Любовь никогда не хотела меня (но я все равно принял её)

Когда Себастьян входит в кабинет Сиэля, чтобы доставить ему послеобеденный чай, он застает Сиэля в том же состоянии, в каком он был во время их последнего разговора несколько часов назад - в ужасном настроении. В свои семнадцать лет Сиэль был далеко не тем ребенком, которого Себастьян освободил из клетки в тот роковой день. Он все так же тяготел к сладостям и любил досаждать Себастьяну, когда ему было скучно, но физически он стал выше, шире, а его голос — немного глубже. Тем не менее Себастьян всегда видел его насквозь и видел его истинную сущность — раненого. Элизабет приехала накануне, переночевала и утром вернулась домой. Сиэль нередко становился более недовольным после таких визитов, но это отличалось от того, как он обычно дулся, и это заставило Себастьяна задуматься. Обычно он отказывался от сладких закусок к чаю Сиэля, чтобы не испортить ему аппетит, но Себастьян решил предложить ему свежеиспеченную булочку, даже не спрашивая Сиэля. Его открытый глаз слегка засиял при виде этого зрелища, но вскоре после этого опустел. — Молодой господин, могу я спросить, есть ли у вас что-нибудь на уме? — Себастьян рискует. — Ты не можешь, — тут же огрызается Сиэль и забирает булочку с большей агрессивностью, чем нужно. — Тогда позвольте поделиться наблюдением. Ваше настроение значительно ухудшилось после приезда леди Элизабет вчера днем. И хотя оно не улучшилось после ее отъезда сегодня утром, можно предположить, что они коррелируют. — Я не помню, чтобы я приказывал вам делать предположения. Ему не удается разозлить Сиэля, как он хотел, но препирательства достаточно приятны. — Очень хорошо. Наслаждайтесь чаем, господин, — он кланяется и поворачивается, чтобы уйти. — Подожди, — приказывает Сиэль, и Себастьян не может понять его тон. Это достаточно простая просьба, и Себастьян снова поворачивается лицом к Сиэлю. Сиэль не смотрит на него, и у него на уме явно есть что-то, что он изо всех сил пытается сформулировать. — Мы обсудили нашу помолвку. Ее родители очень хотят, чтобы мы поженились, так что, полагаю, вам следует знать об этом заранее, чтобы все спланировать. Себастьян недоверчиво спрашивает: — Ваши планы изменились и вы собираетесь жениться раньше, чем вам исполнится восемнадцать? Это был план Сиэля, хотя и неохотно, пока у них действовал контракт. — Нет, — отрицает Сиэль, — хотя они предпочли бы, чтобы это произошло раньше, чем позже, мы все же убедили их позволить нам подождать хотя бы до лета". Сиэль не говорит с той же убежденностью, с какой говорит по большинству вопросов. На протяжении многих лет он излучал уверенность и контролировал свои отношения с Элизабет. — Когда мы в последний раз обсуждали это, — осторожно начинает Себастьян, — я помню, что они просили весну. Что-то изменилось? Сиэль периодически поглядывал на него, но сейчас его взгляд был прикован к другому месту. — Мне показалось, что еще слишком рано, вот и все. Поскольку Сиэль не смотрит на него, Себастьян позволяет себе улыбнуться. — Она была вашей невестой уже много лет, милорд. Наверняка должна быть более существенная причина для отсрочки, помимо времени года. Сиэль пристально смотрит на него, но Себастьян непоколебим. В конце концов, это необходимая информация для планирования свадьбы. Он колеблется, словно пытаясь что-то решить, и в конце концов решает. — Я надеялся, что ты уже достаточно скоро заберешь мою душу, чтобы не беспокоиться об этом. — Мы не собрали достаточно доказательств, чтобы выполнить условия нашего контракта, — заявляет Себастьян, в основном потому, что чувствует в этом необходимость, и Сиэль хмыкает. — Это мне известно. Для меня важнее всего поддержание моего внешнего вида графа, включая вопросы брака... — Прошу прощения за излишества, милорд. Сиэль начинает размышлять вслух, что с годами он стал делать с Себастьяном гораздо чаще. — Я более чем заслужил свою личность и роль графа, которая включает в себя помолвку с Элизабет. Меня больше волнуют... супружеские обязанности. Себастьян замечает розовый оттенок на щеках Сиеля и с интересом поднимает брови. — Если вы не уверены в механике, милорд, я буду рад просветить вас... — Ничего подобного, Себастьян, — прерывает его