это делало Нью-Йорк идеальным местом для вампиров, особенно учитывая, что они были единственным кланом во всём городе. Их вид больше не находился на грани вымирания (надо отдать должное таким вампирам, как Юнги), но по-прежнему был не таким многочисленным, как много столетий назад. Но их клан не беспокоился по этому поводу, потому что это снимало все ограничения и они могли питаться где угодно и когда угодно. В этом и заключалась главная проблема Намджуна. Он заботился о своём клане и уважал Джина, того, кто не только был его создателем, но и ходил по свету дольше, чем кто-либо другой. Но образ жизни, который он проповедовал, был Намджуну не по душе. Джин, Юнги и Хосок считали, что люди были всего лишь едой. Ходячими мешками с кровью, чьей единственной целью было восстановление их жизненных сил. В какой-то степени Намджун это понимал. Вампиры могли безболезненно ходить средь бела дня и пользоваться своими способностями только потому, что поддерживали силы постоянным потреблением человеческой крови. Слабый вампир — тот, кто питался недостаточно часто или выбирал слабых и больных людей, — не выжил бы под солнечными лучами и стал бы абсолютно беззащитным. В конце концов, такие вампиры увядали. Джин не раз предостерегал их об этом, но Намджун всегда держал свои мысли при себе. Он не считал людей бесполезным расходным материалом, который легко заменить. Ведь когда-то они и сами были людьми. Да, у человечества имелись свои проблемы. Люди были агрессивным и наивным видом, не готовым понимать кого-то, отличного от них самих, но это не означало, что они заслуживали, чтобы их высосали досуха и выбросили, как мусор. После обращения Намджуну потребовался год, чтобы научиться контролировать свою жажду, и с тех пор он стал пить осторожно, чтобы не убивать человека, которого он выбрал себе на ночь. Индустрия кино проделала хорошую работу, изобразив вампира как страстного суккуба, который под покровом ночи заманивает жертв в свой мрачный особняк и предлагает им одну ночь неописуемого блаженства в обмен на их жизнь. Вампиры и правда жаждали не только крови. Они были похотливы по своей природе. Чаще всего гипноз даже не требовался. Их неземная красота и магнетическое обаяние соблазняли любого смертного, будь то мужчина или женщина (у вампиров не было предпочтений). Как только жертва попадала под влияние их чар, её приводили в свою квартиру, где они занимались грязным страстным сексом столько раз, сколько могло выдержать человеческое тело. А потом вампир удовлетворял другой голод. Джин и Юнги всегда охотились вместе и устраивали весьма изобретательные оргии. Они славились своей кровожадностью. Намджун не сомневался, что именно эта пара была прототипом всех вампиров из фильмов ужасов. Но было кое-что ещё. Вампиры выбирали одного спутника на всю жизнь, поэтому даже когда Джин и Юнги вступали в отношения со своими жертвами, они оставались преданы только друг другу. Все люди, которые попадались им на пути, всё равно умирали. Хосок в точности следовал их примеру и оставлял за собой изуродованные трупы, которые вызывали у Намджуна тошноту. Но Намджун никогда не высказывал своих мыслей вслух. Он не хотел обижать своих хёнов или вносить раздор в их клан. Они были его единственной семьёй. Единственные, о ком заботился он и кто заботился о нём. И не только заботился, но и любил. Они не были бездушными чудовищами, ведь Джин проявил милосердие, подарив бессмертие сначала Намджуну, а потом и Хосоку. Да и Юнги время от времени наведывался к вампирам, которых он обратил, и говорил, что если найдёт стоящего человека, то, возможно, обратит его и подарит лучшую жизнь. Намджун понимал их, но не соглашался. Поэтому он охотился в одиночку, а остальные посмеивались над ним, говоря, что из всех них он самый испорченный, вот и скрывает это. Намджун никогда не пытался их переубедить. Пусть лучше думают так. Он