Ночью звезды из инея

*ੈ✩‧₊˚༺☆༻*ੈ✩‧₊˚ Элиан — Ты думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? — Тренер скрещивает руки на груди и пытается уничтожить меня взглядом. — А что не так? — Мой голос чист и невинен. — Прекрати это делать. — Конкретно сейчас я ничего не делаю. — Ты бесишь меня просто до безумия. Прямо. Сейчас, твою мать. Я стою, прислонившись к дверному косяку в его кабинете, и изо всех сил пытаюсь сдержать смех, и сохранить серьезное выражение лица. Слева от меня сидит синьор Эрнандес, милейший дедушка, который живет в соседнем доме от нашего. Иногда он приносит нам выпечку своей жены, потому что думает, что четыре взрослых парня голодают, и питаются только пивом. На самом деле я готовлю, как Бог, и это вообще не преувеличение. Я умею все: от первых блюд до десертов, и делаю это великолепно. Черт возьми, посмотрите на Сантьяго, чтобы убедиться в этом: я откормил своего мальчика до девяноста шести килограммов. Я уговорил Эрнандеса притвориться моим менеджером, чтобы позлить тренера — естественно, я не могу просто взять и сделать то, о чем меня просят. Небо падет, если я закончу паясничать. На городском рынке я купил какую-то рассаду красивых, редких цветов, и вот так подкупил старика, чтобы он согласился приехать сюда, и поучаствовать в спектакле. Эрнандес выглядит слишком милым: он невысокого роста, достаточно тощий и седой, но энергии в нем навалом. Его морщинистое лицо невероятно светлое и буквально распространяет энергию доброты. Как-то за ужином он рассказал нам, что в прошлом был военным, поэтому на полном серьезе я не рассматриваю его на роль няньки. Этот сморщенный комок доброты только на вид такой безобидный старикан. На деле же я уверен, что он отгрызет мне яйца, и даже не подавится. Однажды я видел, как он орал на курьера, который привез ему не ту посылку: мы с парнями нахватались парочке новых слов и увидели, как можно плевать ровно в глаз человека. Я думаю, что сейчас тренер не орет на меня благим матом, и не кидается предметами только потому, что тоже растаял под обаянием Эрнандеса. Ну, или хочет показать себя приличным человеком, а не неандертальцем. — Лоренто, прошу любить и жаловать — это мой менеджер. Как раз живет от нас по соседству. Сможет будить меня каждое утро и следить, чтобы я выпивал не больше двух кружек кофе. — Я поворачиваюсь к старику и чуть наклоняюсь. — Синьор Эрнандес, у вас с биологией как? Домашку проверять сможете? — Знаю только отличие девочек от мальчиков, но всегда есть интернет, дорогой. — Он сидит на стуле и немного покачивает ногами, потому, что не достает до пола. Просто очаровательно. — Вот видите. Это идеальный вариант! — Элиан, ты просто… невыносим, — на выдохе говорит тренер, устало потирая глаза. Стоит ли говорить, что на утреннюю тренировку я привел к нему первокурсника с актерского факультета, который вел себя, как чертова дива. Он театрально рвал на себе волосы и громко цокал своими лакированными туфлями, крича при этом: «Я понимаю, насколько Элиан поступил ужасно! Я готов его переучить!», а потом он полез обнимать тренера со словами «Я не подведу вас, сенсей». О, да, твою мать… Я заплатил ему двадцать евро и не жалею об этой трате. Красное от злости лицо Лоренто, который отбивался от объятий, окупило мою покупку с лихвой. Конечно, за эту выходку пришлось проплыть пятьдесят метров под водой без дыхания, но меня бы в любом случае ждало наказание за дерьмовое время, показанное на соревнованиях. Можно считать, что я в плюсе. Я собираюсь найти нормального, адекватного менеджера, который просто будет в чем-то мне действительно помогать — кажется, в психологии эта стадия называется принятием. Да, я именно на ней: раз уж выбора нет, придется искать во всем плюсы. Но это же не значит, что я не могу позлить Лоренто так, чтобы у него задергался глаз, правда? — Ну, так что, синьор Эрнандес, наша договоренность в силе? Следите за моим питанием и разрешаете перед сном посидеть в телефоне пятнадцать минут? — Элиан, конечно я помогу тебе, дорогой. Только не заставляй меня больше тащиться сюда: здесь воняет и заставляют надевать бахилы. А еще мне не нравится этот бугай. Кажется, что я ему тоже, — последние фразы он шепчет мне, закрывая рот рукой так, чтобы Лоренто не видел. Это становится последней каплей. Я не выдерживаю и начинаю ржать, наклоняя голову назад. — Достаточно! — Лоренто прокашливается, сжимая челюсть, и я понимаю насколько мне будет плохо. — Синьор Эрнандес, вы уж простите, что этот придурок вас потревожил. Я вызову вам такси домой. Пойдемте, провожу вас на улицу. Он протягивает руку старику, но тот резво вскакивает со стула, и бубнит под нос что-то типа «засунь эту клешню себе в задницу». Он подмигивает мне и первый выходит за дверь, а тренер, проходя мимо, отвешивает мне подзатыльник. Это охренительно больно, скажу честно, но веселье только приумножается, и мне становится еще смешнее от сложившейся ситуации. — Когда я приду, ты должен быть размятым и готовым к моральному унижению, дорогой. — Лоренто специально топчется на моей ноге, и я шиплю от тяжести и от того, что на мне новые белые, черт возьми, кроссовки. Ну, что же, наказание явно того стоит.

