Что это за миф?

Мистическая активность в последние дни была жуткой. Мифоискатели уже успели проверить все тотемы. Они встречались лицом к лицу с Кассандрой, с Пустым человеком, Кэндименом, Двухголовым и Лукасом. Чаще всего их вылазки заканчивались тем, что они убегали от мифа в ужасе, а потом смеялись. Друзья очень любили шутить и прикалываться друг над другом. Но странности все равно никуда не исчезли. Во-первых, тот самый особняк никуда не исчез. — Никита, а разве он не должен был пропасть? Ведь ему уже, как ты говорил, нет смысла здесь находиться, а мистика обычно исчезает в этом случае. — А вдруг там кто-то живёт? , — то ли всерьёз, то ли с сарказмом ответил Берг. — Проверим? — Не-а:) — Ну блин (( А ещё Давид заметил, что его друг не плавает в речке. Обычно они плавали летом чуть ли не каждый день, а сейчас – ни разу. Разве что тогда, когда Роменский сам ходил гулять и иногда позволял себе поплавать. Никита все чаще стал крутиться у зеркала. Небольшое зеркальце всегда теперь у него в кармане. — Да чего ты вечно у этого зеркала? Красивый ты, красивый, не сомневайся. Ещё и эту… как её… тоналку почти всю потратил. Ты чо, реально паришься по поводу внешки? Или ты.... ну, это... из этих? Никите явно поднадоело выслушивать это. — Да блин, что за стереотип? Я просто слежу за собой. Ну да, чаще, чем раньше, и что? Может, мифам хочу понравится, а, влюбился я в мифа?

У Роменского округлились глаза. Он явно не ожидал такого поворота. — Ой, да шучу я. Видел бы ты свое лицо сейчас, — усмехнулся Никита. — Мдаааа, ну и шуточки у тебя! — А у самого-то!

Давида преследовало чувство, что что-то не так. Никита начал уходить из дома один все чаще и чаще. — Хей, ты куда опять? — Да там это, ресурсов собрать, прогуляться. — Давай я с тобой! — Не, Давид, я буду поздно, ты в это время уже спать будешь. — Ну лаадно…

А ещё Роменский думал о том, чтобы поставить камеру на второй этаж. Однако, он быстро отказался от этой идеи, так как следить за другом – это практически предательство. А ему хочется доверять Никите.

И так уже несколько дней подряд. Берг уходит почти на полдня, в лучшем случае. А его тело, как казалось Давиду, становилось каким-то..другим. Словно друг менялся не только внутри, но и снаружи. На его столе, рядом с зеркалом лежало несколько пачек использованной тоналки и какие-то крема. Кроме того, Никита мог иногда сорваться на старшего. Это были ругательства и крики по пустякам, за которые потом гетерохромный извинялся перед другом. Давид всегда его прощал. И вообще, он никогда не держал обиду и не был зол на него, ему такое просто незнакомо. А вот страх… это чувство Роменскому знакомо ещё как. Изо всех сил отрицая это, он все же смирился с тем, что начинает побаиваться друга. Чаще всего он просто игнорирует это чувство. По крайней мере, старается. Очередная странность, которую заметил Давид, это отсутствие знаков, которые были написаны заговорённым углем на стенах дома снаружи. Он точно знает, что Никита их не убирал. Скорее всего, это снова проявление мистики. Видно, какому-то мифу не понравились художества мифоискателя.

Сегодня Берг вернулся раньше, чем обычно. Было только 8 часов вечера. — Привет, Никит! — Здарова. Прикинь, я тут в лесу чабрец нашёл, пошли чай заварю! — О, а что это? — Ну ты даёшь. Это растение, очень вкусное, если добавить в чай. Ща все будет. — Нуу посмотрим, не отравишь ли ты меня! — Хахахах, не переживай, я первый выпью, чтобы ты убедился в его безопасности:) — Да ладно тебе, я полностью доверяю своему другу! Даже если он собирается меня травить, — Давид сел за стол, смотря, как Никита заваривает чай. — На вот, попробуй, — Берг протянул кружку старшему. Тот отпил. — Блин, реально вкусный! — Ага, это временный эффект, сейчас тебя начнёт колбасить и ты упадёшь, уснёшь и больше не проснёшься! Бууу!

Давид аж поперхнулся. В первые пару секунд он думал, что его друг говорит всерьёз. — Ну ёмаё, Никит! Харэээ ((

Младший посмеялся над другом. После их посиделки за столом он начал убирать кружки, повернулся к Роменскому спиной. Тот быстро понял, что что-то снова не так. — Никита, что у тебя на шее сзади? Что-то тёмное… , — откуда эта штука на шее друга, кареглазый на этот раз объяснить себе не пытался. — А? , — Берг подошёл к зеркалу. А затем убежал в ванную, оставив друга в недоумении. Вышел он через минут 10, и прямо выходя из ванной начал говорить, слово объясняясь: — Не, ну ты прикинь, эти жуки меня просто съедят! Сегодня на шею один сел, ну я его прихлопнул, а тот так и остался там, буэ. Я его убрал уже.

Шея младшего действительно была без всяких чёрных пятен. Давид смотрел озадаченно, но ничего не ответил. Теперь он точно понял, что боится своего друга. Не потому, что он прихлопнул жука, а потому, что он – ходячая загадка. Отгадка на которую, по предположению Роменского, была очень страшной.