сомневался, что они примут его решение пить ровно столько, сколько было нужно для поддержания жизни, а потом стирать людям память и отпускать. Помогало и то, что его даром был контроль создания. Его гипноз был безупречен. Была одна из таких ночей — ночь охоты. Намджун бродил по улицам, планируя заглянуть в Сентрал-парк и попытать удачу там, но вдруг услышал жалобное поскуливание. Он остановился. Его обострённые чувства помогли определить источник звука. Он доносился из безлюдного закоулка примерно в паре километрах от Намджуна. Часы показывали четверть первого. Улицы, по которым ходил Намджун, пустовали. Если он хотел найти жертву, то нужно было идти в противоположном направлении. Но Намджуна это уже не интересовало. Сейчас его внимание привлекал только этот звук. Его издавал человек, хотя что-то в нём было не так. Наверное, человек испытывал невыносимую боль. Когда Намджун нашёл закоулок и ступил в кромешную темноту, его взгляд упал на распростёртое тело, казалось, красивого парня. «Казалось», потому что парень был явно привлекательным, но синяки и открытые раны, обесцвечивающие бронзовую кожу, не позволяли оценить его красоту в полной мере. Под глазом у него был синяк, губы распухли, а по всему лицу и телу виднелись порезы. О том, что произошло, Намджун догадался по разорванной одежде. Парень был почти обнажённым. Его трясло не только от сурового октябрьского холода, но и от ужаса, пережитого менее часа назад. — П-п-пожалуйста. Н-н-не надо, — запинаясь, произнёс он по-корейски. Намджун опустился на корточки рядом с ним и, встретившись с его обезумевшим взглядом, прислушался к неистовому биению его слабеющего пульса. Такое не мог сотворить один человек — их было несколько. Они сделали это и бросили парня умирать. Намджун заглянул в опухшие глаза юноши, внимательно изучая его. — Как тебя зовут? Парень с трудом дышал, и, по расчётам Намджуна, у него оставалось где-то полчаса, а потом свет в глазах напротив погаснет. Навсегда. — Т-т-тэ-х-хён. — Красивое имя. Тэхён, то, что я сделаю, причинит тебе боль, но она будет недолгой. А потом ты проснёшься, и мир будет другим. Он станет лучше. Те, кто сделал это с тобой, заплатят. Ты понял? Парень не смог ответить. Дрожь сотрясала его худощавое тело, и на мгновение Намджун запаниковал, осознав, что его расчёт неверен и парень не протянет дольше пяти минут. Он сделал глубокий вздох и принял решение. Он подарит Тэхёну бессмертие. Между Намджуном и Тэхёном сложилась особая связь. Отчасти дело было в том, что Тэхён стал первым, кого обратил Намджун. Но также они обладали похожим характером и складом ума. Тэхён стал единственным членом клана с даром трансформации — способностью превращаться в различных животных на длительные промежутки времени. Больше всего ему нравилось становиться свирепой чёрной пантерой. Тэхён был весёлым, эксцентричным и харизматичным, но в то же время нежным и добрым. Он пошёл по стопам Намджуна и хранил в секрете свою охоту. Он тоже не убивал людей, чью кровь пил, согласившись с тем, что, возможно, человеческая жизнь и теряет значимость на фоне их бессмертия, но отнимать её они не вправе. (Ну, за исключением жизней тех четверых уродов, которые изнасиловали его и бросили умирать. Эти мерзавцы получили по заслугам. На следующий день в новостях сообщили об их жестоком убийстве. Им вырвали сердца прямо из груди и раздробили череп, а тела оставили аккуратно сложенными в форме креста посреди Сентрал-парк.) Боясь навлечь на себя охотников на вампиров и не желая рисковать, вскоре они покинули Нью-Йорк. Джин и Юнги были так впечатлены яростью Тэхёна, что даже не расстроились ни из-за вынужденного переезда, ни из-за того, что теперь в их клане появился ещё один вампир. Тем не менее Намджуну всё равно пришлось выслушать раздражающую пятичасовую лекцию о том, что нельзя принимать такие серьёзные решения, не посоветовавшись с остальными.

