Что это за миф?

– Тааак… он не просыпается так рано. может ушёл? Ну да, действительно ушёл. А зачем? Почему мне не сказал? Не предупредил хотя-бы? , — думал Давид вслух. Поведение друга его все больше настораживало, — А вдруг его похитили?! Хотя, опять-таки, кто? Мне кажется, что многие мифы уже сами его боятся. Да и никаких мифов за последние сутки мы не видели.

Роменский долго не мог решить, что ему делать. Идти искать его? А если он опять разозлиться? Скажет вот, что ты полез, куда не просят. А как иначе? И вообще, Берг не предупреждал, что уйдёт, даже записки не оставил, просто молча свалил, Давид имеет право пойти искать друга.

Закинув рюкзак за плечо, он направился к двери. Да вот только дверь открылась прямо перед ним. В дом зашёл Никита. Весь запыхавшийся , взгляд у него был очень уставшим, волосы растрёпанные, и будто неживые, в глазах читалась какая-то пустота и даже немного злость. – Привет, Давид. – ЁМАЁ НИКИТА! ТЫ ГДЕ БЫЛ? ЧТО С ТОБОЙ? , — Роменский перекинул его руку через свою шею, помогая идти, затем посадил друга на диван и принёс ему воды. – У меня даже предположений не было, куда ты мог уйти! Тебя кто-то утащил? Что произошло? – Слишком много вопросов. Не, никто меня не утащил, я это…сам ушёл. Всё нормально. – Ага, я вижу! Зачем ты уходил? Мог бы хоть записку оставить! – Об этом не подумал, прости. Я надеялся вернуться до того, как ты проснёшься. – То есть, ты хотел, чтобы я не заметил твоего ухода? Ага, я не должен был знать об этом? Теперь ты точно мне расскажешь куда уходил! , — с настойчивостью говорил Давид. – Слушай, я просто хотел прогуляться, ушёл слишком далеко и на меня напали волки, но я успел от них убежать. – Мы за все время видели волков только один раз, и то они от нас убежали! , — Роменский опровергал оправдания друга, ходя по команте туда-сюда. – Значит, вернулись по мою душу. Слушай, я не понимаю, почему ты так остро реагируешь? Да, я забыл предупредить, каюсь. Но ты же видишь: я живой. Давид остановился. Прожигая друга взглядом, он сказал: – Хмм. а может ты в особняк ходил без меня? – Чего? Конечно нет. Что мне там делать, тем более без тебя? , — Никита сказал это спокойно. Даже если он волновался во время ответа, этого не заметил бы никто. – Да ладно, шучу. Я же знаю, что один бы ты туда не пошёл. – Ну вот, да:) После этих слов за окном резко день начал заменяться на ночь и обратно. – УРАААА, МИСТИКА ВЕРНУЛАСЬ! , — с ненаигранной радостью закричал Давид. – Дожили, радуемся мистике! , — усмехнулся Никита. Берг привёл себя в порядок, затем пошёл спать, так как ему казалось, что он сейчас упадёт. Давид же пошёл собирать мёд, так как друзья используют его не только как еду или лекарство, но и для склейки чего-либо. И вообще, мёд — полезная штука. С полудня он осторожно собирал его из ульев, не трогая пчел. Он действительно радовался тому, что мистика вернулась, ведь она была чуть ли не смыслом жизни для мифоискателей. За время пребывания Давида на цветочной поляне он уже несколько раз слышал грохот молний, а ещё погода часто менялась. Пару раз шёл дождь и кареглазый чуть-чуть намок. Но солнце быстро его высушило. А ещё Роменский видел Аманду! Она спокойно наблюдала за ним из-за деревьев.

Мифоискатель видел лисичек. Много лисичек. Он хотел снять их на камеру. Его камера заряжалась, поэтому Давиду пришлось взять ту, что была у Никиты. Как только он её включил, то заметил, что она, оказывается, вела запись. – Чего? Она не выключена? Хмм... Никита забыл вырубить камеру? , — озвучивая свои мысли, Давид сохранил запись, — СКОЛЬКО?! 18 часов?! Почти сутки камера работала! Стоп, получается, она могла заснять то, что происходило у Никиты ночью?.. Ладно, потом разберусь. Но я приятно удивлён, что наши видеокамеры такие мощные!

Вернувшись домой, Роменский тихо поднялся, чтобы проверить, спит ли его друг. Он спал. И, видимо, крепко. Старший перелил мед и убрал на место. «Ладно, пойду промотаю запись, это ведь не будет значить, что я слежу за Никитой? Пф, конечно нет, я ведь просто листаю записи…», – думал Давид. Он сел на свою кровать и включил последнюю, самую длинную запись с камеры. Он видел, как его друг, подумав, что уже выключил камеру, поднялся на второй этаж и поставил её на свой стол. Больше к устройству младший не прикасался. Давид промотал запись вперёд, до тех пор, пока не стало понятно, что наступила ночь. Роменскому очень повезло, что зона фокусировки камеры включала в себя ту самую часть, где была кровать Никиты и спуск на первый этаж. Мифоискатель листает дальше. Он видел, как младший сначала читал книгу, одну, затем вторую, третью, четвертую, словно искал в них что-то. Затем он лёг спать. «Так, я в это время уже точно спал», думал Давид.