Сиэль, — ты - порождение соблазна и манипуляций. Ты не сможешь понять, когда человек пережил что-то настолько ужасное, что это изменило его сознание. Сиэль во многом прав. Себастьян наблюдал за людьми с тех пор, как они существуют, и понимает, как их разум может сломаться под воздействием стресса. Он не просыпается от кошмаров прошлого, как Сиэль, постоянно, в течение многих лет. Он несколько дней бродил возле жалкого состояния Сиэля, прежде чем проявиться физически и заключить контракт, привлеченный его страданиями. Он был свидетелем травмы Сиэля, и, хотя он не мог относиться к тому, что на него повлияла такая вещь, он может логически понять, почему это может глубоко тревожить человека, особенно Сиэля в детстве. — Я не испытал этого лично, но многие из моих предыдущих хозяев страдали так же, как и вы. — Сиеля это, похоже, не успокаивает. — Могу ли я предложить вам поделиться своими опасениями с леди Элизабет? В конце концов, она ваша семья. — Абсолютно нет, — тут же отмахивается Сиэль. Себастьян знал, что так и будет. — Это было бы признаком слабости, неподходящей для мужа. Кроме того, я потратил семь лет на то, чтобы она знала как можно меньше. — Я совершенно уверен, что я единственный, кто знает о вашем прошлом. И хотя я , возможно, не испытываю сочувствия… — на самом деле он наслаждается жалостью, — Я буду рад оказать любую услугу, которую вы сочтете необходимой, чтобы подготовиться к брачной ночи. Щеки Сиэля теперь покраснели, но от него исходит скорее тревога, чем смущение. — Брачная ночь… какая нелепость. Ты не психиатр. Как ты мог планировать помочь мне? В одно мгновение Себастьян подкрадывается к Сиэлю, сидящему за столом, и выпускает свою темную ауру на свободу. Младший Сиэль, конечно, съежился бы, но этот просто удерживает контакт с горящими глазами Себастьяна, не сводя с него пристального взгляда. — О чем это ты? Себастьян думает обо всех людях, которые видели его с такой силой. Некоторые в страхе разбегаются, другие бегут и кричат, но лишь немногие остаются на месте, даже проявляя интерес. Сейчас Сиель просто смотрит на него, как он смотрел бы в любой другой день или в любой другой форме: с легким раздражением. — Я всего лишь выступаю в роли существа «искушения и манипуляции», — оправдывается Себастьян. — Я единственный, кто знает ваши самые глубокие страхи, и я тот, кто находится у вашей постели, когда вы просыпаетесь от кошмара. Я знаю вас достаточно хорошо, чтобы понять, когда вы испытываете дискомфорт. Все это делает меня идеальным партнером. — Я начинаю верить, что ты чего-то от меня хочешь. Ты пытался соблазнить всех своих бывших хозяев? — Нет, — Себастьян не обязан лгать. Что-то мелькает в глазах Сиэля. — Твои бывшие хозяева приказывали тебе лечь с ними в постель? — Некоторые из них - да. Себастьян думает о том, чем был секс за то время, что он был в контракте с Сиелем: подкупом. Энергия, которую он получил взамен, была ничтожной по сравнению со вкусом крови, которую он украл бы у Сиэля, если бы у него было хотя бы порез от бумаги. — Они учли твое желание? — Сексуальное желание — сложная вещь для демонов, милорд. Менее могущественные демоны ищут его для получения энергии и средств к существованию. В моем случае это средство для достижения цели. Сиель выглядит разочарованным. — Значит, ты выполняешь приказ, если он тебе отдан. А в противном случае ты его инициируешь? Кроме этого флирта? — Раньше - нет, — поясняет Себастьян. — Тогда что ты от этого выиграешь? Себастьян уверен, что знает ответ, но делает паузу, чтобы обдумать его, ведь он обязан не лгать; но, подумав, он не может придумать прямого ответа. Сам того не осознавая, его аура рассеивается, и он перестает возвышаться над Сиэлем, где тот сидит. — Неважно. Если вы не нуждаетесь в моих услугах в данный момент, я должен извиниться и начать готовиться к ужину. Сиель мог бы легко приказать Себастьяну ответить на его вопрос, а не уклоняться от него, но он этого не делает. — Хорошо. Ты свободен. Себастьян быстро выходит, прихватив с собой тележку с чаем, и старается пока не думать об этом разговоре. --- Месяц спустя Себастьян разжигает камин в читальном зале. Наступил вечер, после ужина, и вряд ли Сиэль или приехавшая в гости Элизабет захотят