***

Твою мать, иногда мне кажется, что я думаю задницей, а не головой. Ни. Хрена. Оно. Того. Не. Стоило. На торсе болтается специальный пояс с пластиковыми стаканчиками, который является тормозом: когда ты начинаешь плыть, в эти стаканы заливается вода, и создается сопротивление. На моих ногах болтаются желтые ласты, а между щиколотками зажата колобашка — специальная поролоновая штуковина, похожая на поплавок в виде восьмерки. Она полностью «отключает» ноги, и приходится вывозить только за счет рук. Кстати, на кистях закреплены утяжелители по пять килограммов каждый. Я чувствую себя чертовой рождественской елкой, потому что обвешан инвентарем с головы до ног. Пока остальные спокойно тренируются, проплывая упражнения, и отрабатывая кувырки у бортика, я мучаюсь на отдельной дорожке — моя задача просто плыть два километра без остановки на одних руках. Видимо, мои выходки слишком сильно разозлили Лоренто. Пока я гребу в спокойном темпе, мысленно вновь возвращаюсь на вечеринку у Хулио. И, как бы это ни было странно, моя голова занята не первоклассным отсосом, который я получил от девчонки из другого университета, а Созвездием. Я не знаю, что за феромоны распыляет эта девица, но каждый раз, когда я расслабляюсь и ни о чем не думаю, эта голубоглазая блондиночка врывается в мои мысли. Я вспоминаю ее ухмылку, а в ушах звенит ее искренний смех. Черт возьми, надо срочно найти ее в сети, потому что один раз я уже упустил девушку своей мечты из-за собственной дурости. Больше нельзя повторять собственных ошибок, которые слишком болезненно отражаются в душе. Надеюсь, она из тех, кто просто обожает выкладывать фотографии каждые пять минут: я проснулась, я поела, я сходила на йогу. Обычно я пролистываю такие кадры, даже не глядя, но на Созвездие я бы посмотрел. Кувырок около бортика. Стопы плотно упираются в стену, и я резко отталкиваюсь от нее, проплывая «дельфином» под водой. Я не знаю, сколько мне осталось — уже давно сбился со счета, да и будет честны: пока тренер не скажет мне заканчивать, я буду плыть. На миг закрываю глаза и позволяю своему телу совершать автоматические движения без моего вмешательства. Это ощущается так странно, будто я в невесомости. Я представляю себя астронавтом, которого выбросило в открытый космос. Приятной температуры вода, кажется совсем легкой и нереальной: я словно не чувствую ее сопротивления, могу даже перестать поворачивать голову для вдоха, ведь воздух мне больше не нужен вообще. Я не замечаю и не чувствую отрезок бассейна, который проплываю, кажется, слишком стремительно и быстро, поэтому бортик становится для меня неожиданностью, подобно вою будильника в шесть утра. Я открываю глаза от того, что со всей силы влетаю в стену головой. — Эй, Ихтиандр. — Тренер свистит, и я поднимаю голову, потирая лоб от жесткого удара. Никто не ржет, значит мой позор остался незамеченным. — Дуй сюда, будем отрабатывать эстафету. Я радостно бью рукой по воде, тут же отцепляя от себя чертов пояс и утяжелители. Я подтягиваюсь и выпрыгиваю, тут же бегу ко всем остальным, чуть не падая на мокром кафельном полу. Пока все вылезают из воды, я облизываю стекла очков с внутренней стороны — это лучший способ от запотевания, особенно если рядом нет антифога, специального средства. Потом я окунаю их в воду, обмакивая несколько раз, и смотрю на высокие большие окна, выходящие на футбольное поле. Наш спорткомплекс по-настоящему огромен: внутри здания тренируемся мы, а еще боксеры, хоккеисты, фигуристы и, кажется, гимнастки. А на улице есть огромное поле для футболистов, отдельный клочок площадки для баскетбола, а еще теннисный корт, который иногда открыт для всех желающих поиграть — кажется, там даже выдают бесплатные ракетки. И вот сейчас я смотрю на то, как огромные прожекторы, стоящие на четырех углах поля, загораются, делая искусственную траву более зеленой и светлой. Трибуны, окрашенные в цвета нашего кампуса, красиво ловят этот белый свет, отбрасывая блики. Скоро начнется тренировка футболистов, и можно будет услышать гам голосов, пронзительные свистки, и звуки ударов о мяч. Иногда я просто прихожу на трибуны и наслаждаюсь зрелищем. А бывают дни, когда я могу даже побегать на дорожках для атлетов — спортсменам открыт доступ в любую локацию. Главное, не мешать тренировкам. — Значит так, принцессы, — начинает орать тренер, — сейчас каждый из вас плывет сто метров своим стилем. Лучшее время участвует в эстафете. Он делает многозначительную паузу, оглядывая всех парней. Меня пробирает дрожь, и я еле заметно шевелю пальцами на руках, как бы пропуская ток волнения и предвкушения через себя. Эстафета — очень серьезная дистанция заплывов. Каждый университет выдвигает по четыре человека, и мы плывем на скорость. Выигрывает та команда, которая приходит быстрее, очевидно. Наш Университет Комплутенсе уже десять лет является абсолютным чемпионом, и мы не имеем права потерять это звание. — Ньето, вставай на кроль. Вторая дорожка, вперед. — Я слегка удивляюсь словам тренера, потому что мой основной стиль — баттерфляй. В нашей четверке Кайден обычно плавает кролем, но видимо теперь изменения плотно входят в нашу привычную жизнь.