Он видел, как его друг лежал на кровати, уткнувшись головой в подушку. Он не спал, старший был уверен в этом на все сто. Никита как-то странно дергался. Пролистав ускоренную запись ещё на два часа вперёд , на тот момент было уже 3 часа ночи, Давид увидел, как его друг медленно поднимается с кровати, оставляя на подушке мокрый след. Да, качество камеры было очень хорошим и позволяло увидеть все. Роменский понял, что Берг плакал. «Чего?…Почему?…Это из-за меня? Я обидел его?......Да не может быть такого, чтобы Никита плакал. А вдруг у него просто проблемы со слизистой глаза? Он ведь не спит ночами, вот и результат, а я тут панику устроил...». Затем запись показала, как гетерохромный берет свой рюкзак и спускается. Больше в эту ночь он не возвращался. Ближе к концу камера показала, как Давид берет устройство и кладёт к себе, а через некоторое время выключает уже на улице. «И что это было? Спросить у Никиты? Блин, что делать..... Ладно, пока что не буду ничего предпринимать, мало ли...». – Братан, ты дома? — услышал Роменский со второго этажа. – Да! Я уже пришёл, — ответил кареглазый, убирая камеру на тумбочку около кровати. – Отлично, я тут вспомнил, что нам надо проверить тотем Лукаса. Я уверен, что за это время он успел измениться. – Хорошо! Когда выходим? – Да можем прям щас, если ты готов. – Я всегда готов, Никита, ты же знаешь! , — с радостью ответил Давид.

Он поднялся на второй этаж, чтобы подождать друга и, на всякий случай, начал всматриваться в его глаза. Вроде сухие. А ещё, несмотря на то, что Берг поспал, круги под веками никуда не исчезли, а волосы были все такими же, безжизненными что-ли?

Старший начал оправдываться про себя тем, что ему просто кажется. Смотря, как Никита собирает рюкзак, кареглазый в миг почувствовал, что не ощущает своего тела. Осознание пришло мгновенно: в него кто-то вселился. – Никииит. – Давид, не мешай, я пытаюсь найти свою камеру. – НИКИТА! Я НЕ УПРАВЛЯЮ СВОИМ ТЕЛОМ!

Берг моментально повернулся на друга, который очень странной походкой шёл прямо к балкону. – Что?! ДАВИД, СОПРОТИВЛЯЙСЯ! , — младший быстрым шагом пошёл за ним. Жертва какого-то очень плохого мифа уже вышла на балкон и...... прыгнула вниз. – ААА НИКИТ! , — друг успел схватить его за ногу. Только вот из самого Давида, висящего головой вниз, точнее, из его тела, «выпала» какая-то тень и исчезла, соприкоснувшись с землёй. – Фуууух, ты напугал меня! Что это было? – Я не знаю, я просто перестал ощущать тело и....там сейчас какая-то чёрная тень упала. Может, это душа мифа? – У мифов нет души. Скорее всего, это чей-то призрак, очень сильный, раз уж он так легко вселился в тебя несмотря на защиту заговорённым углем, — Никита вытащил Роменского и поставил на ноги. – А зачем ему я? – Если он хотел тебя убить — если это так, то миф очень тупой, ведь даже если бы ты упал, ты бы не умер, а сломал себе кости, — друзья спускаются вниз, — пошли, у нас время идёт.

Тотем Лукаса мифоискатели строили ещё давно. Он находился в лесу, где растут очень высокие сосны и ели. Путь в тайгу занял немного времени. Дойдя до тотема, они увидели, что он очень исказился: вокруг него пошло заражение, белая шерсть на самой фигурке лица Лукаса в некоторых местах заменилась на чёрную, кругом стояли красные факела, рядом с тотемом был большой перевернутый крест из красной глины. – Ну и жесть! В последний раз тут этого не было, да, Никита? – Ага… мне кажется, что сейчас наш дорогой Лукас следит за нами. – Да сто процентов, он ведь всегда рядом, а тут мы ещё и на его территорию пришли! – Это не совсем его территория… но если сломать тотем, то он очень разозлится. Давид, отойди от него. – Хорошо! , — Роменский подошёл ближе к другу, и в этот момент на них выбежал Лукас с очень страшный звуком. – СТОЙ! — Никита резко вышел вперёд друга, закрывая его собой, выставил руки вперёд. Миф исчез. – Вот это скример.... – ОФИГЕТЬ НИКИТА! КАК ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ? – А?.....А, Мне кажется, он испугался моего крика. – Погоди, посмотри на меня, — Берг повернулся к Роменскому. – Что-то не так? – Слушай. что у тебя с глазом? Он чёрный! Никита, что это? – Чё?.. , — младший судорожно достал из рюкзака небольшое зеркало, и увидел, что глаз-то, действительно почернел, — Давид. Я сейчас приду. Надо промыть глаз, кажется, туда пыль попала, а я-то думаю, что он болит так.