использовать эту комнату, но Себастьян прилагает усилия, чтобы в каждой комнате была комфортная температура независимо от ее использования. В последнее время беспокойство Сиэля усиливается по мере того, как он проводит все больше времени с Элизабет и отвечает на вопросы Себастьяна о планировании свадьбы. Это делает жизнь в поместье для всех слуг, включая его самого, весьма невыносимой. Себастьяну свойственно вселять отчаяние в сердце человека, чтобы еще больше закалить его душу. В эти дни Себастьян чувствует, что не хочет, чтобы Сиэль страдал больше, чем уже страдает, исключительно ради своего хозяина. Когда он думает об этом, то отгоняет от себя чувство трепета. Он никогда не желал хозяину лучшего, если только это не служило непосредственно ему или не улучшало его обед. Возможно, постоянная забота слуг и Элизабет о Сиэле передалась и ему. Как бы то ни было, Себастьяну неприятно видеть, как Сиэль находится в таком конфликте. Он слишком занят повседневными заботами о поместье и ублажением детских и неудовлетворенных капризов Сиэля, поэтому не может выделить время на расследование и потенциальное выполнение их контракта. Не то чтобы он мог бы, если бы Сиэль все равно этого хотел — Сиэль стал навязчивым, нуждаясь в Себастьяне поблизости на случай, если тревога начнет его одолевать, чтобы кто-нибудь из слуг не увидел его в момент истинной слабости. Себастьян не считает себя утешителем, но, возможно, Сиэлю просто нужен рядом кто-то, кто знает его секреты. Его тишину прерывает звук открывающейся двери. Сиель просовывает голову, чтобы осмотреться, замечает Себастьяна, проскальзывает внутрь и закрывает за собой дверь. — Где ты был? — Он огрызается, как будто Себастьян не соблюдает распорядок дня. — Завершаю вечерние дела, милорд. Могу ли я чем-то помочь? Сиель настолько взволнован, что не может заставить себя пререкаться с Себастьяном. Его дыхание тяжелое, и он излучает раздражение. Он открывает рот, чтобы заговорить, но из него вырывается лишь кашель, и он мгновенно сгибается пополам. В одно мгновение Себастьян избавляется от оставшегося пепла и бросается к Сиэлю. Он так и не смог избавиться от астмы, а в последнее время ему стало хуже из-за стресса. Себастьян дает Сиелю свой платок и кладет руку между лопаток, периодически похлопывая. Он дает Сиэлю откашляться и находится в режиме ожидания на случай, если ситуация ухудшится. Сиэль, кажется, натренировался больше всего на свете, и приступ довольно быстро проходит. Себастьян усаживает его на ближайшее сиденье и, сняв перчатку, прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу Сиеля, чтобы проверить температуру. Сиэль вырывается из этого, нерешительно отталкивая руку Себастьяна и переводя дыхание. — Я в порядке, — заявляет он. — Я бы не согласился, — возражает Себастьян. — Я буду в порядке. В это Себастьян может поверить. — У вас нормальная температура. Если это не физическое недомогание, могу я спросить, что его вызвало? Сиэль судорожно вздыхает, но кажется спокойнее, чем когда вошел. Он стесняется поделиться. — Мы с Элизабет решили попробовать поцеловаться. Себастьян не может не дразнить: — Ого, вы так долго ждали? Сиель пристально смотрит на него. — Я не ждал по какой-то определенной причине. Мы не хотели, чтобы первый оказался у алтаря. Это должно было быть несущественным поступком, но я застыл, оттолкнул ее и попрощался. Как неловко. По крайней мере, она, похоже, тоже не особо переживала по этому поводу. Если Сиелю трудно справиться с поцелуем наедине, то Себастьяну интересно, как он поведет себя у алтаря. — Вы знаете конкретную причину, по которой вы замерли? Возможно, ее обсуждение принесет вам успокоение. Сиель сначала выглядит неубежденным, а затем колеблется. — Я должен преодолеть это в ближайшие несколько месяцев. Это жалко. Этот опыт не должен преследовать меня почти восемь лет спустя. Себастьян проявляет терпение. — Молодой господин, за годы общения с людьми я понял, что вам потребуется много усилий, чтобы устранить последствия травмы, которую вы пережили, если она вообще пройдет. Лечение включает в себя разговорную терапию и терапию воздействия. Сиэль все больше и больше доверяет Себастьяну, но не до такой степени, как разговорная терапия. Он