***

— Хён! Думаю, тебе досталась лучшая комната. — В хрипловатом голосе Тэхёна слышалась явная обида. — Не повезло тебе, Тэ. Кто первый встал, того и тапки, — сказал он, закончив расставлять обувь в своей личной гардеробной. — Да я отстал от тебя всего на миллисекунду! — Это целая вечность, — покровительственно сообщил Намджун, качая головой. Тэхён смерил его сердитым взглядом. — Надо было превратиться в гепарда или антилопу и растолкать вас всех. Тогда у меня был бы выбор, — проворчал он. — Ну, может, в следующий раз ты будешь использовать свой дар с умом. — Агх, да пошёл ты. — Эй, как ты смеешь так разговаривать со своим любимым хёном? Я к тебе со всей любовью, а ты вот так мне отплатил? Оскорблениями? — Намджун прижал руки в груди, словно его ранили в самое сердце. — Ты не мой любимый хён. Я больше люблю Юнги-хёна. Они смотрели друг на друга секунд пять, а потом разразились хохотом, схватившись за животы от нелепости такого заявления. — Ты уже распаковал вещи? — спросил Намджун, когда их смех стих. — Почти… — Ким Тэхён, ты мне лжёшь? — Намджун приподнял бровь. — Ага… — Чем ты таким занимался всё это время? Все уже заехали. Джин с Юнги поехали в Икею, чтобы закупиться всяким барахлом для дома. А Хосок вроде пошёл исследовать кампус. Хочет найти хорошую беговую дорожку. — А наши заявки приняты? Намджун кивнул. — Всё благодаря вашему покорному слуге. У нас не хватало документов, подтверждающих наши зачёты, чтобы мы все смогли поступить на третий курс. — Ах, значит, ты пошаманил на приёмной комиссии? — Нет, потому что я не занимаюсь шаманством. Я просто использовал свой дар, чтобы убедить ту даму не обращать внимания на недостающие документы. — Вечно ты занудствуешь со своей политкорректностью, — закатил глаза Тэхён. — Мы должны уважать наших товарищей по нечистой силе. Нас осталось не так много, как прежде. — Да-да. Я уже слышал эти байки из склепа. Не утомляй меня, дедуля. — Я не намного старше тебя, — пожаловался Намджун. — На семьдесят лет вообще-то. Ты жил в трёх разных веках. Не льсти себе. Ты пиздец как стар. — Ну всё. Ты наказан. — Что? Ты не можешь меня наказать. Что это вообще значит? — Я скажу Джину, чтобы лишил тебя карманных денег. Тэхён едва не задохнулся от возмущения. — Это и мои деньги тоже! Я усердно трудился на благо нашего бюджета. — Да, но я, как и все в клане, «пиздец как стары», поэтому мы внесли бо́льший вклад. А ты наш макнэ, поэтому мы можем лишить тебя карманных денег, если захотим. Так что распрощайся со своей кредиткой. И можешь выбросить новый каталог Гуччи. Придётся носить одежду из прошлого сезона. Тэхён выглядел так, словно вот-вот упадёт в обморок (хотя это физически невозможно, если только вампира не морили голодом). — Хён, нет. — Хён, да. — Прости за такое неуважение, хён-и! Я так сильно люблю тебя, и я обязан тебе всем, что у меня есть, и я знаю, что никогда не смогу отплатить тебе в полной мере. Пожалуйста, только не забирай мою карточку. Намджун рассмеялся, глядя на щенячий взгляд Тэхёна, за десятилетия отточенный до профессионализма. Он потрепал донсена по волосам. — Ладно, ты меня убедил. Карточка останется в твоих жадных лапах. — Слава богу. Как ты меня напугал! — Тэхён расплылся в своей квадратной улыбке, и Намджун снова рассмеялся. — Ты придурок. — Но ты меня любишь. — Давай не будем устраивать эти телячьи нежности. — Намджун придал себе равнодушным вид и, оставив Тэхёна жаловаться в одиночестве, продолжил обустраивать свою спальню.