Никита отбежал за дерево, вернулся через пару минут. Глаз снова стал голубым. – Давид, пошли. Нам пора.

Роменский молча кивнул, и те начали обратный путь.

Всю дорогу они молчали, думая каждый о своём. Берг мечом ставил небольшие пометки на деревьях, чтобы не потерять дорогу. Старший обдумывал тот факт, что когда его друг вышел из-за дерева, якобы, уже промыв глаз, его лицо, руки и одежда были совершенно сухими. Сначала Давид не заметил этого. Но по дороге домой его мучило странное чувство, будто что-то не так, и он понял что-то, «Может, он просто протёр глаз и пыль сама ушла?». Да, он снова пытается найти объяснение странностям друга.

Следующие несколько дней прошли без примечательных событий. Мифоискатели проверяли старые тотемы, защищались от монстров, дома строили вместе теории или играли в настольные игры. Иногда, по вечерам, они долго обсуждали всё, что только в голову придёт, смеялись. А перед сном Никита читал. Много читал. Периодически он напомнил другу, чтобы тот не трогал его книги. «Да ладно тебе, они мне не нужны, правда», отвечал Давид. И все же, ему казалось очень странным то, что друг зачастил с напоминаниями о своём запрете. Роменский готов поклясться, что младший меняется. И явно не в лучшую сторону. Они никогда не говорили об этом, но именно сегодня Давид решил задать этот вопрос.

На сегодняшний день планов особо не было. А вот кареглазый готовился к разговору. Он очень не любил эти «серьёзные разговоры», друзья просто не умели их вести, особенно Давид.

Бывало, Берг позовёт его поговорить, а тот очень нехотя, опустив голову выслушивает друга. Однако сегодня Роменский сам решил взять на себя инициативу ведения разговора. Возможно, он не будет долгим. – Никита, можно тебя?, — Берг сидел в кресле на втором этаже и рисовал. Они, конечно, не художники, но иногда отвлекаются от реальности тем, что чиркают всякую всячину на бумаге. Младший отложил свои художества. – Да, конечно, что ты хотел?

Давид облокотился на стену и скрестил руки на груди. – Почему ты такой грустный?

Никита посмотрел вопросительным взглядом. – Чего? – Я имею в виду, вообще. Особенно в последнее время. Ты смеёшься, бегаешь, прыгаешь, так сказать, но это как будто не по-настоящему. Я понимаю, иногда пропадает настроение, но я замечаю, что как только тебе кажется, что я не смотрю на тебя, выражение лица у тебя сразу меняется. Никита молча слушал. Давид продолжал: – Я часто вижу тебя у зеркала. Ты волнуешься по поводу внешности? Я очень надеюсь, что это не так, ты ведь такой красивый человек! Врать я тебе уж точно не буду! Если тебя что-то тревожит, ты всегда, всегда-всегда можешь поговорить об этом со мной, мы ведь друзья!

Берг долго молчал. Но Роменский не собирался уходить. Он стоял до тех пор, пока Никита не начал отвечать. – Давид, послушай внимательно мой вопрос и подумай, прежде чем ответить, — Берг встал с кресла, — Ты часто видишь пчёл. Что будет, если ты погладишь одну из них? – Ну, они все на меня нападут… почему ты это спрашива-… -Не перебивай. А почему они на тебя нападут? – Э… наверное потому, что я для них буду как угроза, и они будут защищать свой улей. – Как? – Они начнут жалить, и я уйду. – А что будет, если плеча ужалит? – Она умрёт. – И какой же ценой? – Она умрёт.....но зато она защитит свою семью, и все пчёлы будут помнить о ней. – Правильно, — ответил Берг. – Я не понимаю, к чему ты это спрашивал, но ты так и не ответил на мой вопрос! Что же с тобой?

Никита медленно подошёл к облокотившемуся на стену другу. Можно сказать, прям впритык, оставляя между ними очень маленькое расстояние. Давид не собирался отходить, показывая тем самым, что он сдаваться не намерен, но, тем не менее, он был немного растерян, даже чуть-чуть покраснел. А Никита же, смотря в глаза друга, легко ответил: – Давид, со мной всё хорошо.

Не отрывая взгляд от разноцветных глаз Берга, Роменский потянулся к его маске, именно сейчас ему захотелось увидеть лицо друга полностью, дабы читать его настоящие эмоции. Но Никита не дал ему этого сделать. Он резко отстранился от товарища. – Ну, Давид, пойдём в карты сыграем, а то давненько уже они лежат на полке без дела!