внимательно смотрит на Себастьяна, прежде чем снова заговорить. — В последний раз, когда мы говорили об этом, ты сделал мне предложение. — Сделал. Не хотите ли продолжить обсуждение? Сиель начинает теребить свой рукав — эту привычку он открыл только Себастьяну. — На самом деле все просто. Такое существо, как ты, не станет усложнять ситуацию эмоциями. Ты обязан не лгать мне и не причинять вреда. А я должен преодолеть этот страх до своей свадьбы. Себастьян впечатлен. С того дня он не раз задумывался о своем предложении, но никогда не ожидал, что Сиэль вернется к его обсуждению. — Однако, — продолжает Сиель, — я отказываюсь приказывать тебе помогать мне в этом деле. Я знаю, что ты описываешь свою связь с... физической близостью... как сложную, но я не стану просить тебя делать то, чего ты не хотел бы делать в человеческом смысле. Это понятно? Не очень, думает Себастьян, но он понимает, почему Сиэль так относится к согласию. Для Себастьяна это вообще не имеет значения, но печать на тыльной стороне руки жжёт, когда он думает о том, чтобы сказать об этом. Неужели отвергать любую возможность собственного желания будет ложью? — Я бы не стал предлагать, если бы не хотел, — решает он, и жжение исчезает. Глаза Сиеля сужаются. — Но ты хочешь? — Я не уверен, как ответить на этот вопрос, — честно отвечает Себастьян. — Думаю, это связано с моей природой. Сиель не выглядит полностью удовлетворенным, но пока оставляет эту тему. — Вы сказали, что хорошо умеете определять степень моего комфорта. Имейте это в виду, когда мы продолжим. — И что же мы будем делать, господин? — ...Поцелуй меня. Брови Себастьяна поднимаются. Он может сказать, что Сиэль очень нервничает, но не слишком сильно. Наклонившись, он внимательно следит за реакцией Сиэля. Его рука все еще без перчатки, и в качестве проверки того, как Сиэль воспринимает намеренное прикосновение, его ладонь находит его щеку. Дыхание Сиэля сбивается, но он не отстраняется. Себастьян, не задумываясь, просовывает пальцы под повязку Сиэля и сдвигает ее вверх и в сторону. Сиэль полностью обнажен, и все же он не дрогнул. Себастьян наклоняется к нему, стараясь дать Сиэлю возможность отстраниться, если тот передумает. Их губы соединяются, и это нежно, слишком нежно и сладко на вкус Себастьяна, но, кажется, терпимо для Сиэля, хотя он застыл как доска и не двигается. Себастьян отступает, и на лице Сиэля можно прочесть только одно выражение — замешательство. — Это было приемлемо, милорд? — Да... даже больше, чем я ожидал. Как досадно. Я не могу поделиться этим с Элизабет. — Надеюсь, я был полезен, — говорит Себастьян, отступая. — Подожди. Себастьян делает паузу. — С какой целью ты снял с меня повязку? — Я хотел посмотреть, как вы справитесь с таким разоблачением, — непринужденно отвечает Себастьян. — Ты знаешь, что я никогда бы не показал это Элизабет. Какое это имеет значение? Себастьян колеблется. Он не хочет, чтобы Сиэль делился этим с Элизабет. Фактически, печать на глазу Сиэля всегда наполняла его чувством собственничества — гарантией того, что душа Сиэля принадлежит ему и ничто не изменит этого, вплоть до конца жизни Сиэля. Теперь же одна только мысль о том, что кто-то может узнать, что скрывается под повязкой Сиэля, - и Себастьян тут же не убьет его, - невероятно расстраивает его. — Мне нравится смотреть на это, — признается он, — это прекрасно, на самом деле. Сиэль никогда не любил печать, и Себастьян ожидает, что его начнут отчитывать, но этого не происходит. — Поцелуй меня еще раз, — неожиданно говорит Сиэль. — Если ты не возражаешь. Себастьян осторожно улыбается, избегая снисходительности, чтобы не испортить этот момент уязвимости. — Конечно. Вместо того чтобы застыть в смертельной неподвижности, Сиэль отвечает на поцелуй, хотя и нерешительно. Его губы прикасаются к губам Себастьяна, и в момент их расставания раздается тихий звук. На этот раз Себастьян почтительно держит руки при себе, но только потом понимает, что Сиэль в какой-то момент начал сжимать его плечо. Сиэль делает глубокий вдох и отпускает его, слегка оттолкнув от себя. — Ладно, хватит об этом. Пойду извинюсь перед Элизабет. Скорее всего, после этого я захочу искупаться. — Я пока приготовлю вам ванну, — Себастьян отходит