***

Я прихожу к финишу первым. Руки неистово дрожат, а плечи ноют из-за перенапряжения, поэтому меня здорово помотало по дорожке во время заплыва. Я сам чувствовал, что после разворота меня чуть занесло влево, а значит, я неправильно вошел в кувырок. Утешаю себя мыслями о том, что я просто привык работать двумя руками одновременно, а не грести по одной. Ну, и конечно, без внимания не остается и то, что я плыл хренову тучу времени на одних руках еще и с утяжелителями. Ищу себе оправдания, да, вы все правильно поняли. Парни прыгают в воду солдатиком, чтобы начать плыть спину — мой самый нелюбимый стиль. Ты просто барахтаешься кверху пузом, глядя в потолок, и я не понимаю кайфа от этого. Они опираются на железку, которая прикреплена к каждой тумбе, и подтягивают тело наверх так, чтобы задница болталась над водой. Их плечи и спины напряжены, и я отчетливо вижу мышцы, проступившие у Санти, который плывет по первой дорожке. Конечно, я болею за него, потому что хочу плыть эстафету со своими парнями. По свистку они резко выпрыгивают спиной вперед, чуть прогибая ее, и вытягивают руки «стрелочкой» над головой. Первые пятнадцать метров они проплывают под водой, работая ногами, как русалки, делая волну. Мы с Кайденом стоим около первой дорожки, опираясь руками на тумбу, и подбадриваем Санти. Конечно, он не слышит ни хрена, но на поворотах ему видно, как мы машем руками и что-то орем. Даже такая поддержка все равно является катализатором скорости, уж поверьте. Когда за тебя болеет хотя бы один человек, ты чувствуешь себя гораздо лучше, а силы появляются буквально из ниоткуда. После спины парни встают на брасс — еще один дебильный стиль, но его я люблю чуть больше. Здесь ты по-лягушачьи толкаешься ногами, а руки одновременно и симметрично разводятся в стороны, и немного вниз. Все это выглядит спокойно и скучно — нет брызг, на вдохе ты скукоживаешься и смотришь четко вниз, как можно меньше времени проводя над водой. Я же люблю зрелищность и мощь, поэтому батт и кроль мои фавориты. Да, я привык устраивать шоу буквально везде. А еще люблю внимание, поэтому сила и красота движений — моя страсть.

