***
Пророчество передавалось из поколения в поколение, и, достигнув совершеннолетия, каждый член семьи Пак узнавал о нём. У Хиён было три дочери. Средняя родилась со слабым здоровьем. Сильный грипп подкосил её, и она умерла, не дожив и до десяти лет. У старшей была дочь, которая, в свою очередь, тоже родила дочь (троюродную сестру Чимина по имени Бонча). У младшей родились две дочери, одна из которых была матерью Чимина. Его тётя родила девочек-тройняшек, в результате чего Чимин стал первым сыном за четыре поколения семьи Пак. Узнав о пророчестве, Чимин задумался, предназначалось ли оно ему. Он не хотел считать себя «сыном света», но это имело бы смысл. Казалось, сама судьба распорядилась так, что он оказался единственным мальчиком, а значит, и эта роль предназначалась ему. Родители рассказали о пророчестве на тринадцатый день рождения Чимина, зная, что не смогут утаить такой секрет от своего проницательного сына, но также понимая, что ход его жизни заранее предрешён. После рождения Чимина его мама рыдала по ночам над кроваткой, проливая тихие слёзы на детское одеяльце, под которым посапывал её первенец. Она винила себя за неведомые ужасы, на которые обрекла своего сына. Чимин был единственным мальчиком, прямым потомком Пак Хиён. Не могло быть совпадением, что больше ни у кого не родилось ни одного сына. Мама Чимина знала, что именно ему предстоит стать Судьбой Вампира. Хиён умерла до того, как ей рассказали о пророчестве, а её мать почти ничего не знала о мире сверхъестественного и о магии Хиён. Вампирские предания были надёжно скрыты от людских глаз, а голливудский взгляд на бессмертных существ не вызывал никакого доверия ни в кино, ни в книгах. Она не могла подготовить Чимина к будущему. Оставалось только ждать. Но, в отличие от мамы, Чимин никогда не страшился собственной судьбы. Он считал честью быть избранным для исполнения пророчества своей семьи. Бабушка говорила, что только самые одарённые волшебники получали пророчества. Это было символом благосклонности богов (правда, каких именно, он так и не узнал). Чимин был неисправимым романтиком и посмотрел все мелодрамы про вампиров. Эта идея казалась ему невероятно красивой. Конечно, он видел только вампиров из кино, но бессмертное создание, которое веками скитается в одиночестве и наконец находит того, с кем разделит свою вечность? Это так трогательно. Чимин даже не думал противиться своей судьбе, отчасти потому, что никогда не стал бы позорить честь своего рода, но отчасти потому, что… ему это нравилось. В средней школе он осознал, что является геем, а вскоре понял, что его ориентация считается мерзкой и неправильной. Над ним начали издеваться, и это дошло до такой степени, что Чимин перевёлся в другую школу и стал играть роль «нормального» мальчика. Он достиг в этом совершенства. Никто даже не догадывался, что он гей. Ему приходилось скрывать важную часть своей личности от всех, кроме семьи. Они всегда поддерживали его. В конце концов, Чимину предстояло стать второй половинкой вампира. Разве имело значение, будет ли этот вампир мужчиной или женщиной? Не особо. Из-за мучений, пережитых в школе, и тщательно продуманной лжи, за которой, словно за маской, он скрывался в старшей школе и даже в университете, Чимин мечтал о чём-то большем. Он считал, что заслуживает любви, полной приключений. Любви, которая заставит его сердце замереть или забиться с бешеной силой. Любви, которая отбросит все условности и вскружит ему голову. Любви, которая никогда не закончится. Проснувшись один в своей постели с затуманенной головой и обрывками воспоминаний о ночи, проведённой с Намджуном, Чимин испытал невыносимую тоску. Лёжа в объятиях привлекательного мужчины и болтая обо всём на свете, он понимал, что происходит нечто странное, но не мог заставить себя всерьёз задуматься об этом. Когда Намджун попытался загипнотизировать его, Чимин почувствовал головокружение, словно ни с того ни с сего его накрыла волна изнеможения. Конечно, он действительно устал, но причина была не в этом. Он не противился сну, но ничего не забыл. Весь следующий день ушёл на попытки собраться с мыслями и стряхнуть с себя туман минувшей ночи. Но после этого Чимин обрёл уверенность, которая наполнила его радостью. Он нашёл его. Свою судьбу. Своего вампира.***