в сторону, чтобы Сиэль мог стоять самостоятельно. Сиель открывает рот, чтобы заговорить, но, похоже, не решается, поскольку тот уходит. Себастьяну хотелось бы думать, что он собирался отблагодарить его, но Сиель не благодарит своего дворецкого за то, что тот просто выполняет свою работу. Считает ли Сиэль, что это выходит за рамки обязанностей Себастьяна? Себастьян и сам не совсем уверен в ответе. --- Вернувшись домой после изнурительного дела, Себастьян забирает у Сиэля мокрые шапку и пальто. На улице холодно и льет дождь, а королева поручила Сиелю расследовать деятельность банды, занимающейся торговлей детьми. С помощью Себастьяна было достаточно легко задержать главаря и передать его Двору, спасая остальных детей. Не было никакой связи с тем, что случилось с Сиэлем много лет назад, что привело к еще одному делу, которое не помогло завершить их контракт. Себастьян также предпочел бы, чтобы королева не усугубляла травму Сиэля так близко к его свадьбе. Возможно, если бы они раскрыли дело о налете на поместье Фантомхайв, Себастьян смог бы выполнить контракт и съесть душу Сиэля, освободив Сиэля от его предстоящего брака и избавив Себастьяна от назойливых мыслей, которые грозят поглотить его тем больше, чем больше он и Сиэль тренируются ради супружеских обязанности Сиэля. И все же все чаще в последнее время Себастьяна пугает мысль о том, что душа Сиэля перестанет существовать. — Идем, — приказывает Сиэль, в его голосе слышится усталость. Появляется Танака, чтобы отнести вещи Сиэля на просушку, и Себастьян может последовать за ним. Сиель ведет его в свою спальню и жестом просит Себастьяна закрыть дверь. Он тут же начинает сбрасывать с себя слои одежды, а Себастьян замирает во времени, наблюдая за происходящим. Недавно у них состоялся разговор, в ходе которого они пришли к выводу, что Себастьяну было бы неуместно одевать и раздевать Сиеля в комнате, которую он делил бы с Элизабет, поэтому Сиель наконец-то, спустя семь лет, начал одеваться сам. Себастьян не думал, что будет скучать по этому занятию, но ему нравится, как Сиэль возится с пуговицами и беспорядочно разбрасывает одежду. — Набери ванну, пока я не простудился, — просто говорит Сиель. — Да, милорд, — откликается Себастьян и подчиняется. Он ждет, что Сиэль упрекнет его в бездействии, но тот не делает этого, продолжая снимать с себя одежду. Себастьян почти закончил готовить ванну, когда в неё входит Сиэль. Он успел раздеться до брюк и полурасстегнутой нижней рубашки. Сиелю нет нужды оставаться одетым рядом с Себастьяном, но он не делает никаких усилий, чтобы закончить раздеваться. Себастьян воспринимает это как сигнал уйти. Он в последний раз осматривает комнату, чтобы убедиться, что у Сиэля есть все необходимое для принятия ванны, и поворачивается к двери. Сиэль небрежно захлопывает дверь лодыжкой, вызывая неоправданно громкий стук, когда дверь надежно закрывается в раме. Он небрежно прислоняется спиной к стойке раковин, что неподобающе для дворянина. Себастьян открывает рот, чтобы поинтересоваться поведением, как вдруг Сиэль тянет за шнурок повязки на глазу, позволяя ей упасть с его лица на колени. Его закрытый глаз пристально смотрит в глаза Себастьяна, благоговейный трепет от этого зрелища заставляет его задуматься. С тех пор как Сиэль начал красть поцелуи в укромных уголках, он не раз прибегал к этому трюку, чтобы сбить его с толку. — Молодой господин, что... — Не будь глупцом, — прерывает его Сиэль. — И не заставляй меня произносить это вслух. Себастьяну не нужно думать об этом. Его руки находят нижнюю часть бедер Сиэля и приподнимают его, чтобы усадить на стойку. Его колени легко раздвигаются, освобождая место, и это необходимо, когда его кулаки крепко вцепляются в лацканы пиджака Себастьяна и притягивают его к себе. Их носы соприкасаются, но Сиэль никогда сам не сокращает разрыв ни в одной из их встреч. Когда Себастьян все же целует его, Сиэль сразу же становится грубым и отчаянным. Все еще неуклюжий и несколько неопытный, ему не хватает терпения следовать примеру Себастьяна, и вместо этого он берет всё на себя. Тем не менее это восхитительно: зубы и гладкое скольжение языков друг по другу, Сиэль держит Себастьяна в тисках и не желает отпускать. Если