***

Когда все проплыли, тренер записывает наше время в свою большую помятую тетрадь. Сразу после он встает со стула и снимает тапок с ноги. Мы с парнями тут же начинаем расходиться в разные стороны, толкаясь и пихаясь. Кто-то прыгает в воду бомбочкой, кто-то убегает, потому что мы знаем, что это значит — папочка зол. — Я на кой хрен трачу свое время в этом чертовом лягушатнике, а, кретины?! — Тапок летит в сторону первокурсников, которые прикрывают головы руками и трясутся от смеха. — Да даже безногие и безрукие плавают быстрее, чем вы, сборище идиотов. — Бам. Второй тапок попадает Рэйвену по голове, и мы начинаем ржать и пробивать ему щелбаны, потому что он не успел скрыться. Наш старик бывает очень эмоциональным, особенно когда злится на нас. Его любимое — кидаться вещами и обзываться. Но он делает это так искусно и смешно, что мы никогда не обижаемся. Тем более, что после его слов всегда следуют действия — он подробно объясняет каждому его ошибки, подбирает персональные упражнения и заставляет отрабатывать все под бдительным присмотром. Тренер даже купил маленькую камеру и длинный штатив, чтобы идти по бортику и снимать нас под водой. Потом мы садимся и смотрим это любительское кино, опять же разбирая все ошибки. Лоренто выбил у администрации отдельную маленькую комнату с проектором и сидениями, чтобы нам было комфортнее отсматривать свои и чужие заплывы. — Подошли сюда все, хватит прятаться. Я не бью немощных, не бойтесь, девочки. — Он обувается и берет в руки тетрадку, ожидая, когда все мы соберемся перед ним. — Значит так. Кроль — Ньето, спина — Наварро, брасс — Альварес и батт — Тодо. На третью дорожку бегом. Я нахожусь в замешательстве, потому что спину и брасс плывут Рэй и Санти, а вот баттерфляй достается Джеку, нашему сокурснику. Я смотрю на Кайдена, но он совершенно спокойно болтает с другим парнем, присаживаясь на бортик. Кажется, что ему совершенно плевать на то, что его не отобрали в эстафету, хотя это место всегда принадлежало ему. Мы с ребятами переглядываемся и я вижу волнение и сотню вопросов в их глазах. Джек отличный парень и первоклассный пловец. В эстафете дистанции распределяются так: баттерфляй, спина, брасс и кроль, его еще называют вольный стиль. И то, что Джек будет нашим стартом — отлично. У парня хорошая скорость, но техника страдает, поэтому его позиция выгодна всем: он даст нам отрыв и быстрое начало, а дальше уже дело за малым. И я рад за Джека, который сейчас улыбается и отсвечивает глазами от счастья: парень давно хотел участвовать в эстафете и вот на нашем последнем курсе ему выпадает такая возможность. Причина моего замешательства кроется в другом. Абсолютно другом. Все дело в том, что мы с парнями быстро нашли общий язык не только потому, что обожаем плавание, но и потому, что наши дальнейшие планы и амбиции совпадают. Мы можем целыми днями обсуждать туманное будущее, в котором каждый из нас точно выходит на олимпийский бассейн под флагом Испании. В нашем доме есть отдельная комната со специальными тренажерами — мы очень круто потратились, чтобы отрабатывать ошибки в свободное время. И, конечно, какими бы мы ни были идиотами, к спорту у нас отношение совершенно серьезное. И потеря своего места в эстафете, которую будут видеть члены комиссии Олимпийского резерва — не мелочь и не пустяк. Я лишь думаю о том, чтобы понаблюдать за Каем и его состоянием. Видимо, парни разделяют мое мнение, судя по тому, как напряженно мы встаем около тумбы, готовясь плыть.