***

Неделю спустя, в середине августа, Намджун проснулся в темноте, и это привело его в замешательство, потому что вампиры спали почти так же, как у людей, а это означало, что любимым будильником Намджуна служили яркие лучи восходящего солнца. Он рывком сел, но его тут же схватили чьи-то небольшие, но сильные руки. — Юнги-хён? — Не сопротивляйся. Повязка на глазах — часть сюрприза. — Вот чёрт. Вы помните? — Ну конечно помним! — раздался голос Хосока. — Мы бы ни за что не забыли о твоём дне рождения, Джуни! — В тебе я не сомневался, но надеялся на ужасную память Юнги-хёна. — Иди нахуй, — с нежностью сказал Юнги. — Прошло ровно сто тридцать лет с тех пор, как ты стал порождением ночи. Как ты себя чувствуешь, Джун? — спросил Джин. Намджун задумался над этим вопросом, чувствуя, как его ведут на улицу, в лес за их домом. — Хотелось бы сказать, что я чувствую себя мудрее и взрослее, но я не уверен, что правда. Время летит незаметно не только для смертных, но и для нас. Возможно, время ничего не значит, а события, которые важны нам, — это лишь то, что мы сами хотим помнить. Социальные конструкты. — Окей, я ничего из этого не понял. Хватит вешать нам лапшу на уши! У нас есть особенный подарок. Ты будешь в восторге! — перебил Хосок, и Намджун нахмурился. — Мой подарок что, находится в лесу? Куда мы идём? — В коттедж, — ответил Тэхён. Они построили уютный двухэтажный коттедж, оснащённый всеми необходимыми удобствами. Предполагалось, что они будут использовать этот дом, когда кому-то понадобится побыть вдали от клана. Юнги и Джин уже опробовали его для своих кровавых оргий (Джин терпеть не мог пачкать свой бесценный бархатный плед). — Изначально мы хотели поехать куда-нибудь и хорошенько надраться, а потом перекусить кем-нибудь вкусненьким из смертных, но решили, что эта идея лучше, — объяснил Хосок. — Это была моя идея, — добавил Джин. — Основанная на моих чутких рекомендациях, потому что я знаю хён-и лучше всех, — встрял Тэхён, и Юнги вздохнул. — Да кому не похуй? — Как грубо, — пробормотал Тэхён. — Я совсем ничего не понимаю, — сказал Намджун. — Почти на месте! — воскликнул Хосок. — Погодите, а мы, что не напьёмся? — спросил Тэхён. Вампиры не нуждались в еде и воде, чтобы выжить, но они также могли спокойно есть и пить, не чувствуя никакого дискомфорта. Просто это не имело смысла. И еда, и напитки казались абсолютно пресными. Только кровь сохраняла вкус и аромат. Но алкоголь, хоть и безвкусный, всё равно дарил им приятные ощущения, а если они выпивали достаточно, то могли опьянеть. Пьяный Джин всегда их веселил. Он пытался танцевать, но даже с грацией, присущей вампирам, глава их клана лишь махал руками, как обезумевшая утка, да и то не попадал в ритм. — Позже. Сначала мы подарил Джуни подарок! Мы всё равно хотим дать ему уединиться, — сказал Хосок, только усиливая подозрения Намджуна. — Ладно, смотри под ноги, — сказал Джин, когда его провели в коттедж и подняли по главной лестнице в спальню. — А теперь… Три, два, один! Повязка слетела с его глаз. — Сюрприз! С днём рождения! — хором закричали парни, а Намджун открыл рот от изумления и застыл, глядя на открывшееся перед ним зрелище.

***

— Тебе нравится наш сюрприз? Я сам его выбрал, хён-и! Я ведь знаю твой вкус. Симпатичный, миниатюрный, светловолосый и удивительно накачанный. — Тэхён перечислял качества, которыми обладал красавчик, сидящий на кровати скрестив ноги. — Привет, — мило отозвался он и помахал рукой. Его голос был мягким и мелодичным. Намджун стоял, не в силах отвести глаз. На первый взгляд парню было лет двадцать, но невысокий рост и изящные черты лица придавали ему невинный вид, делая его слегка моложе. Аккуратно уложенные прямые волосы, обрамляющие лицо, маленький нос, мягкие щёки, милые миндалевидные глаза и, о боже, греховно-розовые пухлые губы. Узкие джинсы с дырками подчёркивали его подтянутые бёдра, а свободная майка спадала с одного плеча, обнажая соблазнительные ключицы и очерчивая рельеф груди и живота. Его руки были достаточно тонкими, но мускулистыми. Тэхён был абсолютно прав. Этот парень воплощал вкус Намджуна, и никто другой не смог бы превзойти это очаровательное создание. — Как тебя зовут? Представься, — приказал Джин, явно загипнотизировав парня. — Пак Чимин. Мне двадцать два года, и я вырос здесь, в Пусане. Приятно познакомиться со всеми вами! И он улыбнулся, обнажая зубы (такие идеальные, за исключением одного слегка кривоватого резца). Его щёки порозовели. Намджун едва не растаял. Вампирам не нужно дышать, но ему казалось, будто в комнате не хватало кислорода. — Он будет хорошо себя вести, а ты можешь воспользоваться им по своему усмотрению, — подмигнул Джин. — Мы несколько дней прочёсывали весь Пусан в поисках идеального человека, и, судя по твоему потрясённому лицу, нам это удалось. — Мы поедем в город, чтобы надраться в стельку. А ты не стесняйся. Можешь провести здесь всю ночь и остаток выходных, занимаясь… чем бы ты там ни