держать Сиэля так близко и пробовать его на вкус, это дает малейшую суть его души, и Себастьян не может не застонать прямо в рот Сиэля. В конце концов Сиэль отступает и прячет раскрасневшееся лицо на шее Себастьяна, переводя дыхание. Себастьян гладит его по бедрам и старается не прикусить Сиэля за ухо. — Ваша вода в ванной остынет, молодой господин, — говорит Себастьян, чтобы нарушить тишину, и Сиэль отстраняется, чтобы оскалиться. — Мне на это наплевать, — Сиэль смотрит в глаза Себастьяну, что-то обдумывая, — Почему ты так нерешителен? Разве ты не должен наслаждаться тем, что соблазняешь своего господина? Развращаешь его? — Должен, — признается Себастьян, — но не хочу. — И почему же? — Я не уверен. Я должен поощрять отчаяние. Сиэль отпускает фрак Себастьяна и вместо этого обнимает его за шею. — Тогда продолжай целовать меня. — Я не уверен, что так будет лучше для вас. — Отказывать в сладостях и ругать меня за плохую осанку - это совсем не то, о чем я тебя прошу. С каких это пор ты стал таким неуверенным? Я обратился к тебе за помощью только потому, что был уверен в отсутствии у тебя каких-либо чувств или эмоций. — Я испытываю эмоции, — настаивает Себастьян, — но что касается чувств, то я никогда не испытывал ничего подобного. Должно быть, это было не то, что Сиэль хотел услышать, потому что его руки соскальзываю с плеч Себастьяна. Он откидывается назад, чтобы посмотреть на Себастьяна, но его лодыжки оказываются сцеплены за коленями Себастьяна, не позволяя ему отстраниться. — Говори свободно, демон Себастьян вздыхает и позволяет себе охватить Сиэля целиком: краснот на его щеках, светящаяся печать на глазу, который смотрит на него, блеск слюны на губах от их поцелуя и суть его сияющей, извращенной души. что Себастьян всегда чувствует, когда он рядом. Себастьян голодает, но и скучно ему уже много столетий — он не сожалеет об этом контракте, каким бы сложным он ни был, и все же он боится. — Вы относитесь к этому как к сделке, но действуете по желанию и импульсивно. — Это не так, — возражает Сиэль, — нам просто нужно было уединение, которое я обеспечил. — В таком замкнутом пространстве, когда в поместье живут всего четыре души? Полураздетым и отказывающимся признать, чего хотите? Сиэль дуется: — Мне просто неловко это делать, вот и всё. — У нас было несколько встреч. Помогли ли они? Будет ли вам комфортно с леди Элизабет летом? Надутые губы Сиэля превращаются в хмурый взгляд. — Скорее всего, нет. Именно поэтому я продолжаю просить тебя о помощи. — Если я могу быть столь самонадеянным, милорд, у вас, похоже, есть скрытые мотивы. — Разве это не то, чего ты хочешь? Твоя собственническая натура, должно быть, ненавидит мысль о том, что я счастлив, имея жену и семью. Конечно, предпочтительнее соблазнить меня, как демон, которым ты являешься, и заставить меня бояться своего брака, и все же ты здесь с чувствами, которых у тебя никогда не было. — Если это так, то, похоже, я преуспел, — говорит Себастьян, наконец-то справившись с улыбкой. — Вот вы, наполовину раздетый для меня, готовый наброситься и боящийся своей свадьбы. И все же вы говорите так, будто совсем меня не желаете. Я стою между ваших раздвинутых коленей, молодой господин. Они смотрят друг на друга какое-то мгновение. Себастьян рад дразнить Сиэля при любой возможности, но они оба оказались в шатком положении. — ...Отлично. Похоже, мы все усложнили. — Это так, — соглашается Себастьян. — Как вы хотите поступить? Сиэль ослабляет хватку Себастьяна, давая ему выход, если он захочет им воспользоваться. — Я могу попросить тебя о том же. Я не могу вечно избегать своей свадьбы. Я люблю Элизабет как родную...— Сиель колеблется, — ...