Намджун сидел с открытым ртом, слушая историю Чимина о пророчестве, которое появилось за несколько поколений до его рождения. Имя Пак Хиён было ему смутно знакомо. В те годы их клан жил на другой стороне света, но даже до них доходили слухи о могуществе её силы. Эта женщина пользовалась достаточным авторитетом, чтобы распоряжаться фамилией по своему усмотрению — не только потому, что она сохранила девичью фамилию, но и потому, что в те времена фамилиями пользовались только представители знати. Простой народ был лишён такой привилегии. Конечно, она была исторической фигурой в мире магов, но Намджун и представить себе не мог, какое влияние она и её род окажут на его собственную жизнь. — Хён?.. — нерешительно позвал Чимин. Он закончил свой рассказ пять минут назад, и с тех пор между ними повисло молчание. Они по-прежнему держались за руки, но Намджун, казалось, не замечал ни этого, ни чего-либо другого. Он просто сидел и безучастно прожигал взглядом стену ресторана. Чимин решил, что дал ему достаточно времени, чтобы всё осознать. Не то чтобы ему самому было легко. — Ты ничего не скажешь? Даже не посмотришь на меня? Выждав ещё целую минуту, Чимин вздохнул и отпустил руки Намджуна. Глядя, как Чимин встаёт и закидывает рюкзак на плечо, вампир, казалось, вышел из своего транса, но не произнёс ни слова. Чимин снова вздохнул и вышел из ресторана. Путь до общежития займёт минут пятнадцать, а воздух становился всё холоднее. Времени года менялись, и скоро на смену лету придёт осень. Чимин дрожал. Лёгкий свитер, надетый поверх одежды для тренировок, совсем не грел. Если бы его велосипед не валялся у корпуса социальных наук, он смог бы добраться до дома за пять минут. Но, возможно, холод сможет отвлечь его от мыслей о соулмейте, который предпочитал смотреть на стену, а не на него. Чимин задумался, был ли Намджун разочарован в своём соулмейте. Может, он предпочитал кого-то повыше? Симпатичнее? Умнее? Сомнения терзали Чимина, но не прошло и тридцати секунд, как он почувствовал прикосновение к своему запястью, а затем нежный, но настойчивый рывок. Чимину пришлось остановиться и обернуться. Казалось, Намджун вновь появился из ниоткуда. Чимин не успел расспросить его об этом, но догадывался, что связано со способностями, которыми обладают вампиры. — Так ты теперь хочешь со мной поговорить? — спросил Чимин, стряхивая с себя ладонь Намджуна и скрещивая руки на груди. Он выглядел бы гораздо суровее, если бы не дрожал от каждого порыва ветра, трепавшего его волосы. Намджун улыбнулся. — Давай поговорим в более тёплом месте. Держись, ладно? — Что? Намджун подошёл невыносимо близко и со слабой улыбкой потянулся к нему. Ещё секунду назад Чимин твёрдо стоял на земле, но вот уже он каким-то образом оказался в объятиях Намджуна. — Держись, Чимини, — прошептал он, и, не раздумывая над своими действиями, Чимин обхватил Намджуна. Намджун крепче прижал его к своей груди, и Чимин уткнулся лицом в его куртку. А потом они помчались вперёд на полной скорости. Намджун замедлился неподалёку от общежития и огляделся по сторонам, желая убедиться, что никто не заметит его нечеловеческой скорости. Намджун занёс его внутрь и только там поставил Чимина на пол, тут же поддержав за локоть, когда он покачнулся. — Ва-а-у, — выдохнул Чимин. Пол под ногами не казался таким твёрдым, как прежде. Намджун усмехнулся. — Ага. Ты спрашивал, как я тебя спас? Вот так. — Что ещё ты можешь делать? — раскрыв рот от изумления, спросил Чимин и поднял на него глаза. — То, о чём ты и