занимался со своими жертвами. Мы знаем, что тебе нравится охотиться в одиночку, поэтому мы уже уходим. А если этот надоест, просто напиши нам. Мы припасли парочку запасных вариантов. Постарайся не разгромить весь дом. Просто мы только купили этот матрас… И эти занавески… — заметил Юнги. — Если кто и разгромит дом, так это вы двое, — вмешался Тэхён. — Не делайте вид, что это от нас одни проблемы. — Неважно. — Ладненько, тогда мы уходим, — воскликнул Джин, выталкивая всех из комнаты. — С днём рождения, Джун! Входная дверь захлопнулась, и Намджун услышал быстрые шаги вампиров, которые с нечеловеческой скоростью мчались через лес. А затем повисла тишина. Наклонив голову, Чимин мило смотрел на него в ожидании, когда Намджун заговорит. Должно быть, Джин долго тренировался, чтобы наложить на смертного такой сильный гипноз. — Сегодня твой день рождения, верно? Надо это отметить! — наконец сказал Чимин, но Намджун по-прежнему мог только смотреть на него. Чимин захихикал, и от этого прелестного звука мёртвое сердце в груди Намджуна затрепетало. И тут он понял. — Извини, я выйду на минутку, — хрипло сказал он и бросился в ванную, захлопнув за собой дверь. Он прислонился к мраморной поверхности и уставился на своё отражение в зеркале. Его глаза были широко распахнуты, а от природы бронзовая кожа, казалось, слегка порозовела. — Чёрт, чёрт, блять, блять, — повторял он, втягивая в себя воздух, чтобы успокоиться. Из их клана Намджун больше всего тянулся к саморазвитию. Он посетил множество университетских курсов, знал в той или иной степени двадцать языков и собрал коллекцию редких и очень ценных книг разных жанров. Порой во время обучения ему попадались тексты про сверхъестественных существ, чаще всего написанные смертными, а значит, совершенно бесполезные, ведь они представляли собой глупые выдумки. Но среди них встречались и единицы, написанные старейшими мудрецами — волшебниками. Они были старше вампиров, оборотней и всех, кто водится в ночи. Они знали всё о магических существах и решили передать свои знания. Однако копий таких текстов было слишком мало. Намджун до сих пор помнил, как наткнулся на один из них в Праге и не мог поверить своей удаче. В одной из глав, посвящённых вампирам, волшебники писали о соулмейтах и их связи. Считалось, что вампиры находят пару среди других вампиров, но в исключительных случаях их соулмейтом мог стать кто-то из других магических существ. Межвидовые пары не одобрялись, но и встречались они крайне редко. Сам Намджун никогда не видел таких пар, но много веков назад Джин познакомился с одним вампиром, чьим соулмейтом была фея. Но вампир, нашедший пару в смертном, было чем-то неслыханном. В книге перечислялась и такая возможность, но, скорее как, невозможность. Волшебники решили упомянуть её только из-за своей излишней скрупулёзности. Они писали, что не было зафиксировано ни одного такого явления, а те немногие случаи, когда вампиры общались со смертными не только для того, чтобы выпить их кровь или вступить в сексуальную связь, всегда заканчивались смертью. Когда вампиры слишком сближались с людьми, они неминуемо поддавались жажде крови и убивали их. Это случилось с Тэхёном лет тридцать назад. Однажды он признался Намджуну, что испытывает некие чувства к парню по соседству. В те времена они жили в Англии, но парень этот был корейцем, и звали его Пак Богом. Он был красив и дружелюбен, и Тэхён чувствовал, что его привлекает не только кровь Богома. Они начали встречаться, но через три недели жажда одержала верх над Тэхёном, и он выпил Богома досуха. Тэхён часами плакал в объятиях Намджуна, отказываясь пить кровь и позволяя своему телу слабеть. Хёны были в ярости. Узнав об отношениях Тэхёна со смертным, они назвали это кощунством и сущим идиотизмом. — Люди нам не ровня, Тэхён. Они — еда. Не более, — рычал Юнги. — Ты подверг наш клан опасности из-за какого-то смертного. Даже если бы ты его в итоге не съел, он бы всё равно узнал, кто ты на самом деле, узнал про всех нас. Нас могли обнаружить охотники на вампиров! — шипел Джин. Тэхёна заставили снова охотиться и перестать морить себя голодом, но он утратил невинность, которую ему удавалось сохранять со времен, когда он был человеком. Несмотря на трагедии своей смертной жизни, он по-прежнему верил в истинную любовь и красоту жизни. Но эта история всё разрушила. Он продолжал сдерживаться во время охоты, но больше не пытался сблизиться и подружиться с кем-то из смертных. Когда они поступали в университеты, он всегда общался только с членами своего клана, избегая окружающих. В воспоминаниях Намджуна оставались живы те ужасные мгновения — то, каким подавленным выглядел Тэхён и какими разочарованными были их хёны. И тем не менее… Намджун знал, что они будут разочарованы в сотни раз сильнее, если когда-нибудь узнают секрет Намджуна. Вероятно, они даже не поверят ему. Намджун и сам не до конца верил. Не каждый день вампиры обнаруживали, что их пара — человек.