но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую к тебе. Все еще держа руки на бедрах Сиэля, Себастьян чувствует, как напряженно он ждет его ответа. Прежде чем Себастьян успевает что-то сказать, Сиэль спрашивает: — Для тебя это не совсем плотские чувства, не так ли? — Нет, — сразу же отвечает Себастьян, хотя при любых других обстоятельствах он никогда бы не признался в этом. — Хотя, боюсь, я не знаю, как это описать. Это плотское, но есть и что-то еще. — Было бы самонадеянно с моей стороны назвать это привязанностью? В конце концов, ты меня ненавидишь. Себастьян никогда по-настоящему не считал себя ненавидящим Сиэля, но ему никогда не удавалось убедить его в этом. Единственное слово, которое он мог бы использовать, чтобы описать свои чувства к Сиэлю, — это одержимость, которая неуместна для этого разговора. — Не совсем. Ну а вы - все еще ненавидите меня? Сиэль некоторое время молчит. — Может быть, я нахожу тебя надоедливым. Не уверен, что я когда-нибудь тебя ненавидел. В чем-то это признание превосходит все, что было сказано сегодня вечером. Он снова притягивает Себастьяна ближе, и теперь, когда у него есть подтверждение, что Себастьян более чем готов, он по собственной воле сокращает расстояние. На этот раз поцелуй менее жаркий, но руки Сиеля начинают скользить вверх по груди Себастьяна, задевая пуговицы его нижней рубашки. — Вы тренируетесь, когда снимаете с себя одежду? — Себастьян дразняще прижимается к губам Сиеля, и тот в отместку прикусывает губу. — Почему ты так стараешься меня смутить? — спрашивает Сиель. — Неужели ты не можешь просто догадаться, чего я хочу, вместо того, чтобы заставлять меня это говорить? — Я знаю, чего вы хотите, — уверяет Себастьян, беря руки Сиэля в свои, чтобы отвести их от груди, — и мне следует потворствовать этому. Но я не уверен, что кто-то из нас уже готов к этому. В ответ на это Сиель из уважения отпускает Себастьяна. — Ладно. Я не знаю, что делать. — Вам всё равно придется жениться на Элизабет, — настаивает Себастьян. Сиэль вздыхает. — Я знаю. Но я знаю, какова в конечном итоге будет моя судьба, поэтому я предпочитаю провести эту жалкую жизнь так, как мне заблагорассудится. Если это означает прелюбодеяние с демоном, то пусть будет так. У Себастьяна, как у демона, слюнки текут при мысли о подобном моральном разложении. — Очень хорошо. Мы должны позаботиться о том, чтобы она не узнала. Сиель крадет еще один поцелуй, а затем полностью отпускает Себастьяна. — Подогрей воду в ванной, — приказывает он, — и оставь меня, пока я не опозорился еще больше. — Да, милорд. --- Обычно Сиель воздерживается от вечеринок в честь своего дня рождения, но семья Элизабет настояла на том, чтобы он устроил праздник, который станет официальным объявлением об их помолвке. В последние месяцы Себастьян стал для него утешением, когда Сиель перегружался, - будь то компания, пока Сиель занимался бумажной работой, или жаркие ласки сидя за одним столом. Себастьян был бы рад оказать любую помощь до или во время вечеринки, но он просто слишком занят приготовлениями. За прошедшие годы ему удалось обучить слуг до определенного уровня компетентности, так что ему, по крайней мере, не придется беспокоиться о подготовке ингредиентов, стирке белья или возгорании теплицы. Он до сих пор проверяет любую работу, которую они делают, и вносит последние штрихи. Танака присматривает за Сиэлем большую часть дня, поэтому Себастьян видит его один раз утром, чтобы разбудить, но не снова до начала вечеринки. Гости начинают прибывать, общаются с Мидфордами, в то время как Сиэль и Элизабет ждут своего грандиозного появления в другом месте. Себастьян следит за тем, чтобы все блюда были выставлены должным образом, а слуги были готовы убрать посуду и предложить напитки по мере необходимости, после чего располагается в стороне, ожидая Сиеля, чтобы начать расставлять башни с шампанским — показной фаворит вечеринок в поместье Фантомхайв. Когда они появляются, толпа затихает, и голос Сиэля, приветствующего всех, разносится по залу. Он стал лучше владеть своим голосом и проецировать свое присутствие; если в тринадцать лет он был настоящим дворянином, то с тех пор стал только лучше. Единственное, что помогало Себастьяну оставаться в здравом уме большую часть дня, — это ожидание увидеть, как Сиэль решит одеться, но, к сожалению, ясно, что именно Элизабет выбирала их наряды. В последние годы она смягчилась, но на сапфирово-синей одежде Сиэля все еще слишком много оборок, чтобы он мог выбрать их сам. У Элизабет есть подходящее платье, которое сохраняет ее детскую эстетику, но при этом подходит леди ее положения. Себастьян не обращает внимания на приветствия Сиэля, и, прежде чем он это осознает, Сиэль спускается по лестнице, чтобы лично поприветствовать своих гостей с