Это была единственная ночь на памяти Давида, когда он почти не спал. Младший уже давно лежал в своей кровати, возможно, уже уснул, всё-таки, часы показывали 3:37 ночи. О чем только не думал бедный Давид. «Что происходит с Никитой? Что со мной происходит? Я не должен его бояться... он буквально защищает меня, а я что? Боюсь лучшего друга. Что вообще с ним? А вдруг это Мимик был все это время?! Да не, он не разговаривает же, о чем это я....так. Никита всегда спит без маски...я могу пойти проверить его? Это ни в коем случае не слежка, просто хочу убедиться, что он здесь. Я просто посмотрю...». После этих мыслей он тихо встал с кровати, так же тихо поднялся на второй этаж. Никита спал. Без маски. Давид вдруг почувствовал сильную дрожь. Очень сильную. Но любопытство не победить. Он начал медленно подходить к кровати друга. Посмотрел на его лицо и… слишком громко охнул от удивления. Практически закричал. Никита проснулся. А увидел перед собой Давид следующее: его друг имел неестественно бледную кожу, которая в некоторых местах была абсолютно чёрной, как сама тьма, волосы в некоторых местах так же почернели, как и та часть лица, которую младший обычно закрывал маской, но что самое страшное. это спина. из-за неё словно вытекали какие-то полосы дымчатой структуры. Они были похожи на щупальца Слендермена. Только если у того они были обычные, с чёткими границами, то здесь они были водянисто-дымчатые, будто дым в форме щупалец вытекал из-за спины. Они имели свойство сливаться друг с другом и снова разоединяться. В совокупности с пустыми, чёрными глазами, смотрящими в душу Давида, его друг выглядел уже не как человек, а как самый настоящий миф. Роменскому казалось, что это все сон, это неправда, он попал в кошмар! Кошмар настолько страшный, что он не мог ни выкрикнуть, ни шевельнуться. — Давид? — Никита посмотрел на него, потом на себя, — Блиин… так, спокойно, без паники, я… — ААААААААААААААААААААА!!!

Роменский, опомнившись, вмиг выбежал вниз, кое-как открыл входную дверь, только вот тут его ждал сюрприз: Никита, уже каким-то образом оказавшийся на пороге, коснулся рукой головы друга, отчего тот упал и потерял сознание.

Давид открывает глаза. Голова болит. Перед ним ясное ночное небо, усыпанное яркими звездами. По правую руку от него находиться дом. Он лежит на траве, буквально в нескольких метрах от входа. Приходя в себя, он начинает вспоминать всё, что с ним только что произошло. «Так… я видел Никиту, но это был не тот Никита. я убежал… я упал… СТОП, он же все ещё где-то поблизости?.. я должен уходить отсюда!». С этими мыслями он поднял верхнюю часть тела, тем самым переведя себя из лежачего положения в сидячее. Осмотрелся. Увидел, как прямо на его глазах в окне второго этажа загорелся свет. К окну подошёл Никита. Обычный Никита. — Ахаха, ты как туда попал? 4 часа ночи, спать иди! , — после этих слов Берг отошёл от окна и Давид понял, что тот начал спускаться. Скоро он дойдёт до него.

Роменский начал пятиться назад, встать на ноги у него не было сил, он был слишком напуган и растерян. Из дома вышел его друг. — Не п-подходи к-ко м-мне! — Давид, ты почему никогда не говорил мне, что ты – лунатик? Это опасно, между прочим, — не обращая внимания на слова друга, он подходил к нему ближе. — Ты не Никита! Отойди! , — все ещё сидя на траве, просил напуганный Роменский. — А кто, Мимик что-ли? Давай прекращай мне тут свои приколы, — младший уже подошёл к сидящему на траве другу и протянул ему руку, — Пошли. Кареглазый посмотрел сначала на друга, затем на его руку, потом опять на него. — Мне… видимо мне приснился кошмар. но он был такой реалистичный! — Да? И что же там было? — Ты. Там был ты, весь искаженный, а из-за спины у тебя лился какой-то дым что-ли… ты был словно самый страшный миф! — Приснится же такое. Ну все, хватай руку, пойдём уже. Давид помолчал 5 секунд. — Сначала сними маску! — Чего? — Сними маску! А то не пойду никуда! — Тебе настолько нетерпиться увидеть меня без маски? Будет ещё возможность, не переживай. — Никита, я не шучу! — Ты мне не доверяешь? — Да не....я просто хочу убедиться, что все нормально!

Берг молча постоял секунд десять, после чего медленно снял свою маску. И его лицо было самым обычным. Как всегда.

Давид посмотрел на него и было видно как он сначала успокоился, а затем начал чувствовать себя как-то неловко, ведь он засомневался в лучшем друге. — Убедился? , — сказал Никита, надевая маску. Старший взял его руку и встал на ноги. Они зашли в дом. — Да… прости меня. — Да ничего, будто мне самому кошмары не снились, — младший поднялся на пару ступень по лестнице на свой этаж, затем остановился, — Если... если тебе страшно сейчас засыпать, я могу включить свет или лечь с тобой ненадолго. — А? Да не надо, я быстро засну… наверное. Никита подошёл к другу и крепко обнял. — Помнишь первые дни нашего знакомства, когда мы только-только сдружились? Я тебе говорил, что мистика может по-настоящему свести с ума. Пожалуйста, не переживай по пустякам, всё хорошо, — сказал он и отпустил старшего. — Я помню, Никит. Спасибо...Спокойной ночи! — И тебе спокойной, — ответил младший и поднялся к себе.

После такого кошмара заснуть вместе с Бергом – это последнее, чего бы хотел Давид. Даже несмотря на то, что он ему доверяет. Он лежал в кровати и слышал шуршания сверху. Никита не спит. Роменский повернул голову на бок и в его поле зрения попало плечо его футболки. Ткань была белой, и на ней прекрасно был виден след. След от тоналки. Неужели его друг наносит её даже ночью? Сердце у старшего забилось настолько сильно, что отдало в ушах. Ему показалось, что у него началась тахикардия. Стараясь успокоиться и больше не думать об этом, Давид уснул через двадцать минут.