***

Наверное, его экзистенциальный кризис занял больше времени, чем предполагал Намджун, потому что, когда он вышел из ванной, Чимин мирно спал, свернувшись калачиком на груде подушек. — Блять, ну какой он очаровательный, — выдохнул Намджун, чувствуя, что он тянется к этому парню, как мотылёк к огню. Он снял ботинки, забрался на кровать и лёг на бок, чтобы любоваться спящим парнем. Пусть это и жутко, в конце концов, он вампир и само его существование было жутким. К тому же он имел право любоваться сколько угодно. Этот смертный был его соулмейтом. Возможно, человеческое сознание было не способно в полной мере познать и ощутить, что означала связь соулмейтов, но Намджуну не так повезло. Когда встречаешь своего соулмейта, кажется, будто весь мир переворачивается, и центром вселенной становится твоя пара. И больше никто и никогда не сможет с ним сравниться. Именно поэтому вампиры становятся парой на всю жизнь — они никто не встретят того, кто сможет заменить им соулмейта. Это невозможно. У вампира и его соулмейта формируется особая связь, которая позволяет чувствовать эмоции друг друга — это всё равно что обрести дар эмпатии, который работает только в вашей паре. При необходимости они могут питаться кровью друг друга, используя чужую энергию, чтобы восстановить свои силы и исцелиться. В экстремальных ситуациях кровь соулмейта была в разы эффективнее, чем обычная человеческая кровь. Намджун задумался, что случится, если он выпьет кровь Чимина. Парень пах восхитительно. Как клубника со сливками и лучшее шампанское. Как наркотик, вызывающий мгновенное привыкание. Но самым странным (хотя, по правде говоря, всё происходящего было за гранью нормальности) было то, что да, Чимин пах потрясающе, и Намджуна заворачивало биение его пульса и едва уловимое движение ярёмных вен, он не чувствовал голода. Правда, он хорошо наелся три дня назад, и этого хватит ещё на пару дней, но даже в такой близости он не испытывал соблазна впиться клыками в кремово-белую шею. А вот коснуться его пухлых губ? Это сводило его с ума. Он знал, что Джин загипнотизировал его, что парень исполнял любые желания Намджуна. Он мог бы поцеловать его, если бы захотел. Чёрт, да он бы грубо трахнуть его, и парень даже не стал бы возражать. Но он не хотел ничего делать без его согласия. Намджун так глубоко ушёл в собственные мысли, что не заметил, как парень зашевелился, проснулся и, медленно моргая, переключил своё внимание на лежащего рядом мужчину. Он протянул пальчик и ткнул им в подбородок Намджуна. Намджун лежал, уставившись в потолок, и это мимолетное прикосновение так испугало его, что он дёрнулся и чуть не свалился с кровати. Звонкий смех Чимина вернул его в реальность. — Ты мой господин, да? Сегодня твой день рождения, и мы должны это отметить. Чем я могу порадовать тебя, Господин? — спросил Чимин с широкой улыбкой, и Намджун вздрогнул. Он знал, что всё это часть гипноза, но, зная, что это человек был его соулмейтов, он чувствовал себя неуютно. В паре оба были равны, никто не превосходил другого. — Пожалуйста, не называй меня так. — Как же мне тебя называть, Господин? — Чимин нахмурил брови. — Зови меня… Намджун-хён. — Хорошо, Намджун-хён! — с лёгкостью согласился он. — Чем ты хочешь заняться? Мы должны отпраздновать. Я знаю кое-что, что сделает тебя очень счастливым, — подмигнул Чимин, садясь и проводя ладонью по светлым волосам. Намджун был очарован каждым его движением, и ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Чимин начал раздеваться. Он уже сбросил футболку и как раз расстёгивал ширинку, когда Намджун нашёл в себе силы, чтобы остановить его. Он сел и схватил