мечтать не мог, — подмигнул Намджун. Чимину захотелось влепить себе пощёчину за то, с какой лёгкостью он покраснел. — Эм, ты… Может, хочешь зайти? — Чимин прочистил горло и жестом указал в сторону комнаты. Намджун наклонил голову в сторону. — А ты хочешь, чтобы я зашёл? — с придыханием спросил он своим низким и неторопливым голосом. — Да, но только для общения рейтингом не выше G! Нет, ещё ниже. Как в тех видео для малышей, где поют песенки, чтобы запомнить алфавит и цифры, — пискнул Чимин. Намджун расхохотался. Чимин часто заморгал, размышляя, стоит ли ему воспринимать это как оскорбление. — Прости, — схватившись за живот, сказал Намджун, а затем выпрямился и вытер выступившие слёзы. Чимин определенно почувствовал себя оскорблённым. — Я смеялся не над тобой. Вернее, над тобой, но только потому, что ты сказал это так очаровательно невинно, особенно если вспомнить, как ты себя вёл в первую ночь. Конечно, ты был под гипнозом, но я несколько раз останавливал тебя от попыток раздеться и запрыгнуть на меня. Чимин покраснел ещё сильнее. — Это… Это был не я. Я совсем не такой. — Я тебя не осуждаю, — примирительно сказал Намджун, вскинув руки. — Современное поколение живёт в прогрессивную эпоху, и секс больше не ограничивается браком. Секс уже не так табуирован. Никто не осуждает бесконечные ночи секса и бездумного удовольствия. Это прекрасно. — О боже, пожалуйста, хватит. — Что? Я просто говорю, что ты волен делать со своим телом всё, что пожелаешь и с кем пожелаешь. Секс — это настоящая страна чудес, где… — Я девственник! — воскликнул Чимин и тотчас пожалел о своём признании, но его позабавило, как Намджун быстро захлопнул рот и уставился на него. Мимо прошёл сосед Чимина, возвращающийся в свою комнату из туалета, и, явно услышав его последнее заявление, бросил на них заинтересованный взгляд. Чимин смущённо застонал, достал из кармана куртки ключ, открыл дверь и, поспешно затащив за собой Намджуна, закрыл её. — Ну, так вот, то, что ты сказал… Хм-м-м, я даже не знал и, эм… — Намджун пытался сгладить неловкость, но с каждым словом понимал, что у него не получается. — Пожалуйста, давай просто обо всём этом забудем. — Чимин закрыл глаза и глубоко вздохнул. — Я не хотел, чтобы мой соулмейт — и ещё мой сосед — вот так узнали об этом. Просто ты начал твердить о сексе, и я не знал, что ещё ты собираешься сказать, так что… да. Намджун глупо кивнул. Он всё ещё приходил в себя после правды, которую, словно бомбу, сбросил на него Чимина. Намджун пытался сопоставить этого милого и застенчивого Чимина с тем, каким он был в ту ночь. Гипноз вампира и в самом деле удивительная штука. Он мог превратить самого необщительного интроверта в беззаботную социальную бабочку, которая отчаянно жаждет поговорить, а потом и потрахаться с вампиром. Намджун испытывал странное облегчение от того, каким на самом деле был Чимин. В глубине души он даже признавал, что это откровение вызывало у него лёгкое головокружение. Его соулмейт ни с кем не встречался. Воплощение невинности. Это объясняло чистоту, которую излучал Чимин не только в сексуальном, но и в душевном плане. Намджун задавался вопросом, хватило бы чистоты Чимина, чтобы спасти и его порочную душу. — Намджун-хён? — светлый голос Чимина вывел его из задумчивости. — М-м-м? — Расскажешь мне свою историю? Я пойму, если ты не захочешь делиться личным, но я подумал, что теперь, когда мы познакомились, мы можем начать… — Влюбляться друг в друга? Намджун усмехнулся, глядя, как Чимин, не найдя, что ответить, закрыл покрасневшее лицо руками. Его невероятно успокаивал тот факт, что Чимину тоже нелегко осознать, что они — вампир и человек — половинки одного целого. Они были в одной лодке, только Намджун прожил дольше и познал мир. Чимин был ещё так молод. Его не запятнало уродство всех живых существ — людей и не только. — Ты такой милый, Чимини. Мне не стоит пользоваться твоей