Элизабет на его руке. Это зрелище должно было бы вызвать у Себастьяна ревность, но этого не происходит. Он всегда знал, что Сиэль — его, и сейчас больше, чем когда-либо, он чувствует себя неуязвимым, даже если Элизабет будет отнимать гораздо больше внимания Сиэля. Себастьян позволяет себе представить: если их встречи и без того тайные, отчаянные и жаркие, то насколько же восхитительным будет момент, когда Сиэль спрячется от жены в собственном доме? Себастьян предпримет все необходимые меры, чтобы их не обнаружили, но, зная жадность Сиэля, ему придется нелегко. Он представляет, как Сиеэль незаметно стучится в дверь почти не используемых покоев Себастьяна, объявляет, что отлучился по делам, и пробирается в подвал, или даже зайдёт так далеко, что спланирует экскурсию в городской дом. Если Сиэль действительно достигнет такой степени отчаяния и разврата, это лишь сделает его душу еще более соблазнительной, чем она есть, а Себастьян и так не уверен, что сможет поглотить ее, когда придет время. Времени на раздумья у него не остается, поскольку Сиель подает ему сигнал приступить к представлению. Как обычно, он садится на стул и наливает шампанское в самый верхний бокал, вызывая каскад аплодисментов и восторженных возгласов зрителей. Сиэль наблюдает за происходящим с безразличием, а Себастьян улыбается ему. Элизабет замечает это, но выражение ее лица остается нейтральным, как и у Сиэля. Он и слуги раздают шампанское толпе и быстро скрываются. Сиэль и Элизабет должны лично поприветствовать всех гостей. Себастьян занимает свое время, моет посуду и пополняет запасы еды и питья по мере необходимости, пока Сиэль и Элизабет, наконец, не завершат свой обход и не смогут расстаться. Элизабет тут же направляется к своей личной помощнице Пауле, которая помогала на кухне, но теперь стоит в стороне. Себастьян наблюдает, как они обмениваются приглушенным разговором и извиняются; он лениво предполагает, что Элизабет, возможно, понадобится помощь с гардеробом. Себастьян знает, что они не смогут надолго расстаться ради сохранения внешнего вида, поэтому он очень рад, когда первым, кого Сиель навещает один, оказывается Себастьян, быстро говорящий по-французски, чтобы избежать слушателей. — Ты молодец, что организовал прекрасную вечеринку по такому ужасному случаю, — приветствует его Сиель. — Благодарю вас, господин. — Элизабет ведет себя странно. Кажется, она не хочет быть здесь. А ведь последние семь лет она только и делала, что радовалась возможности выйти за меня замуж. — Вы чувствуете себя неуверенно? Возможно, она догадалась, что у вас есть другой объект для привязанности, — поддразнивает Себастьян. — Не будь придурком. Уверен, она ни о чем не догадывается, за исключением тех случаев, когда ты улыбаешься мне через переполненную комнату, — укоряет Сиель. — Мои извинения. Ваш хмурый взгляд так сиял в другом конце комнаты, что я подумал, что это может вас подбодрить. — Сиель хмурится, но Себастьян чувствует, как его это забавляет. — Я буду стараться, чтобы это не повторилось. Сиэль оглядывает толпу и вздыхает. — То, что Элизабет пришла на такую вечеринку, несколько облегчает мои переживания. И все же, как только у нее появилась возможность, она тут же сбежала, — он колеблется, и Себастьян чувствует, как от него исходит беспокойство. — Я не знаю, смогу ли я это сделать. — Вы уже делали это несколько раз. Вы можете продолжить разговор со мной, если хотите дождаться возвращения Элизабет. — Нет, — решает Сиэль. — Если Элизабет может отказаться от вечеринки по случаю помолвки, то и я смогу. Тетя Фрэнсис достаточно зрелищна, чтобы развлечь толпу. Себастьян вынужден признать, что слышит ее рокочущий голос сквозь шум комнат. Сиель поворачивается и смотрит на него уверенным взглядом. — Следуй за мной. Себастьян не скрывает своего удивления: — Во время вашей помолвки, молодой господин? — Делай, что я говорю, — приказывает он и исчезает в боковой двери. Себастьян быстро бросается в погоню. Как же это раздражает. Себастьян думал, что к восемнадцати годам Сиэль уже вырастет из этих капризов, и все же он обнаруживает, что его постоянно затаскивают в темные комнаты и укромные коридоры, и это не значит, что он жалуется на действия, которые они совершают.