Чимина за запястье. — Хочешь сам снять с меня штаны, Намджун-хён? Мне бы тоже этого хотелось. Ты такой красивый. — покраснел Чимин. Намджун обречённо застонал. Он чувствовал возбуждение Чимина и понимал, что гипноз делает людей раскованными и лишает их всякого стыда, к тому же, сами вампиры просто созданы, чтобы соблазнять людей, заставляя их желаниям. — Я этого, эм… Я этого не хочу. Пожалуйста, перестань раздеваться, Чимин. Чимин нахмурился. — Ты меня не хочешь? — Нет, это совсем не так! Конечно я хочу тебя! Просто не прямо сейчас. Сначала я хочу, чтобы мы узнали друг друга получше. — А-а-а… Ну ладно. Чимин выглядел озадаченным, и Намджун хотел бы снять гипноз, но тогда он испугается, оказавшись наедине с незнакомцем. Гипноз делал более восприимчивым ко всему, что говорил Намджун. Но это не было огромной проблемой. — Давай-ка мы застегнём твою ширинку. — Намджун отвёл взгляд, когда его руки коснулись паха Чимина, чтобы помочь ему справиться с молнией. С губ Чимина сорвался вздох удовольствия, и член Намджуна тут же отозвался на этот звук. Он мысленно выругался. Честно говоря, он заслуживал медали за свою выдержку. Чимин был воплощением совершенства. Без футболки, готовый наброситься на Намджуна. А Намджун отталкивал его и просил забраться под одеяло, чтобы согреться. — Мы будем спать? — спросил Чимин. — Если ты устал, то можешь поспать. — Нет, я не хочу спать, пока ты не спишь. — Хорошо, тогда мы можем заняться чем-то ещё. — Намджун осторожно устроился под одеялом, стараясь держаться хотя бы немного на расстоянии, но не в силах отстраниться от него полностью. — Займёмся сексом? — Нет! — воскликнул Намджун и прочистил горло. — Нет, не этим. Может, лучше поговорим, узнаем друг друга получше? — Классная идея, Намджун-хён! Намджун облегчённо выдохнул, но чуть не взвизгнул, когда Чимин прижался к нему, уткнувшись лицом в шею. Он обнял Намджуна за талию и закинул ногу на его бедро. Как ласковая коала. — Ты такой удобный. Мне нравится, что ты высокий и у тебя широкие плечи. Рядом с тобой я чувствую себя маленьким. Ну знаешь, в хорошем смысле! Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой. Намджун никогда прежде не испытывал такой нежности. Он задавался вопросом, крылась ли причина в том, что это был его соулмейт, или Пак Чимин сам по себе был таким очаровательным, что мог бы обвести любого, будь то смертный или вампир, вокруг своего прелестного пальчика. Намджун неуверенно обнял Чимина и услышал одобрительное мычание. — Давай поговорим, хён. Ведь сегодня твой день рождения. Кстати, сколько тебе исполнилось? — Ох, эм… Двадцать три. Намджун решил, что это не совсем ложь, потому что его тело навеки застряло в этом возрасте. — Всего на год старше меня! Круто. С днём рождения, — просиял Чимин, и Намджун не смог сдержать ответную улыбку. — Хён, у тебя ямочки! Вау, какие милые! Чимин без колебаний ткнул пальцами в обе ямочки, и Намджун усмехнулся. — Спасибо, Чимини. — Меня так называют только самые близкие друзья. — Глаза Чимина расширились от прозвища, которое так непринуждённо сорвалось с губ Намджуна. — От тебя это звучит ещё приятнее. Как-то более нежно. — А… Я рад, — неловко ответил Намджун. Этот миниатюрный смертный с такой лёгкостью разрушал его тщательно выстроенный образ крутого и умного вампира. Конечно, Чимин не знал, что он был вампиром (и его соулмейтом), но всё-таки. Намджун смутился от того, как тяжело ему подбирать слова. Обычно он был более красноречив. — О чём ты хочешь поговорить, хён? — Ну, расскажи о себе, Чимини. Ты ещё учишься? Ты близок со своей семьёй? Глаза Чимина загорелись, когда речь зашла об учёбе. У него была двойная