невинностью. Прости. — Без тени вины Намджун пожал плечами. — Ты так говоришь, будто я наивный ребёнок, — пробормотал Чимин, надув губы. — Если это прозвучало обидно, уверяю тебя, я не хотел принизить тебя. Твоя невинность, вся твоя индивидуальность — они освежают. Ты хотя бы представляешь, насколько ты очарователен? — Оу… Спасибо, хён. — Чимин наклонил голову вниз, пытаясь скрыть румянец, так и не сошедший с его щёк. Намджун с нежностью улыбнулся. Он не забыл свои прежние опасения по поводу того, что его соулмейтом стал человек, но теперь казалось, будто это было так давно. Чимин мог стать самым уродливым троллем, живущим под самым грязным и противным мостом, но Намджун всё равно хотел бы любить его. В Чимине был свет, великолепный свет, который невозможно описать словами. Даже солнце не могло подарить ему столько тепла, как Чимин. — Если ты действительно хочешь узнать про меня и моё прошлое, я расскажу. Но это не самая приятная история. Я гораздо тебя старше и пережил мировые войны, геноциды, революции и все возможные трагедии. Глаза Чимина распахнулись. — Сколько же тебе лет, хён? — Думаю, тебе стоит присесть. Чимин закатил глаза. — Я не из тех, кто чуть что падает в обмороки, но спасибо за заботу. — Чимин. — Намджун. Намджун вскинул брови. — Что? Мне кажется, что теперь, когда мы оба признали, что являемся соулмейтами, мы должны относиться друг к другу как равные. Да, ты старше меня и ты вампир, но это неважно. Нас ничего не должно разделять, верно? Намджун только кивнул, ошеломлённый, но довольный этими словами. Чимин оказался совершенно не таким, как изначально представлял Намджун. Нет, он был гораздо лучше. Непохожий на обычных людей, он был храбрым, добрым и сильным. Крошечная сила природы. — Когда мы встретились, клан праздновал мой день рождения. Мой сто тридцатый день рождения. — Ничего себе, — пробормотал Чимин с открытым ртом. — Ага. — Подожди, но я помню, ты говорил, что тебе исполняется двадцать три. Столько тебе было, когда ты… умер? Намджун кивнул. — Навечно двадцать три. — Мне будет двадцать три в следующем месяце. Тринадцатого октября. О боже, через год я стану старше тебя! Ну то есть не совсем старше, но я буду старше выглядеть! — Ты не будешь выглядеть старше через год, Чимин. Тебе же не исполнится пятьдесят. Чимин надулся. — Но всё равно старше тебя. — Это просто смешно. Я только что сказал, что живу дольше, чем Корея является республикой, а ты зациклился только на том, сколько тебе лет? — Намджун неверяще покачал головой, а Чимин захихикал. — Ладно, ты ужасно древний по сравнению со мной. И с Кореей! Намджун рассмеялся, и его низкий смех слился с заливистым мелодичным смехом Чимина. — Я хочу узнать о тебе всё. Никакой цензуры. Я готов ко всему. Я ведь Судьба Вампира, помнишь? Я был создан для этого. Намджун окинул его взглядом, размышляя над этой просьбой. — Уверен? — Абсолютно. Мне суждено всегда быть рядом с тобой, а это значит, и разделять твои воспоминания. И хорошие, и плохие. Вот так это работает. А взамен я поделюсь своими. — У тебя есть плохие воспоминания? — Намджуна передёрнуло от одной мысли, что Пак Чимин мог печалиться. — У всех нас есть плохие воспоминания, — грустно улыбнулся Чимин. Намджун взял его за руку, нежно сжав маленькие пальцы, а свободной рукой погладил золотистые пряди Чимина, убирая их с глаз. — Я позабочусь, чтобы они были последними в твоей жизни. Отныне будут только хорошие, понял? Прекрасные карие глаза Чимина заблестели, и он фыркнул, пытаясь сдержать слёзы. — Понял, — прошептал он. Намджун забрался на его кровать и сел, прислонившись спиной к изголовью, а Чимин устроился рядом, положив голову ему на грудь, чтобы смотреть на него. Намджун поражался тому, как быстро они сблизились и как легко ему лежать рядом с Чимином, прижимать к себе и не отпускать. Это было лучшим чувством на свете. — Я родился где-то в районе, который сейчас известен как Ильсан…