специализация — танцы и экология. Он говорил, что первое было самой большой страстью в его жизни, а второе давало этой жизни цель. Он мечтал посвятить себя спасению планеты и просвещению человечества о том, как важно сохранить их общий дом. У него были близкие отношения с родителями и младшим братом, которые жили в другом районе Пусана. — Они так много работали, чтобы помочь оплатить мою учёбу. Мне пришлось два года подрабатывать везде, где только можно, и откладывать всю зарплату. Родители хотели оплатить целиком, но я не хотел, чтобы из-за меня они влезли в долги, поэтому я работал, пока не смог оплатить всю учёбу. И вот, с помощью нескольких стипендий и моих родителей, я здесь! Ещё два года до окончания учёбы. — А где ты учишься? Ответ Чимина едва не лишил его дара речи. Это был тот самый университет, куда поступили они с ребятами. В какой-то степени Намджун был даже рад, что Чимин никогда не узнает о его существовании, а сам Намджун сможет приглядывать за ним издалека, и этого будет достаточно. Но в глубине души он боялся, что хёны узнают правду. Кроме того, они решили, что Намджун выпьет всю кровь смертного, которого они ему подарили, и выбросит его на помойку, поэтому будет подозрительно, если Чимин будет расхаживать по кампусу целый и невредимый. Но Намджун обязательно что-нибудь придумает. А сейчас ему хотелось просто насладиться присутствием Чимина. Они разговаривали, когда комнату не осветили первые лучи солнца. Чимин с трудом держал глаза открытыми, и весь его вид свидетельствовал об усталости. Но когда Намджун ненадолго отстранился, Чимин жалобно заскулил, заставляя его поскорее задёрнуть шторы. Намджун не хотел, чтобы солнечный свет мешал Чимину уснуть, да от длительного пребывания на солнце кожа начинала зудеть и покалывать. Он вернулся в постель и позволил Чимину вновь прижаться к себе. Намджун бережно взял его за подбородок, встречаясь с ним взглядом. — Пак Чимин, мне нужно, чтобы ты внимательно меня слушал. На мгновение сонливость исчезла из глаза Чимина. — Мне нужно, чтобы ты забыл всё о сегодняшней ночи. Мужчины, которых ты видел? Забудь их. Коттедж в лесу? Забудь. И… меня? Меня тоже забудь. Казалось, эти слова озадачили Чимина, но Намджун наклонился и нежно поцеловал его в лоб. — Спи. Я позабочусь о тебе. Чимин ничего не ответил, и Намджун услышал, как выровнялось его дыхание, и он крепко уснул. Намджун знал, что Чимин живёт в студенческом общежитии и у него одноместная комната в крыле факультета изящных искусств. Он бережно усадил Чимина на пассажирское сиденье своей машины и направился в университет. Было бы быстрее воспользоваться вампирской скоростью, но Намджун боялся разбудить Чимина. Он без труда нашёл общежитие. Нужная комната находилась на втором этаже, а ключ лежал в кармане. Намджун уложил Чимина в постель, снял с него обувь и аккуратно оставил у открытого шкафа. Он задержался у кровати и снова взглянул на Чимина. — Прощай, соулмейт, — прошептал он. — В следующий раз, когда мы встретимся, ты меня и не вспомнишь. Но это к лучшему. Ты заслуживаешь большего, чем быть прикованным ко мне навсегда. Я монстр, а ты? Ты ангел, Чимини. Думаю, ты был послан небесами, чтобы наказать меня. Ты мой соулмейт, моя вторая половина, но я не могу быть с тобой. Я бы сказал, что, может, в другой жизни, но… — горько усмехнулся он. — Но у меня всего один шанс. Это недостаток вечной жизни. Если я умру, то ни одно божество не позволит мне переродиться. Они развеют мой прах и скажут: «Скатертью дорога». Он закусил губу и, поддавшись искушению поцеловать его в последний раз, склонился и едва осязаемо коснулся лба Чимина. А потом исчез.